Море седьмое, Балтийское
– Вы сами это видели, Зебриевич? – кисло спросил Алексей.
– Своими собственными глазами!
– Мамой клянетесь?
– Обижаете, Алексей Алексеевич!
– Значит, не клянетесь, – вздохнул он. – Это серьезно. Ну а васто каким ветром занесло на открытую палубу?
– Воздухом вышел подышать.
– Странный у вас был вид. – Алексей не удержался и хмыкнул. – В рубашке, пиджак расстегнут, зато на шее – шерстяной шарф.
– Я в темноте не нашел своей куртки, – смутился Зебриевич. – А Софу не хотел будить. Ее, бедняжку, сморило.
– Еще на вас были перчатки. Коричневые кожаные перчатки.
– Куда это вы клоните? – вздрогнул банкир.
– Вы ведь ушли с палубы последним. А вдруг Анжелика еще была жива, когда уходил Голицын?
– Да вы что?! Мнето это зачем?!
– Тогда почему вы так спешно улетаете в Израиль? И семью туда отправили. Похоже на бегство. Я уж не говорю про ваш портфель. – Алексей глазами указал на поклажу, которую Зебриевич так и не выпускал из рук.
– Да я уезжаю, потому что меня Сажин к стенке припер!
– Вот как? За что же он так с вами? – с интересом спросил Алексей.
– Ну, хорошо, я расскажу, – поморщился банкир. – Он позвонил мне позавчера вечером…
Зебриевич был уверен, что дело на мази. Дан заявил об исчезновении жены, Софа дала показания. Куда как красноречивее! На Сажина наверняка уже завели уголовное дело. Главное, что его жена в это поверила. В то, что Сажин столкнул за борт Анжелику. Дашка хоть и не видела этого, но прекрасно слышала:
– Как ты меня достала!
И как Анжелика на ее муже висла, тоже видела. Пустька Дмитрий Александрович понервничает. У Леонидова хватка железная, тут, надо сказать, повезло. Не любит мужик олигархов. Ему бы спустить это дело на тормозах, как все и советуют, но мент не таков. Справедливости жаждет. Так что Сажину не до работы. И с бабой своей разругался. Говорят, разводятся они. После этого Димка непременно даст слабину, и тогда…
И тут в квартире раздался телефонный звонок. Зебриевич посмотрел на часы. Что так поздно? И кто бы это мог быть?
Он решил было не отвечать, но увидел на дисплее «Сажин». С губ сорвался смешок. Сейчас Димка будет милости просить. А прижали тебя, непреклонный ты наш. Мужчина в белом.
– Слушаю, – вкрадчиво сказал он в трубку. Сколько же с него содрать, с Сажинато? Не по миру же пускать человека… Друг какникак.
– Разговор есть, Сема.
– А что так поздно?
– Ты молчи и слушай. Я спрошу – ты ответишь. А я вот что хочу спросить… Ты зачем дал моей жене координаты парня, которого я с твоей подачи нанял? Дэна, кажется? Мне сказала об этом жена, только что. После того как мы решили родить сына. В нашей семье, так же как и в вашей, Сема, у жены нет от мужа секретов. Надеюсь, что скоро эта семья будет и такая же большая. И лезть в нее я никому не позволю. Так зачем ты в новогоднюю ночь свел Дашу с этим жиголо? Да еще с таким подтекстом?
– Так ведь это разве секрет? – промямлил он. – Что ты его нанял? Ведь ничего же не было. Так, проверка чувств.
– Да, но ты рассказал об этом Голицыну. И преподнес это так, будто бы я с Дарьей хотел развестись. Рассказать в суде о ее измене. Это ты придумал или Дан?
– Конечно, Дан!
– А он говорит, что ты. Ну и кто из вас врет?
Зебриевич растерянно молчал.
– В общем, я не буду разбираться и накажу всех, – насмешливо сказал Сажин. – Потому что мне не нравится игра, которую вы затеяли. Это, Сема, не помужски. Интриговать и сплетничать пристало бабам, тем более доводить женщину с неуравновешенной психикой до самоубийства…
– Но…
– Я сказал, молчи! – повысил голос Сажин. – Твой банк я завтра грохну. У тебя там образовалась финансовая дыра. Клиенты, среди которых есть и мои поставщики, не в курсе, что ты, предвидя финансовые проблемы, вот уже полгода пристраиваешь денежки в офшоры. Откуда я об этом знаю? А я хорошо умею считать. Да ты знаешь, мы вместе учились, – напомнил Сажин. – Так что твоя арифметика мне хорошо знакома. Я уж не говорю о характере. Ты так и остался буфетчиком, Сема. Даже если твой буфет теперь вырос до размеров банка, там все равно разбавляют все, что только можно разбавить водой. Я молчал, пока это не касалось лично меня. Но теперь, когда я вычеркнул тебя из списка моих друзей, тебе, Сема, конец. Твой буфет я закрываю. У тебя время до завтра, – жестко сказал Сажин. – И то ради твоих троих детей. Завтра у дверей твоего банка выстроится очередь из вкладчиков, которые захотят закрыть свои счета. Я вбрасываю информацию в Инет и по своим каналам, частным порядком. Сколько после этого протянет твой банк, ты легко подсчитаешь. Ты хорошо это умеешь.
– Дмитрий Александрович, за что?!
– Ты меня об этом спрашиваешь?! – И Сажин швырнул трубку.
Зебриевич хотел было ему перезвонить, но передумал. Это же Сажин! Хорошо, в морду не дал, на стоматолога тратиться не пришлось. Голицын вон схлопотал за Алису, так два импланта пришлось поставить, да с месяц от боли мучился. Зебриевич машинально потрогал челюсть. Помирился, значит, Сажин с Дашкой. И она все ему выложила как на духу. Вот, прости господи, идиотка! Надо понимать: когда у тебя муж хомячок, тут и приврать можно, а когда лев, лучше смолчать. А то такая грызня начнется… Не смолчала. Что теперь будетто, а? Семен Абрамович торопливо растолкал жену.
– Софа! Собирайся! Тебе с детьми надо уезжать!
– Господи, куда?!
– На историческую родину.
– Прямо сейчас?!
– Завтра. Но нам с тобой надо все обсудить…
– Сурово, – покачал головой Алексей. – Но ведь вы это заслужили, а? Семен Абрамович? Да и денег наверняка нахапали, с голоду не умрете. – Он кивнул на портфель. – Понятно теперь, почему вы купили билет на регулярный рейс, а не обратились к своим приятелям, у которых есть частные самолеты. Наверняка мотаются в ТельАвив чуть ли не каждый день. Никто не знает, что вы здесь, в аэропорту…
– Я вас прошу! – взвился Зебриевич. – Умоляю…
– Объявляется посадка на рейс до ТельАвива…
Зебриевич вскочил, прижимая портфель.
– Успели, – с усмешкой сказал Алексей. – Погранконтроль вы прошли, Семен Абрамович, так что формально уже за границей. Хотя в моих силах этот штамп аннулировать. И всетаки кто убил Анжелику Голицыну?
– Я вам ничего не скажу!
– А я вас в самолет не пущу!
– Не имеете права!
– У вас пока в кармане российский паспорт! Имею! Данной мне властью, господин Зебриевич, я запрещаю вам покидать страну, народ которой вы ограбили! – Алексей потянул на себя порт фель.
– Это мое! – вцепился в него Зебриевич. – Я экспроприирую экспроприаторов! У честных людей столько денег нет!
– Отдам, если скажете мне, кто столкнул мадам Голицыну за борт! – не уступал он. – Я сильнее. Не скажете – поезжайте без денег.
– Ни за что!
На них уже обращали внимание. Девушка в униформе вся превратилась вслух.
– Умоляю, потише, – попросил Зебриевич, затравленно озираясь. – Мамой клянусь, я ее не убивал! Это все… Дан. Он хотел подставить Сажина. Мы это не обсуждали, Дан сам все придумал. Я клянусь вам своими детьми!
– Значит, всетаки Голицын, – удовлетворенно кивнул Алексей, отпуская портфель.
– Я не дам никаких показаний! Дан мне должен кучу денег! Он мне в тюрьме не нужен!
– Пассажирам, зарегистрировавшимся на рейс до ТельАвива, просьба срочно пройти на посадку…
– Пустите меня! – взмолился Зебриевич и ринулся к выходу из бизнесзала.
Алексей с неохотой посторонился. «Пусть летит. Все равно его показаний мало. Да он их и не даст. Дан ему еще пригодится. Значит, всетаки Голицын…»
