Глава 6

По официальному делу Тесс была в редакции «Бикон-Лайт» всего один раз: на собеседовании, в надежде устроиться на работу после закрытия «Стар». Тогда она приобрела безумно дорогой костюм, одолжила у Китти ее лучшую сумочку и надела тонкие колготки, которые умудрилась не порвать. Газета пригласила на собеседование всех сотрудников отдела новостей «Стар» — триста восемьдесят три человека. Работу получили менее десятка. Нового костюма и одолженной сумочки оказалось недостаточно, чтобы войти в их число.

К счастью, костюм не вышел из моды, хотя магазин, в котором она его купила, уже давно разорился. Темно-синего цвета, с жакетом, под который можно было не надевать блузку, и прямой юбкой до колена. «Если еще заколоть волосы и надеть синие туфли на высоком каблуке, то это будет выглядеть сдержанно и женственно одновременно».

— Настоящая леди, — вынес свой вердикт Тайнер, внимательно изучив внешний вид Тесс. В четверг утром Тесс зашла к нему в кабинет, прежде чем отправиться в редакцию «Бикон-Лайт».

— Да? А мне не нравится шея.

Уитни тоже была здесь. После ночи на диване у Тесс она чувствовала себя не лучшим образом, что, естественно, не способствовало ее хорошему настроению. Сегодня утром она проснулась с головной болью и отказывалась признаться в том, что это из-за того, что она накануне слишком много выпила. Сейчас она стояла, прислонившись к столу Тайнера, в свитере и юбке, одолженных у Тесс. Но на Уитни любая одежда смотрелась изящно, словно была предназначена именно для нее.

— Спасибо, Уитни, ты — настоящий друг.

— Не обижайся, просто ты выглядишь слишком сексуально, а ты должна выглядеть строго. Тебе нужен шейный платок.

Уитни принялась копаться в сумочке. Наконец она извлекла оттуда шелковый платок с ковбойскими мотивами: подковы, шпоры и лассо — и все это на бронзово-золотом фоне.

— Здорово. Раз ты такая волшебница, ты наверняка можешь достать у меня из уха монетку.

— Нет, на такие мелкие трюки я не размениваюсь. Я покажу тебе более интересный фокус. — Она красиво завязала платок вокруг шеи Тесс. — Говорят, что это отличный способ привлечь внимание к лицу.

— Да, это действительно завершающий штрих, — призналась Тесс неохотно. — Но если они не приняли меня на работу в качестве репортера, то почему ты так уверена, что они примут меня с распростертыми объятиями в качестве частного детектива?

Уитни подошла к подруге и обняла ее за плечи.

— Со времени кончины «Стар» в «Бикон-Лайт» сменилось больше половины редакторов, — напомнила она. — А оставшаяся половина вряд ли хорошо помнит, как выглядят их собственные жены. Что уж говорить о сотнях репортеров, которым они отказали в трудоустройстве за эти годы. Так что не бойся, подруга, ты для них будешь совершенно новым лицом, причем обладающим властью отказать им. Я намекнула им, что ты, может быть, и не возьмешься за эту работу, так как у тебя отбоя нет от клиентов.

— Жены? — удивился Тайнер. — Никогда не думал, что ты женофоб, Уитни. Ты, наверно, имела в виду, что они не помнят, как выглядят их супруги.

— Да нет, я имела в виду именно жен. Среди главных редакторов «Бикон-Лайт» есть только одна женщина, и то она дала бы фору всем представителям сильного пола. Кажется, однажды она была замужем, а может, и дважды, только у меня такое чувство, что в итоге ее мужьям пришлось воспользоваться федеральной программой по защите свидетелей, чтобы сбежать от такой замечательной супруги и при этом остаться в живых. В общем, теперь она завела себе домашнего мальчика, который бегает по квартире в одном фартучке и ждет, когда ее хозяйка соизволит прийти домой ближе к полуночи.

— Жуть какая! — искренне ужаснулась Тесс.

— А разве с твоей личной жизнью творится не то же самое?

Основатели и нынешние владельцы «Бикон-Лайт» — семья Пфайфер — превосходно разбирались во многих вещах, но недвижимость никогда не была их коньком. После многочисленных расчетов члены семьи решили, что с течением времени центр города будет перемещаться на запад, в район универмагов на Говард-стрит. Поэтому после Второй мировой войны, когда стремительно развивающейся газете потребовалось новое помещение, результатом строительства стало не имевшее никакого определенного стиля кирпичное здание на Саратога-стрит, рядом с крупнейшим в городе десятиэтажным универмагом. Единственной достопримечательностью нового помещения «Бикон-Лайт» была действующая модель маяка, установленная на небольшом постаменте перед главным входом. В семидесятых он был демонтирован, и с тех пор все местные коллекционеры и музей истории города не оставляли надежды заполучить его. Ходили слухи, что его приобрел на «блошином» рынке один из репортеров «Стар», оставшийся без работы после закрытия газеты. И что теперь он держит эту модель маяка на чердаке своего дома, совершая над ней различные языческие обряды, чтобы Балтимор стал первым городом, в котором вообще не было бы собственной газеты.

Тесс вспомнила об этом, поднимаясь по замусоренной лестнице. На лестничной площадке выглянула в окно и посмотрела на пустующий постамент. Улица была усеяна обертками от гамбургеров и скомканными газетными страницами. Универмаги — по крайней мере, те из них, что пережили восьмидесятые, — давно переехали в другие районы. Посреди клумбы с увядшими нарциссами спал какой-то пьянчужка. Как и предполагали Пфайферы, центр города действительно переместился, но они ошиблись в направлении. Все деловые и торговые кварталы теперь располагались на юго-востоке города, в непосредственной близости от гавани. Здание «Бикон-Лайт» оставалось единственным оживленным местом среди всеобщей атмосферы запустения. Сотрудники газеты утешали себя тем, что здание находится в непосредственной близости от крупнейшего городского продуктового рынка и популярного в городе ресторана «Маркони», отказавшегося переезжать в престижный район. Рядом также находился храм святого Мартина, куда репортеры, по давней традиции считавшие его своим заступником, бегали перед каждой сдачей статьи, произнося одну и ту же молитву: «Пожалуйста, святой Мартин, сделай так, чтобы на сей раз редакторы не зарезали мою статью».

Фини как-то рассказывал Тесс об этом ритуале, и теперь, вспомнив о нем, она пришла к выводу, что либо молитва перестала помогать, либо Фини вчера не заглянул в храм. Вероятность того, что Фини причастен к этой истории, казалась Тесс практически нулевой. Он был слишком пьян, чтобы проникнуть в здание, поставить в выпуск свою статью и уйти, не оставив при этом никаких следов. Но если он не имеет ко всему этому никакого отношения, то ей тем более следует получить эту работу, чтобы защитить своего друга от ложных обвинений и найти настоящего виновника, правда, она не очень четко представляла себе, как это сделать.

На шестом этаже ее встретила секретарша и проводила в пустой конференц-зал, примыкавший непосредственно к кабинету владельца «Бикон-Лайт». Тесс огляделась вокруг. Комната была обставлена с роскошью и, очевидно, предназначалась для встреч и переговоров за чаем и кофе, причем Тесс была уверена, что главные гости в этой комнате — как минимум мэр с губернатором. Стол из красного дерева, туркменский ковер на полу, серебряный чайный сервиз на старинном буфете, на стенах — акварели, изображающие Балтимор середины девятнадцатого века. Интересно, каково все это наблюдать редакторам, которые сидят здесь, а потом спускаются вниз, в захламленное и тесное помещение отдела новостей? Как им удается сочетать романтические идеи о миссии журналистики и очевидное свидетельство того, что на самом деле газета является всего-навсего источником дохода для ее владельца?

Наверно, все дело в том, решила Тесс, что редакторы быстро забывают о том, что такое — быть репортером. Если некий Смит не справился с управлением и сбил пешехода, редакторы не могут понять, почему этому человеку нельзя позвонить и взять у него интервью. «Посмотрите его номер в телефонной книге», — говорят они, как будто во всем Балтиморе проживает только один человек по фамилии Смит и как будто этот человек в данный момент не находится в тюрьме, и с ним невозможно связаться по какому бы то ни было телефону. Но даже если каким-то чудом все же удается написать об этом статью, редакторы вполне могут сказать: «У нас уже есть материал для завтрашнего выпуска, ваша история вполне может подождать».

И вот сейчас ей предстоит встретиться с тремя властителями журналистских судеб: исполнительным директором, главным менеджером и его помощником, — во главе с владельцем газеты.

— Трое редакторов сразу, — произнесла Тесс вслух. — Ну и что ж, Геркулесу ведь удалось победить Гидру. А у нее было целых девять голов, а не три.

Дверь за спиной Тесс открылась, и в комнату вошел мужчина. На его лице играл здоровый румянец, густые каштановые волосы постоянно падали на лоб. Тесс обернулась. Если бы мужчина был одет в джинсы и футболку, она не задумываясь дала бы ему лет двадцать пять. Но в строгих серых брюках и полосатом галстуке, цвета которого указывали на то, что его обладатель является выпускником Оксфорда, он выглядел лет на сорок — сорок пять, что, вероятно, было гораздо ближе к истине. «Но, пожалуй, весьма и весьма привлекательные сорок пять», — решила Тесс, отметив спортивную, подтянутую фигуру, широкую открытую улыбку и мальчишескую привычку резким движением руки откидывать волосы со лба.

— Джек Стерлинг, — представился вошедший, протягивая руку. — Помощник главного менеджера.

— Тесс Монаган, — по привычке она крепко пожала протянутую руку, но Джек Стерлинг еще крепче сжал ее ладонь. Ощутив внезапное волнение, Тесс поспешно отдернула руку. Ее вдруг охватило чувство, которое она побоялась бы назвать.

Тем временем Стерлинг присел на краешек стола, открыто изучая Тесс, одновременно вращая сжатую в кулак кисть правой руки и массируя запястье.

— Родилась в Балтиморе, но имеет ирландские корни, — произнес он, ни к кому не обращаясь, словно размышляя вслух и не замечая присутствия Тесс. — Двадцать семь или двадцать восемь. Занимается спортом, не любит носить колготки и пить диетическую кока-колу. Я правильно угадал?

— Родился в одном из штатов Среднего Запада, — в тон ему продолжила Тесс, будто бы Стерлинга не было в комнате. — Протестант. Получил отличное образование. Скорее всего, играет в большой теннис, судя по тому, что постоянно массирует запястье правой руки. Я правильно угадала?

Стерлинг рассмеялся. «Ну что ж, он не лишен чувства юмора и вполне может посмеяться над собой», — отметила про себя Тесс.

— Вы были очень близки к истине. Только с видом спорта ошиблись, я играю в сквош, теперь, конечно, когда спина позволяет, а это, — он указал на запястье, — результат двадцати двух лет, проведенных на играх и тренировках.

Он снова принялся потирать запястье, но тут же отдернул руку.

— Вы сказали — Средний Запад? Да, я из Иллинойса, но как вы догадались? Мне казалось, что за несколько лет мне удалось перенять изысканные манеры жителей Восточного побережья.

Вместо ответа Тесс улыбнулась. Уитни подробно рассказала Тесс обо всех, с кем ей предстояло сегодня встретиться, но сообщать об этом Стерлингу она, по вполне понятным причинам, не собиралась.

— Балтимор — не самое лучшее место, если вы хотите поработать над своими манерами и произношением. Вот видите, у вас уже появился балтиморский акцент.

Джек Стерлинг внезапно встал и подошел вплотную к Тесс. Его глаза показались ей еще более голубыми, чем синяя нашивка выпускника Оксфорда на рубашке.

— А для чего Балтимор — самое лучшее место? — тихо произнес он, но, прежде чем Тесс успела придумать достойный ответ, в конференц-зал вошли остальные редакторы. С несколько виноватым видом, словно он только что общался с противником, Стерлинг отошел от Тесс и присоединился к коллегам.

Эти четверо казались очень похожими друг на друга, возможно, даже сами того не сознавая. Возраст неопределенный — то ли тридцать пять, то ли шестьдесят. Двое в костюмах в тонкую полоску: светло-серого цвета на невысоком мужчине (по описанию Уитни Тесс поняла, что это и есть владелец «Бикон-Лайт» Рэндольф Пфайфер-четвертый) и ярко-бирюзового на единственной среди редакторов женщине — главном менеджере Колин Реганхарт.

Последний из вошедших был одет точно так же, как и Стерлинг, но его рубашка явно пошита у лучшего портного, а полосатый галстук — из натурального шелка.

— Лайонел Мабри, — представился он, протягивая Тесс изящную ладонь. Она обратила внимание на его волосы. Уитни сказала, что Мабри — блондин, но Тесс они напоминали гриву и были какого-то неопределенного серо-желтого цвета. Хотя в первый момент в его фигуре и осанке Тесс почувствовала некое благородство, но после того как Мабри пробормотал что-то невнятное вместо приветствия и вяло ответил на рукопожатие Тесс, от первого впечатления не осталось и следа.

— Присаживайся, Лайонел, — голос Колин Реганхарт прозвучал, скорее, как приказ, а не как предложение. Мабри улыбнулся ей, словно благодаря за то, что она указала ему, куда идти, и, по-прежнему погруженный в свои мысли, буквально упал в одно из глубоких кожаных кресел, стоящих вокруг стола. Колин и Стерлинг заняли кресла справа и слева от него. Тесс и владелец газеты сели в противоположных концах стола.

Тесс заметила, что кресло Пфайфера несколько выше остальных, вероятно, чтобы хозяин кабинета мог возвышаться над собеседниками, что в обычной жизни было невозможно: сотрудники газеты за спиной своего хозяина называли его «метр шестьдесят». Прозвище это, хотя само по себе и нелестное, было в своем роде проявлением щедрости со стороны подчиненных, ибо добавляло Рэндольфу Пфайферу-четвертому целых пять сантиметров к его росту. Но кресло, похожее на трон, было ошибкой: ноги Пфайфера не доставали до пола и несолидно болтались в воздухе, невольно привлекая внимание. К счастью, он обладал глубоким и сильным голосом и без труда заставлял присутствующих сосредотачиваться на обсуждаемой теме.

Пфайфер начал встречу, обратившись к Тесс:

— Мисс Монаган, мы пригласили вас сегодня сюда, ибо та работа, которую мы собираемся вам предложить, требует как проницательности и тактичности, так и определенных знаний в области издательского дела. Нас уверили, что вы соответствуете всем предъявляемым нами требованиям.

«Да уж, похоже, Уитни серьезно взялась за дело», — подумала Тесс, а вслух сказала:

— Надеюсь, что это так, мистер Пфайфер.

— Хочу подчеркнуть, что, насколько нам известно, не было совершено никакого преступления. Наше беспокойство связано с тем, что статья о Винковски должна была идти в воскресном выпуске. И эта, скажем, э-э, несвоевременная публикация привела к тому, что теперь мы вынуждены искать новую статью для первой полосы в воскресном выпуске. Нам кажется, что причину публикации следует искать на стадии верстки газеты.

«Ну вот, — мысленно вздохнула Тесс, — мы еще и минуты не проговорили, а он уже начал лгать».

— Да, конечно, — согласилась она, но не удержалась и добавила: — А разве компьютерный взлом не относится к государственным преступлениям? Если вы действительно хотите найти того, кто это сделал, думаю, ФБР обладает для этого гораздо большими возможностями.

Редакторы обменялись взглядами. Джек Стерлинг собрался было что-то сказать, но Реганхарт перебила его:

— Как сказал Рэнди, мы задержали выход статьи, хотя мы не сильно удивились бы, если бы судебные обвинения против этого Винковски оказались правдой. Впрочем, нас совершенно не волнует, если он начнет против нас процесс о клевете, но все равно предпочитаем, чтобы читатели не узнали о том, что статья была опубликована по… опубликована раньше времени. Это может подорвать их доверие к нашему продукту.

Продукт. Очевидно, что Колин Реганхарт раз и навсегда забыла, что такое — быть репортером. Для журналиста это вовсе не продукт! Это история, статья, результат его труда, нервов и бессонных ночей. Похоже, что чем выше занимаешь пост в организации, тем больше думаешь о своем собственном престиже.

— Конечно, если вы привлечете ФБР или даже городскую полицию, то не сможете контролировать, что произойдет с информацией, которую они раскопают, — произнесла Тесс с самым невинным видом, не обращая никакого внимания на Реганхарт. — Если же статья была опубликована по ошибке, — извините, я хотела сказать, раньше времени, — и если в истории есть какие-то неточности, то мистер Джеральд Винковски вполне может в судебном порядке доказать, что в действиях газеты был злой умысел, а это лишь прибавит ему популярности.

Реганхарт пристально посмотрела на Тесс, кивнула:

— Возможно. Мы посовещались с нашими юристами. Винковски мог бы доказать, что все произошло по вине плохой работы нашей службы безопасности, но не более того. Мы придерживаемся нашей версии случившегося и, по правде сказать, даже гордимся, что именно наша газета разоблачила этого шарлатана.

— Так зачем же тогда вы хотели задержать выход этой, несомненно «горячей», истории? — спросила Тесс. — Я знаю, вы были единственными обладателями этих сведений, так что вам нечего было опасаться конкурентов, но ведь вам наверняка хотелось опубликовать статью до того, как Винковски подпишет контракт с баскетбольной командой? Согласитесь, это было бы крайне тяжело для жителей города: сначала поместить репортаж о том, что у Балтимора теперь будет собственная баскетбольная команда, а потом сообщить, что ее владелец не сможет выдержать проверку, которую устроит НБА. А что, если бы городские власти уже начали строительство спортивного комплекса, и обнаружили, что Винковски уже принимает заявки от желающих купить его новоприобретенную команду?

Мабри на мгновение отвлекся от своих мыслей.

— Легко начать осуждать человека, всего лишь прочитав статью, мисс Монаган, — возразил он. — Люди меняются, и наша задача вовсе не в том, чтобы судить, насколько мистер Винковски подходит под требования, которые НБА предъявляет к владельцам команд. И не в том, чтобы заострять внимание на решении, которое, возможно, примет ассоциация, а в том, что является важным и что является честным. Действительно ли было необходимо раскрывать все подробности, без сомнения, не особенно красивого, но в целом не столь уж и необычного прошлого Винковски? Но раз уж мы это сделали, то мы имеем право знать имена тех, кто же его обвиняет. Именно это и было причиной задержки выхода статьи. И именно этот вопрос беспокоит меня больше всего.

Сказав это, Мабри тут же вернулся к каким-то своим высоким думам. Пфайфер после вступительной речи не участвовал в разговоре, но уделял ему большое внимание, с интересом наблюдая за той игрой, которую вели между собой редакторы. Колин смотрела на Мабри, в то время как Стерлинг рисовал какие-то закорючки в лежавшем перед ним блокноте.

— Значит, со статьей все в порядке, и все довольны и счастливы. За исключением Винка. А в чем же тогда заключается моя задача? — иронически сощурилась Тесс.

Колин Реганхарт и Джек Стерлинг снова начали говорить одновременно, и снова Реганхарт перебила его:

— Завтра наши младшие менеджеры — Марвин Хейли и Гай Уитмен — познакомят вас с процессом верстки и печати того номера, а также предоставят список людей, с которыми следует поговорить. Мы, конечно, не надеемся, что вам удастся найти человека, ответственного за эту несвоевременную публикацию, но мы полагаем, что вы сможете выделить круг людей, которые могли находиться в здании редакции в интересующее нас время.

— А разве вы не можете получить ту же информацию от вашей службы безопасности? — спросила Тесс.

— К сожалению, прошлой осенью мы установили новую систему охраны, после того как предыдущая, скажем так, была повреждена. Новая система постоянно выходит из строя. Последний раз это произошло две недели назад, и нам до сих пор не удалось ее наладить. Но я уверена, что вы убедитесь: в ту ночь, когда шла верстка, а затем печать, большинство наших сотрудников находились дома, со своими семьями, — Реганхарт произнесла это слово с презрительным видом. — Мы хотим, чтобы вы опросили сотрудников отдела новостей, записали на пленку их разговоры и отдали все материалы нам. Все, что вы обнаружите, является собственностью «Бикон-Лайт». Ваш контракт также будет включать пункт о неразглашении полученной вами информации, согласно которому вам запрещается обсуждать происходящее с любыми новостными организациями и вообще с кем бы то ни было. Вся информация принадлежит нам.

— Вы хотите, чтобы я работала в своем офисе? — поинтересовалась Тесс.

— Нет, мы предпочитаем, чтобы вы занимались расследованием здесь, у нас, — Стерлингу наконец удалось высказаться до того, как Реганхарт предприняла очередную попытку перебить его. — Мы выделили вам кабинет на третьем этаже, к тому же на весь период работы вы получите магнитную карточку для службы безопасности и временный идентификационный номер.

— А как быть с профсоюзом? Ведь председатели профсоюза вполне могут запретить сотрудникам делиться со мной конфиденциальной информацией.

Колин Реганхарт резко поднялась с кресла, давая понять, что разговор окончен:

— Позвольте нам самим решить вопрос с профсоюзом.

Пфайфер буквально спрыгнул с кресла, Стерлинг встал и потянулся, остался сидеть только Лайонел Мабри, наблюдавший в окно за большим коричневым голубем, присевшим на карниз. По мнению Тесс, голубь выглядел крайне облезлым и несчастным.

— Какая замечательная птичка, — протянул Мабри, — первый вестник весны.