Как толпа болельщиков на любимого кумира, кинулась толпа людей – разновозрастная, разноодетая, разнооснащенная различными предметами хозяйства – на электричку, которая своей опрятной простотой являла диссонанс в этом хаосе штурма. Казалось, она не выдержит сейчас и отлетит прочь под таким неистовым напором. На удивление, страждущие поглощены были чревом вагонов полностью. Медленно-медленно электричка тронулась, и хаос начал упорядочиваться в вагоне. Люди оказались правильно распределёнными по салону, плотно прижавшись к своим креслам.

Сквозь дрёму настойчиво влезал в уши его громогласный голос. «Исповедь на заданную тему», – подумал я. При большом стечении народа, который и не собирался для этой исповеди, но был использован для неё рассказчиком. Он словами так живописал события, будто читал сборник рассказов для семейного пользования.

Что удивительно, сознательно или несознательно, но его слушали все, кто находился в салоне. Никто не проявлял активного начала, чтобы остановить рассказчика. Люди или вынуждены были смириться с ним как с жужжащей мухой, или он своими рассказами затронул что-то такое в каждом, что требовало осмысления и вызывало неподдельный интерес. Я несколькими днями позже по памяти восстановил его рассказ.

Невеста друга оказалась из Нижневартовска. На свадьбе мы многое сделали вместе с Катей – подругой невесты: танцевали, поздравляли, участвовали в шутках, многочисленных фотографированиях, приколах… и локальные тосты друг для друга, и тосты на брудершафт… Чувствовалось, что у нас с Катей складываются отношения. А после ночных событий мы с ней однозначно решили, что едем вместе в Нижневартовск.

К великой радости молодожёнов, мы составили весёлую, радостную компанию, которая незаметно преодолела утомительный полуторасуточный переезд в поезде далеко не повышенного комфорта. Нас встречала шумная ликующая молодёжная тусовка с лозунгами типа «Невестам Нижневартовска лучших парней России». Родители Кати оказались предками что надо. И через неделю, благодаря ненавязчивому устремлению Катиной мамы, забрезжили контуры нашей свадьбы.

Как это случилось? Будто что-то со мной произошло, но на нашей с Катей свадьбе я танцевал с её подругой. Я танцевал и танцевал с ней. Иногда брошу взгляд на Катю. Она тоже нарасхват в танцах со своими друзьями. Улыбнётся мне или помашет ручкой…

Только проснулся я в квартире, которая не напоминала Катину квартиру, и рядом со мной была совсем не Катя, а, как выяснилось, Вера. Вера настолько меня волновала, что я тут же заключил её в объятия и не собирался выпускать. Так прошли день и ещё день.

А наутро через два дня раздался телефонный звонок. Вера с кем-то очень бурно говорила. Потом отправила кого-то очень далеко и хлопнула телефонной трубкой по столику, даже не пытаясь попасть ею на её законное место лежания.

Вера резко развернулась ко мне и, успокоившись, вдруг спросила с какой-то пронзающей простотой:

– Ты меня любишь?

Я вдруг ощутил, что где-то есть Катя, что её нет для меня и что Вера – это та женщина, ради которой я приехал в Нижневартовск.

– В общем, так, миленький: наша тусовка дала нам с тобой время до поезда на материк. Если мы не уедем, то можем считать, что нас с тобой среди живых не найдут больше. А до поезда осталось полтора часа.

Через трое суток нас с Верой в Воронеже встречали её счастливые родители. Прошлое не омрачало нашего настоящего. Мы с Верой облазили весь её родной город. Где только не целовались, не обнимались. Её родители, глядя на нас, были счастливы. У них крепла уверенность в том, что Вера нашла себе единственного и неповторимого.

Мы все друг для друга казались неповторимыми. Жили мы с Верой в отдельной комнате. С родителями Веры тепло общались и часто собирались за утренним чаем. Всё было мило, дружно, влюблённо и на всю жизнь. Через месяц Вера сказала мне о своём – нашем общем – секрете. Я был согласен, счастлив и понял однозначно, что официально отношения наши надо узаконить.

Родителям было объявлено о нашем желании пойти в ЗАГС. После обсуждения мама Веры подвела итог: «Поход в ЗАГС должен закончиться церемонией, а ритуал один – свадьба». Мы отдались счастью жениха и невесты. Примеряли, разыскивали, заказывали, покупали, подавали.

И день настал. Шикарная невеста в сопровождении немногочисленных родственников и друзей садится на переднее место «девятки» рядом с водителем – своим братом Серёжей. Так она захотела ехать до ЗАГСа. А на заднее сиденье сел я. Меня посадили между собой свидетели. Под общее непринуждённое веселье наш кортеж из трёх машин тронулся.

Мы непрерывно болтали, и в какой-то эйфории счастья моя рука вдруг притронулась к бедру свидетельницы. Меня просто обожгло огнём, и я ощутил всем телом, что ей это касание небезразлично. Водитель, тоже в состоянии праздничного возбуждения, что-то рассказывая, повернулся к свидетелю, сидевшему слева от меня.

Повернулся он резко через левое плечо, чтобы успеть и не выпустить дорогу из поля зрения, но не успел. Почему-то машина последовала за его поворотом и на скорости, выскочив в левый ряд, ударилась правой передней дверцей о затормозивший перед светофором КамАЗ. Удар был несильным, но хлёстким. Сергей быстро выправил машину. Мы как-то нервно, враз заговорили. Инцидент, казалось, был исчерпан. КамАЗ и не почувствовал нашего удара.

Не участвовала в разговоре почему-то Вера. Дальше я только помню звериный крик Сергея: «Верка!» Вера сидела в своей прежней позе – прекрасная в своём свадебном облачении. Она была неподвижна и настолько спокойна, что ужас охватил всех. Моя соседка, перед тем как потерять сознание, вытянула руку, показывая на голову Веры. Это увидел только я. Фата на правом виске Веры прямо на глазах тяжелела от крови…

Похоронили Веру через неделю. Осталась странная семья. Я один в чужом городе, целиком погружённый в горе в Верином доме. В комнату Веры зайти я не смог больше и ночевал на краю кладбища у маленького костерка. Мне всё казалось, что так я не расстаюсь с Верой.

На девятый день около могилки Веры собралось много народу. Её родители просили меня вернуться в город и обрести цивильный вид. Я остался ночевать на кладбище.

Уже поздно ночью пришла машина. Двое ребят, которых я смутно помнил из Вериного окружения, молча подошли к моему костерку. Один сказал: «Извини». Они затоптали костёр, уверенно, жёстко взяли меня под руки, посадили в машину. Спокойно, но решительно меня доставили в город. Привели в однокомнатную квартиру. На кухне были налиты три стакана водки. Меня мягко усадили за стол. Молча подняли стаканы. Только здесь я увидел, что хозяйка за столом – свидетельница на нашей так трагически не состоявшейся свадьбе.

Она сказала: «Пусть земля будет ей пухом», и мы выпили. Я сразу отключился. Очнулся в ванной, ванна плавала у меня перед глазами. Было тепло и приятно лежать, но какие-то руки настойчиво извлекали меня из дремотного состояния. Они гладили и гладили меня. Я сосредоточился и понял, что меня моют в ванной, и моют очень ласково. Я прижался к этим рукам, и слёзы покатились из моих глаз.

Несколько дней я был в полудремотном состоянии, будто ушла куда-то моя энергия, а я – управляемый манекен. Она делала для меня всё. Одежда моя была выстирана, отглажена. Я сам был вымыт, ухожен, побрит, подстрижен. Меня кормили. Меня нянчили как маленького ребёнка. Выхаживали как слабого больного после длительной изнурительной болезни.

Я постепенно начал фиксировать некоторые детали, реагировать на её приход, разговаривать пока односложно. А я ведь даже не знал, как её зовут, чем она занимается, где её мужчина. Постепенно у меня появился интерес. Я захотел узнать её имя. Мне захотелось определиться во времени. Я начал ощущать себя мужчиной. У меня начала появляться тяга к работе, всё равно какой. Когда её не было, я начал её ждать.

И однажды, неожиданно для себя, когда я услышал звук открываемой двери, я не пошёл, а бросился к ней навстречу. Осторожно прикасаясь к ней, помог снять пальто. Увидел, как она на меня смотрит. И вдруг так её обнял, что она полностью очутилась в моих объятиях. У меня появилось чувство, что она маленькая девочка, а я – её единственный защитник. Я всем телом ощутил, что она полностью моя…

Время полетело. Я стремительно жил, навёрстывая упущенное. Наши отношения с Ниной радовали её и меня. Они развивались во всех направлениях так естественно и легко, будто мы были созданы друг для друга в благодарность за пережитое.

Мама Нины отнеслась ко мне без всякой настороженности, так просто и открыто, что это вызвало во мне чувство безграничного доверия. Я пристрастился к её загородному дому. Начал совершать там такие преобразования, которые может сделать только мужчина, истосковавшийся по работе.

Во мне крепла уверенность, что эти женщины мои и именно я делаю их счастливыми. Вот только где-то внутри у меня начала появляться мысль, которая пока меня даже не тревожила, поскольку была она очень далеко. Но присутствие этой мысли в себе я всё-таки постоянно ощущал. Эта мысль касалась признания обществом наших отношений с Ниной. Ни Нина, ни её мама даже полунамёком не касались этой сферы.

Только раз, проснувшись ночью, я вдруг ясно ощутил, что боюсь. Я панически боюсь потерять Нину, и почему-то это моё ощущение было связано с законным браком. В этом месте рассказчик замолчал.

Я обнаружил, что он затронул своим рассказом не только мой профессиональный интерес, но и чисто человеческий. В салоне вагона загородной электрички была тишина. Я огляделся, меня поразило, что все люди вокруг смотрели в сторону рассказчика и даже сместились на своих скамейках, чтобы лучше его видеть. Глядя на них, я понимал, что они полностью в рассказе и перед каждым из них появилась обеспокоенность за судьбу неизвестной доселе для них семейной пары. У каждого назревало желание хоть как-то помочь рассказчику.

Сейчас рассказчик, как я понял, ехал в загородный дом, где ждали его приезда Нина с мамой. Информация, которая была сообщена в рассказе, заинтересовала меня профессионально. Уже всё было ясно. Мне было понятно, как помочь рассказчику. Но нужно было подтверждение некоторых моих догадок, которое могло возникнуть только из личной беседы.

Так уж я устроен, что пропустил свою остановку и вышел вместе с рассказчиком. Мы познакомились. Провели вместе целый день. Мои догадки подтвердились. На обратную электричку меня уже провожали Нина и Матвей, так звали рассказчика. Судьба свела Матвея со мной, и теперь я мог спокойно ехать дальше в уверенности, что счастье этой семейной пары не будет сиюминутным.

Рис. 8. Род Матвея – генограмма

Во время беседы мы вместе с Матвеем построили сфокусированную многослойную геносоциограмму, если на уровне жаргона, то просто генограмму – формализованную схему генеалогического древа Рода Матвея.

Неоспоримы в этой истории следующие факты.

1. Дед Матвея Иван был репрессирован в 1937 году и с семьёй выслан на Урал. При переезде умерла в возрасте двадцати четырёх лет жена Ивана во время родов второго ребёнка.

2. Иван повторно женится в 1939 году. На момент женитьбы его жене Зинаиде – бабушке Матвея – семнадцать лет. Их брак официально не зарегистрирован. В 1940 году у Ивана и Зинаиды рождается мальчик Алексей – в будущем отец Матвея.

3. На Великой Отечественной войне у Ивана возникает серьёзный роман с медсестрой, которая в 1942 году в возрасте двадцати двух лет погибает.

4. Жена Ивана Зинаида оставляет своего мужа и официально вступает в брак с другим мужчиной в 1944 году в возрасте двадцати двух лет.

5. Отец Матвея Алексей остаётся без родного отца в возрасте одного года.

6. Матвей делает попытки создать свою семью. Но неожиданно для всех и для себя в день свадьбы бросает молодую жену Катю и уходит к другой женщине – Вере.

7. Матвей делает вторую попытку создать семью уже с Верой. Но Вера в день свадьбы погибает вместе с сыном, которому в утробе матери был всего один месяц.

8. Через некоторое время Матвей делает третью попытку создать семью, теперь уже с подругой Веры Ниной. Семья начинает вызревать. Но при этом у Матвея начинает формироваться панический страх официального брака. Ему кажется, что если его отношения с Ниной будут признаны официально, то его молодая жена уйдёт из жизни. Его жене в это время двадцать два года.

1. Новая власть лишила деда Ивана дома, разрушила его семью: из жизни уходят жена Ивана и его ребёнок. Сильный психологический удар, который перенёс Иван, стал причиной начала формирования закона Рода – Уход.

2. Жизнелюбие и сила Рода позволили Ивану подняться и попытаться снова создать семью, дом, очаг. Он женится. Рождается сын. В семейные отношения Ивана снова вмешивается внешняя социальная сила – национальная трагедия – война. Он уходит из дома на войну. Его сын в возрасте одного года остаётся без отца.

3. На войне закон Рода – Уход может привести к неминуемой гибели. Интуитивно понимая смертельную опасность, Иван пытается преодолеть её. Он на войне уходит от войны в любовь. И снова от него уходит – погибает его любимая женщина.

4. В тылу разрушается вторая семья Ивана. Его молодая жена Зина, бабушка Матвея, вместе с сыном Алексеем уходит от своего мужа Ивана. Она официально выходит замуж за другого мужчину.

Обратите внимание: от Ивана уходят любимые женщины, с которыми он пытается создать семью. Они погибают или уходят, чтобы создать другую семью.

Закон Уход формируется и по материнскому Роду Матвея.

1. У бабушки Людмилы муж уходит на войну и там погибает.

2. Бабушка пытается сама вытянуть семью с тремя детьми, но при этом старшая дочь не создаёт семью. А её сын уходит из жизни в результате несчастного случая, едва только он успевает создать семью.

3. Мы видим, что любимые мужчины в силу разных обстоятельств уходят из жизни. Семьи теряют кормильцев.

На жизненном пути создают семью два человека – родители Матвея. Они выросли без отцов. На бессознательном уровне притянулись друг к другу идеальные исполнители закона Рода – Уход.

Он на бессознательном плане ожидает уход любимой женщины. Она ожидает ухода любимого мужчины.

Поколение отец-мать Матвея живут в поддержке друг друга. Они пережили детьми все те потери, которые произошли у дедушек-бабушек. Они стремятся создать устойчивый, наполненный радостью жизни дом. Это им удаётся.

Но закон генетического наследования ярко (доминантно) вспыхивает в следующем поколении. Их сын Матвей стремится создать семью. Он, как и его дед Иван, активен, влюбчив. Он наделён привлекательными мужскими чертами.

Но… что-то происходит с ним самим и с людьми, которые его окружают. В результате почти созданные семьи рушатся.

В народе говорят: «Яблоко от яблоньки недалеко падает». Не надо высокой науки, чтобы, глядя на генограмму деда Ивана, сказать внуку Матвею: весь в деда. Да только у этой констатации факта нет лекарства от несчастья.

Важно – Матвей получил в наследство закон Рода – Уход. Это значит, что из семьи уходят значимые, любимые люди.

Возникает вопрос: «Можно ли помочь Матвею?» Да! Помочь можно! В данной истории Матвей и Нина заняли активную позицию. Они проделали следующее:

✓ проанализировали вместе уже возникшие у них модели взаимного поведения;

✓ выбрали такие, которые помогли им противостоять проявлениям деструктивного закона Рода;

✓ выполнили программу переобучения, выстроенную для них родологом;

✓ осознанно начали фиксировать проявления деструктивного закона Рода и каждый раз совершать поступки, которые были направлены на изменение этого закона.

Потребовалось определённое время. Награда не заставила себя долго ждать: Матвей и Нина научились жить по-новому и уберегли свой Семейный Союз.