– Если верить плану зоопарка, – сказал Монк, – вольер с гориллами должен находиться за следующим поворотом.

Они с Кимберли шли по обсаженной деревьями аллее, проходящей мимо клеток с обезьянами. Подняв воротник куртки, Коккалис крепко сжимал руку своей спутницы. Они продолжали изображать состоятельную супружескую пару из Америки.

Потом Монк взглянул на часы.

Они вошли в парк пятнадцать минут назад, через высокую арку ворот, украшенную восхитительной резьбой, изображающей драконов. Подобная помпезность никак не подготовила агента к убогому состоянию самого зоопарка.

Большинство посетителей направлялось к главной достопримечательности этого места, Дому Панд, из соображений удобства расположенному неподалеку от главного входа. В этом современном гостеприимном здании содержалось национальное достояние Китая, гигантские панды. Борясь с людским потоком, текущим в том направлении, Монк и Кимберли медленно продвигались в глубь территории.

То, что они увидели там, повергло их в уныние.

Коккалис проходил мимо клетки с золотистыми макаками. Стекло в ней было заляпано, а в загоне царила грязь, и, что самое страшное, несколько посетителей пролезли под ограждением и стучали по стеклу, кричали и дразнили обезьян, приводя в ужас несчастных животных.

По тому немногому, что Монк увидел в других частях зоопарка, подобное поведение считалось абсолютно приемлемым. Смотрители никому не делали замечаний. Бетонный пол убогого вольера, где находилась самка гималайского медведя, был усыпан мусором, который посетители кидали в бедное животное: обертками от конфет, бумажными стаканчиками, салфетками… На глазах у Коккалиса какой-то подросток со смехом вылил покорной медведице на голову бутылку «Кока-колы», и Монк едва сдержался, чтобы мощным пинком не отправить юнца через ограждение в ров.

Судя по всему, Кимберли почувствовала его нарастающее раздражение.

– Понимаю, все это очень печально, – шепнула она. – Отвратительный уход, постыдное поведение посетителей, жалкое состояние вольеров…

– По-моему, «жалкое состояние» – это еще слабо сказано, – махнул рукой Коккалис. – Это самый настоящий ад!

– Зоопарк является отражением смешения эпох в Китае, – постаралась успокоить его Моу. – Да, для нынешних времен это пережиток прошлого, но из того, что я прочитала по дороге сюда, следует, что уже идут разговоры о том, чтобы перевести зоопарк в пригород, где земля дешевле и можно будет сделать более просторные вольеры.

– Зачем ждать так долго?! – возмутился Монк. – Китайское правительство вбухало столько денег в Олимпийскую деревню – можно было и здесь что-нибудь сделать. По крайней мере, улучшить охрану. Определенно, полиция особо не церемонится, когда нужно разогнать толпу. Почему здесь все это терпят? – Он указал на туриста, колотящего ногой по решетке клетки с рыжим волком, который дрожал, забившись в дальний угол. – Почему эти люди такие жестокие?

– Ты не должен забывать, что китайцы по-прежнему смотрят на животных как на еду, лекарства или развлечение. Еще не так давно на каждой клетке висела табличка с перечнем того, какие части животного являются самыми вкусными, а из каких можно приготовить лучшие снадобья. – Кимберли повернулась к своему спутнику. – Так что, как видишь, определенный прогресс уже есть.

Переполненный отвращением, Монк ускорил шаг, направляясь к секции крупных обезьян. Зоопарк закрывался через час, и он хотел перед уходом осмотреть как можно больше. Но поскольку территория парка составляла свыше двухсот акров, расходовать время нужно было бережно. Напарники решили в первую очередь сосредоточить поиски в секции человекообразных обезьян. Если Баако поместили в зоопарк, это было наиболее логичное место, где его стоило искать.

После закрытия зоопарка американцы собирались обойти его снаружи, ища какие-либо следы Джо Ковальски и Марии Крэндолл. Специалисты «Сигмы» продолжали искать сигналы устройства слежения, а Кэт тем временем готовила подробный план местности – в том числе и того, что скрывалось под землей.

Монк посмотрел себе под ноги. Из предварительной ориентировки, полученной от Пейнтера, следовало, что под землей находились всевозможные сооружения, однако их назначение пока оставалось неизвестным.

Перехватив взгляд своего напарника, Кимберли прочитала его мысли.

– Там может скрываться все что угодно, – сказала она.

– Что ты имеешь в виду? – поднял голову Коккалис.

– Другой популярной туристической достопримечательностью Пекина является Дися-Чжен, подземный город. Построенный в семидесятые как гигантское бомбоубежище, в котором должны были укрываться жители столицы, он занимает площадь в восемьдесят квадратных миль и, по слухам, имеет больше ста выходов, большинство из которых спрятано в магазинах и неприметных переулках. Небольшая его часть в настоящее время открыта для доступа широкой публики, но все остальное остается засекреченным.

Монк попытался представить себе огромный подземный комплекс, погребенный у него под ногами.

– Ты полагаешь, он может простираться так далеко?

– Такое не исключено. Достоверно известно, что подземными тоннелями связаны основные городские объекты: железнодорожный вокзал, площадь Тяньаньмэнь и даже Запретный город.

Коккалис задумчиво почесал подбородок. Определенно, имело смысл заняться этим внимательно.

– Смотри! – вывела его из размышлений Моу. – Вот шимпанзе.

Монк огляделся вокруг. Похоже, они наконец дошли до той части зоопарка, где находилась секция человекообразных обезьян.

Вольер с шимпанзе выглядел ничуть не лучше, чем остальные. Стекло было в пятнах и потеках, а на полу повсюду валялись кучки испражнений, среди которых поблескивали лужицы мочи. Животные уныло сидели на бетоне, вычесывая друг другу блох, а посетители колотили по стеклу, требуя внимания.

По соседству с ними сидела одинокая горилла. Ее клетка представляла собой бетонную тюремную камеру. Крупный зверь примостился в углу, повернувшись спиной к штурмующим клетку посетителям. Монк не мог и представить себе подобную жизнь – в полном одиночестве, без каких-либо стимулов к умственной деятельности, под постоянными насмешками и издевками. И если такое происходило в китайской столице, страшно было даже подумать о том, что творилось в зоопарках других городов.

– Баако я нигде не вижу, – понизила свой голос до шепота Кимберли, осмотрев соседние клетки.

Как ни хотелось ее напарнику найти подопытное животное здесь, в глубине души он был этому рад. Ни одно живое существо не заслуживало подобного обращения.

Вероятно, почувствовав его симпатию, горилла повернулась к нему. Ее большие черные глаза были полны тоски и печали, а широкие ноздри раздувались, обнюхивая воздух. Наконец, тяжело вздохнув, обезьяна снова отвернулась к стене.

«Извини, дружище, если б я мог, то обязательно тебя выручил бы», – подумал Коккалис.

– Это тупик, – сказала Моу.

– Уходим отсюда, – согласился ее спутник.

«Пока я кого-нибудь не пристрелил», – добавил он про себя.

Они направились обратно к главному входу. Если не брать в расчет вольеры, то территория парка была довольно живописной: с ручьями в тени плакучих ив, большими прудами, по которым расхаживали длинноногие цапли, и обилием деревянных беседок и раскрашенных колоннад.

И все же этой красоты было недостаточно, чтобы скрыть представленные здесь мучения.

Монк стал еще угрюмее, придавленный тяжестью того, что им не удалось обнаружить никаких следов похищенных. Тем не менее он не терял надежду.

Мария и Баако не одни.

«Ну же, Ковальски, подай какой-нибудь знак!»

– Делай, что я говорю! – проворчал Джо.

Он повторил то же самое своему сокамернику знаками, держась спиной к камере видеонаблюдения под потолком. Великан не знал, следят ли за ними, но рисковать было нельзя.

Баако, не шелохнувшись, смотрел на него.

Джо показал пальцами, что всё в порядке, призывая гориллу к сотрудничеству. Все должно было выглядеть естественно. Последние полчаса Ковальски провел, медленно жестикулируя украдкой в попытках добиться от обезьяны понимания.

Он снова изобразил все тот же знак.

«Ты должен, приятель… если хочешь снова увидеть Марию».

Ковальски не мог сказать, в какой степени этот волосатый приятель понимает его жесты, однако вся надежда была только на этот план.

Баако колебался в нерешительности, выражая гуканьем тревогу и страх. Наконец горилла подняла руку и приставила большой палец к подбородку, оттопырив остальные, и вопросительно заворчала.

«Для мамы?»

– Совершенно верно, – подтвердил Ковальски, догадавшись, что Баако имеет в виду Марию.

«А этот малыш и впрямь чертовски смышленый. Быть может, у нас получится».

Шагнув ближе, Джо чуть повел подбородком. Обезьяна посмотрела ему в глаза, и он кивнул.

«Теперь или никогда, парень!»

Размахнувшись, Баако ударил Ковальски по лицу, и его длинные ногти ободрали великану щеку. Удар получился сильнее, чем ожидал Джо: он отлетел назад, гадая, уцелела ли его голова на плечах.

Горилла испуганно съежилась.

Поднявшись на корточки, Ковальски попятился от нее, одновременно украдкой показывая знаками: «Со мною всё в порядке». Затем он поманил Баако пальцем, приглашая повторить удар еще раз.

Баако снова набросился на него, и Джо поспешно отпрянул назад. Ему не пришлось притворяться, изображая страх: обезьяна оказалась гораздо сильнее, чем можно было предположить по ее виду. Налетев с разбега на Ковальски, Баако ударил его плечом в грудь, отшвыривая на прутья решетки.

Ковальски выдохнул, освобождая легкие, а затем набрал побольше воздуха и завопил во всю мочь:

– Эй! Кто-нибудь, помогите! Уберите меня отсюда!!!

Через мгновение в глубине коридора с решетками с грохотом распахнулась настежь дверь. Мельком оглянувшись, пленник увидел бегущих к ним двух солдат в форме. Один из был с электрошокером, а другой сжимал в руках «Калашников».

Ковальски едва не застонал от отчаяния. Он рассчитывал, что прибежит только один охранник, и с ним можно будет справиться, открыв дорогу к свободе.

Пока солдаты бежали к клетке, Джо поднял обе руки к груди и потряс локтями. Со стороны это можно было принять за то, что он в страхе пытается защититься от разъяренного зверя, но на самом деле великан подавал своему волосатому напарнику простой знак: «Прояви агрессию».

Но Баако и без его просьбы был в ярости. Его глаза вспыхнули бешеной злостью при виде солдат и электрошокера. Отступив на пару ярдов от Ковальски, он опустился на кулак одной руки, а второй постучал себя в грудь, оскалив зубы.

– Уберите меня отсюда! – снова заорал Джо.

Тот охранник, что держал электрошокер, засуетился, отпирая дверь одной рукой и брякая большой связкой ключей. Другой рукой он направлял в сторону Баако конец шокера, испускающий сноп голубых искр. Это дало Ковальски возможность выбраться из клетки. Изображая желание поскорее сбежать от разъяренной гориллы, он налетел на солдата с шокером, и тот отпихнул его прочь.

Второй солдат стоял на некотором удалении, приставив автомат к плечу и переводя ствол с Баако на Ковальски и обратно.

Великан украдкой показал своему товарищу опущенную ладонь.

«Отступи назад».

Горилла шумно фыркнула, выражая раздражение, но затем развернулась и отступила в дальний конец клетки.

Охранник с громким лязгом захлопнул дверь и запер замок.

Джо провел пальцами по глубоким царапинам на щеке, размазывая кровь по всему лицу, чтобы зрелище получилось еще страшнее:

– Я думал, он меня убьет!

Солдаты быстро заговорили между собой по-китайски. Только теперь Ковальски узнал того из них, кто держал электрошокер. Это был тот самый гад Гао, главарь группы, захватившей их с Марией и Баако. Похоже, мерзавец отвел куда-то женщину и вернулся, чтобы проверить, как дела у остальных пленников.

Плюнув сквозь прутья решетки в сторону Баако, Гао жестом приказал Джо идти вперед, пригрозив ему шокером. Второй солдат с автоматом зашагал с другой стороны.

Ковальски держал руки поднятыми, изображая растерянность и испуг.

– Отведите меня к доктору Крэндолл! Она должна узнать об этом! – потребовал он у охранников.

Не получив от них никакого ответа, Джо просто направился к выходу. Но прежде чем дверь за ними закрылась, великан оглянулся на Баако, чувствуя себя виноватым в том, что бросает своего волосатого товарища. Стиснув поднятые кулаки, он прижал их к груди.

«Будь храбрым!»

Баако держится спиной к дальнему углу и отворачивается от вонючей кучи, которую его заставил сделать человек. Здесь нет туалета, как дома. Баако стыдно – не только потому, что его приучили не гадить на пол, но и потому, что он знает, что лежит в вонючей куче — что спрятал там большой человек.

Мария расхаживала по восьмиугольному помещению. Под ногами у нее был отполированный бетон, а стены комнаты были покрыты безликой белой штукатуркой. По всему ее периметру на застекленных полках лежали древние реликвии, своим возрастом разительно контрастируя с современной стерильностью этого места.

Доктор Дейн Арно стоял перед одной витриной, слегка наклонившись и сложив руки за спиной. Французский палеонтолог изучал камень размером с кулак, обработанный так, что получилось доисторическое рубило. Однако, судя по затравленному выражению его лица, мыслями Арно был далеко от лежащего перед ним экспоната. Он хотел лишь отвлечься от насущных проблем.

Женщина прекрасно его понимала. Внезапная жестокая расправа над профессором Райтсоном тяжело придавила их обоих.

Крэндолл оглянулась на двух вооруженных часовых, застывших у двери. Чжайинь Ляо проводила их с доктором Арно в подземный комплекс, расположенный под зоопарком, и оставила в этом зале, пообещав скоро вернуться.

С тех пор прошло уже больше часа. К настоящему времени нервы Марии натянулись, словно рояльные струны. Наконец она остановилась перед ученым-палеонтологом.

«Быть может, если мы сверим свои наблюдения…»

– Доктор Арно, – заговорила женщина, привлекая внимание француза, – у вас есть какие-либо мысли насчет того, что здесь происходит?

Оглянувшись на дверь, палеонтолог лишь молча покачал головой.

Мария вздохнула, стараясь разложить все по полочкам:

– Определенно, речь идет о каких-то засекреченных исследованиях в области генетики, связанных с древними ДНК, но тут происходит что-то еще, что-то такое, что китайцы до сих пор хранят за семью печатями. После того, как вас с профессором Райтсоном похитили, вы ничего не слышали, никаких обрывочных фраз?

– Hélas, Docteur Crandall, – начал было Дейн, но затем, спохватившись, поджал губы и перешел на английский. – Извините. К сожалению, я совершенно не владею китайским языком, поэтому то немногое, что мне удалось подслушать, было для меня бессмысленным набором звуков.

Тут Мария находилась с ним в одной лодке.

– Однако, – продолжал Арно, обводя рукой вокруг, – по этой коллекции я могу сделать кое-какие предположения.

– Что вы хотите сказать?

– Сейчас я вам покажу.

Он подвел исследовательницу к большой витрине. На полке, подсвеченный сзади, лежал большой череп – он был значительно больше человеческого, но обладал схожим строением.

«Кто-то из семейства приматов», – догадалась Мария.

– Ничего похожего на этот череп до сих пор никому не удавалось найти, – сказал ее товарищ по несчастью, и в его голосе прозвучала откровенная зависть. – По крайней мере, настолько хорошо сохранившийся.

– Что же это?

– Вымерший вид горилл, Gigantopithecus blacki. Подобные исполины разгуливали по предгорьям юга Китая и Вьетнама, пока не вымерли около ста тысяч лет назад.

– Представляю себе, какими они были огромными! – заметила Крэндолл, поражаясь размерам черепа.

– En effet, – подтвердил Дейн. – Эти гориллы доходили ростом до трех метров и весили пятьсот килограммов.

Мария попыталась представить себе это чудовище весом в полтонны.

– Все, что нам известно об этом виде, – продолжал палеонтолог, – мы получили из нескольких моляров и фрагментов нижних челюстей. Первые их зубы были обнаружены еще в тысяча девятьсот тридцать пятом году, в аптеке Гонконга.

– В аптеке? И что они там делали?

– В китайской медицине для приготовления различных эликсиров нередко используются истолченные в порошок окаменелые останки древних животных.

– Но какое отношение это имеет к тому, что сейчас здесь происходит?

Дейн обвел комнату взглядом.

– Судя по этому и некоторым другим экспонатам, можно предположить, что кто-то совершил открытие небывалых масштабов, обнаружил кладбище ископаемых останков и артефактов, которые потенциально могут переписать то, что мы считаем нашей древнейшей историей.

Мария с новым интересом посмотрела на череп гигантской гориллы.

– Что вы хотите этим сказать? Какой-такой «нашей» историей?

– Как я уже говорил, Gigantopithecus blacki вымерли всего около ста тысяч лет назад. То есть они были современниками первых людей, обитавших в этом регионе. – Арно перешел к другой витрине. – А теперь взгляните на все эти выставленные здесь орудия, сделанные из камня, кости и рога. По моим оценкам, они относятся к верхнему палеолиту.

Крэндолл медленно кивнула. Этот период она хорошо знала по своим собственным исследованиям. Тогда вместе сосуществовали древние люди и неандертальцы, а также племена других гоминидов: денисовский человек, похожие на волосатых гномов Homo florensiensis и даже немногие сохранившиеся Homo erectus.

Это была поворотная точка в истории человечества.

Дейн подвел Марию к каменной фигурке. Это было грубое изображение сидящей на корточках беременной женщины с большим животом.

– Подобные женские фигуры начали появляться в верхнем палеолите, – рассказал он. – Виллендорфская Венера, Лоссельская Венера и так далее. Если присмотреться внимательнее, можно рассмотреть на фигурке следы красной охры – четкое указание на ее ритуальное назначение.

– Значит, вы считаете, что все представленные здесь экспонаты относятся к сравнительно узкой полосе времени?

– Они не только из одного времени, но и из одного места. Судя по присутствию нетронутого черепа Gigantopithecus blacki, я бы сказал, что все эти предметы с юга Китая, быть может, из предгорий Гималаев. Что возвращает нас вот к этому необычному образцу. – Палеонтолог провел Марию к следующей витрине, где лежал другой череп, на этот раз значительно меньших размеров. – Обратите внимание на сочетание архаичных черт и современной анатомии. Плоское лицо, толстые скулы, широкий нос…

– Похоже на череп человека.

– Но не совсем. – Арно оглянулся на свою спутницу. – Этот череп принадлежит к пещерным людям, племени, останки которого лишь совсем недавно были обнаружены в южных провинциях Китая. Их назвали людьми из пещеры Красного Оленя, и их существование до сих пор ставит в тупик палеонтологов и археологов.

– Почему?

– Потому что они не должны были существовать. Продолжительное время считалось, что неандертальцы были последними из наших близких родственников, которые вымерли от тридцати до сорока тысяч лет назад. Однако возраст костей пещерных людей – всего около одиннадцати тысяч лет.

Девушка широко раскрыла глаза. По геологическим меркам, это было совсем недавно.

– Большинство палеонтологов считает их подвидом людей, результатом смешения Homo sapiens и денисовского человека, более древнего вида гоминидов, что подкрепляет теорию о том, что наша родословная гораздо запутаннее, чем предполагалось раньше, – сказал Дейн.

Мария знала, что это правда. Ученые четко задокументировали, что человек несет в себе гены неандертальцев и денисовского человека, причем их доля различается в зависимости от региона. Однако многое до сих пор оставалось загадкой – например, то обстоятельство, что недавние генетические исследования показали, что мы обязаны своим генотипом еще и третьей древней группе, до сих пор неизвестной.

Все это очень занимало мысли Крэндолл.

Если удастся разгадать эту загадку, что мы узнаем о своем истинном прошлом?

– Вы полагаете, что именно этим и занимаются здесь китайцы? – спросила исследовательница. – Пытаются соединить вместе генетические корни того, что делает нас людьми?

– Не знаю. – Арно снова обвел взглядом витрины. – Но, судя по великолепному состоянию ископаемых останков и артефактов, относящихся к такому значимому периоду, можно предположить, что китайцы обнаружили нечто важное, нечто такое, что они посчитали необходимым скрыть от научного мира.

Мария задумалась над стоимостью сооружения этого подземного комплекса. Вероятно, она была сопоставима со стоимостью «Манхэттенского проекта». Но еще большую тревогу вызывало то, кто заправлял всем этим.

Пленница оглянулась на часовых в форме.

– Если вы правы насчет этого открытия, то какую роль тут играют китайские военные?

– Возможно, они ищут способ создать на основе своей находки новое оружие, – нахмурившись, ответил Арно.

Мария шумно вздохнула, ужаснувшись того, что это могло означать.

– Но опять же, доктор Крэндолл, а разве ваши исследования не финансируются УППОНИР, научным отделением военного ведомства Соединенных Штатов? – поинтересовался палеонтолог.

Это определенно соответствовало действительности.

«Разве у меня самой руки чище?» – напомнила себе девушка.

Финансирование ее проекта осуществлялось через Управление биологических технологий, подразделение УППОНИР, задачей которого считалось исследование грани, разделяющей биологию и физику. Перед тем как принять грант УППОНИР, Мария ознакомилась с другими работами УБТ, многие из которых были направлены на совершенствование боевого снаряжения: от сложных протезов до имплантатов в кору головного мозга. А один проект искал пути усовершенствования человеческого разума посредством генетических манипуляций. Мария подозревала, что работы с Баако, которыми занимались они с сестрой, были нацелены как раз на эту долгосрочную перспективу.

Она закрыла глаза, не в силах и дальше отрицать правду. Нравится ей это или нет, но мир оказался ввергнут в гонку биотехнологических вооружений. И они с Леной принимали в этом участие.

«Но на кого мы работали на самом деле? – Девушка представила себе улыбающееся лицо Эми Ву. – На Китай или на Соединенные Штаты?»

У нее участилось дыхание. Она поняла, что теперь у нее больше нет выбора: только идти вперед, если она хочет жить. Она хорошо усвоила урок с жестокой расправой над профессором Райтсоном.

Мария посмотрела на дверь, понимая, что ее судьба зависит от одного человека.

Словно в ответ на ее мысли, дверь открылась, и в комнату в сопровождении вооруженных солдат вошел человек. Однако это был не тот, кого ожидала увидеть Крэндолл.

Тяжело ступая, в помещение прошел Ковальски. Угрюмо взглянув на военного с пистолетом – это был мерзавец Гао, – великан повернулся к Марии. Его левая щека была недавно перебинтована, и он был в новом сером комбинезоне.

– Вот вы где, – проворчал Джо.

– Что случилось? – Девушка уставилась на его лицо. – Неужели Баако…

– Он совсем взбесился. – Ковальски ощупал повязку. – Набросился на меня!

Мария ощутила, как ее сердце пропустило удар, но тут Джо разогнул пальцы и приставил их к подбородку, подавая ей знак:

«Я лгу».

Он пристально посмотрел ей в глаза:

– Нам обоим нужно спуститься вниз и постараться его успокоить.

Однако, прежде чем Крэндолл успела ему ответить, Гао затолкнул Ковальски дальше в помещение:

– Генерал-майор Ляо сказала, чтобы вы все ждали здесь.

Джо стиснул зубы в бессильной ярости.

«Похоже, пока что мы никуда не идем».

Ничего больше не объяснив, Гао развернулся и быстро вышел. Определенно, он был чем-то возбужден.

– Что все это значит? – спросила у Ковальски Мария.

Лицо великана оставалось угрюмым. Он понизил свой голос до шепота:

– Похоже, нас раскусили.

– Я уверен, что мой брат не оставил в Америке никаких следов, – решительно произнес Чан Сунь. Подполковник замер, вытянувшись по швам, однако его глаза горели гневом. – Я ручаюсь за него своей головой!

«Ловлю тебя на слове», – подумала Чжайинь.

Она стояла в центре службы безопасности комплекса. Только что пришло тревожное сообщение от Министерства государственной безопасности – разведывательного ведомства Китайской Народной Республики. Из обрывочной информации, просочившейся от американских разведслужб, следовало, что американцы прознали, кто стоял за нападением на центр изучения приматов. И если это действительно было так, следовало ожидать, что Штаты пришлют своих людей, чтобы разобраться со всем на месте.

Чтобы подстегнуть службу безопасности комплекса, Ляо лично пришла в этот центр, в самое сердце подразделения, которым заведовал Чан Сунь. Этот демонстративный шаг должен был показать ее ярость и отсутствие доверия подполковнику.

Чжайинь обвела взглядом ряды мониторов системы видеонаблюдения, занимающих три стены. Обыкновенно перед этими мониторами за подковообразным столом сидели операторы, наблюдая за изображениями, поступающими с различных камер, разбросанных по всему подземному комплексу и территории зоопарка над ним. Однако сейчас генерал-майор приказала всем очистить помещение, чтобы поговорить с Чаном с глазу на глаз.

Предоставив подполковнику переваривать сделанный ему выговор, Чжайинь посмотрела на экран, который показывал гориллу доктора Крэндолл, угрюмо сидящую в углу клетки.

– Вы тщательно обыскали клетку и саму обезьяну на предмет наличия электронных приборов?

– Гао лично проследил за этим, – заверил ее Сунь. – После того как раздел догола и обыскал служителя. Ничего нет. Как я уже говорил, мой брат не совершил никаких ошибок, которые могли бы направить взгляды американцев в нашу сторону.

– Однако, согласно Министерству государственной безопасности, именно на нас они сейчас смотрят.

– В таком случае, американцы узнали что-то от нашего агента в научном отделении Белого дома. Как знать, что успела сказать перед смертью доктор Ву и что американцы выяснили потом?

Чжайинь вынуждена была признать правдоподобность такого сценария. К счастью, Эми Ву не знала ничего об этой лаборатории. И все же Ляо не собиралась ослаблять петлю, затянувшуюся на шее Чана и его младшего брата. По крайней мере, до тех пор, пока она не убедится в том, что американцам ничего не известно об этом комплексе.

– Что насчет доктора Крэндолл? – спросил Чан.

Генерал-майор перевела взгляд на другой монитор, показывающий вид сверху на помещение, в котором находились американка и французский палеонтолог. К ним только что присоединился служитель, которого привел Гао.

– Когда я снова пойду к ней, то возьму с собой техника, – сказала Чжайинь. – Мне еще нужно обсудить с нею много вопросов.

– Вы полагаете, она будет сотрудничать с нами?

– Это будет в значительной степени зависеть от того, удастся ли вам захватить ее сестру. Как продвигаются дела в Италии?

Ляо находила злорадное удовлетворение в том, чтобы ткнуть Чана лицом в другую его неудачу. Судя по всему, Лене Крэндолл удалось выбраться живой и невредимой из хорватских пещер, и теперь она находилась в бегах в сопровождении спутников, чьи личности до сих пор оставались неизвестны. Чжайинь по-прежнему терялась в догадках насчет того, почему Лена и ее спутники выбрали в Италии такой странный маршрут.

Это была какая-то бессмыслица.

– Все будет решено через час, – натянуто заверил женщину Сунь.

– Будем надеяться, благоприятным образом. Я предлагаю вам сосредоточиться на этом и предоставить мне вопрос взаимодействия с Марией Крэндолл.

С этими словами Чжайинь перевела взгляд на другой монитор. Этот экран был темным. Для получения доступа к изображению требовался специальный ключ, который имелся только у нее самой и у Чана. Монитор позволял увидеть то, что происходило в Ковчеге. Имея в руках обеих сестер Крэндолл, проблемы, стоящие перед этой лабораторией, можно будет решить значительно быстрее.

Впрочем, при необходимости можно будет обойтись и одной из сестер.

Повернувшись к Чану, Ляо пронзила его насквозь холодным взглядом.

– Проследите за тем, чтобы все подходы к комплексу находились под постоянным наблюдением. В первую очередь обращайте внимание на иностранцев.

– А мой брат?

Развернувшись, Чжайинь направилась к двери:

– В самое ближайшее время сюда прибудет следователь из министерства, который допросит Гао. Ваш брат будет отстранен от работы до тех пор, пока не будут определены масштабы его ошибки.

– Но…

– Вы оспариваете мой приказ, женьсяо Сунь?

Генерал-майор буквально почувствовала, как взгляд подчиненного прожигает дыру у нее на спине. Ей было выгодно разделить братьев, лишить Чана поддержки. Подполковник будет вести себя более осторожно и почтительно, помня о том, что карьера его брата под угрозой.

– Бу, сяоцзиян Ляо, – наконец сказал Чан.

Чжайинь усмехнулась, услышав в его голосе покорность.

Она вышла в коридор, настроенная так же жестко согнуть и другого своего противника.

Мария стояла, вытянув руки в стороны, а техник в белом халате водил вдоль ее тела электронным сканером. Генерал-майор Чжайинь Ляо стояла рядом, скрестив руки на груди. Она приказала Крэндолл пройти проверку, но не объяснила, почему.

«Как будто я сама не могу догадаться!»

По-видимому, китайцы прознали про устройство слежения, однако не слишком тщательный обыск позволял предположить, что полной уверенности у них не было. Скорее всего, они просто решили перестраховаться. Мария бросила взгляд поверх головы техника на Ковальски. Тот держался невозмутимо. Несомненно, великана уже обыскали, и Баако также проверили сканером.

Техник сказал что-то по-китайски Чжайинь, после чего, склонив голову, отступил в сторону. Крэндолл догадалась, что он доложил своему начальнику: «Все чисто». Так что же произошло с устройством слежения? Неужели Джо нашел способ спрятать его в клетке Баако? Или обезьяна его проглотила?

Вопросов у Марии было множество, однако Ляо вернулась раньше, чем она смогла узнать что-нибудь от Ковальски.

Генерал-майор шагнула вперед.

– Теперь, когда этот вопрос улажен, доктор Крэндолл, давайте вернемся к нашему прерванному разговору о тех исследованиях, которые здесь проводятся. Не сомневаюсь, что, как только вы полностью оцените то, чего мы собираемся добиться, вы с готовностью к нам присоединитесь.

«Черта с два!» – подумала Мария. Однако она лишь обвела взглядом витрины с ископаемыми останками, образцами и артефактами, после чего сказала:

– Если позволите мне высказать свое предположение, то ваши работы направлены на то, чтобы с помощью генетики создать более сильного и выносливого солдата.

Чжайинь никак не отреагировала на ее слова – она только чуть склонила голову.

– Наверное, в первом приближении можно считать и так. Но такое уже бывало: самые большие научные открытия были сделаны, чтобы удовлетворить самые примитивные потребности человечества.

– Другими словами, нужда является матерью прогресса, – процитировала Мария.

– Так повелось с незапамятных времен. Но очень часто то, что в обстановке строжайшей секретности создают военные, со временем становится достоянием всего мира. Возьмем, к примеру, Интернет. Эта глобальная сеть начиналась как небольшая информационная база данных, разработанная военным ведомством Соединенных Штатов, но затем быстро разрослась и изменила весь мир. Точно так же препятствия, которые мы преодолеваем сегодня, завтра повлияют на путь всего человечества.

– Но вы говорите о том, чтобы необратимо изменить человеческий генотип. Кто может сказать, какие это будет иметь последствия в долгосрочной перспективе?

– Вы не хотите мыслить рационально, – вздохнула Чжайинь. – Человеческая деятельность уже изменяет наш генотип. Курение вызывает мутацию сперматозоидов, и мужчины в возрасте, заводящие детей, с большой вероятностью передают такие мутации своему потомству. Единственное различие заключается в том, что эти мутации носят случайный характер. Почему бы не взять под контроль разрушительное воздействие на наш геном?

– Вот оно, ключевое слово. Контроль. То, что вы предлагаете, – это очень скользкий путь к евгенике, когда человеческая жизнь будет формироваться искусственно, когда дети будут создаваться в лабораториях, когда слабые будут или низведены до низшей формы жизни, или вообще полностью искоренены. Ни к чему хорошему это не приведет.

– Ни к чему хорошему? Мы смогли бы избавиться от наследственных болезней, вылечить рак, продлить жизнь – и да, мы смогли бы даже усовершенствовать нашу природу. С каких это пор она стала безгрешной? Почему так ужасно думать о том, что человечество возьмет в свои руки бразды правления своим собственным эволюционным будущим? Даже у вас на родине подобные исследования официально не запрещены.

Мария прекрасно все это понимала. Ее собственные исследования тоже можно было истолковать как шаг в этом направлении. Какая, с точки зрения этики, разница между тем, чтобы создавать в лаборатории Баако и заниматься тем же самым с человеческим существом?

Наступившее молчание нарушил Дейн Арно:

– Однако, генерал-майор Ляо, вы совершили какую-то находку, которая направила вас на этот путь. И это было нечто значительное, раз вы тайно построили этот комплекс. Позвольте спросить, что это было?

– Спасибо, доктор Арно, за то, что напомнили мне. Именно с этой целью я и привела вас сюда. – Китаянка подошла к стене напротив двери. – Вам известна гора Кайлас на юге Тибета?

– Non, — ответил француз, – я ничего о ней не знаю.

– Это священная гора в Гималаях, место поклонения в буддийской и индуистской религиях. Именно на этой вершине якобы обитает в вечной медитации бог Шива. Паломники приходили туда на протяжении многих столетий. Затем, восемь лет назад, пастух-тибетец, искавший отбившуюся от стада овцу, наткнулся на склонах Кайласа на сеть пещер и пригласил местного антрополога осмотреть эту находку.

– Там вы и обнаружили все это? – спросила Мария, обводя взглядом витрины с выставленными в них экспонатами.

– Да, именно в этих пещерах, а также в других, расположенных в окрестных горах. – Подойдя к стене, Чжайинь положила руку на участок, слегка выделявшийся по цвету, и в этом месте вспыхнул голубым свечением прямоугольник считывателя отпечатка ладоней. – Но именно в самой первой пещере, той, которую нам указал пастух, мы нашли вот это.

Из стены медленно выехал потайной ящик – широкий и длинный, похожий на большой гроб. Внутри него замигал свет, зажегшийся ровным мягким сиянием.

– Пастух полагал, что показывает антропологу пещеру снежного человека, – объяснила Ляо. – И возможно, в чем-то он был прав. Быть может, эти останки имеют какое-то отношение к преданиям об этом таинственном существе, разгуливающем по заснеженным горам. Или, может быть, эти пещеры породили легенды о спящем божестве, живущем в горе Кайлас. Но, в конечном счете, правда оказалась гораздо более захватывающей. Она пролила свет на многие тайны.

Чжайинь отступила в сторону, давая пленным ученым возможность осмотреть находку. Даже Ковальски протиснулся вперед, чтобы заглянуть в ящик. Французский палеонтолог сдавленно вскрикнул, а Крэндолл вскинула руку к губам, пытаясь совладать с изумлением.

В ящике лежал целый скелет антропоида. Строение его черепа поразительно напоминало строение черепа современного человека, но он все же отличался более крупными надбровными дугами и двойным стреловидным гребнем, венчающим черепную коробку. Однако в первую очередь потрясение было рождено размерами скелета. Имеющий в длину больше восьми футов, он был увенчан черепом, который вдвое превосходил череп среднего человека.

Это были останки самого настоящего гиганта.

– Это подделка! – презрительно фыркнул Джо.

– Нет, это подлинный скелет, – в благоговейном восхищении тихо произнес Арно. – Мне уже доводилось видеть фрагменты черепа этого гоминида, но не полностью сохранившийся череп. По старой классификации, эти останки принадлежат Meganthropus, Большому человеку.

– Ну, этому парню такое определение подходит как нельзя лучше, – пробормотал Ковальски.

– Но сейчас большинство палеонтологов остановились на названии Homo erectus palaeojavanicus, считая, что этот гоминид является боковой ветвью другого нашего древнего родственника, Человека прямоходящего, – продолжил Дейн. – Останки этих особенно крупных потомков Homo erectus были обнаружены во всех регионах Юго-Восточной Азии.

– И сколько этот экземпляр весил при жизни? – спросила Мария.

– Судя по плотности костей и размерам черепа, – объяснила Чжайинь, – по нашим оценкам, он весил где-то от трехсот до трехсот пятидесяти килограммов.

Ковальски вопросительно посмотрел на Крэндолл.

– То есть от шестисот до восьмисот фунтов, – объяснила та.

«Вдвое больше обыкновенной гориллы!» – изумился про себя Джо.

– Но насколько я могу судить, – вмешался Арно, оглядываясь на Ляо, – этот экземпляр обладает несколькими необычными чертами, которые отличают его от типичного Meganthropus.

Чжайинь склонила голову, признавая справедливость его слов.

– Вы совершенно правы. В ходе наших сравнительных исследований мы пришли к выводу, что этот экземпляр является результатом скрещивания Meganthropus и древнего человека. Поэтому мы дали ему название Homo meganthropus. В дальнейшем это предположение подтвердилось его геномом, который мы полностью восстановили.

– Вы хотите сказать, вам удалось достать целую последовательность ДНК? – не смогла скрыть своего изумления Мария.

– Вот именно.

Присмотревшись внимательнее, Крэндолл различила крошечные отверстия, просверленные в тазу и большой берцовой кости скелета. Она выпрямилась, осененная внезапной догадкой. Генетики и антропологи уже давно высказывали предположения о том, что в генотип современного человека внес свой вклад третий вид гоминидов, скорее всего, какое-то неизвестное ответвление Homo erectus – а именно к этому виду и принадлежали данные останки. Другим очень важным обстоятельством было то, что, изучая пути распространения генов, исследователи пришли к заключению, что это неизвестное племя обитало где-то в центральной части Евразии.

Женщина всмотрелась в лежащие в ящике кости.

«Неужели я сейчас вижу перед собой представителя этого самого вида? Нашего давно утерянного родственника?»

Арно же взглянул на проблему в другом ракурсе:

– Если вы правы насчет того, что эти гоминиды скрещивались с древними людьми, то о каких временных рамках идет речь? Не сомневаюсь, вы определили возраст этих костей?

– Определили. Им приблизительно тридцать тысяч лет, – ответила китаянка.

Даже Ковальски понял, о чем это говорило.

– То есть вы хотите сказать, что эти гиганты разгуливали по земле в одно время с нами? – уточнил он изумленно.

– На протяжении какого-то времени, – согласилась Чжайинь. – А если принять во внимание все рассказы о снежном человеке, которого то и дело видят в различных районах Гималаев, то, возможно, они дожили до наших дней. В отдаленных горных селениях говорят о том, что йети похищают женщин, спариваются с ними, и у них рождается потомство. Так что кто может знать правду?

Генерал-майор мягко усмехнулась, и в глазах у нее блеснула насмешка над подобными предрассудками. И все же Мария задумалась о том, нет ли зерна правды в этих рассказах, возможно, рожденных преданиями и легендами, восходящими к той далекой эпохе. Даже в Ветхом Завете говорится о великанах ростом от двух до трех метров, живших в одно время с первыми людьми.

– И эти крупные парни обитали только здесь? – спросил Ковальски. – В Китае?

– Точно ответить на этот вопрос мы не можем, – сказала Чжайинь.

– Как знать, – вмешался Дейн. – Еще в тысяча восемьсот девяностом году мой соотечественник, антрополог Жорж Ваше де Лапуж, обнаружил в окрестностях французского городка Кастельно-ле-Лез останки эпохи неолита. Эти останки получили название «Великана из Кастельно», поскольку рост неизвестного гоминида был около трех метров. В университете Монпелье их исследовали зоологи, палеонтологи и анатомы – и все подтвердили находку Ваше де Лапужа. Впоследствии похожие останки были обнаружены в другом месте Франции, во время строительных работ при возведении водохранилища. Это были черепа размером вдвое больше черепа среднего человека. Все эти находки относятся к последнему оледенению Европы, приблизительно к тому же самому периоду, к которому относятся эти кости.

– Так что же произошло с этими гигантами? – Ковальски указал на огромный скелет. – Что-то мне подсказывает, что наши крошечные предки не могли стереть их с лица Земли… по крайней мере, без посторонней помощи.

– Возможно, мы просто оказались умнее. – Арно склонился над ящиком, внимательно изучая череп. – Судя по объему черепной коробки этого экземпляра, особым умом он не отличался. Вероятно, у него хватало сообразительности, чтобы пользоваться примитивными орудиями и применять огонь – все то же самое, что можно сказать про Homo erectus. Но, я думаю, он мало что умел делать сверх того.

Крэндолл наморщила лоб, обведя взглядом остальные витрины:

– В таком случае, откуда все эти артефакты? Орудия из рога и кости, не говоря уже про фигурку Венеры… Вы хотите сказать, что они не могут быть делом рук этого гибрида?

– Не могу себе такое представить, – сказал француз, выпрямляясь.

– И вы совершенно правы, – подтвердила Чжайинь. – На протяжении пяти лет мы собирали сведения об этом племени, исследовали пещеры, в которых оно обитало, и изучали живших по соседству людей.

– Таких, как «люди из пещеры Красного Оленя», – подсказал Дейн, глядя на другой череп, тот, что поменьше.

Ляо кивнула.

– Более совершенные орудия труда, представленные здесь, были изготовлены именно этим племенем, но мы обнаружили несколько тайников с оружием и артефактами в пещерах горы Кайлас. Вместе вот с этим…

Она прикоснулась ладонью к другому считывателю. Часть стены сдвинулась в сторону, открывая застекленную нишу с полками. Галогенные лампы осветили обугленные обломки черепов, а также тазовых и бедренных костей. Марии показалось, что она заглянула в печь крематория.

– В глубине пещер Мeganthropus мы обнаружили примитивный крематорий, – подтвердила ее догадку Чжайинь. – В пепле были обгоревшие кости «людей из пещеры Красного Оленя».

– Вы хотите сказать, что эти Meganthropus были каннибалами? – не смогла скрыть своего отвращения Крэндолл.

– Судя по археологическим исследованиям, это определенно было очень воинственное племя, – обернулась к пленникам генерал-майор. – Не вызывает сомнения, что эти дикари охотились на своих соседей – вероятнее всего, подобное поведение было обусловлено прочно укоренившейся ксенофобией. И хотя Meganthropus не хватало сообразительности самим мастерить орудия, они не гнушались красть их у других племен.

– Но что с ними сталось? – спросила Мария.

– Мы полагаем, со временем их воинственность обернулась против них же самих, и они стали воевать между собою. В том же очаге мы обнаружили обгоревшие фрагменты черепов Meganthropus.

Девушка шумно вздохнула.

«Значит, эти великаны пожирали друг друга…»

– Быть может, подобное поведение объясняет то, почему мы находим так мало свидетельств существования этого племени, – высказал свое соображение Арно. – Если они пожирали и сжигали своих умерших, их останки не могли сохраниться в большом количестве.

– Вот почему эта редкая находка так важна, – подтвердила Чжайинь. – Она открывает перед нами возможность проникнуть глубже в наше общее генетическое прошлое, выделить гены, совместимые с генотипом современного человека, и восстановить утраченные цепочки ДНК, которые принесут пользу всему человечеству.

– Пользу? – спросила Мария. – Какую?

– Самим своим существованием Homo meganthropus говорят о том, что человек может быть сильнее и крупнее. Вопрос состоит только в том, чтобы восстановить утраченный потенциал.

– Для того чтобы создать более совершенного солдата, – высказала свою догадку вслух Крэндолл.

– Вы мыслите слишком мелко. У вас в Америке, в Гарвардском университете, ученые-генетики выделили десять естественных разновидностей генов, обладающих потенциалом принести пользу человечеству. Например, один ген обеспечивает увеличенную плотность костных тканей, что делает конечности крепче, устойчивее к переломам. Другой ген защищает от болезни Альцгеймера. Третий уменьшает риск сердечно-сосудистых заболеваний. – Китаянка указала на выдвинутый ящик. – Так почему бы не воспользоваться в полной мере вот этим генетическим источником? Почему бы не подключиться к этому древнему потенциалу ради всеобщего блага?

– Вот почему, – кивнула Мария на витрину с обгоревшими костями. – Чистая сила без разума, управляющего ею, неминуемо приведет к катастрофе.

Но вместо того, чтобы вывести Чжайинь из себя, ее замечание вызвало у нее улыбку:

– Совершенно верно, доктор Крэндолл.

Мария испуганно заморгала, внезапно осознав, зачем ее доставили в эту лабораторию и почему кости гибрида-неандертальца, обнаруженные в Хорватии, имеют такое большое значение. Ее исследования были посвящены как раз эволюционным корням разума, той уникальной последовательности генов, которая подняла древнего человека над его предками-гоминидами.

Она перевела взгляд на раскрытый ящик. По-видимому, китайцы узнали, как сделать мышцы. И теперь им к этим мышцам нужны были мозги.

Прежде чем женщина успела что-либо сказать, отворилась дверь и в помещение решительным шагом вошел Чан. Было видно, что он чем-то возбужден. Не обращая внимания на остальных, подполковник вытянулся перед генерал-майором Ляо и быстро заговорил по-китайски.

Выслушав его, Чжайинь широко улыбнулась.

У Марии бешено заколотилось сердце.

«То, что радует эту холодную женщину, для нас может означать только плохое!»

Переговорив со своим подчиненным, китаянка повернулась к пленнице:

– Доктор Крэндолл, у меня для вас чудесная новость. Похоже, ваша сестра в самое ближайшее время присоединится к нам.