Слепая вера

У каждой религии есть свои догмы, являющиеся стержнем веры: они связывают между собой верующих и объединяют их в неделимое религиозное сообщество. Мусульманин верует, что пророк Мухаммед изложил Коран по велению архангела Гавриила, явившегося ему однажды вечером, когда он молился в пещере над Меккой. Христиане верят в воскресение из мертвых, а мормоны – в Книгу Мормона. Верующие не должны подвергать сомнению эти религиозные истины – они из тех, что требуют слепой веры.

Враги религии стремятся объединить слепую веру с собственно верой, что, на мой взгляд, абсолютно нечестно. В этом случае совершенно безобидные примеры из истории веры перемешиваются с крайностями или экстремальными деяниями, которые оправдываются слепой верой. Кристофер Хитченс рассказывает об одном поучительном случае, произошедшем в пору его детства. Одна учительница, набожная вдова, преподавала природоведение и уроки слова Божьего, то есть Библию, и подчас умудрялась объединять то и другое. Хитченс вспоминает, как однажды она сказала: «Итак, дети, вы видите, как всемогущ и добросердечен Господь. Он сотворил все деревья и траву зелеными, а это именно тот цвет, который наиболее приятен для глаз. Вообразите, например, что растительность была бы не зеленого цвета, а, скажем, фиолетового или оранжевого. Как это было бы ужасно!»

Большинство из нас легко припомнят подобные глупые либо забавные байки, которые нам рассказывали в детстве. Взрослые часто виноваты в том, что говорят с детьми свысока, и нетрудно представить, что эта женщина, вполне безобидная и любящая, цепляется в жизни за какие-то поистине сказочные религиозные идеи (вроде того, что рай – это место, где хорошие христиане однажды будут сидеть на облаках, играя на арфах) и свято верит в них. Но, говорит Хитченс, сказанное ею повергло его в такой ужас, что он с этого момента обратился в атеиста.

_” Даже мои сандалии со шнурками, завязывавшимися вокруг ступней, загнулись в смущении от подобного вздора, – даже сандалии смутились, но только не она сама! В девять лет (именно столько мне тогда было) у меня не было ни малейшего понятия ни о разумном дизайне, ни о дарвиновской эволюции, поэтому я не смог привести в качестве возражения ни единого аргумента… Я просто знал, как будто обладал привилегированной возможностью доступа к высшему авторитету, что моя учительница в двух предложениях умудрилась испортить все творение. Ее глаза были словно прикованы к природе, а не к тому, что вокруг.

Последнее предложение довольно спорно, а что касается того прозрения, которое осенило маленького мальчика, то в этом нет ничего удивительного, ибо нечто подобное случается в детстве с каждым человеком. Настает момент, когда вы вдруг понимаете, что взрослые тоже ошибаются. Это момент разочарования, ибо жизнь всегда проще, когда родители и учителя непогрешимы; в то же время он открывает путь для развития собственного «я». Короче говоря, Хитченс начал сомневаться в прочих «причудах», как он сам их называет.

Если Бог создал все сущее, например, то зачем нужно Его хвалить и славословить за вполне естественные деяния? «Это попахивало раболепством, не говоря уже обо всем прочем». Если Иисус по Своему выбору мог исцелять незрячих, то почему Он не избавил мир от самой слепоты? Что же касается бесов, которые вселились в стадо свиней, откуда их затем изгнал Иисус, то «сам этот акт выглядит зловеще – скорее как черная магия». Эти вопросы, может быть, и преждевременны, но у Хитченса были и более банальные сомнения. «Все эти бесконечные молитвы – почему они не дают никакого результата? Почему я должен продолжать говорить при всех, что я жалкий грешник? Почему вопросы пола считаются греховными?» Под действием этих и им подобных мучительных вопросов многие люди утратили веру, хотя это не значит, что на эти вопросы нет ответа. Если Хитченс и сделал прыжок в бездну полного отказа от религиозных дел, то произошло это благодаря другому случаю, и тоже в школе.

_” Директор школы, который… имел склонность к садизму и был скрытым гомосексуалистом… однажды вечером провел с нами не такой уж пустячный разговор. «Возможно, сейчас вы не видите смысла во всей этой вере, – сказал он, – но однажды, когда вы начнете терять любимых людей, вы его увидите».

Это наставление могло бы оказаться еще одним примером безобидного благочестия и верного понимания человеческой природы. Его мог бы сделать какой-нибудь добрый учитель, не садист и не скрытый гомосексуалист (вполне может быть, что эти ярлыки были специально навешаны на этого человека, чтобы умышленно его опорочить). Миллионы людей искали и ищут в вере утешение. А вот Хитченс, если верить его воспоминаниям, испытал приступ негодования и предался неверию. Хотя директор школы, в общем-то, говорил вполне обычные вещи: что «сама религия, может быть, и неверна, но суть не в этом, ибо на нее всегда можно положиться и найти в ней утешение». «Подобное отношение вызывает лишь презрение!» – делает вывод Хитченс.

В свете сказанного, пожалуй, было бы неплохо обратиться вспять и еще раз пересмотреть те идеи, которые нам привили в детстве, особенно если они были ниспосланы свыше и воспринимались, как в случае с Хитченсом, как некий «высший авторитет». Но дети слишком впечатлительны, и в силу этого любое переживание, под влиянием которого впоследствии формируются их убеждения, пристает к ним на всю жизнь. В этом случае, несмотря на то что он профессиональный писатель и мыслитель, Хитченс никогда не забудет свой первый «приступ негодования». Он даже не берет в расчет ту возможность, что религия одновременно может быть и утешительной, и истинной – эти два аспекта, на взгляд автора, взаимно исключают друг друга. В этом смысле слепое неверие тождественно слепой вере, ибо как неверие (путь «черного» мышления), так и вера (путь «белого» мышления) ведет к фанатизму. (Следует заметить, что презрение и негодование стали ключевыми нотами писательской карьеры Хитченса.)

У слепой веры и слепого неверия есть и другие общие моменты. Как вера, так и неверие не признает проверки, предает анафеме противную сторону и сильно зависит от эмоциональной привязанности. Основная разница между ними в том, что неверие скрывает свою слепоту под вуалью рассудочности. Именно поэтому Хитченс и говорит, что молитвы не приносят «никаких результатов». Но это унижает бесчисленное количество людей, утверждающих, что их молитвы были услышаны. Любой разумный человек примет это к сведению как доказательство. И все же факт остается фактом: большинство статей о слепой вере не подлежат проверке на истинность или ложность. Святая Троица, непорочное зачатие, въезд Мухаммеда в Иерусалим на летящем коне и последующее вознесение на небо – призыв атеистов отказаться от всех религий на том основании, что их догмы бездоказательны и недоказуемы, теряет всякий смысл. Догма – это как пропуск или членская карточка клуба. Большинство людей рождаются в доминионе той или иной религии и потому автоматически получают этот пропуск.

И только много позже у них появляется возможность изучить догматическую сторону своей веры. Здесь поневоле возникают три знаменательных вопроса: «Что я должен делать? Насколько это меня касается? Повлияет ли это на меня?» Возьмите главную христианскую догму, гласящую, что Иисус умер на кресте и затем восстал из гроба. Это убеждение невозможно проверить; но если вы хотите быть активным христианином в большинстве конфессий (правда, не во всех), вы должны слепо принять его. Человеку же со стороны принятие на веру догмы о воскресении из мертвых может показаться неразумным актом. Но если вы рассмотрите эту догму применительно к трем вышеозначенным вопросам, то окажется, что эта статья о слепой вере имеет гораздо больше причин на существование и гораздо важнее, нежели ее недостоверность в глазах разумного человека.

«Что я должен делать?» Для подавляющего большинства христиан ответ на этот вопрос очевиден: ничего. Вера в воскресение из мертвых сама по себе пассивна, за исключением тех случаев, когда творится месса, а это уже дело добровольное.

«Насколько это меня касается?» Это достаточно двусмысленный вопрос, поскольку воскресение из мертвых связано с отпущением грехов, а этот предмет близко касается всех христиан. Кроме того, как вопрос совести, вера в воскресение из мертвых – достаточно основательное и солидное испытание: трудно считать себя христианином, если вы искренне и всем сердцем не поверите в то, что Иисус восстал из мертвых. Тем более что к нему неприменимо характерное для воинствующих атеистов мышление «или-или». Современная теология оставляет пространство для веры, которая сосуществует бок о бок с сомнением, и, наверное, именно поэтому многие вероисповедания уже давно отказались от мистических событий вроде воскресения Христа в пользу всякого рода благодеяний и нравственной жизни.

«Повлияет ли это на меня?» Поскольку воскресение Христа – событие мистического плана, оно действительно влияет на христиан, ибо после того, как они умирают (в первую очередь) и попадают на небо (во вторую) – лишь после этого они узнают, избавил ли их Спаситель от грехов. Но и в этом случае догма не однородна. В некоторых вероисповеданиях отсутствует учение о грехах и избавлении от них, да и тема Судного дня затрагивается весьма поверхностно. Короче говоря, вы можете быть активным христианином, не будучи зависимым от догмы о воскресении Христа.

Популярная евангелическая пословица гласит: «Бога активирует вера». Если именно это требуется для того, чтобы сделать присутствие Бога реальным, то ставки в таком случае гораздо выше, чем та минимальная вера, которой довольствуются большинство христиан. Тогда получается, что без веры Бог останется инертным, и если вы в глубине своего сердца не поверите в то, верить во что просит вас Сам Всемогущий, то Он вас проигнорирует. Я не приемлю эту схему quid pro quo («услуга за услугу»). Бог, который приемлет одного человека и отторгает другого, не может быть божественным, ибо, как мы видим, Он просто подражает человеческой природе. В этой книге критерий веры отличается от слепого приятия. Вера – это некая стадия на пути к истинному знанию о Боге. С точки зрения этого стандарта, слепая вера сомнительна, но не фатальна – более чем. Как мистический акт слепая вера может раскрыть тончайшие аспекты ума. Она может привести к расширенному видению реальности и дать человеку возможность увидеть себя в качестве существа многомерного, существующего и на других планах, помимо физического.

Слепая вера прекрасно служила этим целям на протяжении столетий. А развитие науки, без сомнения, ослабило силу догм. В целом это пошло всем на пользу. Вера, подлежащая проверке, будет куда более ценной, чем вера, не поддающаяся никакой проверке. Исторически мы не можем оспаривать тот вред, который нанесли и продолжают наносить религии человеческие суеверие и невежество. В целом, слепая вера заслуживает того, чтобы ее рассматривали как неправедную веру. Но уравнивать религию с духовностью необоснованно. Вы можете подвергать сомнению слепую веру и отвергать ее, не нанося вреда своему духовному странствию. Скорей всего, этим вы лишь поможете себе на этом пути.