Глава 7. Кругом магия

…Тем временем состоялась очередная жеребьевка участников турнира, и Чанг снова оказался в самом конце.

Зато Наг будет сражаться в первом же поединке. Чанг подошел его подбодрить, еще раз напомнил об осторожности и даже приказал в первые минуты боя не предпринимать активных действий и попытаться получше изучить стиль ведения борьбы противника. Он знал горячность своего солдата, но все же рассчитывал, что тот обратит внимание на его слова.

Схватка началась. В это раз с Нагом боролся низкорослый, но широченный в плечах мужчина, лицо которого было практически полностью скрыто под густой бородой. Зато лысина сверкала на солнце, как хорошо начищенный медный ковш для воды. Он был голым по пояс, на теле было несколько шрамов от когтей животных и ударов клинками. Это был настоящий воин, против которого сражаться будет нелегко.

С первых же секунд соперники бросились друг на друга. Чанг огорченно помотал головой. Наг, казалось, совсем забыл о тех наставлениях, что давал ему его командир, и тут же поплатился за свою беспечность. Кулак противника, словно кувалда, с громадной силой, пробив защиту разведчика, врезался ему в грудь и сбил дыхание. Второй такой же удар через мгновение повалил его на землю. Схватка была закончена. И закончена совсем не так, как того хотел Чанг.

Теперь из его отряда не осталось никого, кто мог бы и дальше продолжать поединки, не считая, конечно, самого командира. И никого, кто бы вызывал интерес Чанга – никого, кроме Илии.

Он увидел ее чуть в стороне. Она о чем-то весело болтала с красивым улыбчивым молодым воином, который ни на мгновение не отрывался взглядом от ее лица. Скорее всего, это был один из претендентов на ее руку и сердце.

Чанг отвернулся. Отчего-то ему вдруг стало грустно и захотелось побыстрее вернуться к себе – в степь, к своему дому и к женщине, которую он пока не выбрал, но которая, без сомнения, уже ждет его там.

Он усилием воли смог подавить внезапный приступ грусти, и – как ему ни хотелось уйти отсюда – нацепил на себя маску заинтересованности и принялся с видимым интересом наблюдать за единоборствами. Однако внутри сделался холодным, как лед. Он вдруг осознал, что все окружающее его действо по-настоящему не имеет к нему никакого отношения.

Здесь он всего лишь чужак, волею случая оказавшийся на незнакомом и непонятном ему празднике, где правила игры неясны, и неясна роль, которая ему предназначена. А самое главное – здесь ему не на кого опереться, а кажущееся радушие его теперешних хозяев в любую минуту может обернуться бедой для него самого и его солдат.

Чанг поймал себя на мысли, что в кровь сжимает кулаки. Он сделал три глубоких вдоха, потом еще три. Наваждение, вставшее перед глазами в образе его деда, чуть-чуть отступило. Но слова вспомнились настолько четко, словно это было вчера.

Кроме того, Чанг внезапно почувствовал, что сейчас на него направлено могущественное колдовство, которое пытается сломить его – сломить его волю и выведать все возможные секреты. И оно действует в союзе с его противниками по турниру из плоти и крови.

Чанг вспомнил, что несколько раз с ним происходили подобные внезапные перемены настроения – столь сильные и глубокие, что хотелось забиться в самый дальний угол, лечь и уснуть навсегда – настолько глубоким и студеным было отчаяние в душе. Дед называл их «невидимыми колдовскими ударами», а сам он был настоящим мастером их нанесения.

То, что сейчас произошло с Чангом, очень сильно напоминало магическую атаку, использованную его мудрым наставником, когда он демонстрировал на нем свое искусство.

Чанг все еще продолжал глубоко дышать. Дыхание служило тем якорем, который всегда можно было использовать, для восстановления душевного равновесия. И только после того, как ум прояснится, и настроение придет в норму, можно будет попытаться избавиться от приникших глубоко в него колдовских чар.

Чанг выбирался. По мере очищения он обнаруживал в себе все больше и больше следов колдовской атаки. Она была проведена мастером, она захватила его и чуть не опрокинула в страшные зыбучие пески смертельной тоски, из которых – будь он обычным кочевником, ничего не смыслящим в магии – он бы не выбрался.

Но он сумел распознать атаку, и теперь пришло время окончательно очиститься. И в этот раз Чанг использовал силу своего дыхания. Оно, будучи единственным подручным инструментом, позволяло быстро привести себя в норму.

Чанг был зол, очень зол. Ему следовало быть настороже с самого начала, но он, умиротворенный всеобщим весельем и бесшабашностью, расслабился и позволил себе забыть, где он находится. Он окончательно уверился, что именно к нему здесь проявляют особый интерес, но пока не мог объяснить, почему.

Он успел прийти в себя к началу очередного поединка. Чанг был спокоен и с виду совершенно холоден и собран. Он находился в прекрасной физической форме, а гнев, было закипевший в нем, окончательно прошел. Однако теперь Чанг решил победить всех – и во что бы то ни стало.

Чанг вышел в круг и с удивлением посмотрел на своего очередного соперника. Это был еще мальчик – худые ручки и ножки, тщедушное тельце и лицо, нежное, как у девушки, никак не указывали на то, что перед ним серьезный боец. Чанг даже оглянулся на старейшину, спрашивая, нет ли здесь какой-нибудь ошибки, но тот жестом показал, что все в порядке.

Чанг внутренне подобрался. В его памяти возник древний текст одной очень редкой книги, в котором говорилось, что далеко на островах в Великом Океане живут странные, похожие на мальчиков воины, которые, тем не менее, владеют смертоносным искусством нанесения ударов на расстоянии.

Они всегда выглядят беззащитными и слабыми, хотя на самом деле представляют огромную опасность, и, в основном, служат в охране высокородных господ, живущих в больших каменных городах далеко на юге, и господа часто используют их для устранения соперников. В книге был и рисунок, и теперь Чанг явно видел его сходство с человеком, стоящим напротив. И это было очень опасно.

Чанг отступил на границу круга, постаравшись максимально увеличить расстояние между собой и своим противником.

Сейчас ему был нужен невидимый колдовской щит, который вберет в себя основную разрушительную мощь магических ударов, направленных на Чанга. Создать его было делом нескольких мгновений. Чанг мысленно обратился к Истинной Пустоте, призывая защитить его, потом, переводя ощущения в реальность, уплотнил воздух впереди себя и толкнул его вперед на несколько локтей. И вот – щит готов, и теперь можно чувствовать себя немного уверенней.

Но одного только щита мало. Чтобы выиграть бой, нужно не только защищаться, но и нападать. А как это сделать, если к противнику практически невозможно подобраться? Здесь нельзя идти напролом, но следует использовать хитрость.

Бой начался. Как и предполагал Чанг, его соперник держался на расстоянии и постоянно атаковал Чанга мощными невидимыми ударами. От них колдовской щит сотрясался, как листок на ветру, и если бы не постоянная подпитка его силой Истинной Пустоты, давно бы уже разломился и оставил Чанга совершенно беззащитным.

Наверное, со стороны происходящее на арене выглядело очень странным. Два человека бегали по кругу, не вступая в контакт, но по их лицам было видно, что они находятся на пределе своих возможностей, а в круге творится нечто необычное.

Но так не могло долго продолжаться – развязка в любом случае наступит, когда старейшины или зрители на возвышениях потребуют от противников активных действий – даже несмотря на то, что пока никто из них не проявлял нетерпения, и события развивались своим чередом.

Соперник Чанга все также методично продолжал наносить удары. Его лицо, хоть и было покрыто обильной испариной, не выражало никаких эмоций – мало того, оно было похоже на застывшую деревянную маску.

Чанг впервые сталкивался с такой манерой борьбы, но отчетливо понимал, что наступает время изменить ход боя. И вот он решился. Чанг выкинул правую руку вверх и выхватил из Истинной Пустоты ничтожную часть пространства, уплотненную и наполненную силой. Она должна была послужить для него тараном, которым он намеревался пробить защиту противника.

Одновременно Чанг прыгнул вперед. Будь на его месте обычный воин, он бы просто не смог добраться до уязвимых мест на теле соперника – настолько крепка была магическая броня, которая (наподобие колдовского щита самого Чанга) защищала его.

Но Чанг полагался не только на свои силы, а против частички Истинной Пустоты, сконцентрированной в его руке, защиты не существовало. Чанг ударил противнику в грудь, одновременно кошкой увернувшись от встречного удара.

Удар был сокрушительным. Мощь Истинной Пустоты пробила магический щит и проникла внутрь тела, где и брызнула во все стороны. В самый последний момент Чанг остановил ее, намеренно удержав ее разрушительную силу. Но и этого оказалось достаточным.

Его соперник, словно сломленный колос, переломился пополам и с криком упал на траву. Тут же раздался окрик старейшины, остановившего бой. Стоя над поверженным воином, Чанг не мог отделаться от мысли, что он вот так просто ради победы в поединке легко мог убить человека, который вышел с ним только лишь посостязаться.

Но его сомнения тут же исчезли, когда он вспомнил, какие методы боя применял его противник. Перед его ударами не устоял бы ни один неподготовленный человек, и он не испытывал к Чангу никакой жалости. Так что Чанг поступил совершенно правильно, победив своего соперника его же оружием.

На этот раз зрители не торопились ликовать. Напротив, победа Чанга была встречена гробовым молчанием, в котором, однако, не было злобы, но только недоумение. Мало кто из них догадывался, что же произошло на самом деле, и теперь многие пытались вновь прокрутить в голове весь бой, чтобы понять, каким образом Чанг одолел своего соперника.

Большинство зрителей восприняло победу чужака над их родичем спокойно, хотя, возможно, поверженный боец получил серьезное ранение. В конце концов, турнир есть турнир, и через некоторое время на возвышениях опять зазвучал смех, и зрители стали переговариваться и лузгать орешки.

Старейшины подняли противника Чанга на руки, осторожно отнесли и положили на деревянную лавку. К нему подошел целитель и сразу же принялся деловито осматривать и ощупывать воина. Целителю помогали несколько человек, которые сноровисто достали из своих сумок какие-то порошки, микстуры и травы и принялись что-то толочь, перемешивать и взбалтывать в медных ступках.

Чанг наблюдал за тем, как лекарь постучал по груди лежащего неподвижно человека, послушал биение сердца и надавил на какие-то точки на шее и запястьях.

Так повторилось несколько раз, и, наконец, воин открыл глаза, и его лицо постепенно приняло нормальный оттенок. Уже через пару минут он окончательно пришел в себя и сначала сел, а потом поднялся на ноги. После чего спокойно пошел и уселся на возвышение среди зрителей.

Его выздоровление было воспринято ими почти равнодушно – как будто ничего и не произошло. И целитель со своими помощниками куда-то пропал.

Чанг чувствовал себя уставшим. После того, как он одолел очередного соперника, ему казалось, что со стороны старейшин и зрителей должна последовать какая-то реакция на его победу.

Он думал, они будут выражать свой гнев или, наоборот, радость. Но такой реакции он не ожидал! Он все больше и больше понимал, насколько он их не знает. Кочевники в степи уже бы бились об заклад, хватались за оружие, а стража, которая всегда в избытке присутствовала на турнирах, уже бы вовсю разнимала их. А здесь всем все равно!

Чанг повернулся и направился к своим солдатам, которые дожидались его среди зрителей. Они-то как раз реагировали очень бурно. Видно было, что последний поединок Чанга вывел их из равновесия. Одно дело было драться с противником, который пускай был и силен, но все же применял приемы, понятные и доступные каждому, а другое – столкнуться с боевой магией.

Даже его разведчики, которые совершенно ничего не понимали в колдовстве, боялись и сторонились его, и то чувствовали, что в этом поединке бойцы сражались ни на жизнь, а на смерть – хотя с виду и казалось, что они только и делают, что бегают по кругу.

Но Чанг был убежден, что они так и не поняли до конца, что же на самом деле произошло.

– Ты как, командир? – спросил Наг. – Трудно было? А почему вы так долго не нападали друг на друга?

– Командир, как всегда, следовал своей тактике, – уверенно произнес Сипт, – он просто изучал соперника и когда понял, что бояться особо нечего, нанес удар. Только и всего. Хотя, стоит заметить, напряжение кругом царило очень сильное. Такое чувство, что здесь не обошлось без колдовства. Как ты думаешь, командир?

– Ничего особенного, – ответил Чанг, – поединок, как поединок. Соперник меня просто боялся, он видел, как я запросто разделался с предыдущими бойцами! – Чанг говорил спокойным уверенным тоном – ему вовсе не хотелось, чтобы его солдаты заподозрили в нем колдуна.

И так, когда они вернутся домой (если вернутся), об этом турнире пойдут такие дикие слухи, что нужно будет очень постараться, чтобы все успокоилось. А если кочевники сочтут, что он чародей, ему не помогут никакие предыдущие заслуги, и спасется он, только если успеет вовремя сбежать.

– Дайте-ка, я посижу рядом с вами, – продолжил он. – Что-то мне общение с местными жителями порядком сегодня надоело. А мне еще бороться три поединка. Надеюсь, что три, – подумав, добавил он.

Тем временем зрители и старейшины готовились к заключительным боям. Теперь осталось всего шесть пар – по две из каждой крепи. В одном из поединков должна была сражаться и Илия.

Она так же, как и Чанг, вышла в следующий круг. Командир разведчиков не сомневался: она имеет все шансы победить. Он уже понял, что Илия была совсем не последней воительницей среди своего народа, а, может быть, являлась даже дочерью главы города или его близкой родственницей.

Он украдкой (пока никто не обращает на него внимания) опять попытался отыскать ее в толпе – хотя уже не раз за сегодняшний день давал себе зарок даже не смотреть в ее сторону.

Повертев головой вправо-влево, как будто разминает мышцы, Чанг нашел Илию все также весело болтающей с женихом – теперь Чанг не сомневался, что это был именно жених, а не просто какой-то молодой воин.

На этот раз Чанг воспринял происходящее спокойно – он уже знал, что увидит. А, может, на нем просто перестали испытывать колдовство. В любом случае, поведение Илии теперь не казалось ему чем-то из ряда вон. Да, у нее есть жених, что совершенно нормально. А сам Чанг через три дня будет уже далеко!

Старейшины попросили оставшихся участников собраться вместе. Здесь же в их присутствии они провели последнюю жеребьевку. Чангу выпало сражаться во второй паре (он этому нисколько не удивился), а Илия будет в первой.

Во время жеребьевки они с Илией перекинулись парой слов, и Чанг, словно завороженный, улыбался в ответ на ее короткие реплики и постоянно пытался заглянуть ей в глаза.

Ему даже стало немного неудобно за свое поведение – но он ничего (совсем ничего) не мог с собой поделать. Сколько он ни пытался казаться равнодушным, не получалось – Илия притягивала его, как магнитом, и он был не в силах противиться сильному и незнакомому прежде чувству.

Он встал поближе к арене и принялся наблюдать, как она выходит в круг, За ней следом появилась и соперница – крепкая молодая женщина с длинной косой, которую сжимала в зубах.

Глядя на нее, Чанг подумал, почему она просто не убрала волосы, например, под кожаный шлем? В отличие от Илии, производившей сейчас впечатление свирепой и дикой пустынной кошки, ее соперница казалась воплощением спокойствия и основательности, но в ней чувствовалась огромная сила и несгибаемая воля к победе. Поединок – как, впрочем, и все оставшиеся – обещал быть интересным.

Старейшина дал отмашку, и бой начался. Воительницы не спешили атаковать, изучая друг друга. Соперница Илии постепенно стала приближаться к ней, шаг за шагом сокращая дистанцию. Было видно, что она выбрала наступательную тактику. Илия же, напротив, предпочитает действовать от обороны.

Когда между ними осталось всего три шага, и вот-вот должен был начаться обмен ударами, Илия неожиданно резко отпрыгнула в сторону, уходя от прямого столкновения, и попыталась зайти сбоку. Но ее соперница была начеку и вовремя разгадала обманный маневр: Илию встретил град ударов руками и ногами – так что той пришлось резко остановиться и отскочить в сторону.

Джея (так звали вторую воительницу) снова наступала. Она уверенно двигалась вперед, стараясь лишить Илию пространства для маневра. Было видно: она жаждет биться по-простому – обмениваясь ударами и испытывая друг друга на прочность.

А, принимая во внимание ее телосложение и физическую силу, нетрудно было догадаться, что победа наверняка останется за Джеей. Илию же такое развитие событий явно не устраивало, и она предпринимала попытки ускользнуть от прямого столкновения и зайти сопернице за спину.

Бой продолжался уже довольно долго, и вот-вот должна была наступить развязка – в противном случае старейшины вынуждены будут остановить поединок.

Наконец, Илия не выдержала постоянного давления Джеи и бросилась в атаку. Но, как оказалось, она не собиралась вступать в кулачный бой – Илию больше устраивала борьба, где она, благодаря своей ловкости, имела пусть небольшое, но все же преимущество.

Отбив несколько выпадов, Илия бросилась в ноги Джее и, получив увесистый удар по спине, захватила руками ее колени. Она попыталась опрокинуть Джею на спину, используя силу и скорость броска. Но Джея оказалась для нее слишком тяжелой. Она всем весом навалилась на Илию сверху, прижимая ее к земле и выкручивая ей шею.

Рухнув на колени и понимая, что ее атака не прошла, Илия резко разжала захват, неуловимым движением сбросила с себя соперницу и быстро вскочила на ноги. Она была опять свободна, но теперь оказалась в невыгодном положении – она открылась, чем и не преминула воспользоваться Джея. Ее удар ногой в грудь был сокрушителен, и Илия, как подкошенная, рухнула на траву.

Судья моментально остановил бой. Джея радостно вскинула руки вверх, но тут же наклонилась к поверженной сопернице, помогая ей подняться.

Было видно, что Илии очень больно – она скорчилась, и на ее лице отчетливо проступила гримаса страдания. Чанг молчаливо всматривался в ее лицо, пытаясь разобраться в нахлынувших на него чувствах. Совсем недавно он был абсолютно уверен, что Илия легко одолеет всех оставшихся соперниц, и даже в душе желал ей поражения.

Но сейчас, глядя, как она мучается, его пронизывало чувство досады – как будто это было его поражение, и он ничего не может поделать.

Он видел, как Илия медленно подходит к Джеррду, который тоже выглядел очень расстроенным. Староста по-отечески похлопал ее по плечу и принялся внимательно осматривать область, куда пришелся удар.

Его лицо постепенно прояснялось. Он что-то сказал Илии, вытащил из кармана полотняный кисет, наполненный смесью каких-то трав, отсыпал из него добрую жменю и дал ей.

Вскоре Илии стало лучше. Она уже не кривилась от боли, и не прихрамывала, и не сгибалась.

– Интересно, как это все соотносится с тем, что говорил Джеррд о недопустимости увечий? – подумал Чанг, – оказывается, и здесь они готовы пойти почти на все, чтобы выиграть состязания.

Наблюдая, как Илия уходит с центровища, он подумал, что теперь уж точно никто не будет за него переживать, кроме его солдат. У него еще теплилась надежда, что Илия к нему неравнодушна – что, впрочем, не сильно вязалось с его желанием во что бы то ни стало избавиться от раздирающих его чувств по отношению к ней.

После перерыва схватки продолжились. Все, происходящее в борцовском круге, сейчас было Чангу не интересно. Он был занят.

Он внутренне подобрался и постарался мысленным взором оценить способности своего будущего соперника. Скорее всего, его – Чанга – тактика на следующий бой будет такая же, как и во всех предыдущих.

Он вообще никогда не спешил нападать первым, предпочитая медлить, изучая методы ведения боя противника.

Но сейчас что-то подсказывало ему, что нужно будет действовать быстро, и действовать с первых секунд боя. Чанг настроился на Истинную Пустоту и постарался точнее разобраться с возникшими у него ощущениями.

Так и есть: его соперник – мастер борьбы от обороны. Чанг не мог точно сказать, почему он был в этом уверен, но его уверенность была незыблемой.

Вот наступила и его очередь выходить на поединок. Он смотрел на соперника. Перед ним стоял воин, который своим физическим сложением мог посрамить даже богов – ну или, по крайней мере, встать с ними рядом.

Стройные мускулистые ноги и огромные бицепсы на руках, широкие плечи и кулаки размером с голову самого Чанга – все это свидетельствовало о том, что перед ним настоящий атлет. Но не это главное – мышцы и плечи не сильно пугали Чанга. Здесь было что-то еще, и Чанг попытался понять, что.

Он был уверен, что у противника припасен для него какой-то секрет. А вот какой – с этим следовало разобраться как можно скорее.

Чанг внутренне отгородился от происходящего вокруг и опять прильнул к Истинной Пустоте, задавая вопрос, чего ему больше всего следует опасаться.

Перед его внутренним взором мелькнула размытая картина – с каждым ударом, нанесенным сопернику, он увеличивался в размерах и становился сильнее. Победить его можно было только в одном случае – принимая на себя его удары, при этом самому не нанося их.

Его противник был не просто атлетом, но и магом, а его магическое искусство было отточено до такой степени, что он научился преобразовывать мощь направленных на него ударов (или мощь колдовского воздействия, неважно) в свою собственную, которая питала его силы и поддерживала его.

Он вбирал чужую атаку, как сухой песок воду, но точно также быстро он и отдавал свою силу – мгновенно опустошаясь, если сам наносил удары.

Словом, его организм мог служить совершенным щитом, но он был никуда не годным оружием нападения. Возможно, так было не всегда, но сейчас все обстояло именно так. С таким колдовством Чанг прежде никогда не имел дела, что, впрочем, отнюдь не означало, что его соперника нельзя победить.

Чанг принял решение – он окружит себя плотной магической защитой, наподобие той, которую он использовал в предыдущем поединке, и будет с ее помощью отражать удары – если его противник будет их наносить.

Но тот, скорее всего, не собирался этого делать, так что задача Чанга состояла в принуждении его к атаке…

– Если тебе нужно вывести противника из себя, – вспомнил Чанг наставления деда, – попытайся для начала использовать слова. Ведь в чем заключается основное преимущество слов – они разят без промаха, а чтобы освободиться от их воздействия нужно время и много упорства!

Извлечь слова из нашего тела можно только в уединении – т. е. уже после схватки. А если ты будешь постоянно атаковать словами, то, будь уверен, твои усилия не пропадут даром – при должном умении можно довести до белого каления любого человека, причем очень быстро. Нужно только найти в его защите уязвимое место.

Вот, допустим, перед тобой находится противник, который не желает нападать на тебя первым, а тебе нужно, чтобы он напал и тем самым ослабил свою защиту. Что ты должен сделать?

Ты должен использовать слова – но при этом самому оставаясь отстраненным. Здесь слова – твое оружие, которым ты мастерски владеешь. А если противник не выдержит твоего нападения и бросится на тебя с целью как можно быстрее расправиться с тобой – считай, ты уже победил.

Чанг снова взглянул на воина, стоящего перед ним, и еще раз оценил его великолепные мышцы.

– Да, действительно впечатляет, – подумал он, – но, по крайней мере, я уже понял, как с тобой справиться.

Чанг еще раз перебрал в уме колкости, которым обучил его дед, и которые можно будет здесь применить. Поединок все еще не начинался, и пока Чанг не мог позволить себе никаких словесных выпадов в сторону противника.

Кроме того, было не совсем понятно, как на его слова отреагируют зрители. Но кто сказал, что он должен именно говорить? Можно ведь оскорбить человека и без слов!

– Начну прямо сейчас, – Чанг перешел к делу.

Он быстро вошел в состояние полной отстраненности и сделал вид, что внимательно изучает соперника. Осмотрев его с головы до ног, он изобразил на лице презрительную мину и отвернулся, как будто не ожидая от него ничего сверхъестественного.

Старейшины о чем-то все еще переговаривались между собой. Чанг повторил попытку – только теперь он смотрел ему прямо в глаза. Вернее, со стороны могло показаться, что он смотрит прямо в глаза – на самом деле взгляд Чанга охватывал всю его фигуру целиком.

Чанг благостно ухмыльнулся и махнул рукой. Нетрудно было понять, что он имеет в виду. Ничего, кроме пренебрежения! В этот раз у него получилось даже лучше, чем в предыдущий. А под самый конец он глубоко втянул носом воздух и сморщился, как будто чувствовал непереносимое зловоние.

Эти нехитрые манипуляции сделали свое дело. Его соперник, по-видимому, давно привыкший, что им постоянно восхищаются и преклоняются перед его мощью, привыкший наслаждаться своей красотой, силой и вниманием женщин, был выведен из равновесия.

Его лицо побагровело, жилы на шее вздулись, желваки на лице заходили ходуном. Он был готов, не дожидаясь начала поединка, броситься на Чанга. А тот лишь надменно усмехался.

В довершении спектакля Чанг сделал приглашающий жест двумя пальцами, который на всех языках обозначал одно и то же. Он поманил соперника к себе, как будто подзывал домашнюю собачонку, при этом лицо его выражало спокойствие и уверенность в победе.

Он как будто говорил: «Только подойди ко мне, и тебе не поздоровится!» Теперь главное было – не снижать накал агрессии, пока схватка не начнется по-настоящему.

Чанг уже приготовился испытать соперника еще парой непристойных жестов, но тут в середину круга вышел судья и объявил о начале боя.

Итак, поединок начался! Как и предполагал Чанг, его соперник без промедления бросился на него. Он подскочил к Чангу и попытался несколько раз ударить его руками и ногами, одновременно метя в голову и ниже колен.

Оскорбления командира разведчиков настолько вывели его из себя, что он забыл о правилах состязаний, которые запрещали наносить удары в голову руками. Но Чанг был настороже, ведь он сам вынудил своего противника действовать именно так. Он защищался, выставляя блоки и используя дополнительную магическую защиту.

Уплотнившийся вокруг тела воздух служил серьезным препятствием для нападавшего – он снижал силу ударов, сыпавшихся на Чанга, и, кроме того, быстро опустошал самого атакующего, лишая его мощи.

Было важно не дать сопернику провести решающий удар, но постепенно выматывать его с помощью его же атак. Чанг отскочил в сторону, нырнул на траву, перекатился через голову и оказался далеко от атакующего. Вскочил на ноги и громко крикнул:

– Еще перед началом боя я точно знал, что передо мной – женский любимчик, но нравиться женщинам вовсе не означает быть мужчиной!

Реакция его соперника последовала незамедлительно. Он подпрыгнул, словно от укуса гигантского степного слепня, что легко может повалить овцу на землю, и ринулся на Чанга.

Тот еле успел отскочить в сторону и тут же ушел в глухую оборону. Его ноги выделывали немыслимые коленца на траве, не давая возможности противнику провести решающую атаку.

Чанг постоянно смещался то в одну сторону, то в другую, в то время как его соперник безуспешно молотил воздух. Так не могло продолжаться долго – Чанг уже чувствовал, что сил у того осталось совсем немного, а его атаки пока не ослабевают только за счет всепоглощающего желания уничтожить врага, которым Чанг, безусловно, сейчас для него являлся.

Скоро настанет время перейти от обороны к решительным действиям. Но Чанг мог рассчитывать только на один удар, который и должен все решить. Если с первого раза Чанг не уложит соперника на траву, то все придется начинать сначала, и нет никакой уверенности, что старейшины не остановят бой и не отдадут победу другому – за более высокую активность.

Чанг внутренне собрался. Он ждал подходящего момента, одновременно уворачиваясь от ударов. Теперь даже совсем далекому от бойцовского искусства человеку было понятно, что силы его соперника на исходе – в том числе и силы, которые составляли основу его магической защиты и которые питали его магический щит.

По всему его телу градом катился пот, дыхание прерывалось, он судорожно втягивал ртом воздух, и вот, наконец, отскочил назад и опустил руки. Его взгляд помутнел, и он чуть-чуть качнулся в сторону. Чанг только этого и ждал.

Он прыгнул вперед, целя ногой сопернику в грудь, но, не долетев до него всего каких-то пол-локтя, извернулся и упал на траву. Он чуть было не совершил ошибку – Чанг это понял в самый последний момент. Знания о недопустимости никаких ударов обрушилось на него уже после начала прыжка. И дело было даже не в его физических возможностях, а именно в том, что сейчас на его стороне не сила, а только слова.

Чанг вскочил. Рядом с ним качался из стороны в сторону его соперник, теперь больше похожий на полуживого смертельно уставшего человека. Его лицо почернело, глаза ввалились, и сам он вот-вот готов был рухнуть на траву. Не хватало только последнего толчка. Чанг спокойно смотрел на него, потом демонстративно плюнул на землю, повернулся и отошел на несколько шагов, при этом громко и внятно произнеся:

– Я так и думал, что ты не мужчина. Сражайся, как подобает воину, или уйди с дороги!

Чанг скорее почувствовал, чем услышал, как соперник сделал попытку в последний раз броситься на него сзади и, напав со спины, сломить врага, и уже приготовился отразить атаку, напрягая все мышцы и уходя с линии удара, но этого не потребовалось.

Воин, еще не так давно производивший впечатление несокрушимого, поскользнулся на траве и, тихо вскрикнув, рухнул вперед всем телом. И затих. Чангу осталось только вскинуть руки в победном жесте.

Судья остановил бой и объявил Чанга победителем. Зрители и участники тихо гудели. Несколько человек отделились от толпы, подняли тело поверженного бойца, перенесли и положили на землю неподалеку.

Чанг вышел из круга и направился к своим солдатам. Те оживленно переговаривались и выглядели очень довольными. Они вскочили и радостно приветствовали командира криками.

Солдаты громко гадали, что же на самом деле произошло. Наг с жаром доказывал, что командир в течение всего поединка наносил своему сопернику незаметные для глаз короткие удары и таким образом лишал его сил.

Поначалу двое других пытались с ним спорить, но потом бросили – в виду отсутствия весомых аргументов против. Они не догадывались, что весь поединок, как и предыдущий, был до краев наполнен магией, невидимой глазу неподготовленного человека.

Чанг не стал их разубеждать. И когда они спросили его, где он научился так быстро и незаметно бить, уклончиво ответил, что брал уроки у большого мастера борьбы, А сам Чанг был прилежным учеником.

Постепенно солнце клонилось к горизонту, предвещая скорое окончания этого напряженного дня. Зрителей стало гораздо больше, чем с утра. К ним прибавились еще и участники состязаний, для которых борьба была на сегодня закончена.

Напротив – рядом с ареной вместо большого скопления людей осталось всего двенадцать участников – шестеро мужчин (включая самого Чанга) и шесть женщин, среди которых, к его сожалению, не было Илии.

Женские поединки, хотя и были неотъемлемой частью турнира, но к Чангу не имели непосредственного отношения, и он на них не смотрел. Состязания мужчин его интересовали гораздо больше, как и его возможные соперники.

Пятеро оставшихся воинов и Чанг, отдыхавший в стороне, образовали три пары участников, которым предстоит бороться в последнем круге. После чего останется только «Бой».

Старейшины объявили короткий перерыв. Это было необходимо. Чанг чувствовал, что находится на пределе своих возможностей, а впереди его ждали еще целых две схватки – по крайней мере, он очень на это рассчитывал.

Он не сомневался, что в каждом круге хозяева выставляют против него отборных бойцов, и был уверен, что и следующий бой будет тяжелым.

Чанг попросил разведчиков немного подвинуться, а сам лег на скамью, постаравшись полностью отстраниться от происходящего вокруг. Он сконцентрировал все свое внимание на дыхании и настроился на Истинную Пустоту.

Силу можно было почерпнуть только оттуда: нужно было только дышать – спокойно и равномерно.

Чанг чувствовал, как дыхание омывает каждую частичку его тела, как постепенно уходит напряжение в мышцах, и они расслабляются. Он чувствовал, как в голове проясняется, и мысли начинают течь плавно и незаметно.

Его воины, понимая, что их командиру требуется отдых, перестали громко обсуждать прошедшие поединки и тоже замолчали – чего, конечно, нельзя было сказать об остальных зрителях.

Но шум, производимый ими, не особенно мешал Чангу – за долгие годы тренировок он научился расслабляться и находиться вовне, полностью полагаясь на защиту и помощь Истинной Пустоты, Которой поклялся верно служить много лет назад, и которая вела и оберегала его на пути.

Время текло незаметно, Чанг как будто погрузился в сон, хотя часть его бодрствовала и отмечала все, что происходит вокруг. За несколько мгновений до команды старейшины, приглашающей его на бой, он встрепенулся и сел.

Схватки двух других пар уже закончились – оказалось, что он отдыхал намного больше, чем первоначально рассчитывал.

Его соперник уже ждал его в круге, а зрители разгорячено шумели на возвышениях. Чанг поспешно подошел к старейшине, принес свои извинения за небольшое опоздание и вышел на поединок.

Ожидая команды к началу боя, он опять предпринял попытку заранее выяснить манеру ведения боя своего соперника, и на что тот способен.

Перед ним стоял настоящий крепыш – невысокий рост, широкие плечи, мускулистые руки и ноги, испещренное многочисленными шрамами лицо. Уверенный и внимательный взгляд, которым он изучал Чанга, выдавали в нем серьезного бойца. Кроме того, его выход в последний круг говорил сам за себя – этот воин будет сражаться до конца, и можно было не сомневаться, что симпатии зрителей будут на его стороне. А их воздействие нельзя было сбрасывать со счетов.

Чанг обратил внимание, насколько мягко движется его противник. Казалось, он просто стелется по земле, не оставляя следов и не приминая ни одной травинки. Все в его движениях указывало на безупречное владение телом и недюжинные воинские качества.

Чанг чувствовал, что за этим кроется какой-то секрет, который он обязательно применит в бою. То, что этот противник будет в «Выборе» самым сильным, он не сомневался – хотя сегодня Чанг уже столкнулся с такой магией, что уже и не представлял, чем тот может его удивить.

Стоя напротив соперника – в то время как тот мерил шагами пространство внутри круга, – Чанг внимательно изучал его походку. Все-таки в ней было что-то особенное, отличное от других. Она совсем не соответствовала его внешности – судя по его фигуре, повадкам воина и видимому спокойствию, он должен был ходить, уверенно и твердо ступая по земле.

Здесь же, наоборот, его шаги отличалась легкость и невесомость. Такая походка больше подходила молоденькой девушке или ребенку, чем серьезному бойцу.

Чанг попытался определить, каким искусством боя он владеет, и не смог. Зато он почувствовал ощутимую и какую-то странную угрозу, исходившую от него.

Человек, стоящий напротив, принадлежал к воинскому сословию, и в этом не было никаких сомнений – иначе, откуда могли взяться многочисленные шрамы, покрывавшие его лицо и тело? Весьма вероятно, что перед ним был разведчик или следопыт, который большую часть своего времени проводит в лесах, охотясь или выслеживая врагов.

Как всегда, когда у Чанга возникала необходимость побольше узнать о человеке, он мысленным взором обращался к Истинной Пустоте. Но сейчас старейшины не дали ему такой возможности – один из них вышел в центр круга и объявил о начале боя.

Сразу после команды соперник уверенно двинулся к Чангу. Но, не преодолев и половины расстояния, отделявшего их друг от друга, внезапно высоко подпрыгнул и нанес удар ногой сверху вниз, целясь Чангу в плечо.

Прыжок был столь высок, а удар настолько внезапен и силен, что если бы он достиг цели, то моментально сбил бы командира разведчиков с ног – при этом, не нарушив правила ведения боя.

И в этот раз только мгновенная реакция спасла Чанга – он ожидал чего-то подобного, и его мышцы среагировали быстрее, чем разум. Как только соперник Чанга взвился вверх, он резко отпрыгнул в сторону, заранее уходя от сокрушительного удара. Нога его противника со свистом рассекла воздух рядом с Чангом, но так и не смогла коснуться его.

Чанг, воспользовавшись промахом противника, увеличил расстояние между ними до предела. Его соперник, ничуть не смутившись первой неудачей, опять метнулся к Чангу и опять повторил свой прыжок.

Высота и мощь прыжков казались немыслимыми, но теперь Чанг был готов и вовремя отреагировал – он, уловив начало движения, мгновенно бросился навстречу своему сопернику и, захватив его ноги в момент прыжка, швырнул его на землю.

Каково же было его удивление, когда вместо того, чтобы плашмя упасть на траву, его соперник, как кошка перевернулся в воздухе и мягко приземлился на ноги. Его прыжки и абсолютный контроль тела настолько отличались от того, к чему привык Чанг, что не оставалось никаких сомнений: перед ним – настоящий мастер, либо могучий колдун, который с помощью колдовства может вытворять со своим телом все, что ему заблагорассудится.

Бой продолжался. Впервые с начала турнира Чанг не знал, что ему предпринять. Если его противник и дальше будет также прыгать и наносить сокрушительные удары, то рано или поздно один из них достигнет цели, или же судьи просто отдадут ему победу.

Пока что Чангу удавалось держать дистанцию, он даже провел несколько захватов и несколько бросков соперника на землю, но тот все время приземлялся на ноги и тут же контратаковал, так что Чанг еле успевал отпрыгнуть на безопасное расстояние. Нужно было срочно менять тактику.

Первым делом следовало нейтрализовать способность соперника прыгать так высоко. Только что для этого предпринять? Силы бойца, боровшегося против Чанга, казались неисчерпаемыми. А, может, эта его способность никак не была связана с лично его силой? Может, это было следствием владения каким-то магическим артефактом?

Отбиваясь от атак противника, Чанг вдруг вспомнил рассказ одного знакомого купца, который иногда навещал его племя вместе с караваном.

Как-то раз они сидели и пили ачачи, отмечая удачный торговый день. Купец был в отличном расположении духа – стойбище Чанга было одним из последних, которые он намеревался посетить, все товары были почти распроданы, и вскоре он вернется домой – к женам, вкусной еде и теплой мягкой постели.

Как следует захмелев и разомлев от обильной трапезы, купец пустился в воспоминания. По молодости он много путешествовал по свету, и в запасе у него было неисчислимое количество захватывающих историй, произошедших либо с ним самим, либо поведанных ему другими.

Он описывал сказочные великолепные города, расположенные далеко на юге, в которых правят жестокие тираны, он рассказывал про великий океан, воды которого омывают всю известную землю с одной стороны, а с другой стороны обрушиваются прямо в Истинную Пустоту.

Заплетающимся после обильного возлияния языком он рисовал портреты диких западных племен, промышлявших набегами на соседние восточные племена и торговлей пряностями и жемчугом. Один из его рассказов был особенно интересен.