Джеймс Годдард, дав задний ход, съехал со склона и двинулся вдоль шоссе. Стояло ясное холодное утро. Свежий ветер, огибая холмы Пало-Альто, пронизывал до костей, вгонял в дрожь. Этот воскресный день словно был создан для принятия решений.

Свое решение Годдард уже принял. Через час-другой он покончит с этим.

Да, решение принято. Они хотели бы вздернуть его, но Годдард выбрал иной вариант. К черту все их обещания и гарантии, которые – он знал – будут ему предложены. Он не позволит им решать свои проблемы, повернув все обвинения против него, свалив на него всю ответственность, даже если в обмен на его тайный счет в швейцарском банке ляжет крупная сумма. Это было бы слишком просто.

Он чуть не совершил эту ошибку сам, без их помощи. Эта старая история с «Дженис индастриз» ослепила его до такой степени, что он уже перестал различать, где правда, а где махинации. Запутался в собственных цифрах. Но был и другой, лучший выход. Чужие цифры. Финансовые проекты, к которым он не имел отношения.

Итак, пятнадцатое декабря. Через сорок шесть дней, тридцать первого января, наступит конец финансового года, все заводы, отделы, ведомства и контрольные управления «Дженис индастриз» должны представить к этому дню годовые отчеты, которые потом попадают прямо к нему. Обычные отчеты с длинными приложениями в виде расходных и платежных ведомостей. Тысячи и тысячи цифр вводились в компьютерные банки, где происходили необходимые изменения и сглаживались несоответствия.

Затем новые данные сравнивались с контрольными по бюджету прошлого года.

Простая арифметика, просочившаяся в экономическую стратосферу миллионов.

Контрольная дискета. Контрольный план.

Контрольная дискета каждый год пересылалась в Сан-Франциско и хранилась в подвалах корпорации. Привозили ее обычно во второй неделе декабря на частном самолете из Чикаго, всегда в сопровождении президента одного из подразделений и вооруженной охраны.

Каждая отрасль промышленности должна была включать ассигнования на проекты. Но контрольная дискета «Дженис индастриз» здорово отличалась от контрольных данных других компаний: действия тех были всем известны, а данные «Дженис» включали в себя тысячи скрытых операций. Каждый декабрь приносил новые и новые сюрпризы, и видели их лишь несколько пар глаз. Доверенные лица расшифровывали основную часть программы по вооружению страны на ближайшие пять лет. Существовали такие деяния Пентагона, о которых не знали ни конгресс, ни президент. Но тем не менее они существовали.

Контрольная дискета заполнялась на базе данных за пять лет – каждый новый декабрь приносил новое пятилетие и постоянно увеличивающуюся информацию за предыдущие годы. Ничто никогда не уничтожалось, лишь добавлялись новые данные.

В обязанности Годдарда как финансового главы «Дженис индастриз» входило собирать и координировать огромный поток зарегистрированных – старых и новых – данных по отношению к постоянно меняющейся рыночной конъюнктуре, а также распределять финансирование по подразделениям. Он же распределял среди заводов подряды.

Джеймс Годдард хорошо знал, что только его способности, а никакой не компьютер, могли перевести эту огромную массу информации в цифры. Он разделял, вычленял, выдавал. Его глаза изучали бумаги, и он безошибочно, с кошачьей гибкостью, перемещал туда-сюда миллионы.

Второго такого, как он, не было. Он мастерски управлялся с цифрами. Числа были его друзьями, они не предавали его, напротив, ему подчинялись.

А люди предавали.

"Меморандум. М-ру Джеймсу Годдарду, през. Филиала Сан-Франциско.

Есть проблема, настоятельно требующая вашего внимания.

Л.Р.

Л.Р. Луис Риггс... Ветеран Вьетнама, нанятый «Дженис индастриз» год назад. Умный молодой человек, с быстрой реакцией, умеет принимать решения. Спокойный, но не бесчувственный. Преданный. Годдарду это абсолютно ясно. Во Вьетнаме был ранен.

В общем, настоящий американский герой, не из тех непристойных ослов – праздных, накурившихся наркотиков хиппи, в которых превратилась современная молодежь.

Лу Риггс сказал, что происходит нечто такое, о чем Годдарду следовало бы знать. Например, к нему обратился один из помощников Тривейна, предложив некую сумму за подтверждение информации, которая наносит ущерб «Дженис», а еще больше Годдарду как президенту филиала в Сан-Франциско. Естественно, Риггс отказался. Через несколько дней к нему явился некто, назвавший себя представителем министерства обороны, и стал угрожать – действительно угрожать! – что раскроет тайные отчеты компании, которые нанесут непоправимый вред репутации Годдарда. Но Риггс выдержал натиск. Если мистер Годдард помнит, Луис еще посылал ему записку с просьбой о встрече... Мистер Годдард не помнил: таких записок хоть пруд пруди. Тем не менее, когда Луис вычитал из газет, что тот самый военный оказался участником убийства в Коннектикуте, в усадьбе Тривейна, он понял, что немедленно должен повидаться с мистером Годдардом.

Годдард не совсем понимал, что происходит, но одно было ясно: зреет какой-то заговор, и заговор этот направлен против него лично. Возможно, он задуман Тривейном вместе с Пентагоном. Иначе зачем бы министерству обороны посылать с расспросами своего офицера? И почему именно этот офицер убил брата де Спаданте?

А почему убили Марио де Спаданте?

Похоже, что он пытался выбраться из собственной западни.

«Нужно повесить некоторых, чтобы другие, рангом выше, могли выжить».

Это слова де Спаданте. Однако сам он не дотягивал до тех, кто «рангом выше», хотя и был убежден в обратном.

Возможно, Пентагон счел его досадной помехой – видит Бог, де Спаданте был не из самых приятных парней.

Как бы то ни было, Джеймс Годдард, «счетовод», наконец-то пришел к определенному выводу. Настал момент действовать. Копаться в себе больше некогда. Единственное, что ему нужно, – это самая убийственная, самая разрушительная информация.

Еще требуется примерно одиннадцать тысяч карточек, три на семь дюймов каждая. Карточек со странными квадратными отверстиями по краям, которые не были бы сложены, пришпилены или покорежены. Он измерил несколько тысяч карточек и понял, что ему потребуются четыре портфеля. Эти портфели уже лежали в багажнике его автомобиля.

Следующий шаг – компьютер. Он слишком огромен, и чтобы справиться с ним, нужны двое. Эти двое, находящиеся в разных концах комнаты, должны одновременно ввести в компьютер разные коды. Для каждого оператора коды, из соображений секретности, ежедневно менялись и хранились в разных кабинетах: у президента и у контролера.

Годдарду не составит труда добыть второй код, действующий двадцать четыре часа, начиная с утра в воскресенье. Он войдет в кабинет контролера и невинно заявит, что, кажется, им по ошибке дали один и тот же код. Ни о чем не подозревая, контролер извлечет свой из сейфа, и они сравнят цифры. Тут же выяснится, что Годдард ошибся: коды разные. Но этого мгновения будет достаточно, чтобы запомнить нужные цифры.

Да, цифры всегда были его друзьями.

Могла возникнуть сложность и с самой машиной. Необходим еще один человек, который согласился бы провести часов шесть в компьютерном отделении. Человек, которому Годдард мог бы довериться, кто понял бы, что он действует в интересах «Дженис индастриз», а может, и всей страны.

Его удивило, что тот, на ком он остановил свой выбор, выдвинул встречные требования – деньги. Или, в крайнем случае, продвижение по службе. Годдард обещал надбавку – двадцать тысяч долларов в год.

Обещание значения не имело. Важно было решить сегодняшнюю проблему.

Он подъехал к воротам. Охранник, узнав сначала автомобиль, а уж потом водителя, взял под козырек.

– Доброе утро, мистер Годдард. Вкалываете даже в выходные, не так ли?

Годдарду не понравилась его фамильярность, но времени для выговора не было.

– Да, много работы... Кстати, я попросил зайти ко мне сегодня утром мистера Риггса. Можете не оформлять ему спецпропуск. Пусть просто свяжется со мной.

– Мистер Риггс, сэр?

– Вы должны его знать. Он был ранен, защищая нашу страну и нас с вами.

– Да, сэр, конечно. Мистер Риггс, сэр. – И охранник записал имя на специальной табличке.

– Он приедет на небольшом спортивном автомобиле, – добавил Годдард как бы невзначай. – Пропустите его, и все. Вы узнаете его по инициалам – Л.Р. – на передней панели.