Глава 25

— Вы действительно ударили его цепью?

— А разве вы не верите всему, что написано в вашей газете?

— Эта история появится в моей газете только завтра. Вспомните, в сегодняшнем выпуске мы же не нашли места для статьи о вашем вчерашнем ночном приключении. Вы, конечно, молодец, но я немного нервничаю, ужиная с женщиной, которая способна ударить мужчину по лицу, да еще и цепью.

На этот раз покраснела Тесс, а Стерлинг улыбнулся, заметив ее неловкость.

Они сидели в ресторане, расположенном на последнем этаже Музея современного американского искусства. Меню ресторана полностью соответствовало образчикам абстрактной живописи, выставленным в залах музея. На вкус Тесс, шеф-повар здесь подходил слишком творчески к приготовлению блюд: суп из тыквы с лимоном, вяленое мясо антилопы, бобы с кукурузой, политые арахисовым маслом — Уитни называла такую кухню «едосмешением». Тесс хотела рассказать об этом Стерлингу, но передумала, решив не огорчать его.

— Вы заметили, что люди до сих пор называют его Новым музеем, хотя он открылся больше двух лет назад? — спросила она, решив перевести тему разговора на шутливое высмеивание привычек жителей ее родного города, а следовательно, и своих собственных.

— Ну, есть люди, которые считают площадь у гавани новой, хотя ее перестроили и расширили еще лет двадцать назад. В «Бикон-Лайт» меня, например, до сих пор за глаза называют не иначе как «этот новенький». — Стерлинг осторожно съел ложку стоявшего перед ним супа — насыщенного терракотового цвета.

Тесс старалась не морщиться. Она ела овощи, перемешанные с клубникой, — по понятиям этого ресторана, совершенно обычный выбор. Официант меню не одобрял, но Тесс не расстроилась, ибо официант ей тоже не понравился. В то время как умом она понимала, что это один из самых дорогих и модных ресторанов города, ее вкусовые рецепторы настойчиво требовали чего-нибудь менее экстравагантного. Антилопа не шла ни в какое сравнение с картофельным пирогом. Но она не могла отказаться от предложения Стерлинга, к тому же из окон открывался великолепный вид на гавань, на здание Национального центра изучения океана и Центр Колумба, дома с террасами и старинные церкви.

— Если бы сейчас был день, отсюда можно было бы увидеть и террасу моей квартиры.

— Звучит красиво.

— Ага, особенно когда вы живете прямо над магазином. Но это действительно замечательное место, и тетя Китти никогда не торопит меня с оплатой квартиры.

— Китти? — Стерлинг оторвался от супа, который продолжал мужественно поглощать. — Это, случайно, не она была на фотографии, которая идет вместе с вашей статьей?

— Да, она, — неохотно пробормотала Тесс, чувствуя, что и здесь тетя отодвинула ее на задний план, и вспомнив, что репортер из «Блайт» настоял, чтобы они сфотографировались вместе.

— Скажите… — Стерлинг замялся. «Ну, вот, сейчас он попросит телефон Китти, чтобы узнать, свободна ли она». — Вы не боитесь, что эти ребята вернутся за вами?

Тесс едва не рассмеялась от охватившего ее чувства облегчения.

— Из них остался только один, остальных полицейские взяли еще в тот же вечер, пока они сидели в ветлечебнице. Этот же взял мою машину и бросил ее на выезде из города, угнав другую, и на полной скорости помчался в направлении Филадельфии. Думаю, ему хватит ума держаться за пределами штата, поскольку он обвиняется в похищении с целью шантажа.

— Но, знаете, судя по вашему рассказу, эти парни явно на кого-то работают. Что ему помешает прислать подкрепление? По-видимому, эта вещь им действительно очень нужна, раз они решились ради нее не на одно преступление.

— Я не знаю. Тот человек, которому удалось скрыться, увез собачьи уши с собой, так что никаких прямых доказательств против оставшейся троицы у нас нет. И это означает, что невозможно будет опознать убитых собак.

— Вероятно, убитых, — машинально поправил Стерлинг, но тут же извинился. — Простите, Тесс, редакторская привычка: никогда никакое утверждение не считать истиной в последней инстанции, пока не удостоверишься лично.

— Ну, возможно, где-то и бегают безухие борзые, но лично я не вижу в этом никакого смысла.

— По крайней мере, в вашем случае пророчество Энди Уорхолла сбылось…

Тесс чувствовала себя на пороге счастья, о котором мечтала столько лет: романтический ужин субботним вечером, общество приятного мужчины, причем сделавшего карьеру, а не носящегося с идеей рок-группы. Все было просто идеально. И в этот момент в нагрудном кармане Стерлинга что-то завибрировало.

— Извините, — сказал он, вытаскивая мобильный телефон. — Приходится всегда быть на связи.

Очевидно, было плохо слышно, потому что Стерлингу пришлось почти кричать. Посетители за соседними столиками стали оборачиваться в их сторону.

— Кто?! Что?! Где вы?!

— Вы забыли еще спросить: когда и почему? — поддела его Тесс, когда Стерлинг передал ей мобильник.

— Это Уитни. Она утверждает, что это очень срочно.

Голос Уитни звучал так, будто она находилась в аэродинамической трубе, причем там почему-то еще играла оглушительно громкая музыка и то и дело раздавались взрывы хриплого смеха.

— Слушай, тут такое дело, мне действительно нужна твоя помощь! — сказала она без всякого приветствия. — Я сейчас в баре «Работяга». Ты ведь знаешь, где это.

— Фини? — быстро спросила Тесс.

— Близко. Здесь Колин Реганхарт, она напилась до невменяемого состояния и устроила настоящий дебош. Уже хотели вызывать полицию, но она заявила, что хочет поговорить с тобой, а после этого она согласна поехать куда угодно, хоть в полицейский участок, хоть к черту на рога. Это ее слова. — В трубке возникла пауза. — Слушай, я понимаю, что я не вовремя, но ведь это не последнее свидание, верно?

— Как ты узнала о… — она не хотела произносить имя Стерлинга в его присутствии и тем более не хотела говорить слова «свидание». — Как ты узнала, где меня найти?

— Тайное всегда становится явным, Тесс. А уж тем более в среде журналистов. Разве ты об этом забыла?

У ночного клуба «Работяга» была едва ли не самая худшая репутация в городе. Он был расположен в том же квартале, что и дом Китти. Здание клуба — бывший склад — стояло на берегу гавани и было украшено пестрыми китайскими фонариками, вносившими вклад в потрясающий вид на гавань, которым полчаса назад любовалась Тесс из окна ресторана. Вблизи же это очарование рассеивалось: само здание находилось в удручающем состоянии, а все помещения клуба были оформлены в мрачных черно-красных тонах со стоящими вокруг деталями каких-то допотопных механизмов. Стены были увешаны плакатами тридцатых годов с изображениями мускулистых рабочих и настоящими лозунгами с забастовок в Балтиморе во времена «Великой депрессии». И на этом фоне «космические» цены на крохотные порции пива и коктейлей казались по меньшей мере оскорбительными.

Тесс нашла Уитни у барной стойки, оформленной в виде заводского конвейера. Колин Реганхарт сидела тут же, но скорее на барной стойке, нежели рядом с ней. Голова — на стойке, черные волосы разметались в разные стороны, и несколько прядей купались в соусе, стоявшем рядом с тарелкой с недоеденными куриными крылышками.

— Она не выглядит буйной, — заметила Тесс.

— Смотри внимательно. — Уитни похлопала Колин по плечу: — Колин, вы не думаете, что нам уже пора идти домой?

Колин приподняла голову и посмотрела на Уитни мутным взглядом.

— Вот и иди, Тэлбот. Причем гораздо дальше. Кого я меньше всего хочу видеть сегодня, так это тебя, — заплетающимся языком сказала Реганхарт.

— Пришла Тесс. Разве вы не сказали, что хотите поговорить с ней?

Колин собрала все усилия и, оторвавшись от стойки, повернулась к Тесс.

— Да? Я это сказала? Ну, тогда присоединяйтесь к Тэлбот, Тесс…

В этот момент подошел бармен — им оказался Стив, последнее увлечение Китти, — но, поскольку она уже успела бросить его, молодой человек не имел ни малейшего желания помогать ее племяннице.

— Послушайте, Тесс, я выпроваживал эту дамочку еще полчаса назад, но она буквально вцепилась в стойку. Она уже нахамила нескольким ребятам, хотевшим помочь ей, они пытались отвести ее в дамскую комнату, чтобы она умылась и немного пришла в себя, но в итоге им пришлось ретироваться с царапинами различной степени тяжести. Теперь она сидит здесь и осыпает ругательствами любого, кто рискнет подойти к бару. Надо сказать, что после происшедшего на это решились не многие, и вы понимаете, что ее присутствие здесь вовсе не способствует процветанию бара. Вот эта блондинка сказала мне, будто вы приедете и все уладите…

Тесс посмотрела на подругу, но, судя по выражению ее лица, Уитни явно не испытывала ни малейшего чувства вины за то, что вытащила Тесс со свидания.

— Перед входом стоит моя машина, — сказала она спокойно. — Помоги мне отвести ее. Мы довезем Колин до ее дома и уложим в кровать.

— С каких это пор ты стала нянькой? — съязвила Тесс, помогая Уитни тащить непослушное тело главного менеджера «Блайт» к выходу. Колин почти не оказала сопротивления, просто невнятно бормотала какие-то ругательства в их адрес.

— Ну, скажем так, мы оказали еще одну услугу Лайонелу Мабри. Вряд ли ему было бы приятно узнать, что кто-то из его коллег был доставлен в полицию за дебош, устроенный в нетрезвом состоянии. Колин позвонила ему примерно час назад и принялась угрожать. Он убедил ее сообщить, где она находится, затем перезвонил мне и попросил приехать сюда позаботиться о ней.

— С моей помощью, — усмехнулась Тесс.

— Я не могла позвонить никому из газеты, ты же понимаешь, — Уитни взглянула на Тесс и надела теплое зимнее пальто. — Хотя Стерлинг, наверно, неплохо повеселился бы, увидев это впечатляющее зрелище. Да, кстати, как прошел ужин? С десертом успели справиться?

— Слушай, давай побыстрее покончим с этим, ладно?

Иногда Тесс казалось, что в Балтиморе не осталось ни одного здания склада, который использовался бы по своему прямому назначению. Колин Реганхарт жила в доме, в котором раньше размещался склад железнодорожной компании. Он располагался неподалеку от «Работяги», и до него вполне можно было добраться пешком, но улица была выложена булыжником, и Тесс с Уитни не рискнули идти по ней на каблуках, тем более что Колин Реганхарт вообще не могла сделать и двух шагов, чтоб не споткнуться или не упасть. В машине она заснула, и, поскольку разбудить ее не удалось, им пришлось до лифта тащить ее буквально на себе.

Обстановка в двухуровневой квартире, в которую они внесли Колин, мало чем отличалась от спартанской обстановки в крошечной квартире Розиты, разве что дом мисс Руиз находился в гораздо менее престижном районе. В комнатах почти не было мебели, и на стенах не висело ни одной картины, хотя у одной из стен стояли два прямоугольника, завернутые в плотную бумагу. «Еще одна женщина „на чемоданах“, — подумала Тесс. — Она так сильно стремится куда-то попасть, что не считает нужным остановиться и оглядеться по сторонам».

— Может, нам уложить ее в постель?

— Я не собираюсь тащить ее еще и в спальню, она ведь на втором этаже. Давай положим ее здесь на диван, пойдем на кухню и выпьем бурбона. У меня такое чувство, что Колин обязательно держит у себя бутылочку, а может, даже и не одну.

Бурбона на кухне не оказалось, зато Уитни обнаружила в одном из шкафов бутылку отличного шотландского виски и пачку печенья с шоколадной глазурью. Она порылась в ящиках и извлекла оттуда два разнокалиберных стакана.

— Мы это заслужили, — сказала Уитни, усаживаясь на ковер, лежавший как раз на том месте, где должен был находиться обеденный стол: разумеется, если бы Колин вдруг пришло в голову его купить.

— Думаю, ты можешь зачислить эту бутылку в статью своих личных расходов. Вот и еще одна услуга Лайонелу Мабри, — пошутила Тесс, но, запнувшись, остановилась на полуслове. — Подожди, а какая же была первая услуга?

Уитни внимательно посмотрела на Тесс. Они знали друг друга много лет, и Тесс отлично понимала, что ее подруга сейчас пытается понять, как много ей известно, и прикидывает, в чем можно признаться, а в чем — не стоит.

— Пригласить тебя провести для них расследование, что же еще?

— А вторая? Ведь была и вторая услуга, верно?

Уитни ничего не ответила.

— Думаю, что второй услугой был конверт, оказавшийся на моей машине. Конверт с личным делом Розиты Руиз. Лайонел хотел, чтобы я ознакомилась с его содержимым, но не хотел, чтобы стало известно, кто мне его передал. Что же я должна была обнаружить?

— Что-нибудь, — неопределенно ответила Уитни, достала из шкафчика нож для разделки мяса и принялась вспарывать им упаковку с печеньем. Затем она взяла одно из них и принялась слизывать с него шоколад. — Хотя он не ожидал, что у тебя получится то, что в итоге получилось. Он очень обрадовался оттого, как быстро ты ее раскрутила. Лайонел всегда подозревал, что Розита — опасная штучка. — Уитни отложила в сторону печенье — уже без глазури — и взяла следующее. — Я говорила ему, что у тебя отличная голова.

— Так, значит, это никак не было связано со статьей Фини? Все это было затеяно лишь для того, чтобы избавиться от Розиты? Таким образом Мабри спокойно смог обойти волокиту с профсоюзом. Неглупо придумано.

— Розита для газеты была все равно, что бомба замедленного действия, и Лайонел быстро понял это. Он старался как можно дольше держать ее за рабочим столом, не разрешая ей брать интервью, но Розита принялась обвинять его в расовой и половой дискриминации, и ему пришлось позволить Колин поставить ее напарницей к Фини, надеясь, что она не причинит большого вреда, работая в паре с другим репортером, к тому же таким опытным и талантливым, как Фини. Но она и тут умудрилась испортить все, что только можно. Ты слышала о продажных полицейских, которые за деньги готовы на все? Так вот Розита была готова на все ради статьи на первой полосе. Думаю, она и душу дьяволу продала бы, представься ей такая возможность. Лайонел должен был выгнать ее, причем быстро, не тратя времени на проволочки и ругань с профсоюзом. Избавиться от нее, пока она еще чего-нибудь не натворила. С Розитой у «Бикон-Лайт» появились все шансы быть втянутыми в громкую судебную тяжбу по обвинению в клевете. Это был только вопрос времени. И ведь это чуть не случилось, Тесс. Если бы Винковски не покончил с собой, он вполне мог подать в суд на газету за ту, первую статью о нем.

— Но он не стал бы этого делать. Винк платил своей первой жене сотни тысяч долларов за молчание. Но за молчание о том, что она избивала его.

Уитни пожала плечами.

— Да нет, почему же? Если бы он заявил об этом, люди бы стали сомневаться во всем, что было написано в статье, даже если все остальное было бы правдой. Меня удивляет, почему он не подумал об этом, прежде чем наложить на себя руки.

— Розита утверждает, что он был убит.

— Даже если Розита скажет, что сегодня отличная погода, я предпочту лично проверить это. Она лжет постоянно, даже в мелочах, похоже, чтобы не терять практики. Я несколько раз ловила ее на совершенно идиотских противоречиях. Например, на ее специализации в колледже или в каком районе Бостона она выросла. Зачем об этом-то лгать? По-моему, она просто ненормальная.

— Ненормальная, — согласилась Тесс, но не дала подруге так легко отвлечь себя. Она взглянула Уитни прямо в глаза. — Значит, должность внештатного личного советника Лайонела Мабри теперь гарантирует тебе Японию? Так вот ради чего ты все это затеяла?!

Уитни упрямо выставила испачканный шоколадом подбородок.

— Не надо пытаться меня обидеть, ты же знаешь, что из этого все равно ничего не выйдет. Я не рассказывала тебе ничего для твоей же пользы. Ты отлично справилась со своей работой, получишь за это весьма неплохие деньги. Так что тебя не устраивает?

— Меня не устраивает то, что ты постоянно мне лгала. И чем ты отличаешься от Розиты?

— Я тебе не лгала, просто кое о чем умалчивала.

— А как насчет алиби Фини?

Уитни помедлила с ответом, оценивая, как много знает Тесс и о чем она уже догадалась. С невозмутимым видом она вынула из пачки еще одно печенье, но на этот раз принялась грызть его, не слизывая глазурь.

— Фини действительно сказал тебе, что провел со мною всю ночь? Или ты сообщила мне это, будучи абсолютно уверенной, что я возьмусь за это задание, потому что буду беспокоиться за Фини и постараюсь защитить его?

— Я спрашивала Фини, где он провел ту ночь, и он ответил, что с тобой, — но Уитни не решалась посмотреть Тесс в глаза. Она вообще не решалась глядеть на подругу, повернувшись к ней боком. — Он не мог вспомнить, во сколько вы расстались. Он вообще мало что помнил из той ночи перед публикацией. Я знала: если ты решишь, что он нуждается в тебе, чтобы подтвердить его алиби, ты тут же бросишься его спасать. Ты всегда очень тепло относилась к нему, разве не так?

Тесс вспомнила свой последний разговор с Фини: он тогда был просто в бешенстве.

— А что ты сказала ему? Ты ведь должна была убедиться, что мы с Фини не станем сравнивать то, что ты нам сказала. Что ты для этого сделала?

Теперь Уитни говорила едва слышно:

— Я сказала ему, что тебе были нужны деньги и что ему следует держаться от тебя подальше, так как ты дала понять шефам в «Бикон-Лайт», будто не знакома с ним. Я также сказала Кевину, что ты ищешь того, кто сумел запихнуть ту статью в печать, и если это окажется он, ты не проявишь к нему ни малейшего снисхождения. Но ведь это был не он, так зачем поднимать шум? — Она залпом допила виски и улыбнулась. — Ну, теперь моя исповедь окончена. Ты отпустишь мне грехи? Или наложишь на меня епитимью?

Тесс почувствовала, что ее тошнит, словно она только что скатилась с «русских горок». Конечно, она не была в восторге оттого, что Лайонел Мабри просто манипулировал ею, но хуже всего было то, что Уитни стала его добровольным помощником в этом деле, сделав их с Фини врагами, лишь для того, чтобы добиться для себя места в токийском представительстве «Блайт». Одно дело использовать «метод лифта» и совсем другое — переступать через всех подряд ради достижения своей цели.

— Зачем ты позвонила мне сегодня? Ты ведь могла и одна с этим справиться…

— Возможно, я подумала, что это даст тебе шанс сделать окончательный выбор. Или у тебя теперь мужской гарем? Мальчик сидит дома и готовит тебе ужин, пока Стерлинг водит тебя по ресторанам и обеспечивает культурную программу? — Уитни засмеялась.

— Ты просто ревнуешь.

— Я? Ревную? К кому? К Стерлингу? Ну что ты, я считаю вполне достаточным проигрывать ему в сквош, чтобы обеспечить себе поддержку в продвижении по служебной лестнице. Больше мне от него ничего не нужно. Да и он никаких попыток не предпринимал. Да не волнуйся ты, Тесс, будут у вас еще свидания. Твои свидания всегда имеют продолжения, а у меня есть моя работа: если все сложится удачно, я получу назначение в Токио и вернусь сюда уже для того, чтобы занять место редактора. Среди руководителей газет не так уж много женщин, и я планирую быть в их числе.

— Зачем тебе все это? Ты что, хочешь закончить так же, как Колин? — Тесс показала на голые стены и пустые шкафы. — Проводить выходные, лежа на диване, жить без друзей, без семьи?

— Колин — это исключение, у других редакторов есть семьи, увлечения, какие-то интересы вне журналистики.

— Правильно, но все эти «другие редакторы» — мужчины. Это относится не только к Колин, но и к тебе, и к Розите. Работа — это все, что у тебя есть. Ты ведь даже до сих пор живешь с родителями, потому что у тебя нет времени на то, чтобы подыскать себе квартиру. Все твои любовные приключения длятся не более двух недель, пока очередной приятель не начинает понимать, что вечер пятницы предназначен для просмотра вашингтонской прессы, а утро воскресенья — для прогнозов того, что будет напечатано на следующей неделе. Что ты будешь делать, если захочешь родить ребенка? Обратишься в банк доноров спермы?

Уитни встала, стряхивая с брюк крошки печенья.

— Слушай, мне действительно пора ехать. Тебя подвезти, или ты хочешь пойти пешком?

— Я, пожалуй, прогуляюсь пешком.

— Есть еще какие-нибудь недостатки, которые ты забыла перечислить? Я же сказала, что мне очень жаль.

— Нет, вообще-то именно этого ты сегодня так и не сказала.

— Ну, тогда я скажу это сейчас. Пожалуйста, извини меня, мне действительно очень жаль, что все так вышло. А ты хочешь сказать мне что-нибудь?

— Да, хочу, — Тесс помахала подруге рукой. — Так держать, Уитни!