Книга: Почему Вселенная не может существовать без Бога? Мой ответ воинствующему атеизму, лженауке и заблуждениям Ричарда Докинза
Назад: «Разрушая чары»
Дальше: Бог как политика

Реальность «внутри»

Мои инстинкты то и дело заставляют меня вернуться к реальной жизни. Ибо без проверки реальностью вы будете склонны взирать на Бога через увеличительное стекло. Когда дело касается Бога, никто из нас не сможет стать снаружи, чтобы взирать на Него оттуда. Либо мы часть духовности, либо нет. Мы делаем выбор только «внутри», ибо только здесь мы встречаемся с божественным, если вообще встречаемся.

Воинствующие атеисты заявляют, что внутренний мир – это царство иллюзий, фантазии, суеверия и прочего в том же духе. Возможно, это и так. Но ведь и все, связанное с реальностью, тоже таится и обитает во внутреннем мире. Помнится, однажды мне довелось разговаривать с одним атеистом, который напрочь отрицал сверхъестественные явления как заведомую чепуху.

«Как вы можете нападать на сверхъестественное, – спросил его я, – когда вы даже не в состоянии объяснить естественное? Наука о мозге до сих пор не дала даже мало-мальски приемлемого объяснения того, каким образом, например, вы видите меня перед собой прямо сейчас, или почему роза так сладко пахнет, или что заставляет небо на закате вспыхивать такими красками».

Я говорил правду, причем буквальную. Нейронаука следует по стопам практического опыта, ибо ученые сканируют деятельность мозга в пик его активности. Но ни магнитно-резонансная, ни компьютерная аксиальная томография не в состоянии передать блеск заходящего солнца, или аромат розы, или нежный голос любимого вами человека. Образы и звуки мира создаются в уме. Это очень глубокий предмет, но истина при этом проста и безыскусна. Не будь ума, знакомый мир исчез бы. Известный британский невролог Джон Экклз сказал по этому поводу: «Я хочу, чтобы вы поняли: в природном мире не существует ни цвета, ни звука – ничего такого; как не существует ни структуры ткани, ни образцов, ни красоты, ни аромата».

Химические реакции не имеют к способностям ума никакого отношения. Глюкоза – это просто сахар, который можно легко изготовить в лабораторных условиях. Это всего лишь пища для мозга, и ничто другое. Как ведет себя молекула сахара в пробирке? Да никак, она находится там, и все. Но как только она минует кровяной барьер мозга, глюкоза в вашем мозге начинает мыслить, чувствовать, вспоминать, желать, бояться и мечтать… Во всяком случае, именно так заявляют материалисты вроде наших четырех «всадников». Но нейронаука до сих пор не выявила стадию, на которой сахар становится мыслящей и сознающей субстанцией, да и никогда не выявит. Нельзя, рассматривая нейрон в микроскоп, восклицать: «Подумать только! Я только что видел, как молекула глюкозы приобрела красный цвет», ибо такое просто невозможно. Ни одно из химических веществ в вашем мозге не обладает мыслями, не испытывает эмоций и не видит цвета. Но вы обладаете, испытываете и видите. Как ваш ум превращает фотоны в картину заката? Как он обращает вибрирующие молекулы воздуха в музыку? Никто не знает. Когда Деннет заявляет, что в науке нет места тайне, он просто демонстрирует полное невежество.

У вас нет никакого права гнать от себя святого, видевшего Бога, раз вы сами не в состоянии объяснить, как вы видите самые обычные предметы вроде тостера или баскетбольной бутсы. Вы не можете развенчивать таинство духовности, когда все вокруг вас – тайна. Четыре «всадника» ничем не отличаются от нас: они так же, как и мы, творят чудо превращения сырых, необработанных данных в мир, полный света, звуков, структуры и запахов. Единственная разница: они настолько слепы к тому, как вершится это чудо, что отрицают его существование.

«Четыре всадника» взывают к аудитории, которую давно уже грызут сомнения по поводу существования Бога. Сомнение – некомфортное состояние. Самоуверенно разыгрывая из себя сведущих исследователей, и не просто исследователей, а ученых, «всадники» выставляют на публичные суд и обозрение абсурдное содержимое внутреннего мира – богов, демонов, святых духов, непорочные зачатия. Свяжи со всем этим Бога – и сверхъестественное лопнет, как мыльный пузырь. Высокомерие и надменность – вот что проглядывает сквозь эту позицию.

Но психология – дело тонкое. В жизни мы должны лучше осознавать самих себя, чтобы противостоять тем, кто манипулирует нами, используя психологию уверенности. Видео «Четыре всадника» – это именно манипуляция и заигрывание с ничего не подозревающими людьми. С другой, позитивной, стороны, оно пробуждает в нас вопросы, которые мы должны бы задавать себе, когда глядимся в зеркало: «Поглощен ли мой ум моим собственным эго? Автоматически ли я верю всему, что говорю? Окрашивают ли мои эмоции мои суждения? Допускаю ли я в свой внутренний мир точку зрения других людей?»

Но Докинз и компания – полные бездари в области самоосознания. Их убеждения столь же удушающи, как и догмы любого религиозного культа. Они еще даже не приступили к исследованию, ибо до сих пор не нашли верный путь. Заглядывать и погружаться внутрь себя – об этом и речи быть не может! Они как марсиане, которые хотят изучить правила игры в футбол и с этой целью прикладывают стетоскоп с внешней стороны стадиона.

И в завершение – свежий анекдот на тему атеизма.



«Стук в дверь.

– Кто там?

– Я, Бог.

– Кто?

– Бог!

– Кто?

– Бог!!!

– А-а, должно быть, ветер…»

Призрачная угроза

В войне аргументаций побеждает тот, кто контролирует аргументы. Воинствующие атеисты весьма искусны по этой части. Они наседают на Бога как ликующие воины. Как только они сталкиваются с тем, что расценивают у набожных верующих как лицемерие, они радуются и ликуют, как агенты ФБР, поймавшие коррумпированного конгрессмена на жульнической махинации или на взятке. Они поднимают шумиху, учиняют травлю религиозных правых и громоздят в кучу злодеяния экстремистов-фанатиков, приводя их как доказательство порочности религии. Но вся эта угроза со стороны религии по большей части призрачна. История религии всегда строилась на жутком несоответствии идеалов человеческого духа и изъянов человеческой природы. И я не погрешу против фактов, если скажу, что на протяжении веков этот нестабильный баланс между тем и другим сохраняется. Роли святых и грешников перемешиваются, ибо и те и другие участвуют в одном и том же танце. Каждый век был свидетелем вдохновляющих открытий или достижений и бессердечной жестокости.

Воинствующий атеизм пишет лишь одну сторону картины – негативную. Но стоит ли оно того – расписывать религию в таких негативных красках, чтобы она даже не могла вернуть себе доброе имя? Уютно сидя перед экранами компьютеров и стреляя наугад в телевизионных евангелистов, Докинз и компания выставляют себя этакой передовой частью интеллигенции, стоящей во главе масштабных культурных перемен, за которыми все призваны внимательно следить и имя которым – конец веры. Именно так называется первая книга Сэма Харриса, получившая широкое признание и удостоившаяся известной литературной премии. Но если Докинз позволяет себе чваниться, стреляя в веру из бойниц башни из слоновой кости, где он сидит, то Харрис не прибегает ни к каким изыскам: он прямо и непримиримо враждебен к религии, ужасные последствия влияния которой он видит повсюду.

Бывают дни, когда почти все утренние газеты пестрят заголовками о том, во сколько обходится обществу религиозная вера, а ближе к вечеру, когда выходят в эфир вечерние новости, создается впечатление, что они каким-то чудесным образом транслируются прямо из XIV века.

Никому не позволено быть добрым в атмосфере всеобщего зла:

«Возможно ли верить в то, во что вас заставляют верить, – в хорошего мусульманина… и при этом не представлять бессознательную угрозу для гражданских обществ других (стран)? Полагаю, что ответ на этот вопрос – нет».

А вот священный гимн, сопровождающий праведный марш дьявольских легионов:

«Мы поступим здраво, если как следует поразмыслим над тем доводом в защиту Холокоста, который выдвинул Ганди: он считал, что евреи, должно быть, совершали массовое самоубийство».

Как бы от имени благого дела – привести мир к более лучшему, более справедливому устройству – Харрис стремится к впечатляющей концовке, которая бы оправдывала затраченные средства. Его главная вера сводится к простенькому силлогизму:



A) Если мир страдает от безрассудных экстремистов

и

Б) если некоторые из этих экстремистов люди религиозные,

то

В) Бог есть зло и все религии должны быть упразднены.



Создавая этот «шедевр» кондовой логики, Харрис сделал ошибочный вывод, которого не разглядел. Но это еще не так страшно, как то, что он уравнивает между собой «гражданское общество» и «общество, которое поносит Бога».

Книга вызвала бурную полемику и породила буквально шквал враждебных отзывов со стороны верующих; причем многие из них, насколько можно судить, были фундаменталистами. В самом «гнусном и непримиримом» из всех полученных писем Харрис обвинялся в «убийственной нетерпимости к критицизму», что и побудило его сочинить короткое и еще более мерзкое «Письмо к христианской нации». В обеих книгах он, как на тамтаме, отбивает один и тот же ритм, привязанный к основной теме: религия несет глобальную угрозу всему человечеству, поражая все слои американского общества.

Давайте взглянем беспристрастно на центральную тему Харриса. Действительно ли угроза со стороны догматической религии такова, что может выплеснуться через край и затопить (или поразить, как выражается Харрис) все уровни американской жизни? Автор приводит ряд неопровержимых доказательств опасности религии – например, экстремисты джихада в исламе. Он не скрывает своего презрения к незыблемым убеждениям христианских фундаменталистов, которые, по его мнению, чрезвычайно вредны для большинства людей, включая и современных христиан. Но, раздувая на этой почве враждебность и страх, Харрис демонстрирует лишь одно качество: его собственное чувство морали серьезно подпорчено и ущербно.

Давайте примем на веру высказанную Фрименом Дайсоном точку зрения, что у человечества нет объективного метода для измерения всего того хорошего и плохого, что дала религия. Наука может определить количество воздуха, которым мы дышим, подсчитав в нем количество кислорода, несущего жизнь, и ядовитых загрязнений. Так же и Бог: для одних людей Он как кислород, то есть дарует и всегда даровал жизнь, а для других – как ядовитые загрязнения, кои эту жизнь отнимают (в прошлом численность последних была намного ниже). Эти две позиции чисто субъективны; в конце концов, они лишь отражают нашу собственную двойственную природу. Плохой Бог и хороший Бог – оба сотворены человеком.

Если мы сойдем с той непримиримой позиции, которую занимает воинствующий атеизм, то все, что нам остается, – воззвать к совести. «Четыре всадника» хотят одного – чтобы общество предприняло последнее, решительное усилие и истребило Бога ради общего блага. Но общее благо – вопрос личной совести каждого. Действительно, религия замешана в ужасных злодеяниях. И этот аргумент, к которому прибегают все атеисты, не так уж бессодержателен. Я не могу не согласиться с Харрисом, когда он пишет: «Для каждого, имеющего глаза, чтобы видеть, не может быть сомнений в том, что религиозная вера была и остается вечным источником человеческих конфликтов». Эти слова меня трогают так же, как трогают призывы ко всеобщему ядерному разоружению или массовые протесты против несанкционированного вторжения в Ирак. Движение за гражданские права, достигшее кульминации в шестидесятые годы ХХ века, возникло, когда люди, придерживающиеся умеренных взглядов, пробудились к осознанию той простой максимы, что «зло процветает тогда, когда хорошие люди ничего не делают». Но можно ли на этом основании оправдать воинствующий атеизм? Харрис приводит данные статистического опроса, показывающие, сколь невелики у него шансы на выигрыш: более 50 % американцев имеют «негативное» или «крайне негативное» мнение о людях, не верящих в Бога. Но даже при таком раскладе, говорит он, некоторые случаи стоят того, чтобы за них побороться, пусть даже эти усилия не увенчаются успехом.

Что касается Бога, то огульное осуждение все равно что безрассудное осуждение. Идеологам всегда свойственно думать, что они единственные, кто видит, тогда как остальные, то есть мы, – слепы. Реклама на обложке «Письма к христианской нации» всячески расхваливает Харриса, говоря, что он «отважен», «дальновиден» и «бесстрашен», тогда как, по сути дела, нападки на протестантский фундаментализм Библейского пояса и исламский джихад вообще не требуют ни мужества, ни отваги в нынешней атмосфере страха. Вот если бы Харрис попробовал честно и искренне заглянуть в умственный мир одного из бойцов джихада, тогда бы ему действительно потребовалось мужество, и немалое. Человеческая природа заслуживает столько же похвал, сколько и порицаний, ибо все мы люди.

Назад: «Разрушая чары»
Дальше: Бог как политика