21
Пульсация массивных двигателей передавалась полу салона яхты. Янус Бенедикт расхаживал по каюте с бокалом коньяка в руке, с молчаливой яростью слушая, что ему говорят по мобильному телефону. Вдали виднелись пестреющие бело-голубыми домами холмы острова Миконос — большое судно подошло к нему для недельных пирушек и встреч с клиентами с Ближнего Востока, которые желали заплатить самую высокую цену за дефицитное оружие.
— Два дилетанта улизнули от вашей группы профессионалов из кубинской разведки? Да как такое вообще возможно?! Объясните! — взорвался Янус.
— За этими двумя была круглосуточная слежка, но Фарго, наверное, каким-то образом столкнулись с «хвостом», поэтому вместо того, чтобы вернуться в отель, буквально растворились в воздухе, — сказал Перси.
— Это отговорки! А вы знаете, как я отношусь к отговоркам вместо дела!
— Еще бы! Я уже выразил местным свое неудовольствие в самых крепких выражениях. Они не получат платы.
— Я бы предпочел, чтобы их скормили акулам.
— Это верно. Но, боюсь, поступки такого рода не одобряют даже на Кубе.
— Мне надоедает платить бешеные деньги за скудные результаты, Перси.
— Без сомнения.
Собеседник Бенедикта тихо вдохнул:
— Зато я получил интересный рапорт из другого кубинского источника. Той же ночью кто-то вломился в Морро Касл. Камеры наблюдения запечатлели ваших друзей на месте преступления. Кубинцы рвут и мечут из-за того, что их одурачили: замок укреплен, там есть военные и полиция, и все-таки ваши дилетанты легко вошли и вышли — судя по тому, что мне удалось разузнать.
— Невероятно. Что они забрали?
— А это как раз самое странное. Если верить местным, там все на учете. В данном случае в упомянутом хранилище был всего-навсего какой-то морской хлам и несколько древних документов. А, и еще какие-то камни с резьбой. По мне, все это — чертов мусор.
— Не мусор, раз они рисковали, вламываясь в охраняемую крепость. Если я чему и научился, так это тому, что эти двое никогда ничего не делают случайно. Мне требуется полная опись того, что находится в хранилище. И хорошо бы немедленно…
— Я предвидел ваше желание. Если вы откроете свою электронную почту, то найдете список с фотографиями. Хотя некоторые документы после хранения в подземелье сильно повреждены.
— По эту сторону пруда что, все полные идиоты?! За каким дьяволом они хранят что-то ценное там, где оно сгниет?
— Очевидно, у них забот полон рот с благородным делом продолжения коммунистической революции.
Янус фыркнул:
— Очень хорошо. Я просмотрю ваше послание и снова с вами соединюсь.
Он дал отбой и продолжил расхаживать по каюте. В животе у него все переворачивалось, когда он взвешивал разные варианты развития событий. От своего знакомого в Мексике миллионер уже слышал, что Фарго вернулись в Мехико и провели весь день в институте, где он хотя бы мог приглядывать за ними. Они не заметили слежки, вероятно, потому, что мексиканцы использовали более многочисленную команду. Янус сделал мысленную заметку предупредить своего мексиканского агента не делать ничего такого, что заставило бы их насторожиться.
Он пошел в свой роскошный кабинет, проверил почту и с интересом прочитал инвентарный список хранившихся в кубинской крепости экспонатов. Что-то из этого списка стоило того, чтобы ради этого рисковать.
Неважно! Перси не знает, что у Бенедикта есть секретное оружие. Оружие, которое он холил и лелеял, и которое наконец должно было себя окупить. Он позаботился, чтобы ему не хуже самих Фарго было известно, над чем они работают, и чтобы можно было отслеживать все их перемещения по земному шару.
Янус выключил компьютер и присоединился к своему брату и гостям на палубе с бассейном.
Для этого путешествия он раздобыл пять потрясающих испанских моделей, три из которых были блондинками. Бенедикт знал вкусы своих клиентов, и блондинки всегда облегчали ему заключение сделок на дорогую артиллерию. Он поднялся по трапу на верхнюю палубу — его ручной работы индейские мокасины бесшумно ступали по ступеням из твердой древесины. Янус приблизился к столу с распростертыми объятьями, с сияющей улыбкой глядя на юных красавиц: они были в его полном распоряжении, потому что клиенты должны были появиться только несколько часов спустя.
— Леди, пожалуйста! — обратился он к красавицам. — Это невежливо — веселиться без меня! Подвиньтесь. Капитан хочет провести какое-то время со своими новыми подругами.
Когда он так внезапно появился, девушки нервно захихикали, но расслабились при виде его лица. У них имелся опыт, и им было хорошо известно это выражение. Бездумное вожделение, которое для них служило источником средств к существованию. Древнее, как греческие холмы, к которым они плыли.
Марибела и Антонио недоверчиво глядели на сделанные Фарго кубинские фотографии. Брат и сестра этим утром заглянули в институт, прежде чем двинуться туда, где полным ходом шли раскопки подземных склепов.
— Просто поразительно. Как, во имя небес, вы их раздобыли? — спросил сеньор Касуэло.
— Очевидно, дружеские уговоры творят чудеса. Нужно только знать секретный пароль — и кубинцы будут наперебой стараться вручить вам фото, — улыбнулся Сэм.
Они с Реми сошлись на том, чтобы показать мексиканским археологам фотоснимки артефактов, но не манускрипта.
Миссис Фарго сидела рядом с мужем с непроницаемым лицом.
— Что ж, вас ждет карьера политика, стоит вам того захотеть, — сказала Марибела.
В ее улыбке было больше восхищения, чем этого хотелось бы Реми.
— Боюсь, для такого я недостаточно беспринципен, — покачал головой Сэм.
Музыкальный смех Марибелы показался его жене похожим на скрип ногтей по школьной доске, и она едва не застонала, встав и придвинувшись к своему супругу.
— И как вам фотографии? — спросила она небрежно.
Антонио подошел ближе и внимательно рассмотрел снимки:
— Я бы сказал, это определенно тольтеки, но изображения не похожи ни на одни другие, какие я видел. Конечно, надо будет изучить их получше, но я уверен уже сейчас.
— Они наводят вас на какую-нибудь мысль? — спросила Реми.
— Вообще-то нет, — признался Касуэло. — Процессия. Кетцалькоатль. Жрецы или сановники. Обычные ягуары и орлы… Самое необычное — изображение пирамиды или храма.
— Но это изображение ни о чем вам не говорит? — уточнил Сэм.
— Проблема частично заключается в том, что непонятно, какие из наших представлений основаны на истинных толкованиях. А толкования эти меняются в соответствии с новой информацией. Мы уже совершили некоторые открытия в склепах, заставившие пересмотреть наши более ранние предположения насчет тольтеков.
— Нам бы очень хотелось взглянуть, что вы сделали в наше отсутствие, — сказала Реми.
Антонио кивнул:
— Конечно. Сейчас мы как раз едем туда и будем рады, если вы к нам присоединитесь.
— Там все еще очень жутко, — предупредила Марибела, — но теперь, когда починили водные коммуникации в некоторых затронутых землетрясением районах, обстановка уже не такая напряженная, как во время вашего последнего визита.
— Значит, договорились о свидании, — согласился Сэм и быстро занялся своими заметками, чтобы не встретиться с испепеляющим взглядом супруги.
Когда брат и сестра покинули кабинет, Реми отодвинулась от мужа: ее каблуки звонко застучали по линолеуму.
— Что с тобой происходит всякий раз, когда в комнате находится Марибела? — спросила она.
— Ты о чем? — переспросил Сэм.
— Ты прекрасно знаешь, о чем я, Фарго.
Мужчина пожал плечами:
— Понятия не имею.
— Она открывает рот — и ты становишься похож на подростка на школьном балу.
Сэм широко распахнул глаза:
— Ой, Реми, неужто поднимает голову чудище с зелеными глазами? Ты ревнуешь? В самом деле?
— Не пытайся сменить тему разговора! Я вижу, как ты себя ведешь.
— Ты имеешь в виду, как я ее все время лапаю?
— Это не смешно.
Выражение лица Фарго смягчилось:
— К этому времени тебе уже следовало бы знать: только ты и больше никто.
Женщина недоверчиво посмотрела на него:
— Ты говоришь так просто для того, чтобы я почувствовала себя лучше?
— В таком случае все, что я скажу, тоже будет сказано только для того, чтобы ты почувствовала себя лучше. И если бы я сказал «нет», это была бы неправда.
— Видишь? Вот что меня в тебе бесит! Ты никогда не даешь прямого ответа!
— Я только что его дал. А теперь можем мы вернуться к уникальному сокровищу? Не то чтобы я возражал против того, чтобы пожить в мексиканской мыльной опере и все такое прочее…
Сэм притворился, будто крутит несуществующие усы, и Реми невольно засмеялась.
Поездка в центр по оживленным городским улицам заняла сорок минут. Когда внедорожник подъехал к подземельям, вход охранял уже другой отряд солдат. Повторилась знакомая процедура вручения удостоверений личности, и вскоре четверо исследователей уже были под землей, где дюжина ревностных студентов обмахивали кистями глиняные изделия и фотографировали находки.
Антонио провел чету Фарго через подземный ход к самой дальней камере.
— Знаете, один из резных камней, которые вы мне показали, напомнил мне некоторые из здешних, — сказал он по дороге туда. — Я не хочу ничего говорить, пока не увижу их, но мне будет интересно узнать ваше мнение.
Когда они вошли, он сказал что-то по-испански трем студентам, снабжавшим артефакты ярлычками, и те быстро ушли, уступив место супругам Фарго, Антонио и Марибеле.
— Которая резьба? — спросила Реми.
— Думаю… Да, вот она. Вот эта. Она довольно маленькая, поэтому вам придется подойти поближе, чтобы разглядеть детали, — ответил Касуэло, постукивая пальцем рядом с пиктограммой.
Фарго приблизились и внимательно рассмотрели место, на которое показал мексиканец. На пиктограмме группа воинов и жрецов поклонялась пирамиде. А над пирамидой нависла туча.
Марибела прищурилась, тоже разглядывая резьбу:
— Я могла бы истолковать это как угодно. Неубедительно.
— Смахивает на какой-то благочестивый молитвенный обряд, — сказал Сэм. — Видно, где собравшиеся молятся, кланяясь пирамиде. Это типично для искусства тольтеков?
Антонио пожал плечами и нахмурился:
— Не больше, чем для искусства майя или ацтеков. Хотя о майя и ацтеках нам известно куда больше, чем о тольтеках.
Реми еще несколько мгновений вглядывалась в пирамиду, а потом сделала шаг назад.
— Давайте на мгновение допустим, что это изображение запечатлело ту же самую (или похожую) историю, что и кубинские изображения, — предложила она. — Что нам это дает?
— К сожалению, ничего, — вздохнул Антонио.
Затем, помолчав немного, он добавил:
— Кроме того, что некая неизвестная нам группа людей почти пятьсот лет назад решила, что событие стоит того, чтобы его запечатлеть. Только и всего.
Его сестра кивнула:
— А значит ли это изображение и в самом деле что-нибудь — совершенно другой вопрос. Полагаю, вам не удалось убедить кубинцев отдать вам манускрипт, который у них хранится? А может, вы смогли сфотографировать его?
Сэм почувствовал, как напряглась Реми, и вмешался:
— Мы работаем над этим, но вы же знаете, как обстоят дела. Нам еще повезло, что мы заполучили то, что заполучили. Но если что-нибудь изменится, вы первыми об этом узнаете.
Марибела мгновение пристально глядела ему в глаза, потом вернулась к изучению запечатленной на камне процессии:
— Мы даже не знаем, связан тот манускрипт с каким-то из этих изображений, поэтому неудача с ним — не конец света. Манускрипт может содержать чье-нибудь преувеличенное сообщение о богатствах Нового Света или просьбу к королевским особам дать еще денег…
— Но разве вы не сказали, что в рукописи были изображены фигурки ацтеков или тольтеков? — спросил Сэм.
— Да, но нет ничего неожиданного, если в манускрипте зашифрован отчет о состоянии дел или если его автор считал, что наткнулся на то, что впоследствии может оказаться ложным следом, — объяснила сеньорита Касуэло, отвернувшись от резьбы.
Фарго провели остаток утра, размышляя над пиктограммами. В полдень Марибела отвезла их обратно в Мехико, а Антонио остался продолжать работу. После того как мексиканка забросила американских коллег в «Четыре времени года», Сэм, еще не дойдя до номера, позвонил на личную линию Сельмы. И снова на звонок ответила Кендра Холлингсворт.
— О, я рада, что вы позвонили. Сельма хочет с вами поговорить, — сказала девушка после обмена любезностями. — Она здесь, рядом.
— Что ж, передайте ей трубку, — попросил Фарго.
Вондраш, не теряя времени даром, сразу перешла к делу:
— Я буду говорить коротко и ясно. Я всю ночь изучала манускрипт, и это ничего не дало — шифр необычный. А еще я показала некоторые маленькие отрывки нескольким профессорам, специализирующимся на такого рода вещах, и они тоже ничего не смогли разобрать.
— И что нам тогда остается?
— Нынче утром, поразмыслив над этим вопросом, я поговорила с вашим старым профессором из Калифорнийского технологического, Джорджем Милхоптом, чтобы посмотреть, не появится ли у него на сей счет каких-нибудь идей. Он увлекается криптологией и знает практически все.
Сельма вдруг замолчала, а потом, поколебавшись, уже менее уверенно продолжила:
— Он упомянул одно имя, но я не уверена, что вам это понравится. Он сказал, что, наверное, самый большой ваш шанс — это связаться с Лазло.
— С Лазло Кемпом? — с упавшим сердцем переспросил Сэм.
— Единственным и неповторимым.
В телефоне повисло неловкое молчание, как после плохого анекдота, концовка которого не удалась.
— Но он же… недоступен, так? После того… Э-э… Несчастья? — пробормотал Фарго.
— Да, после того скандала о нем ничего не слышно. Но я немного покопалась, и, похоже, он покинул священные залы академии ради экспедиционной работы. Когда о нем в последний раз приходили известия, он направлялся в джунгли Лаоса, чтобы искать какое-то затерянное сокровище. Кемп решил, что у него есть наводка на этот клад.
— Он всегда по натуре был скорее охотником за сокровищами, чем профессором, — сказал Сэм. — Я не удивлен.
— Что ж, возможно, сделавшись практически безработным, Лазло посчитал, что ему больше нечего терять, и вздумал потягаться с вашим успехом.
— Он упоминал несколько раз о подобных планах, но я всегда думал, что это пустая болтовня.
— Очевидно, не такая уж пустая, если сообщения не врут. Как бы то ни было, Джордж сказал, что Лазло лучше любого другого смог бы расшифровать ваш манускрипт.
— Не могу не согласиться с этой оценкой. Лазло и впрямь талантлив, — отозвался Сэм.
— Я пыталась с ним связаться, но ни один из его номеров не отвечает. Я даже позвонила его дочери — она не получала от него известий несколько лет. Между прочим, она не слишком горевала из-за этого, судя по ее последнему заявлению перед тем, как она повесила трубку.
— Ой.
Вондраш откашлялась:
— Если вы хотите докопаться до сути послания в том манускрипте, вам придется отыскать Кемпа. Он где-то в Лаосе. Может быть. С ним никогда ничего не знаешь наверняка.
Ее собеседник шумно выдохнул и пристально посмотрел на потолок, прежде чем принять решение:
— Хорошо, Сельма, спасибо. Пожалуйста, задай эту задачку Кендре и всей нашей шайке. Мне нужно знать как можно больше насчет того, где его видели в последний раз, с кем он работает, кто снабжает его экипировкой, когда он в последний раз с кем-то связывался…
— Я так и подумала, что вы захотите это знать. Они уже работают над этим.
— Ты богиня, Сельма!
— Вряд ли.
Сэм немного помолчал и сменил тему:
— Как у тебя идут дела?
Голос его помощницы стал серьезным:
— Я бы никому такое не посоветовала, если бы этого можно было избежать. Надеюсь, осталось уже недолго. Это вовсе не увеселительная прогулка на угнанной машине.
Затем Фарго дал отбой. Реми пристально смотрела на него с другого конца комнаты.
— Я слышала, как ты упомянул имя Лазло? — спросила она.
— Мой старый профессор сказал, что он едва ли не самый большой наш шанс на расшифровку манускрипта, — вздохнул ее супруг.
— Да ты шутишь! — Сэм сделал огорченное лицо. — Хотелось бы мне, чтобы это была только шутка, — добавила миссис Фарго.
— Мне бы тоже этого хотелось.
— Чем Лазло занимается после… Того облома?
— Ну, его уволили. Без громкого скандала. Сельма говорит, что он где-то в азиатских джунглях — пытается отыскать некое сокровище, к которому у него есть нить. — Фарго пожал плечами. — С чего он решил выбрать дочь одного из самых влиятельных газетных магнатов Англии, чтобы… э-э, разделить ее компанию, — превыше моего разумения. Вот что значит неправильный выбор!
Реми нахмурилась:
— Не то слово! Ей было сколько — лет восемнадцать? А ему? Пятьдесят?
— Думаю, пятидесяти еще не было, но спиртное… Ну, после определенного момента оно играет с человеком злые шутки. Она была одной из его первокурсниц, и ей только-только исполнилось восемнадцать, — подтвердил Сэм. — Но они оба сказали, что это было по взаимному согласию.
— Прости, дорогой, но он получил по заслугам. И я говорю это, как человек, которому он нравился.
Фарго кивнул, заметив, что жена употребила прошедшее время.
— И он пьяница. Настоящий, — добавил он. — Но кроме этого, он просто кудесник, когда речь заходит о древних документах. Вот почему Джордж его порекомендовал.
Реми покачала головой:
— Только не говори, что мы…
— Должны его отыскать.
— Этот человек опасен. Он — ходячая зона бедствия. После того, как ты заморозил меня на льду и заставил съехать по туалетному желобу, ты еще собираешься просить, чтобы я отправилась на поиски какого-то эгоистичного пьянчуги в… Где, ты сказал, его видели в последний раз?
— В Лаосе.
— Ты имеешь в виду эту душную, опасную адскую бездну на другом конце мира? Тот самый Лаос?
— Я слышал, там есть довольно милые места, — возразил Сэм.
— И речи быть не может. Ни единого шанса! Ты не уболтаешь меня отправиться на его поиски даже в Золотой Треугольник.
— Реми…
— Ты что, спятил?! Этого не будет! Конец дискуссии, Фарго. Я не шучу!
