Море седьмое, Балтийское
– Вы к кому? – преградила Алексею путь строгая секретарша. Под стать шефу, такая же рослая и непреклонная.
– Я хочу видеть Дмитрия Александровича.
Девушка смерила его взглядом с высоты своего королевского роста и с усмешкой сказала:
– Сомневаюсь, что он вас примет.
– А вы всетаки доложите.
– Дмитрий Александрович очень занят! У него с минуты на минуту начнется совещание!
– Скажите, что пришел Леонидов. Это не займет много времени.
– Ну, хорошо, – сжалилась она и скрылась за дверью кабинета, который так преданно охраняла. Кстати, на двери не было таблички. Вообще никакой. – Ждите, – шепнула, прежде чем нырнуть в кабинет, секретарша. По ее тону и жесту, которым она взялась за ручку двери, Алексей понял, что Сажин для этой девушки все.
«Умеет Дмитрий Александрович подбирать кадры», – хмыкнул он и тут услышал мело дичное:
– Войдите.
Ему приветливо улыбнулись: раз это имя открывает двери заветного кабинета, значит, мужчина стоящий. Теперь секретарша смотрела на Алексея подругому и даже стала меньше ростом, если такое возможно. Сажин сидел за столом, водя пальцем по экрану планшета и чтото там, в Инете, выискивая. Кабинет без таблички на двери был скромных размеров и какойто безликий. Ни за что не подумаешь, что здесьто и решается судьба огромной компании.
– Здравствуйте, Дмитрий Александрович! – радостно сказал Алексей. – Прекрасно выгля дите!
На Сажине был отличный темный костюм, вполне человеческий. Рубашка, кстати, не белая, а кремовая, но и этот цвет Сажину шел. Глаза у него посветлели с тех пор, как они с Алексеем виделись в последний раз. Так что кремовая рубашка – вполне.
– И тебе не хворать. Садись, – кивнул Сажин на пустое кресло.
– Сдается мне, ваша супруга опять надела подаренное вами кольцо, – сказал Алексей, присаживаясь.
– Нет.
– Почему? – искренне огорчился он.
– Я ищу для нее другое.
– Послали человечка в Алмазный фонд? Или замахнулись на бриллианты Элизабет Тейлор?
– А кто это? Впервые слышу.
– Да что вы, Дмитрий Александрович! Известнейшая американская актриса, королева Голливуда! Она играла Клеопатру. Много раз была замужем, семь или восемь, среди ее супругов встречались и очень богатые люди. Она, к сожалению, уже умерла, но осталась шикарная коллекция драгоценностей, которые стоят сумасшедших денег. Эта коллекция известна на весь мир. В Инете есть картинки. Вы бы взглянули, – кивнул Алексей на планшет.
– А чего столько раз разводилась? – нахмурился Сажин.
– Так ведь актриса! – развел руками Алексей.
– Не понимаю. Цацки хоть стоящие?
– Неплохие.
– Ладно, глянем.
– Если вы построите еще парочку торговых центров и сдадите их в аренду, на колечко для Дарьи Витальевны вам, пожалуй, хватит.
– Хамишь, – погрозил ему пальцем Сажин. – С чем пришел?
– Я знаю, что Голицын убил свою жену.
– А я думал, она сама свалилась за борт, по пьяни.
– Нет. Он ее столкнул.
– Точно?
– На сто процентов.
– Ну и что?
– В моей жизни случалось, что я отпускал убийцу, и не раз. Бывает, что жертва совсем не вызывает симпатий, а убийца – напротив. Разные бывают обстоятельства. Есть люди, которых не жалко. Анжелику Голицыну тоже не жалко, – вздохнул Алексей. – Никчемная бабенка, характер дерьмо, плохая мать, плохая жена. Спустить бы это дело на тормозах. Умерла и умерла. Плакать о ней никто не станет. Разве что сын…
– Он тоже не станет.
– А внуков у нее нет. Да и бабушка из нее была бы такая же плохая. Но и Голицын не вызывает у меня симпатии. Мало того, я хочу, чтобы он получил срок.
– И в чем проблема? – тяжело посмотрел на него Сажин.
– У меня нет доказательств. Ни единого.
– И ты пришел ко мне. Понимаю.
– Вы можете заставить его прийти с повинной.
– Интересно, как, – усмехнулся Сажин.
– Бросьте, Дмитрий Александрович! Вы всю жизнь дергали эту марионетку за ниточки, на которых она висела. Не настал ли момент обрезать эти веревки?
– Ну, допустим. Зачем мне это надо?
– Вы ведь наказали Зебриевича. А как же Голицын?
– Даньке и так досталось. Он все потерял.
– Ошибаетесь. Теперь, после смерти жены, он получит огромную страховку.
Сажин задумался. В кабинет робко заглянула секретарша.
– Дмитрий Александрович, все собрались и ждут вас.
– Погоди, – махнул рукой Сажин. Девушка исчезла. – Значит, ты хочешь, чтобы я сделал твою работу. Разводишь меня. Ловко! – Он вдруг рассмеялся. – А ты мне нравишься! Лад но, жди.
И встал.
– Чего ждать? – спросил Алексей, тоже поднимаясь.
– Он придет, – коротко сказал Сажин и вышел из кабинета.
«Лучше бы было тебе, Даниил Валерьевич, сегодня утром написать явку с повинной, – подумал Алексей, выходя следом. – Но ты сам нарвался».
– Поговорить надо, – сказал Сажин в телефонную трубку. На том конце эфира был Дан. – Приезжай ко мне.
– К тебе? – удивился тот.
– А что странного? Ты давно уже не был у нас в гостях.
– Ну, хорошо… – Голицын замялся. Потом всетаки спросил: – Чтото случилось?
– Мы обсудим, как тебе жить дальше. Жду.
«Сажин! – усмехнулся он. – Как всегда, немногословен. А если разговор об Алисе? Леня всетаки принес шефу компромат? Вот было бы здорово!»
С этой радостной мыслью Дан и поехал к Сажину. Один раз не больно.
– Он у себя в кабинете, – сказала Даша вместо «здравствуй», открыв гостю дверь.
Дан было по привычке потянулся губами к Дашиной щеке, «привет, моя девочка», но Даша отстранилась. На ее лице было выражение, к которому Дан не привык. Брезгливости, что ли. Ему стало не по себе.
«Может, у нее критические дни», – мысленно усмехнулся он, проходя в маленькую комнату, которую Даша громко называла кабинетом. Сажин сидел за письменным столом.
– Проходи, садись, – сказал Дима. – Хочешь, на стул, а хочешь, на диван.
Дан подошел к столу и только тут заметил, что перед Сажиным лежит пистолет. Дверца сейфа была открыта. Дан посмотрел на пистолет и вздохнул с облегчением, потому что тот был на предохранителе. В прошлый раз Сажин оружие с предохранителя снял. Когда они говорили о Даше. Значит, сегодня не так все серьезно. Поругает и отпустит.
– Оружие решил проверить? – усмехнулся Дан. – Смазать и почистить?
– Помнишь, я тебе говорил, что если ты притронешься к моей жене, я тебя убью?
– Дима, да не было ничего!
– А что случилось в новогоднюю ночь на открытой палубе?
– Мы просто были пьяные, – хрипло сказал он.
– Я свое слово всегда держу.
– Дима!
– Если ничего не было, что же ты так испугался? Ты мне сейчас все расскажешь! – повысил голос Сажин. – Я от тебя хочу это услышать!
Дан посмотрел ему в глаза и вдруг испугался. А ведь и в самом деле убьет! В какомто отчаянном броске Голицын кинулся к столу, пытаясь схватить пистолет. Сажин вскочил, чтобы перехватить его руку. Резкое движение – и пистолет отлетел к двери.
– Что тут у вас происходит? – Даша нагнулась и подняла его. – Дима, почему вы кри чите?
– Положи пистолет! – взвизгнул Дан. – Это тебе не игрушки! Дима, скажи ей!
– Дима? – Даша вопросительно посмотрела на мужа. – А ты мне говорил, что в доме нет оружия.
– Я врал. Мы с Даном выясняем отношения, милая. Кто из нас круче. Здесь необходим весомый аргумент. Я тебе врал. В доме всегда был пистолет. Я ведь круче Голицына?
– Оба дураки, – презрительно сказала она. – Сажин, твоя ревность меня достала. Как мальчишки, честное слово! Как вы мне оба надоели! – Она взмахнула пистолетом.
– Сажин! – заорал Дан. – Она же ненормальная! Она нас с тобой перестреляет! Она в психушке лежала!
– Да, у нее особые отношения со смертью.
– Я и говорю, что она нас перестреляет!
– Ну, если ей так хочется, – пожал плечами Сажин. – Милая, сними оружие с предохранителя. Там есть такая собачка… Опусти ее вниз. Пальчиком надави. Сильнее. Вот так. Умница!
– Ты идиот! – у Голицына началась истерика. – Ты зачем ей это сказал?!
– А я люблю рисковать, – рассмеялся Сажин. – Дан, ну посмотри, разве это не прекрасно? – Он кивнул на пистолет в руке у жены. – Быть может, это последние минуты твоей жизни. Расслабься. Тебе мешает страх. Как только ты справишься с нервами, ты поймешь, что надо сказать моей жене, чтобы она выстрелила в меня, а не в тебя. У второго будет шанс. Комната маленькая, пистолет тяжелый, женщины существа эмоциональные. Рука дрогнет, расплачется. Ну же, Голицын! Попытайся! Ведь это так просто. Она столько лет тебя любила. А меня всего два дня. Давай проверим, смог ли я за эти два дня и за одну только ночь похоронить двадцать лет пытки, когда в постели мы были втроем?
– Даша… – Голос у Дана дрожал. – Я… Я люблю тебя!
– Мимо, – рассмеялся Сажин. – Дан, это уже не работает.
– Замолчи! – взвизгнул Голицын. – Даша, милая… Он меня заставил… Он грозился, что застрелит меня, если я признаюсь тебе в своих чувствах. Даже пистолет купил. А я мечтал о тебе. Брось Диму, и мы будем вместе. Я теперь свободен.
– Потому что ты убил Анжелику, – спокойно сказал Сажин. – Даша, это он так развелся: столкнул жену за борт.
– Неправда! – закричал Дан. – Я ее не убивал! Это все он! Твой муж!
– Врет, – презрительно сказал Сажин. – Он ее застраховал на огромные деньги. А сам прогорел. И в полицию пошел только потому, что ему нужна страховая премия.
– Нет! Даша, он лжет!
– Дима? – Та вопросительно посмотрела на мужа.
– А помнишь, мы были в Венеции, на площади СанМарко, и вдруг зазвонил мой телефон? Знаешь, куда я тогда сорвался? Эта сволочь, – Сажин кивнул на Дана, – когда к нему пришли братки, тут же слил им, кто главный держатель акций. И сказал им, что моя дочь сейчас с бабушкой, а ее родители, то есть мы с тобой, за границей. И они, эти братки, решили похитить Алису. Нет, они этого не сделали, я не позволил. Но Дан ведь нас предал. Тебя. Он еще раз тебя предал. Потому что, когда у вас был роман, я велел ему отказаться от тебя, ведь я писал ему диплом. И он отказался. У вас поэтому ничего и не было. Он всегда легко разменивался на всякие бумажки, в особенности на деньги, причем он – дешевка.
– Это правда, Дан? – спросила Даша. – Про Алису?
– Нет! Он врет!
– Изза тебя чуть не убили мою дочь…
– Даша! Кого ты слушаешь?!
– А теперь, Даша, он хочет жениться на нашей девочке. Может быть, спит уже с ней. Ему сорок, ей двадцать. И при этом говорит, что любит тебя.
– Он?! – Даша в ужасе посмотрела на Дана.
– Он, он. А ты гадала, почему у нее мальчика нет. Зачем ей мальчик, когда у нее есть этот… Даже не знаю, как назвать. Кусок дерьма.
– Даша, он врет! – В глазах у Голицына был ужас. Он видел, как меняется Дашино лицо.
– Это ты врешь. – И она нажала на курок.
Голицын упал. Даша выстрелила еще раз.
– Хватит. Он мертв. Или умирает, – сказал Сажин, подходя к ней и отбирая пистолет.
Даша села на пол и расплакалась. Дан хрипел, из раны на груди текла кровь.
– А ты хорошо стреляешь, – сказал муж, протирая оружие и уничтожая, таким образом, Дашины отпечатки. – Запомни: это я его убил.
– Дима! – Она подняла на мужа испуганные глаза. – Что теперь будет?!
– Я сейчас позвоню Леонидову… Я и не в такие переделки попадал, успокойся. Посадят – так и в тюрьме люди живут. Я там устроюсь с комфортом и ненадолго задержусь. У меня хорошие адвокаты. Да что там! Лучшие! И Леонидов знает правду. Он хороший мужик, ты правильно сказала. Ну, не реви!
– Господи! Какая же я дура!
Она, вся дрожа, поднялась. И невольно покачнулась. Сажин тут же подставил ей руку:
– Держись. И не нервничай так. Все нормально.
– Ты столько со мной нянчился, а я тебя так отблагодарила!
Сажин посмотрел на нее с удивлением.
– Да ты мне преподнесла царский подарок. Я и мечтать об этом не смел. Я всего лишь хотел его напугать, чтобы пошел в полицию с повинной. Но то, что случилось, мне понравилось! Я бы сам его убил, но ты бы мне этого не простила. Тогда бы ты точно от меня ушла. А тут сама… Выбор был непростой.
– Выбор? – Даша посмотрела на него с удивлением. – Господи, Дима, ты о чем?! Хотя… – Она задумалась. – Что он, потвоему, должен был сказать мне, чтобы я… Нет, в тебя бы я точно не выстрелила, но и его не стала бы убивать. Или ты блефовал?
– Нисколько. Он должен был сказать, что любит Алису. А она его. А я, сволочь такая, мешаю их счастью. И остался бы жив.
– А ведь верно! Я бы не стала убивать человека, которого любит моя дочь. Но он этого не понял. – Она с недоумением посмотрела на Дана, который уже перестал дышать. – Странно, мне его даже не жалко. Он ведь человек.
– Он труп. Хотя даже мертвым выглядит неплохо. Ну, вроде бы все. – Сажин внимательно осмотрел пистолет. – Запомни: ты его даже не касалась. Лучше вообще молчи. Я сам. Все, я звоню. Выйди из комнаты.
Она послушно кивнула и вышла.
– Вы что, очумели?! – Алексею хотелось орать на этого идиота, причем матом. – Сажин, ты ведь сядешь! Я всего лишь просил тебя, чтобы Голицын пришел с повинной! А в нем теперь дырка!
– Две.
– Нет, ну как так можно?! Каждый раз – наотмашь! Да что ты за человек?!
– Так получилось, – пожал плечами Сажин.
– Какой нехороший выстрел. – Алексей подошел к трупу и нагнулся, чтобы его как следует рассмотреть. – А второй еще хуже… На самоубийство никак не тянет. Ладно, мы с этим поработаем, – сказал он, распрямляясь. – К примеру, убийство в состоянии аффекта с целью самообороны.
– Эк, накрутил! – хмыкнул Сажин. – Впрочем, рисуй что хочешь. И на ценнике тоже. Количество нулей не ограничено.
– Сажин! – Алексей всерьез разозлился. – Я жалею, что мы с тобой в разных весовых категориях!
– Это твое счастье, я маленьких не бью.
– Ведь не ты стрелял. Зачем тебе пистолет? Кулаки как гири. Она, да?
– Это вы о чем сейчас, Алексей Алексеевич? – Во взгляде у Сажина была насмешка.
– Ладно, проехали. Что сделано, то сделано. Поедешь в СИЗО. На тренировке наверняка сегодня не был, вот и разомнешься.
– Спасибо.
– И помни: я за тобой присматриваю. Хватит трупов… Нет, вы точно ненормальные!..
– Леша, что случилось? У тебя такой вид… Странный.
– Я опять напортачил, Сашенька. Хотел как лучше, а получилось…
– Как всегда?
– Даже хуже, чем всегда, – сердито сказал он. – Я обещал тебе, что, когда раскрою это убийство, мы поедем в ресторан. Ну, так вот: праздновать нечего. Оказывается, есть такие любовные треугольники, из которых единственный выход – смерть. Но надо сказать, они неплохо с этим разобрались. Ведь главное здесь понять, кто именно третий лишний. Они поняли.
– Ба! Ты сделал открытие в математике! – печально улыбнулась Саша.
– Скорее в психологии. Мне надо с этим завязывать. – Он вздохнул. – Хватит искать справедливость. Все равно ее никогда не будет. Хотя я верно предсказал: Дарья Витальевна еще будет Сажину в тюрьму передачи носить. Хвала моей интуиции!
– И ничего нельзя сделать? – огорчилась жена, которая была наслышана о любовной драме Сажиных и искренне им сочувствовала.
– Алиса, конечно, выступит в суде. История о том, как престарелый Дон Жуан пытался обольстить девушку с рапирой, вызовет у присяжных сильные чувства. Я посоветую Сажину настаивать именно на суде присяжных. И сам выступлю с речью. Разумеется, в защиту Дмитрия Александровича.
– Ты же не любишь олигархов, – не удержалась жена.
– Ему нельзя в тюрьму. С такими деньгами, такими кулаками, такими организаторскими способностями и с такой статьей ну никак нельзя. Мало у нас криминальных авторитетов! Если эти три мощных потока направить в соответствующее русло… Нет, лучше об этом не думать. Пусть все это остается на свободе. Страшно даже подумать, кем Сажин выйдет из тюрьмы! А стреляла она… Ладно, что мы все о них да о них. Давай о нас. Как мы отпразднуем Восьмое марта?
Саша рассмеялась.
– Однозначно без твоих друзей. Ты обещал завязать с детективными загадками. Кстати, я купила абонемент в фитнесклуб. Мне вдруг пришло в голову: все равно сижу в холле на диванчике, жду Ксюшу. Можно пойти на пилатес. А еще я хочу заняться танцами.
– Танцами?!
– Ты против?
– Нет, почему же…
– Я тебе потом расскажу.
– Лучше покажешь. Да, надо както менять свою жизнь. Наверное, в этом и есть ее смысл, в переменах. И кончается она, когда менять уже нечего…
– Дима, ты как?
Даша смотрела на мужа с тревогой. Он похудел, глаза опять потемнели, теперь они почти черные, на щеках и подбородке трехдневная щетина. Впрочем, ему идет. Ему все идет. Он такой красивый, что у Даши сердце летит в пропасть. Хочется смотреть на него до бесконечности. А времени мало.
Им наконецто разрешили свидание. Вроде бы дело сдвинулось. Поскорей бы суд!
– В порядке. – Сажин не улыбнулся, а просто дернул губами.
Лицо сосредоточенное, меж бровей глубокая складка. Даша невольно напряглась. Даже на стуле муж сидит подобравшись, ноги как пружины, взгляд тяжелый. Сажин похож на хищника, попавшего волею судьбы в незнакомый лес. Тут все другое, и люди, и законы. Даже язык, на котором здесь разговаривают. Сажину тут не оченьто нравится, но зайцы и хищники помельче его уже попрятались. А вот как сложится с волками…
– У тебя столько денег, – Даша жалко улыбнулась. – Неужели нельзя договориться, чтобы тебя отпустили до суда под залог?
– У меня статья серьезная. Спер бы я миллиард, было бы проще. Тогда залог не проблема. А тут убийство.
– Просто у тебя много врагов, – она вздохнула.
– Друзья тоже есть. Леонидов приходил, давал дельные советы. Так что ты за меня не беспокойся. Я справлюсь. А как ты?
– Я люблю тебя.
– Ради этого стоило сесть в тюрьму, – усмехнулся он.
– Я очень тебя люблю. Я беременна.
– Тогда действительно: очень… Даша, езжай домой. Нечего тебе здесь делать. У тебя будет все самое лучшее, я тебе обещаю.
– И ты?
– Полагаешь, я сокровище?
– Ты вправе меня упрекать: что ж ты столько лет, и так далее… Дима, а что, самолет, на котором мы летали в Таиланд, тоже принадлежит тебе?
– Нет, но если ты родишь мне сына, я куплю и самолет. У меня будет стимул… Даша, иди. Поезжай в ресторан, съешь чтонибудь полезное для ребенка. Леня тебя отвезет и посидит с тобой, пока не приедет Алиса. Ты не будешь одна.
– Я тебе не нужна? – Голос у нее дрогнул.
– Нужна, но сейчас ты мне мешаешь, – мягко сказал он. – Тюрьма не место, где нужны эмоции. Не верь, не бойся, не проси. Прямо мое жизненное кредо. – Сажин усмехнулся. – И это меня пугает. Я борюсь не с ними, а с собой. Ты понимаешь, о ком я. Так что у нас с тобой главные испытания еще впереди.
– Ты только вернись. – Даша вздохнула и встала. – Твои адвокаты развернули бурную деятельность. Молодцы. У нас все получится. Я все равно буду к тебе приходить. И говорить, как я тебя люблю. До свидания, счастье мое.
Сажин смотрел, как она уходит, и ему было не по себе. Они закрыли одну дверь, но тут же открылась другая. И оказалось, что та, первая, была дверью в маленькую комнату, а за второй находится целый мир. Останутся ли они вместе в этом мире? Кто знает?
Назад: На семи ветрах, в новогоднюю ночь
На главную: Предисловие
