25

Когда Сэм и Реми прибыли в клинику, Кемп сидел в своей маленькой палате на коричневом диване. Он встал, чтобы поприветствовать их, а потом подошел к круглому столику в углу, на котором стоял открытый нетбук.

— Пожалуйста, садитесь. Подозреваю, вам придется задержаться тут на некоторое время, — сказал он, показав на два складных стула, вероятно, выпрошенных у медсестер в преддверии встречи.

— Ты выглядишь лучше, Лазло, — сказала миссис Фарго, разглядывая его лицо и отмечая, что глаза исследователя стали ясными.

— Спасибо, Реми. Ты — стимулирующая леди… В самом лучшем смысле этого слова.

— Итак, что ты для нас нарыл? — спросил Сэм, садясь рядом с пациентом.

— Ну-с, с чего начать? — довольно заулыбался тот. — Во-первых, шифр. Это замещающая тайнопись, а оригинальный текст был написан на латыни — вернее, на латыни было каждое второе слово, чередуясь с испанскими словами. Это крайне необычно, но наводит на мысль, что автор не был конкистадором — скорее, он был из числа духовенства или образованным дворянином. Не буду утомлять вас всеми техническими деталями. Если вкратце — один лишь раз я встречался с чем-либо подобным, относящимся к тому периоду: в зашифрованном документе, предназначавшемся только для глаз папы римского. Я внес тот шифр в мой список исключительно в силу привычки, и слава богу, что я так поступил, потому что когда я прогнал текст через программу, она выявила закономерность! А после этого расшифровка была уже детской игрой.

— Интересно. Итак, автор — священник? — спросила Реми.

— Вам самим придется это решить.

— А почему шифр не определился нашей базой данных? — удивился Сэм.

— Наверное, потому, что вы не провели последние два десятилетия, собирая самый полный список шифровальных методов, — ответил Лазло с легчайшим намеком на улыбку.

— Итак, о чем же говорится в документе? — почти хором спросили его посетители.

— Как только я перевел всю латынь на испанский, выяснилось, что речь там идет об изустных преданиях, которые автор выудил у высокопоставленного ацтекского пленного — человека из благородных. Возможно, одного из самых уважаемых. Как бы то ни было, этот человек рассказал автору о предположительно громадном сокровище, которое следовало искать в священной земле. Драгоценные камни, редкие идолы и нечто, врученное его предкам одним из богов.

— Богом?

— Так здесь сказано. В вольном переводе я бы назвал этот предмет «Глазом Бога».

Реми откинулась на спинку стула:

— Нет. Это «Око Небес», хотя у тольтеков не было такой веры в небеса, которая совпадала бы с нашими представлениями. Впрочем, о них слишком мало известно, чтобы утверждать это наверняка. Но, насколько я понимаю, пытаясь найти общий язык с чужеземцами, обсуждая их представления о жизни после смерти, христиане прибегали к наиболее близким им словам.

— Бог, небеса — для моего слуха это практически одно и то же, — пожал плечами Кемп.

— Это дает указание, в каком направлении следует искать «Око Небес»? — спросил Сэм.

— Косвенным путем — да, — кивнул британец. — Осмелюсь предположить, что «Око» находится в одной из погребальных камер, где покоится одна из высочайших особ с непроизносимым именем.

— Кетцалькоатль, — пробормотала миссис Фарго.

— Что-то в этом роде, — подтвердил ученый.

— И там говорится, где находится захоронение? — Женщина вся превратилась в слух.

— Рядом с посвященным богу священным местом, разумеется.

— Так прямо и сказано?

— Ну, об этом говорится мало. В основном вперемежку с бреднями насчет крылатых змей и всякого такого прочего. Не имею ни малейшего понятия, сможете ли вы что-нибудь из этого извлечь, но я сделал копию приблизительного перевода и сохранил ее на флешке, которую вы мне дали. Все это в вашем полном распоряжении и, надеюсь, укажет вам верный путь. Хотя, конечно, вы просто отдадите сокровище местным, вместо того, чтобы прикарманить его, как сделал бы любой здравомыслящий парень.

— Верно. Дело тут не в деньгах. Какой бы процент ни предложило нам Мехико — допуская, что мы вообще что-нибудь найдем, — мы отдадим деньги благотворительным учреждениям, — сказала Реми.

— Полагаю, вы не распространите свою филантропию на опальных опозоренных бывших ученых, а?

Сэм улыбнулся:

— Почему бы не поговорить об этом, когда придет время?

— Ты можешь объяснить нам перевод строчка за строчкой? — попросила миссис Фарго.

Кемп кивнул.

Тридцать минут спустя они сидели, откинувшись на спинки стульев: Сэм — с недоуменно-испуганным выражением лица, Реми — с нейтральным, а Лазло неприкрыто сиял, радуясь своим достижениям.

— Тут не говорится, где гробница, так ведь? — уточнил Фарго.

Англичанин улыбнулся:

— Ты имеешь в виду нечто вроде: «Пройдите пятьдесят шагов от старого дуба на северо-запад, а когда увидите расколотую скалу — копайте там»? Да, такого здесь нет.

— Храмов, посвященных Кетцалькоатлю, не может быть очень много, — вслух подумала Реми.

Сэм покачал головой:

— Вообще-то их достаточно. Тольтеки, ацтеки, майя… Все они поклонялись ему. Поэтому в зависимости от того, когда была сооружена могила, тело могли поместить в уже существующем святилище либо же построить новое специально для похорон. В манускрипте не уточняется время?

— Нет. Тут просто говорится «покои под пирамидой», — сказал Лазло, показав на соответствующее место в переводе.

Фарго снова покачал головой:

— Есть десятки… Сотни таких пирамид. И это если предположить, что нужная нам гробница не относится к пока не открытым. Похоже, на Юкатане каждый год находят все новые руины, оставшиеся после майя.

— А еще она может относиться к уничтоженным гробницам. Таким, как Чолула, — добавила его жена.

— Не то чтобы я хотел вас обескуражить, — сказал Кемп, — но возможна также путаница в переводе с оригинального языка на испанский. Вполне возможно, там имеется в виду не храм, посвященный Кетцалькоатлю, а священное место, в котором ему поклонялись, как и в ряде других мест.

— Итак, что нам остается? — спросила Реми.

— Поиски комнаты под одной из сотен пирамид, — сказал Лазло. — По крайней мере, ясно, что она находится именно под пирамидой, а не в толще стены.

— Если допустить, что описание точное. А ацтекский жрец, похоже, тоже не был уверен в точном местонахождении, — заметил Фарго.

Британский исследователь кивнул:

— Верно. В манускрипте довольно ясно говорится, что он основан на слухах. В общем-то, как и большинство таких документов.

Сэм застонал и встал:

— Никто не говорил, что это будет легко, верно? Лазло, ты — выдающийся человек. Серьезно.

— Здорово сказано, старина. Если бы в этом святилище был дозволен джин-тоник, можно было бы поднять тост… Но, полагаю, медсестра такого не допустит.

— Это и к лучшему, Лазло, — мягко сказал Фарго.

— По-моему, даже если мне осталось жить недолго, этот срок покажется мне целой вечностью… К тому же засушливой вечностью, — поддразнил его ученый, после чего бросил на обоих своих гостей покорный взгляд. — Если серьезно — я ценю, что вы мне со всем этим помогли.

— У нас есть скрытые мотивы: мы надеемся убедить тебя заглядывать нам через плечо и помочь отыскать гробницу. Может, ты изучишь фотографии с места раскопок, которые ведутся после землетрясения, и скажешь, согласен ли ты с нашей интерпретацией? — предложил ему Сэм.

— Конечно, с восторгом! Могли бы и не спрашивать.

— Молодец! — обрадовались супруги Фарго.

Когда такси подъехало к институту, Реми взяла руку мужа в свои и тихо вздохнула:

— Не беспокойся. Мы во всем разберемся.

— Так обычно и бывает, верно?

— Это наше амплуа.

— Именно. Но в данном случае нам может понадобиться помощь. Что скажешь насчет того, чтобы переговорить об этом с Карлосом?

— Я бы предпочла этого не делать. Давай сперва посмотрим, чего нам удастся добиться самим. И не забывай про наше секретное оружие… Единственного и неповторимого Лазло, — не вполне уверенно сказала миссис Фарго.

Сэм кивнул и тоже сжал ее руку:

— Судя по всему, Марибела и Антонио могли бы сузить круг поисков, если вообще кто-то на такое способен…

Он взглянул в боковое зеркало, как делал время от времени с тех пор, как они покинули клинику, и негромко проговорил:

— Сделай мне одолжение, а? Скажи водителю, чтобы проехал мимо института.

— Что?

— Когда мы ехали в клинику, я видел за нами ту же самую машину — и вот она опять здесь. Черная «Тойота». Думаю, за нами следят, и хочу в этом убедиться.

Реми подалась вперед и коротко переговорила с шофером по-испански. Тот кивнул и поехал дальше на юг.

— Что ты ему сказала? — спросил Сэм.

— Чтобы он отвез нас в лучший из известных ему здешних ресторанов, где можно будет позавтракать.

— Находчивое решение.

— Надеюсь, и вкусное к тому же. Я уже вижу яйца и чашку крепкого кофе.

С этими словами миссис Фарго тоже взглянула в боковое зеркало:

— А что мы предпримем, если за нами следят?

— Хороший вопрос, — усмехнулся ее супруг. — Может, попытаемся загнать их в угол и выяснить, почему они это делают?

— В прошлом это не всегда кончалось добром, верно?

— Согласен. Тогда за что голосуешь ты?

— Мы занимаемся своими делами, а в важных случаях отрываемся от них. Если кому-то будет известно, что мы в отеле или занимаемся исследованиями в институте, — невелика беда. Не похоже, чтобы в Мехико мы были неизвестной величиной.

— Хорошо, когда мозг операции мыслит здраво. Мой инстинкт велит идти в атаку, и пусть пистолеты палят, — признался Сэм.

— При определенных условиях в этом есть свои плюсы, надо отдать тебе должное. Но у нас нет пистолетов.

— Ты всегда льешь на мой огонь холодную воду, а?

— Это дело всей моей жизни.

Они ехали еще шесть минут, после чего водитель остановился у бордюра перед рестораном — судя по толпе внутри, весьма популярным. Фарго вошли, и хозяйка проводила их к столику возле одного из больших венецианских окон. В залу проникал дразнящий аромат свежеприготовленной еды и черного кофе, и у Сэма потекли слюнки, когда он занял свое место. Взгляд на улицу подтвердил, что «Тойота» пристроилась в пятидесяти ярдах от ресторана — спорам насчет того, какую роль играет эта машина, был положен конец.

— Сэм, я знаю, ты не любишь, когда я так говорю, но лишь один человек был в курсе, что мы побывали на Кубе и что сейчас мы здесь, — заговорила Реми.

Ее муж покачал головой:

— Вообще-то нет. Еще это знал Лагард. Ведь это он устроил пересылку нашего багажа, помнишь?

— Это не Лагард, говорю тебе. Это должна быть Кендра.

— Предположим, ты права. Тогда ситуация сложная…

— Что будем делать?

— Перестанем полагаться на наш офис до тех пор, пока Сельма полностью не вернется к работе.

— Почему бы просто не уволить Кендру? — спросила миссис Фарго. — Меня бесит, что она приставила к нам шпионов и продает нас! А еще родственница Сельмы…

— А как, по-твоему, будет себя чувствовать Сельма, если мы дадим ее племяннице расчет? Нет, думаю, надо и дальше держать догадки при себе, но отныне выдавать как можно меньше информации. Я не хочу разбить сердце Сельмы.

Появилась официантка, и Реми заказала кофе для них обоих. Сэм притворился, будто изучает меню.

— Выбрал, что возьмешь? — спросила его жена.

— Хуэвос-ранчерос. Это ведь есть в меню, так?

— Возможно, если бы ты не держал меню вверх тормашками, это бы помогло.

— Брось, я не так уж плохо знаю испанский!

— Тебе видней. Просто позволь мне сделать заказ, иначе дело кончится тем, что тебе подадут сваренный вкрутую свиной пятачок или что-нибудь еще в том же духе.

— С беконом все вкуснее.

— Итак, мы не увольняем Кендру?

Фарго покачал головой:

— Нет. И никаких свиных пятачков.

— Фу!