Море седьмое, Балтийское

– Значит, за много лет работы в холдинге у Даниила Голицына ваш муж так и не преуспел? – уточнил Алексей.

– Дима человек крайне недалекий, – с досадой поморщилась Дарья Витальевна. – Я бы даже сказала, что он туповат. Вот Дан… Простите, Даниил Валерьевич прекрасный организатор. И руководитель замечательный. Посмотрите, какой он построил холдинг! Структура, идеальная со всех точек зрения. А ведь все начиналось с двух крохотных магазинов шаговой доступности! Но Дан умница. И сейчас «АNДА» – развитая региональная торговая сеть. Дан придумал замечательную концепцию… – Дарья Сажина уже не замечала, что оговорилась. Она продолжала петь дифирамбы Даниилу Голицыну, а Алексей начинал мучительно жалеть Дмитрия Сажина, которого ни разу еще не видел.

Да, Голицын умница, Голицын красавец, Голицын – мечта любой женщины. Неподражаем и недосягаем. Не всем же так повезло с внешностью, умом и харизмой. И как, скажите, рядом с таким человеком жить простому смертному?!

Минут через пять Алексей затосковал.

– Давайте, Дарья Витальевна, ближе к сути, – попросил он. Эдак и самому недолго влюбиться в Даниила Валерьевича. – Зачем он с вами недавно встречался?

Дарья Сажина замерла, словно скаковая лошадь, наткнувшаяся на непреодолимое препятствие. Врать она не умела, это Алексей уже понял. Нервно начала теребить кольцо на безымянном пальце. На это кольцо Алексей давно уже обратил внимание. Эффектное.

– Красивая драгоценность, – не удержался он.

– Это? – фыркнула Дарья Витальевна. – Это цирконий. Но работа – да, красивая. Муж подарил. Ему нравится дарить мне всякие безделушки, и вот странность: Дима умеет выбирать бижутерию. И в тряпках он, в отличие от меня, понимает. То и дело приносит мне какиенибудь вещи, говорит, что купил на распродаже. Ему бы бабой родиться, – презрительно сказала она. – Он даже приобрел швейную машинку, чтобы подгонять одежду по моей фигуре. И дочке помогает одеться. Подумать только! Однажды мой Сажин сшил Алисе новогодний костюм для утренника! Правда, в последнее время машинка стоит без дела. Меня раздражает, когда Дима за нее садится.

– Может быть, он делает это, потому что очень вас любит? – тихо спросил Алексей.

– Лучше бы он в маркетинге разбирался! Вот Дан…

– Я уже понял, что Голицын – верх совершенства, – слегка разозлился Алексей. – И всетаки: зачем он с вами встречался?

– Ну, хорошо, я скажу, – с вызовом вскинула голову Дарья Сажина. – В конце концов, почему я должна его покрывать?

– Вы о муже?

– Да! То, что сказал Дан, меня потрясло. Видите ли, он нашел в бумагах своей жены завещание. Эта нотариально заверенная копия, подлинник, как я поняла, находится у моего мужа. Потому что Анжелика завещала все свои акции ему! Это мы с Даном и обсуждали.

– Какие акции? – уставился на нее Алексей.

– Дан сказал, что года три назад, для того чтобы обезопасить холдинг и получить очередной кредит, он переписал все свои акции на жену.

– Контрольный пакет?

– Наверное. Я в этом не разбираюсь, – пожала плечами Дарья Витальевна.

– Значит, реально владелица «АNДА» Анжелика Голицына?!

– Похоже на то.

– Вот так так! Но ведь это же в корне все меняет! А почему она вдруг написала завещание в пользу вашего мужа?

– Вы меня об этом спрашиваете? – горько усмехнулась Сажина.

– Неужели они…

– Были любовниками? Вы это хотите сказать? Не думайте, что делаете мне больно, – фыркнула Дарья Витальевна. – Я не люблю мужа.

– А вот Анжелика Голицына, похоже, любила его настолько, что оставила ему огромное наследство. Если, конечно, она умерла. Голицын будет оспаривать завещание?

– Да вы что?! Дан вовсе не крохобор какойнибудь!

– Вы, должно быть, не понимаете: речь идет о многих миллионах, причем долларов, и слово «крохобор» здесь явно неуместно, – не удержался Алексей. – Даниил Валерьевич, когда нашел это завещание, небось пожалел, что кинулся в полицию с заявлением. Ну, пропала женушка и пропала. К любовнику сбежала. Лет пять можно было бы протянуть.

– Не поняла?

– Если человек пропал и труп его не найден, умершим его можно признать только через суд. Для этого надо возбудить уголовное дело по факту смерти, – пояснил Алексей. – А пока нет свидетельства о смерти, нельзя открыть и дело о наследстве.

– А теперь, выходит, можно? Раз уголовное дело завели?

– Сначала надо бы выяснить, что на самом деле случилось с Анжеликой Голицыной.

– Я же вам говорю: она мертва!

– Откуда такая уверенность?

– Я это чувствую!

– А не вы ли, Дарья Витальевна, к этому руку приложили?

– Вы что, меня подозреваете? – Сажина мгновенно замкнулась.

– Вы знаете больше, чем мне сейчас рассказали.

– Он всетаки мой муж.

– А главное, он отец вашей дочери.

– Да!

– А ведь для Сажина это отличный шанс преуспеть, – задумчиво сказал Алексей. – Выйти наконец из тени своего друга. Усесться самому в кабинете генерального.

– Толкуто? – презрительно сказала Дарья Сажина. – Он разорится буквально через месяц. Ну, через год.

– Скажите, а зачем с вами в круиз поехал банкир Зебриевич?

– Они же друзья, – удивленно посмотрела на Леонидова Дарья Витальевна.

– Хорошие у вашего мужа друзья: владелец холдинга, банкир. У простого менеджера, – съязвил Алексей.

– И что? – пожала плечами Дарья Витальевна. – Они вместе учились.

– Ладно, я поговорю с Зебриевичем. – Алексей еще раз с нескрываемым интересом посмотрел на ее кольцо. – Муж, говорите, подарил?

– Вы меня в чемто подозреваете?! – На этот раз в голосе у Сажиной было не только возмущение, но и обида. – Мы с Даном не любовники! И никогда ими не были! К огромному моему сожалению! И это не подарок за ночь любви! То есть и за ночь, но… – Она резко замолчала. И торопливо добавила: – Это совсем другое.

– Как же у вас все запущено, – тяжело вздохнул Алексей. – Ладно, я выясню правду.

Когда Дарья Сажина ушла, он позвонил Панову.

– Как идут дела? – поинтересовался тот.

– Ты имеешь в виду исчезновение Анжелики Голицыной? Представь себе, выяснилось, что она была реальной владелицей холдинга «АNДА»! Даниил Валерьевич, чтобы обезопасить себя от преследований налоговой, все свои акции переписал на жену. А та составила завещание в пользу Дмитрия Сажина.

– У мужа был шок, когда он нашел это завещание? – рассмеялся Панов.

– Похоже, что да. Слушай, не в службу, а в дружбу. На пароме наверняка повсюду видеокамеры. Мне нужна запись с них, сделанная в новогоднюю ночь. С тех, что находятся на самой верхней, десятой палубе, и на открытой, где нашли сумочку Анжелики Голицыной. Можно это сде лать?

– Сделатьто можно, – вздохнул Панов и добавил: – Наверное. Паром – это территория иностранного государства. А эстонцы народ медлительный. Да к тому же в последнее время настроенный к нам не очень доброжелательно. Волокита та еще. А погодка в новогоднюю ночь была не очень. Штормило, шел мокрый снег, было темно хоть глаз выколи. Ты увидишь только мечущиеся тени. Стоит оно того?

– Но попробоватьто можно? Меня главным образом интересуют записи с верхней палубы. Хочу узнать, с кем Анжелика Голицына выходила подышать свежим воздухом. Ведь она курила. А сигарет в сумочке не нашли. Значит, она выходила покурить, а пачка осталась либо в кармане шубки, либо в кармане того человека, который составил Анжелике компанию. С кем она выходила покурить? Сколько раз? Когда вернулась, если вернулась? Опятьтаки с кем?

– Хорошо, мы сделаем запрос. Но на многое не рассчитывай. Во всяком случае, придется подождать. Паром сейчас то ли в Эстонии, то ли в Финляндии. В общем, черт его знает где. И сколько там хранятся эти записи, тоже неизвестно.

– Спасибо тебе, Юра!

– Да пока не за что.

…Зебриевич на повестку не прореагировал. Дозвониться удалось только его секретарше, которая сказала, что Семен Абрамович серьезно болен, и если есть на то необходимость, можно выслать по электронной почте отсканированную справку от врача. Алексей уже понял, что Зебриевич – скользкий, как налим. С полицией он общаться не собирается. Пришлось вылавливать его у дверей банка. Леонидов был мастер проделывать всякие трюки, вот и на этот раз отличился. Когда к подъезду подали «Лексус» банкира, Алексей, воспользовавшись тем, что Зебриевич замешкался, показал шоферу удостоверение и попросил выйти из машины.

– Сгинь, – велел он перепуганному парню и сам уселся за руль.

Зебриевич, явно чемто озабоченный, залез в салон, на заднее сиденье, и, уткнувшись в планшет, буркнул:

– Поехали.

– Куда? – не оборачиваясь, спросил Леонидов.

– Домой.

И только когда машина остановилась у казенного здания с красноречивой вывеской, Зебриевич втянул голову в плечи и, затравленно озираясь, спросил:

– Где мы? Вы кто?

– На данный момент ваш водитель. Если гора не идет к Магомету… В общем, Семен Абрамович, я занимаюсь делом пропавшей Анжелики Голицыной. Вот мое удостоверение.

Зебриевич трясущими руками взял протянутый документ и долго его изучал. Алексей понял, что банкир собирается с мыслями.

– Давайте уже его сюда, господин Зебриевич, – чуть ли не силой отобрал Алексей свое удостоверение у банкира. – Здесь поговорим или в моем кабинете?

– Лучше здесь. Разговорто недолгий. Мне, собственно, нечего вам сказать.

– Как это нечего? – Алексей облокотился на спинку сиденья и уставился на Зебриевича. – Вопрос первый: как вы оказались на пароме?

– Как и все: поехал в новогодний круиз, – настороженно сказал Семен Абрамович.

– Вам это не по чину. То есть не по рангу.

– А вам по рангу заниматься этим убийством? – парировал банкир.

– Вот вы и проговорились. Сказали: убийством. А ведь тело так и не нашли.

– Дашка сказала, что ее убили. А у этой ненормальной чутье, как у экстрасенса.

– Почему вы называете Дарью Витальевну ненормальной?

– А как я должен ее называть, если она дважды пыталась покончить с собой без всякой на то причины?

– А ее несчастная любовь к Голицыну?

– Бабья блажь, – отрезал Зебриевич.

– Как вы оказались на пароме? Я буду задавать вам этот вопрос, Семен Абрамович, пока не получу внятного ответа.

– А что сказал Голицын? – поинтересовался банкир.

– Что у богатых свои причуды.

– Вотвот, – энергично закивал Зебриевич.

– Я неплохо знаю богатых, – усмехнулся Алексей. – Главное, что их интересует, это их личный покой. Чтобы поменьше дергали. А денежки бы при этом регулярно поступали на счет. К своему отдыху такие люди, как вы и Голицын, относятся очень трепетно. Ведь жизнь, Семен Абрамович, так коротка. Я знаю, что у вас трое детей. И они встречали Новый год в ТельАвиве, с вашими родителями и семьей вашей сестры. И вы, как только сошли с парома, прямо из Пулково, не заезжая домой, рванули в ТельАвив. Я в третий раз спрашиваю: как вы оказались на этом пароме? Что за дела у вас там были? Потому что лишь дела исключительной важности могли заставить вас встречать Новый год вдали от семьи, да еще на какомто там пароме. Сервис я себе приблизительно представляю. Цена путевки около трех тысяч евро. Для вас это копейки. Уверен: вы не к такому привыкли. Я поинтересовался, где вы последние несколько лет проводили свой отпуск. Дважды на Мальдивах, в отелях класса люкс, потом были Сейшельские острова, Майами, Сардиния… Все это стоит десятки тысяч евро, и вам, как и Голицыну, это по карману. Но балтийский паром… – Алексей развел руками.

– Ну, хорошо, я вам скажу. Я уже понял, что вы не отвяжетесь. Димка Сажин меня попросил.

– А кто такой Сажин? – невинно спросил Алексей.

– Сажин – это Сажин, – отрезал Зебриевич.

– Только не пойте мне сказки об институтской дружбе.

– Я и не собираюсь.

– Но ведь Сажин простой менеджер в фирме у Даниила Голицына. А теперь, как выяснилось, холдинг «АNДА» вообще принадлежит его пропавшей жене.

– Чего? – уставился на него Зебриевич.

– Голицын переписал все свои акции на жену.

– Ах, вы об этом…

– Я вижу, для вас это не открытие, Семен Абрамович?

– Я же банкир, – пожал плечами тот.

– Вы кредитовали холдинг?

– Скажем так: я кредитовал Голицына.

– Чтото вы темните.

– Я сказал вам чистую правду, – невинно посмотрел на него Зебриевич.

– Сажин вас попросил поехать в этот круиз, и вы мигом подхватились, отправили детей в ТельАвив, а сами с женой загрузились на паром.

– Точно так.

– Кто же такой Сажин?

Зебриевич молча пожал плечами. Так и не дождавшись ответа, Алексей начал перечислять:

– Простой менеджер, который получает скромную зарплату, все скольнибудь значимые покупки совершаются на деньги Дарьи Витальевны. Сажин не гнушается сесть за швейную машину и подогнать по фигуре дражайшей супруге купленный на барахолке костюм и даже както сшил своей дочке новогоднее платье для маскарада. Честный трудяга, добросовестный исполнитель. Я Сажина еще ни разу не видел, но представляю себе мягкого, интеллигентного человека, отличного семьянина, заботливого отца.

– С Дашкой небось разговаривали, – хмыкнул Зебриевич. – Представляю себе! Мол, муж тряпка, слюнтяй, типичный неудачник, глаза бы мои его не видели.

– Как в воду глядите, Семен Абрамович.

– Тряпка, как же! Это он у ног своей дражайшей Дашеньки пристроился мягким пушистым ковриком, но эта тряпка подчас прочнее титанового сплава! Давно уже никто не связывается с Дмитрием Сажиным. Я не просто подхватился и поехал, когда он позвал, я побежал, полетел.

– А что сказала на это Софья Исааковна?

– А что она могла сказать, она жена! Пошла собирать чемодан.

– А она знает, кто такой Сажин, или так же, как и Дарья Витальевна, пребывает в неведении?

– Дела моей Софы – это дети и кухня. Я приношу ей деньги, она их тратит. Я же не спрашиваю ее, из чего и как делают форшмак? Я прихожу и ем его, причем с отменным аппетитом. Готовит моя жена исключительно! А она никогда не спрашивает, из чего и как делаются деньги. Если я встречаю Новый год с Сажиным, значит, мне так надо. А уж кто такой Сажин… – Зебриевич развел руками.

– Я ведь все равно докопаюсь до правды.

– Не сомневаюсь. Это не так уж и трудно. Но не от меня вы это узнаете. Мне, любезный, мое здоровье дороже. – Зебриевич достал из кармана огромный носовой платок и вытер им вспотевший лоб. – Вы правильно сказали: больше всего на свете я дорожу своим покоем. А времена сейчас сами знаете какие. Пусть Дмитрий Александрович сам разбирается со своей женой и с Голицыным. А меня все это, честно сказать, давно уже достало.

– А вы знаете о том, что Анжелика Голицына написала завещание в пользу Сажина?

– Какое завещание? – уставился на Алексея Зебриевич.

– Она завещала ему все свои акции.

– Этого быть не может!

– Может, Семен Абрамович, может.

– Нет, но ведь это же из ряда вон… – растерянно сказал Зебриевич. – Как она могла завещать эти акции? Нет, она не могла…

– А Голицын говорит, что такой документ существует. Он даже показывал его Дарье Витальевне. Нотариально заверенную копию.

– Дан знал о завещании?!

– Он нашел его в бумагах жены.

– Но ведь если он знал… – Зебриевич снова начал вытирать носовым платком лоб, щеки, огромную лысину… При этом руки у него слегка дрожали.

– Если он знал, то что?

– Нет, ничего.

– Что там у вас происходит, Семен Абрамович?

– Все нормально, – Алексей прекрасно видел, что Зебриевич ушел в себя. Видимо, известие о завещании Анжелики Голицыной его потрясло. Теперь банкир будет отделываться односложными ответами. «Да» и «нет».

Но главное Алексей уже узнал. Он давно уже начал догадываться, в чем тут дело, оставалось только свои догадки проверить. Поэтому он с чистым сердцем отпустил Зебриевича. То есть вышел из машины и захлопнул дверцу. Банкир тут же принялся когото вызванивать. Алексей очень надеялся, что не своего шофера, а Голицына. Похоже, между ним и Зебриевичем возникло непонимание. Но главное – кто же такой Дмитрий Сажин?

Настало наконец время поговорить и с ним самим. Может быть, Сажин сам расскажет о том, чем реально занимается в холдинге? Както не вяжутся рассказы о муже Дарьи Витальевны со словами Зебриевича: «Димка Сажин попросил, и я не то что поехал – полетел…»

…К огромному удивлению Алексея, Сажин легко пошел на контакт. Видимо, жена надавила. Или просто хотел узнать, что именно наговорила в полиции Дарья Витальевна.

Как уже понял Алексей, супруги жили плохо. Дарья Сажина, в девичестве Миронова, оказалась однолюбкой, свое сердце она когдато отдала Даниилу Голицыну и осталась верна этой любви на всю жизнь. Замуж за Сажина Дарья Витальевна вышла от отчаяния, полагая: стерпится – слюбится. Только что стерпелось. Ведь Даниил Голицын жил с размахом, Дарья Сажина постоянно узнавала о его успехах, видела его фото в глянце, да и муж наверняка рассказывал, что там у них в холдинге происходит. Все это лишь укрепляло любовь Дарьи Витальевны к Голицыну и отвращало ее от мужа.

Как сказал недавно Зебриевич, Сажин в глазах жены был типичным неудачником, слюнтяем. Поджидая его у себя в кабинете, Алексей представлял себе этакого тихонюочкарика, примерного семьянина, затюканного и зажатого. «Ему бы бабой родиться», – презрительно сказала о муже Дарья Витальевна. Полноват, с залысинами, невысокого роста…

Мог он убить Анжелику Голицыну? Знал или нет о наследстве? Ради жены Дмитрий Сажин способен на многое. Да что там! На все! Но с другой стороны: миллионы просто так не завещают. За двадцать лет любому терпению наступит предел. А жена Голицына была эффектной женщиной…

«Я подумал о ней: была, – поймал себя на мысли Алексей. – Значит, я, как и Зебриевич, склонен доверять интуиции Дарьи Сажиной».

Он крепко задумался и не услышал, как открылась дверь. Когда раздался вопрос:

– Это вы – Леонидов? – Алексей вздрогнул и поднял голову.

– Да, – машинально ответил он.

На пороге стоял рослый широкоплечий красавец в белых джинсах и белом пуловере. Белый цвет гостю шел, что с мужчинами бывает нечасто, равно как шла и седина на левом виске, придающая лицу пикантную асимметрию. Но главное – это глаза. Глаза у красавца были необычные, цвета грозового неба над перевалом, и даже глубокая складка на переносице впечатление не портила. «Если бы я был женщиной, я бы в него влюбился», – подумал Алексей и невольно вздохнул.

– Вообщето я жду Дмитрия Сажина, – сказал он.

– Я – Сажин. – Мужчина неторопливо подошел, взял стул, подвинул его поближе к столу и уселся верхом так же надежно, как рыцарь в седло боевого коня.

На какоето время Алексей потерял дар речи. Гость молча разглядывал стол и лежащие на нем бумаги.

– Сажин Дмитрий Александрович? – уточнил на всякий случай хозяин кабинета.

– Вот мой паспорт. – Видимо, Сажин не привык понапрасну тратить время и слова.

«Либо у Дарьи Витальевны чтото со зрением, либо это я не в порядке», – подумал Алексей, открывая протянутый документ. Все так: перед ним сидел Дмитрий Сажин, собственной персоной. В отличие от Голицына Дмитрий Александрович не улыбался, выражение лица у него было такое, будто он в любой момент ожидает удара кинжалом в спину.

«Ведь он с ума сходит по женщине, которая его не любит, – вспомнил Алексей. – А главное, он знает причину и знает, кого она любит».

Все это было странно. Рядом с Дмитрием Сажиным Голицын наверняка казался бледной тенью, но, видать, Дарья Сажина предпочитала жить в царстве теней.

– Я рад, что вы нашли время ко мне прийти, – прокашлявшись, сказал Алексей. Он почти поверил Зебриевичу: эта тряпка подчас прочнее титанового сплава. Оставалось в этом убедиться.

– Вы небось думаете, что это Дарья столкнула Анжелику за борт? Из ревности. Потому я и пришел. Забудьте об этом, – тяжело посмотрел на него Сажин. – Если у вас есть вопросы, я на них отвечу. Но мою жену больше не трогайте. Все повестки, которые вы будете присылать, отправятся прямиком в мусорную корзину. Это по нятно?

– А если я ей позвоню? – с интересом спросил Алексей.

– Вижу: непонятно, – коротко вздохнул Сажин. – Вы из тех упертых ментов, которые, бедолаги, сгорают на работе. Вам непременно нужен результат.

– Вы так проницательны! Ну а кто вы такой?

– Вы глядите в мой паспорт, – насмешливо сказал Сажин. – Кстати, позвольтека его обратно. – И он взял со стола документ. Хорошо, попутно ничего не прихватил. Алексей уже всерьез начал опасаться за содержимое своего стола. Мужик сначала делает, а потом спрашивает: а можно?

– В паспорте не указана должность, которую вы занимаете в фирме, Дмитрий Александрович.

– Это легко можно узнать в отделе кадров. Я из этого тайны не делаю. Работаю менеджером в холдинге «АNДА».

– Простым менеджером? – уточнил Алексей.

– Старшим. Недавно меня повысили, – серьезно сказал Сажин.

– Блестящая карьера.

– А то!

Похоже, Сажин над ним издевался. Есть люди, которые настолько ощущают собственную силу, что могут позволить себе все. Любую хамскую выходку.

Алексей слегка растерялся. Потом разозлился.

– А может, это вы столкнули ее за борт? – в упор спросил он.

У Сажина даже бровь не дрогнула. В его таких необычных глазах цвета грозовой тучи сверкнула молния. Алексей понял, что Сажин так смеется. Безмолвно.

– Она нашла то, что искала, – спокойно сказал Дмитрий Александрович.

– Вы знаете о ее завещании?

– Разумеется.

– И за что же вам привалило такое счастье?

– Женщины непредсказуемы, – пожал плечами «о боже, какой мужчина». А как его иначе назовешь?

– Вы с Анжеликой были любовниками? – снова в упор спросил Алексей. Он тоже не любил зря тратить время и слова.

Вот тут уже Сажин понастоящему рассмеялся. «Ну, ты и дурак», – прекрасно понял Алексей этот смех. Злость Леонидова стала сильнее.

– Пока Анжелику Голицыну официально не признают умершей, вы не получите наследство, – мстительно сказал он.

– Как я буду переживать! – Дмитрий Александрович притворно погрустнел.

– То есть вам эти деньги не нужны?

– Деньги всем нужны, – пожал плечами Сажин.

– В какую игру вы играете, Дмитрий Александрович?

– Это вы играете. – Алексей почувствовал, как его буквально придавил к стулу тяжелый сажинский взгляд. – А я живу. И не лезьте в мою жизнь, понятно?

– Похоже, вы ничего не боитесь. А если Дарья Витальевна узнает правду?

– Какую правду?

– Вы не тот, за кого себя выдаете.

– Это лишь ваши догадки, – пожал плечами Сажин. Он был непробиваем.

– Может быть, станем друзьями, Дмитрий Александрович?

– А то что?

– Вы ведь правильно определили: я упертый.

– Пугаете меня? – Сажин опять вздохнул. – Если бы вы были умнее, я бы попробовал с вами подружиться. Но сначала вы должны мне это доказать. Что вы способны мыслить логически. И вообще мыслить.

– Вы, я вижу, невысокого мнения о «ментах»?

Сажин молча развел руками.

– Ведь это вы заставили Голицына и Зебриевича поехать в круиз? – гнул свое Алексей.

– Заставил? – удивленно посмотрел на него Сажин. – Они мои друзья еще с института. Да, идея была моя. Но я им свою волю не навя зывал.

– Почему вы позволяете жене так с собой обращаться? Она ведь здесь была. Я такого наслушался…

– Мужчине не пристало сплетничать.

– Я знаю о двух попытках суицида. Обе изза Голицына? Или одна была всетаки изза вас? Изза того, что вы, по мнению вашей жены, жалкий неудачник?

– Дарья слишком уж впечатлительная, в этом вся проблема. Люди, которые хотят покончить с собой, подходят к этому более основательно. А Дарья так, пугала больше…