Глава 20

Розита Руиз.

Это имя, напечатанное крупным жирным шрифтом, смотрело на Тесс с листка бледно-розовой бумаги. Тесс пыталась понять, что хотел этим сказать человек, оставивший на капоте ее машины личное дело журналистки. Что именно она должна обнаружить среди этих статей — в основном спортивных репортажей — или в крохотном послужном списке? Из лежавших перед Тесс бумаг следовало, что на сегодняшний день профессиональная карьера Розиты Руиз заключалась в окончании школы в Роксбери, затем колледжа при Бостонском университете, где ей был выдан диплом, летняя стажировка в какой-то газете в Массачусетсе, затем еще одна — в Сан-Антонио. Там же было указано, что Розита получила премию от Техасского Союза журналистов. И как же такой более чем скромный послужной список смог обеспечить мисс Руиз место в газете, входящей в двадцатку крупнейших в стране? К моменту закрытия «Стар» у Тесс был пятилетний стаж работы, однако это не помогло ей стать сотрудником «Блайт».

«Ну, конечно же, Руиз, — поняла Тесс. — Да еще к тому же женщина». Розита наверняка не сомневалась в том, что ее возьмут в «Блайт», ибо отлично знала о почти маниакальной боязни американских чиновников быть обвиненными в расовой или половой дискриминации. А оснований для отказа у них не было: рекомендации Розиты как с места учебы, так и из газеты в Сан-Антонио были безупречны. По крайней мере, если считать, что эти документы были настоящими.

Секретарь отдела кадров колледжа при Бостонском университете подтвердила дату окончания Розитой учебного заведения и специальность — история. На этот раз Тесс представилась сотрудником «Блайт», занимающимся проверкой резюме принимаемых на работу журналистов. Впрочем, разве она не занимается сейчас проверкой данных, указанных Розитой?

— Только вот еще что… — сказала женщина из отдела кадров, — она получила не просто диплом, а диплом с отличием. Обычно студенты стараются указывать это везде, где только можно, поэтому, скорее всего, когда ее резюме вводили в компьютер при приеме на работу, слово «с отличием» случайно забыли указать, а Розита не проверила копию или просто не заметила. К сожалению, такое тоже иногда случается.

— Скорее всего, — повторила Тесс, но ее подобное объяснение таинственного исчезновения приставки «с отличием» ничуть не удовлетворило. Розита Руиз была не из числа тех людей, кто скрывает свои достижения. Она наверняка устроила бы скандал, если бы в ее резюме появилась ошибка, и Тесс не сомневалась, что девушка проверила копию самым тщательным образом.

Она собрала бумаги в стопку, а затем снова разложила их на столе, но уже в другом порядке. Есть ли в них хоть что-то полезное? Нет, это было больше похоже на то, будто кто-то собрал все, что смог достать, сложил это в конверт и засунул конверт под «дворник» на ветровом стекле ее машины. И теперь она должна найти в этих бумагах что-то, что позволило бы ей продолжить расследование. Был ли этот конверт принесен человеком, старавшимся, как Уитни и Тайнер, сделать так, чтобы Тесс не стояла на месте, а двигалась вперед? Чтобы в ней проснулся охотничий азарт и жажда деятельности? Тогда это мог быть Джек Стерлинг. Или это вообще кто-то настолько ленивый или недогадливый, что подкинул информацию Тесс в надежде: именно ей удастся обнаружить то, что он поленился или вообще не смог отыскать. Под это определение подходили все остальные редакторы.

Она еще раз прочитала статьи Розиты. После этого, по крайней мере, одной загадкой стало меньше. Ее репортажи изобиловали избитыми фразами и клише — тем, что Тесс уже видела в статьях Фини, когда он работал в паре с Розитой Руиз. Тогда она отнесла это на счет редактуры. В Сан-Антонио Розита также работала в паре с журналистом, — Тесс заглянула в бумаги, — Аланом Шепардом. Изо всех статей эта была единственной, написанной для первой полосы. Какой-то известный в Техасе игрок бейсбольной команды принялся приставать к женщине-полицейской, за что и был задержан. Розита и Шепард написали об этом, причем со всеми подробностями. Но женщина была белой, а бейсболист — латиноамериканцем, и газету сразу же обвинили в расовой дискриминации. Но даже мать бейсболиста больше верила версии полицейских. «Эти мужчины! — сказала она журналистам по-испански. — А что вы хотели? Им бы только совершать сексуальные подвиги».

Интервью на испанском? Возможно, его брала Розита. Тесс считала, что здесь нет ничего необычного, но все же, сама не зная почему, потянулась к телефону и набрала код Сан-Антонио. Ей повезло — бывший напарник Розиты оказался на рабочем месте.

— Алан Шепард у телефона.

— Меня зовут Тесс Монаган, я работаю в «Бикон-Лайт» и в данный момент занимаюсь проверкой данных резюме вашей бывшей коллеги — Розиты Руиз.

Если выражение лица молодого человека соответствовало интонациям его голоса, то в данный момент он, видимо, откровенно ухмылялся.

— И во что она вляпалась на этот раз? — поинтересовался парень из Сан-Антонио.

— Ну, если это и так, то мне об этом ничего не известно. Это обычная проверка. Я позвонила вам, потому что хотела узнать ваше мнение о профессиональных качествах мисс Руиз, ведь вы, кажется, работали вместе.

— Ага, так я вам и поверил. «Обычная проверка» спустя полгода после того, как она пришла в газету, и через две недели после того, как появилась ее первая «большая история»? Ну ладно, допустим. Если, как многие говорят, история повторяется, то Розита использует эту историю с Винковски, чтобы сбежать в газету попрестижнее, предоставив «Бикон-Лайт» разгребать последствия ее «трудов». Будем надеяться, что в «Вашингтон пост» или в бостонской «Глоб» сидят не полные дураки, и они додумаются задать ей соответствующие вопросы, прежде чем ставить подпись на договоре о приеме на работу.

— Я разговаривала с Эдом Салдиваром, но он отказался сообщать какие-либо подробности, только подтвердил даты принятия на работу и увольнения.

— Да уж, вы там, наверху, неплохо устроились. С вами не делятся информацией, вы этим удовлетворяетесь и перестаете «копать» дальше.

— Но если я разговариваю с вами, это очевидно, что я не прекратила «копать», — заметила Тесс. — И также очевидно, что у вас есть какие-то сведения, которыми вам не терпится со мной поделиться.

В трубке повисла пауза. Когда репортер снова заговорил, в его голосе не было ни следа ехидства, только какая-то непонятная грусть.

— Я много чего хочу вам рассказать. Я хочу вам рассказать об исках о вторжении в частную жизнь, которые сегодня причиняют столько же неприятностей, что и иски по обвинению в клевете. Я хочу рассказать вам о маленьких девушках с большими глазами, которые могут прийти в дом к полуграмотной мексиканке и сказать: «Да, я знаю, что вы не даете интервью журналистам, но не найдется ли у вас стакана лимонада? Сегодня так жарко». Я хочу рассказать о том, как быстро распространяются слухи в мире журналистики. Ни одна из техасских газет не взяла бы Розиту на работу, но у газет Восточного побережья нет никаких контактов в Техасе, поэтому они не могут знать того, что здесь произошло. Я хочу сказать вам, что, когда газета платит своему сотруднику за то, чтобы тот очернил человека, напарнику этого сотрудника трудно сохранить свою репутацию, даже несмотря на то, что он не имеет к этому никакого отношения. Я хочу рассказать вам обо всем этом, но я могу потерять работу из-за того, что я вам уже рассказал.

— Вы можете сообщить мне что-нибудь еще? Какие-нибудь подробности? Или имена?

— Знаете, что я вам посоветую? Перепроверьте все статьи, которые она для вас писала. Поговорите с людьми, у которых она брала интервью, загляните в документы, из которых она черпала информацию. Что-то подсказывает мне, что у себя в Балтиморе вы найдете немало такого, что заставит вас забыть о том, что случилось здесь. — Он немного помолчал. — Да и, кроме того, это старая история.

Тесс услышала в трубке, что кто-то кричит на Шепарда.

— Ну, у меня дела, — быстро сказал он.

— Я могу вам перезвонить? — спросила Тесс.

— Что вы, леди? Я вообще никогда с вами не разговаривал.

«Перепроверьте статьи Розиты». Не намеренно Тесс именно этим и занималась в последнее время. Она побеседовала с обеими миссис Винковски, узнала у Фини, какую информацию для статьи собирала Розита, изучила дело о разводе Винковски. Даже попыталась найти полицейские записи о рукоприкладстве. Впрочем, желая похвалиться успехами, Розита сама подробно перечислила все, что она сделала для этой статьи, и Фини это подтвердил. Тесс вспомнились ее слова: «Фини собирал материал о финансовой стороне, а я — о его первом браке и игорных проблемах. И если вы послушаете, о чем говорят люди на улицах, то это как раз моя часть статьи».

Тесс взяла лист бумаги и провела посередине вертикальную линию, написав с одной стороны — «брак», а с другой — «азартные игры». Леа утверждала, что Винк не был игроком, но жены многого не знают о своих мужьях. Тесс взяла оригинал первой статьи о Винковски и принялась выискивать в тексте имена людей, у которых Розита брала интервью. Дважды прочитав статью, она озадаченно отложила ее в сторону.

Не удивительно, что Джек и Лайонел оказались в затруднительном положении и отказались печатать статью. В ней не было указано ни одного имени, но если кто-то в своих обвинениях опирался на судебные документы, то Розита упоминала только «человека, близкого к Винку» и кого-то «из хороших знакомых пары». Это невозможно было проверить. Возможно, это было сделано намеренно: Розита извлекла как минимум один урок из работы в Сан-Антонио и теперь знала, как прикрыть свои махинации со словами тех людей, кого она опрашивала.

Тесс снова принялась перечитывать статью, надеясь найти хоть какую-то зацепку, которая позволила бы ей двигаться дальше. Там было сказано о жизни Винка и Линды в районе Вайолетт: «Его первый брак был очень бурным, настолько, что часто приходилось вызывать полицию в связи с жалобами на „рукоприкладство в семье“, — как свидетельствуют источники, близкие к семье Винковски, в тот период жившего в районе Вайолетт по соседству с молодоженами. Он до сих пор выплачивает первой жене огромные суммы, так как физический ущерб, нанесенный ей за годы жизни с Винковски, привел ее к потере трудоспособности».

Тесс решила съездить в этот район. По базе данных она проверила, что большинство обитателей этого района жили там еще во времена первого брака Винковски. И если этот брак действительно был таким бурным, то соседи знают о нем гораздо больше, чем кто-либо: деревянные домики с их отвратительной звукоизоляцией совершенно не подходят для тех, кто хочет сохранить подробности своей семейной жизни в тайне.