Но вернемся в 1937 год. И в Кремле, и на Лубянке хорошо знали, если Сталин кого-то распекает, да еще прилюдно, этим все может и закончиться. А вот если нахваливает, приближает к своей персоне и активно продвигает по службе, быть беде. А тут — подчеркнутое внимание на совещаниях, тосты за здоровье на дружеских вечеринках, бесчисленные ордена и высокие должности начальника Иностранного отдела ОГПУ—НКВД, а затем и заместителя начальника Разведывательного управления РККА.

Неужели человек, оказавшийся в такой милости у вождя, не понимал, чем это пахнет? Скорее всего, понимал, ведь он был профессионалом такого высокого уровня, что умел просчитывать любую ситуацию на пять ходов вперед. Но что он мог сделать? В его положении ему ничего оставалось, как просто сидеть и ждать: а вдруг настроение вождя изменится и грозовая туча пронесется мимо.

Как ни грустно об этом говорить, но туча не просто не пронеслась мимр, а ударила испепеляющей молнией. 13 мая Артур Христианович не вернулся с работы. Жена не волновалась, ночные бдения тогда были нормой. Но когда ранним утром раздался оглушительный звонок, а потом и грубый стук в дверь, у Инны Михайловны упало сердце! Так могли стучать только ОНИ.

Дрожащими руками открыла дверь — и схватилась за горло: на площадке стоял дворник, а за его спиной двое в штатском. Оттолкнув хозяйку, все трое вошли в квартиру.

— В-вы кто? Зачем? — выдавила Инна Михайловна.

— Читайте, — протянули ей сложенный вчетверо лист.

— Ордер № 1723, — стала она читать почему-то вслух, — выдан сержанту Главного управления государственной безопасности на производство обыска и ареста Артузова Артура Христиановича.

Инна Михайловна рухнула на пол.

— Положите ее на диван,—приказал не имеющий фамилии сержант и деловито приступил к обыску.

Арестовывать было некого. Где хозяин квартиры, сержант не знал, а хозяйку велено пока что не трогать. В результате обыска были изъяты все документы, включая паспорт, партийный билет, пропуск в Кремль, удостоверение на знак почетного чекиста, орден Красного Знамени, а также маузер, фотоаппарат, несколько книг, перочинный нож и даже девять почтовых марок.

Не оставили в покое и первую жену Артура Христиановича Лидию Слугину. В ее квартире изъяли пистолет, две пишущие машинки, книги Троцкого, Зиновьева, Бухарина, Радека и Керенского, а также белогвардейские газеты и список абонентов Кремля. Обыски и допросы шли полным ходом, все родственники тряслись от страха, но о самом Артуре Христиановиче никто ничего не знал: где он, что с ним, арестован или бежал.

К сожалению, не бежал, хотя при желании для него это не составило бы труда. Артур Христианович был арестован в ночь на 13 мая 1937 года, но об обстоятельствах ареста стало известно через восемнадцать лет: лишь в 19SS году, когда рассматривался вопрос о реабилитации Артузова, нашелся человек, который присутствовал при аресте Артузова. Вот что рассказал бывший сотрудник ОПТУ Леонид Баштаков:

«С Артузовым я работал с 1932 по 1937 год. При мне же он был арестован. Артузов—человек высокой культуры, с большим опытом оперативной работы, к подчиненным был отзывчив и внимателен. Знаю его по работе в школе органов, там он как лектор пользовался большим авторитетом и уважением.

Арест Артузова был для меня полной неожиданностью. Произошло это таким образом. В тот день я работал в его кабинете, так как он был на партийном активе в клубе НКВД. Часов в двенадцать ночи Артузов возвратился с актива в возбужденном состоянии. На мой вопрос, что случилось, Артузов, волнуясь и беспрестанно ходя по кабинету, стал ругать Фриновского. “Этот выскочка и недоучка ни за что оскорбил меня на активе, — возмущенно говорил он, — назвав меня шпионом. Мне даже не дали возможности отпарировать его выступление”.

Спустя 20—30 минут работники оперативного отдела арестовали Артузова. В моем присутствии проводилась опись документов в его кабинете».

Вот так, достаточно реплики на партийном собрании — и ты в тюрьме. Хотя совершенно ясно, что реплика была не случайной, что все было, мягко говоря, подстроено, ведь Фриновский был одним из руководителей НКВД и просто так обвинить в шпионаже другого руководящего работника не мог, за это пришлось бы платить собственной шкурой. Несколько позже так и случилось: в 1939-м Михаил Фриновский, который к этому времени из заместителя наркома внутренних дел стал наркомом Военно-морского флота, был арестован, в один день вместе со свом бывшим начальником Ежовым приговорен к высшей мере наказания и расстрелян.