Грей вел внедорожник «Мерседес» все дальше в горы Пренестини. Несмотря на то, что дорога от римского аэропорта сюда заняла всего чуть больше часа, все чувствовали себя так, словно попали в другую эпоху. Шумная суета Вечного города оставалась позади по мере того, как они поднимались все выше в горы, по дороге, пролегавшей среди полей и виноградников сельской Италии.

Сидящая сзади Лена Крэндолл опустила стекло, наслаждаясь свежим теплым воздухом погожего весеннего дня, однако в глазах у нее читалась тревога за сестру. Прибыв в Италию, Пирс узнал, что устройство слежения, за которым наблюдали специалисты «Сигмы», все-таки отключилось. Последним известным местом нахождения сестры Лены был Пекин, и в китайскую столицу только что прибыл Монк, чтобы продолжить поиски похищенных.

Тем временем перед группой Грея стояла своя задача.

Отец Роланд сидел на заднем сиденье рядом с Леной, уткнувшись носом в маленький путеводитель. На коленях у него лежал планшет, в котором он сохранил всю информацию, касающуюся отца Атанасия Кирхера. Священник купил брошюру в деревушке Гуаданьоло, где они остановились пообедать в ресторане «Пеппо» – уютном семейном заведении с растопленным докрасна камином, над которым висели связки домашней колбасы. Новак также воспользовался остановкой, чтобы расспросить местных жителей о цели своего путешествия – обители Сантуарио-делла-Менторелла.

Этот католический монастырь, развалины которого были обнаружены отцом Кирхером, располагался на соседней горе Гуаданьоло. Подобно орлиному гнезду, он примостился в нескольких километрах вверх по склону, на самой вершине, прилепившись к скале, нависающей над раскинувшейся внизу долиной Джовенцано. По преданию, именно на этой скале святому Евстахию явилось видение оленя, несущего в своих развесистых рогах сияющий крест.

Перед глазами у Грея возник выцветший рисунок из дневника отца Кирхера.

«Будем надеяться, мы идем по правильному следу».

Дорога описала последний поворот, и впереди показалась россыпь каменных строений, крытых черепицей, облепившая вершину горы. На обочине стоял указатель с надписями на итальянском, английском и польском языках.

Сейхан, сидящая на правом переднем сиденье, высунув локоть в окно, проводила указатель взглядом.

– Почему здесь так много надписей по-польски?

Она была права. Даже в маленькой деревушке, где они останавливались на обед, на витрине книжного магазина было выставлено много книг на польском языке.

– Дело в том, что еще в тысяча восемьсот пятьдесят седьмом году, – начал объяснять Роланд, – Папа Пий Одиннадцатый даровал эту церковь Конгрегации Воскресения, польскому монашескому ордену. Но самое интересное то, что Папа Иоанн Павел II часто посещал эту обитель: он даже побывал здесь сразу же после своего избрания на папский престол. Также сюда приезжал и его преемник, Папа Бенедикт.

– Значит, отец Кирхер оставил свое сердце здесь… – задумчиво промолвил Грей. – Как и Папа, живший в ту эпоху. А нынешние папы римские первым делом спешат совершить сюда паломничество. Определенно, с этим местом связано что-то важное.

– Здесь также говорится, – указал Роланд на путеводитель, – что в часовне покоятся нетленные мощи двухсот с лишним святых.

Лена оторвалась от вида за окном, заинтересованная этим странным фактом:

– Откуда так много?

– Вероятно, это объясняется тем, что, по мнению многих, эта часовня является самой древней марианской церковью в мире.

– Марианской? – наморщила лоб Крэндолл.

– Посвященной Деве Марии, Богоматери, – объяснил отец Новак. – Первую часовню на этом месте построил император Константин, еще в четвертом веке. Затем на протяжении почти тысячи лет за церковью наблюдал орден бенедиктинцев, пока она, в конце концов, не пришла в упадок. А еще считается, что сам святой Бенедикт проводил здесь время в уединении и молитвах, укрываясь в пещере всего в нескольких шагах от храма. Вы можете побывать в том гроте.

– Лично с меня пещер пока достаточно, – пробормотала Лена, удостоившись смешка со стороны Сейхан, что случалось крайне редко.

Дорога обогнула маленькое кладбище и закончилась пустынной парковкой перед церковью. Ее лишенный украшений фасад, выполненный в романском стиле, никак не соответствовал значимости этого места. Над простыми деревянными дверями светилось в солнечных лучах круглое окно, а под ним стояло бронзовое изваяние кого-то из пап, поднявшего руку в благословении.

– Это и есть то, что нам нужно? – не скрывая своего разочарования, спросила Крэндолл.

Выйдя из машины, Грей огляделся вокруг. Если самой церкви и недоставало внешнего величия, это с лихвой искупал вид, открывающийся с вершины скалы. Далеко на север и на юг уходили тающие в дымке горы, а к востоку раскинулась просторная долина, спускающаяся каменистыми склонами, заросшими лесом, к возделанным полям внизу.

К Грейсону присоединились его спутники.

– Первым делом нужно заглянуть в церковь, – предложил Роланд. – Здешние монахини наверняка знают о тайнах этих мест больше любых путеводителей.

Он первым направился к двери, поправляя белый воротничок. Пирс и обе женщины последовали за ним. Грей предоставил Новаку взять все на себя – если кто и сможет выведать секреты у этих монашек, то священник той же религии.

Солнце поднялось в зенит, и теплый ясный день превратил холодные хорватские горы, поливаемые дождем, в далекое воспоминание. Тем не менее Сейхан настороженно озиралась вокруг, то и дело бросая взгляды на ведущую к храму пустынную дорогу. Когда все подошли к двери, она остановилась.

– В чем дело? – спросил Грей.

– Подходы… – прищурилась его подруга. – Подняться и спуститься можно только по одной дороге.

Она была права. Вершина горы была полностью отрезана от окружающего мира. Не составит никакого труда изолировать тех, кто на ней находится. После Хорватии Грей не винил напарницу в излишней подозрительности. Он поправил свою легкую куртку, ощущая вес «ЗИГ-Зауэра» в кобуре под мышкой.

Это движение не укрылось от Сейхан.

– Я останусь здесь, – сказала она, глядя Пирсу в лицо. – А вы уж без меня разузнайте, что и как.

Грей был восхищен ее предусмотрительностью. Пусть они не заметили никаких указаний на то, что за ними следили, но зачем напрасно рисковать? Пирс благодарно прикоснулся к руке подруги. Его пальцы скользнули по запястью Сейхан, и он вспомнил, как целовал эту нежную кожу – однако теперь мужчина ощутил под манжетой еще и твердую сталь кинжала в ножнах. Это напомнило ему истинную сущность женщины, которую он любил, смесь нежности и стали.

Такой была Сейхан.

Роланд потянул на себя дверь церкви.

– Принимайтесь за работу, – шепнула Грею Сейхан. Тусклые изумруды ее глаз светились вызовом и предостережением: «Не заставляй меня ждать слишком долго. Кто знает, с какими неприятностями мне придется столкнуться?»

Войдя в церковь, Роланд обмакнул кончики пальцев в купель у двери и прошептал краткую молитву, окропив себя святой водой и осенив крестным знамением. Как всегда, переступив порог Дома Господня, он ощутил благоговейное восхищение и почтение. Даже приглушенный запах старых благовоний встретил его, словно старинный друг, смешиваясь с приправленным ванилью ароматом поминальных свечей.

Несмотря на то, что снаружи храм выглядел неказисто, внутри его белые оштукатуренные стены, взметнувшиеся ввысь готическими контрфорсами, казалось, излучали святость. Ряды деревянных скамей вели к алтарю, а на площадке наверху возвышались величественные трубы органа XVIII века. Проникающий сквозь забранные витражами окна свет озарял фрески и картины, чей возраст насчитывал несколько веков. Однако главное сокровище Сантуарио-делла-Менторелла находилось в алтаре.

В нише за алтарем стояло большое деревянное изваяние Мадонны. Датирующееся XII веком, оно изображало Деву Марию на троне, нянчащую младенца Иисуса. И Богородица, и ребенок были в венцах, украшенных драгоценными камнями и жемчугом. По обе стороны от изваяния стояли высокие бронзовые светильники, и в их свете казалось, будто скульптура светится изнутри, словно само дерево было наполнено святостью.

Роланд направился к фигуре, привлеченный ее красотой. Однако шедшая следом за ним Крэндолл развеяла всю его зачарованность.

– И с чего мы начнем поиски? – спросила она.

Новак замедлил шаг, вспоминая об их первостепенной задаче: поисках того, что отец Кирхер забрал из хорватских пещер. Он подождал, пока Лена и Грей поравняются с ним в центре нефа. Оглянувшись вокруг, священник отметил, что, кроме них, в церкви почти никого не было. Двое туристов – по виду муж и жена – медленно обходили вокруг скамей, возле которых стояла на коленях, склонив голову в молитве, одинокая пожилая прихожанка в платке,

Еще одна женщина, находящаяся в церкви, была в черном монашеском одеянии. Учитывая древность этих стен, можно было ожидать увидеть в них монахиню в годах, однако этой женщине на вид было не больше двадцати. Волосы ее были скрыты платом, однако ярко-голубые глаза горели юношеским задором. Увидев белый воротничок Роланда, она почтительно склонила голову, признавая его сан.

– Посмотрим, сможет ли она нам помочь, – сказал Новак, направляясь вдоль скамей к алтарю.

– Dzień dobry, – поприветствовала посетителей монахиня по-польски, а затем повторила по-итальянски: – Buongiorno.

Роланд улыбнулся ее стараниям встретить на родном языке всех посетителей – или, по крайней мере, тех, кто заглядывал сюда наиболее часто.

– Lei parle inglese? – спросил он по-итальянски.

– Конечно, святой отец, – ответила девушка на английском языке, однако в ее голосе все еще чувствовался легкий польский акцент. – На самом деле я провела два года в Атлантик-Сити. Работала в казино.

– Не самый прямой путь к тому, чтобы посвятить себя служению Господу, – рассмеялся отец Новак.

Робко улыбнувшись, молодая монахиня смущенно потупила взгляд.

– Работа была хорошая, платили много, и это дало мне возможность посмотреть мир.

– Понятно, – сказал священник, успокаивая ее теплой улыбкой, а затем представил ей своих спутников. – Можно узнать, как вас зовут?

– Сестра Клара, – улыбнулась в ответ девушка.

– Замечательно. Сестра Клара, мы надеемся, что вы нам поможете.

– Чем только смогу, преподобный отец.

– Мы приехали сюда из Хорватии специально для того, чтобы узнать больше об этой церкви. В первую очередь, нас интересуют сведения о священнике, который наблюдал за ее восстановлением в семнадцатом веке.

– Вы имеете в виду отца Кирхера?

Роланд изумленно поднял брови, но затем сообразил, что любая здешняя монахиня должна подробно знать историю этого места.

– Да, совершенно верно, – подтвердил он. – Я преподаю в католическом университете Загреба, и моя докторская диссертация была посвящена преподобному отцу Кирхеру. Я приехал сюда, чтобы больше узнать о последних годах его жизни и выяснить, почему он так целенаправленно занимался восстановлением этой церкви, а особенно, почему он принимал в этом такое личное участие. Я рассчитывал на то, что вы и другие сестры должны знать больше, чем можно найти в любых книгах.

– Даже если речь идет лишь о легендах или преданиях, – добавил Грей. – Нас интересует все, что поможет нам узнать больше о том, над чем Кирхер трудился в здешних местах.

– Наверное, лучше всего будет начать прямо здесь, – сказала сестра Клара, указывая на мраморный пол перед алтарем. – Сердце отца Кирхера погребено у основания этого алтаря, в соответствии с его просьбой, обращенной к Папе. Преподобный отец хотел, чтобы на него всегда светила милость Пресвятой Девы.

– То есть отец Кирхер был одержим Богоматерью, – вставила Лена.

– На мой взгляд, правильнее было бы сказать, он глубоко почитал ее, – поправила монахиня. – Вот почему он подал прошение восстановить это святилище. Потому что это была древнейшая церковь, посвященная Деве Марии.

Увидев появившийся у Крэндолл в глазах блеск, Роланд вопросительно посмотрел на нее, а потом, отведя их с Греем в сторону, тихо спросил:

– Лена, о чем вы подумали?

– Ева была матерью, матерью всех нас, – шепотом ответила девушка. – И если отец Кирхер искал место, чтобы преклониться перед нею…

– Но если вы правы, то каким образом он мог спрятать могилу? Как мог ее обозначить? – задумался отец Новак.

– Разве вы сами не говорили о том, что отец Кирхер был большим знатоком египетских иероглифов? – предложил разгадку Грейсон. – Кажется, он даже высекал свои собственные символы на древнеегипетских обелисках?

– Совершенно верно, – кивнул священник, – но какое это имеет отношение к…

Пирс не дал ему договорить.

– И разве он не полагал, что иероглифы представляют собой утерянный язык Адама и Евы?

Широко раскрыв глаза, Роланд посмотрел на американца с растущим уважением.

– Давайте это выясним, – сказал он, возвращаясь к юной монахине. – Сестра Клара, насколько я понимаю, когда преподобный отец наблюдал здесь за строительными работами, он лично клал кирпичи и участвовал в восстановлении отделки и украшений.

– Вы правы, – подтвердила та.

– Замечательно! Понимаю, что следующий вопрос может показаться странным. Но нет ли здесь где-нибудь иероглифов, начертанных его рукой?

Девушка удивленно подняла брови:

– Вообще-то есть, преподобный отец. – Она повернулась к боковому выходу. – Наверху, в часовне Святого Евстахия. Если хотите, я вас туда провожу.

Новак кивнул, стараясь скрыть свое возбуждение:

– Мы будем вам очень признательны.

Монахиня провела гостей мимо алтаря к небольшой деревянной двери и открыла ее, пропуская их вперед. Маленький дворик позади церкви был залит ярким солнечным светом. Мощенная щебнем тропинка вела через сад с одичавшими оливами и розами, среди которых тут и там стояли мраморные изваяния.

– Если вы пойдете по этой тропинке, – объяснила сестра Клара, – то дойдете до развилки. Налево будет лестница, ведущая к пещере Святого Бенедикта, а справа вы найдете Скала Санта, Святую Лестницу. Эти мраморные ступени поднимаются к часовне Святого Евстахия.

– Благодарю вас, сестра Клара. – Кивнув девушке, Грей первым двинулся по дорожке.

Монахиня остановила шедшего последним Роланда, прикоснувшись к его руке:

– Вы спрашивали о преданиях, связанных с отцом Кирхером. – Она кивнула в сторону одинокой часовни, угнездившейся на самой высокой точке горы. – Говорят, что он возводил это здание вдвоем с одним каменщиком. Единственным человеком, которого он пускал туда во время строительства, был его друг, епископ Николас Стено. Согласно архивным данным, епископ Стено и отец Кирхер проводили вместе много времени, и именно епископ после смерти преподобного отца положил его сердце в Сантуарио-делла-Менторелла.

– Это действительно очень интересно, – сказал Новак. – Спасибо, сестра Клара.

Смущенно улыбнувшись, монахиня поклонилась, отступила назад и закрыла за собой дверь.

Роланд же поспешил догнать Грея.

– Что она хотела? – спросила Лена, поравнявшись с ним.

– Да так, возможно, ничего существенного; но я, занимаясь материалами об отце Кирхере, уже встречал имя Николаса Стено, – рассказал священник. – Это был датский ученый, на несколько десятков лет моложе отца Атанасия. Они работали вместе и стали близкими друзьями. Но, что самое любопытное, областью исследований Стено было то, что в наши дни назвали бы палеонтологией. Он изучал окаменевшие останки, древние кости и тому подобное.

– Вы полагаете, что, если отец Кирхер действительно забрал то, что считал останками Евы, он мог привлечь к этому своего друга! – догадалась Крэндолл.

Они подошли к развилке и встретили там Грея. Роланд указал на крутую мраморную лестницу, уходящую вправо.

– Судя по рассказу сестры Клары, у этих двоих была какая-то тайна, связанная с часовней.

Пирс уже успел осмотреть другую тропу, ведущую к отвесной скале с темнеющей в ней вертикальной расселиной.

– Должно быть, это и есть знаменитый грот. – Он указал на застекленный склеп у входа, заваленный костями и черепами. – А это что такое?

– Оссуарий, – объяснил отец Новак. – Если верить путеводителю, здесь хранятся останки монахов, живших в обители. Надпись на мраморном постаменте гласит: «Помните: кто вы сейчас, мы такими были. Кто мы сейчас, вы такими станете».

– Верное замечание, но все же есть в нем что-то зловещее. – Грей направился к ведущим наверх мраморным ступеням.

Двинувшись следом за ним, Лена оглянулась на хранилище мощей.

– Будем надеяться, сами мы в ближайшее время не превратимся вот в это.

Отец Роланд улыбнулся.

Грейсон повел своих спутников по крутым ступеням Скала Санта. Белые мраморные плиты были стерты бесчисленным количеством сандалий, башмаков, сапог, ботинок и прочей обуви, прошедшей по ним на протяжении многих столетий. Лишь невысокая стенка слева оберегала путников от падения с отвесной скалы.

– Теперь я понимаю, почему этот подъем называется Святой Лестницей, – пробормотала запыхавшаяся Крэндолл.

– Эти ступени были призваны бросить вызов паломникам, желающим подняться к часовне, – тяжело дыша, согласился Роланд.

– Определенно, свое дело она делает! – усмехнулась женщина.

Новак поднял взгляд, прикрывая глаза козырьком ладони. На фоне голубого неба маленькая часовня, крытая черепицей и прилепившаяся к скале, нависающей над соседней долиной, казалась аскетической и строгой. Четыре сводчатых окна выходили на все четыре стороны света.

Добравшись, в конце концов, до двери, Роланд обнаружил, что задыхается. Остановившись, чтобы перевести дух, он обвел взглядом белые скалы и заросшие хвойными деревьями склоны. Легкий ветерок донес до него свежий запах сосен. Наконец священник повернулся к двери часовни, испытывая легкое беспокойство.

Лена переступила порог следом за Роландом и оказалась в полумраке маленькой часовни. После столь изнурительного подъема она ожидала увидеть что-то величественное, однако внутренний интерьер этого места отличался спартанской простотой. Единственным украшением там был небольшой мраморный алтарь в дальнем конце часовни, перед простым каменным крестом, на котором стояли оплывшие свечи. Помещение было чуть больше гаража на две машины, а четыре окна в нем позволяли видеть окрестности во всех направлениях.

Новак поднял взгляд на свод, на перекрещивающиеся каменные арки.

– Это та же самая кладка, какую мы видели в пещерах.

Священник был прав, и это родило у Лены вопрос: если часовня в пещере была построена, чтобы заключить в себе останки неандертальца-мужчины, не является ли такое же в точности сооружение указанием на то, какая участь постигла останки женщины?

Отец Роланд огляделся вокруг.

– Сестра Клара сказала, что здесь есть какие-то иероглифы…

Грей обошел часовню по периметру, проводя пальцами по стенам под окнами и пристально всматриваясь в каждый кирпичик.

– На всех кирпичах нацарапаны какие-то надписи, – сообщил он своим спутникам. – Они проходят вокруг всей часовни, ряд за рядом. Самая верхняя строчка, похоже, на латыни. Ниже идет греческий…

Пирс присел на корточки и продолжил изучать кирпичную кладку. К нему приблизилась Лена.

– Следующая строчка написана китайскими иероглифами, – оглянулся на своих спутников Грейсон. – Ну а самая последняя – это египетские иероглифы.

Роланд тоже подошел к ним с Крэндолл и нагнулся, чтобы лучше видеть.

– Такое впечатление, будто отец Кирхер расположил надписи по эпохам. Возвращаясь назад во времени.

Лена провела пальцами по самой нижней строке, изучая вырезанные на камне символы и поражаясь тому, как точно отец Атанасий воспроизвел это древнее письмо. Она прошла вдоль стен, изучая тройную строку иероглифов, проходящую у самого пола.

Новак опустился на корточки рядом с нею.

– Одна из главных работ, опубликованных отцом Кирхером – это трехтомный эпический трактат под заглавием «Oedipus Aegyptiacus». Это его основной труд, посвященный Египту, иероглифам и древним знаниям. Преподобный отец соединил вместе древнегреческие мифы, Пифагорову математику, арабскую астрологию, библейские сказания и даже алхимию – и все это для того, чтобы выявить общий источник всех этих знаний.

– Это чем-то напоминает великую объединяющую теорию происхождения разума, – заметила Лена.

Роланд кивнул.

Внезапно женщина почувствовала родственную близость к этой исторической личности.

«Мы с Марией изучали то же самое, пытаясь определить истинный источник человеческого разума».

Грей скользнул взглядом по цепочкам иероглифов.

– Вы можете перевести что-нибудь из этого?

Новак нахмурился.

– Скорее всего, это полная бессмыслица. Отец Кирхер был уверен в том, что обнаружил ключ к разгадке иероглифов, но, в конечном счете, он просто обманывал себя.

– В таком случае, что мы можем получить из всего этого? – спросила Лена.

Поскольку очевидного ответа ни у кого не было, наступило молчание.

Через несколько минут, когда Крэндолл уже готова была признать поражение, Пирс вдруг встрепенулся:

– Взгляните вот сюда! На этих двух антилоп в среднем ряду. Обратите внимание на ту, что с поднятыми вверх рогами.

Он провел пальцем по кирпичу, чтобы всем было лучше видно углубление размером с мизинец между рогами:

– Да ведь это чуть ли не иероглифическое представление символа Святого Евстахия! Оленьи рога и крест!

– Подобное тому, что мы обнаружили на обложке дневника Кирхера, – добавила Лена, наклоняясь ближе к иероглифам. – Но что это означает?

Обернувшись к женщине, Грей протянул ей руку.

– Можно взглянуть на тот ключ, который вы нашли?

Поняв, что он хочет, Крэндолл достала из кармана ключ и протянула его Пирсу.

Тот приставил кончик ключа к углублению между рогами. Диаметр углубления оказался точно таким же, как и толщина ключа.

– Обратите внимание на то, что на конце ключа полдюйма гладкого стержня, как будто это стальной пробойник – сказал Грейсон.

– И вы хотите с его помощью расчистить это отверстие? – с сомнением произнес отец Роланд.

Достав шариковую ручку, Грей воткнул ее в углубление.

– Здесь определенно менее плотный материал. – Он растер пальцами высыпавшиеся из отверстия крошки. – Мелкий песок, скрепленный, вероятно, воском.

Сглотнув комок в горле, Новак почесал подбородок:

– Что ж, попробуйте!

Устроившись поудобнее, Пирс вставил конец ключа в отверстие, а затем ребром ладони нанес по нему сильный удар. Под скрежет камня ключ вошел в кирпич по первый зубец. Достав его, Грей подул на вновь образовавшееся отверстие.

– Кажется, получилось, – сказал он. – От удара даже частично открылась вертикальная прорезь внизу. Похоже, размером она как раз под выступающий зубец ключа.

Чтобы убедиться в этом, Пирс достал из ножен на лодыжке кинжал и расчистил скважину его острием. Затем, удовлетворенно хмыкнув, вставил в нее ключ. Ему пришлось покрутить им, но, в конце концов, ключ полностью провалился в кирпич всеми зубцами и остановился, только упершись в края отверстия своей увенчанной черепами головкой.

Грей вопросительно посмотрел на своих спутников.

«Разумеется, после стольких столетий замок не отопрется», – подумала Лена.

– Давайте, пробуйте! – Глаза Роланда вспыхнули надеждой. – Отец Кирхер не только изучал мертвые языки – он был искусным мастером и создавал всевозможные механические устройства, от магнитных часов до заводных автоматов. У него в музее в Риме даже были статуи, которые могли говорить, усиливая голоса тех, кто находился в соседнем помещении.

Получив от священника разрешение, Грейсон крепче стиснул головку ключа и с силой повернул его.

Крэндолл затаила дыхание, не зная, чего ожидать.

Внутри стены раздался скрежет, а затем мраморная плита у подножия алтаря опустилась вниз на петлях, образовав наклонный пандус, ведущий куда-то вниз. Оттуда пахнуло каменной пылью.

Лена встала, однако подойти к отверстию в полу побоялась. Новак шагнул к ней, а потом, достав ключ из скважины, к ним присоединился и Грей.

Пандус вел к скрытым под алтарем ступеням. Похоже, они были высечены в каменном основании часовни. И вели круто вниз…

– Это чуть ли не черное зеркальное отражение Святой Лестницы снаружи, – прошептал отец Роланд.

Лену беспокоила другая мысль: «Куда же ведет эта лестница?»

Сейхан затаилась в тени у стен монастыря. Полуденное солнце висело на невозможно голубом небе. В восходящих воздушных потоках над прогревающимися горами кружил ястреб. В воздухе пахло сосновой хвоей, с тонким налетом розмарина из расположенного неподалеку сада при монастыре. До женщины доносились приглушенные голоса монахинь, читающих нараспев молитву.

Она попыталась представить себе, каково жить в полном уединении, быть в мире с самим собой и со своим Богом. Сама Сейхан в прошлом вынуждена была бороться за выживание в трущобах Юго-Восточной Азии. Ее детство было наполнено ужасом и отчаянием. Затем ее завербовали в преступную группировку, где она прошла жестокую подготовку, перемоловшую те немногие остатки человечности, которые у нее сохранились. И лишь не так давно ей удалось примириться со своим прошлым и выйти на новый путь, чтобы исправить все совершенное ею зло и обрести какое-то подобие спокойствия.

Сейхан до сих пор относилась к этому спокойствию с подозрением.

Сознавая, как легко его можно у нее отнять.

Она посмотрела на церковь и на расположенную выше по склону часовню. Несколько минут назад Пирс и его спутники поднялись туда. Сейхан не сомневалась в том, что Грей любит ее, как не сомневалась и в своих чувствах по отношению к нему. Но как ни старалась женщина это скрыть – а она мастерски владела искусством носить маску, – находясь рядом с ним, не могла отделаться от тревоги. Это была какая-то смесь страха потерять его и чувства вины, рожденного тем, что она его недостойна.

«Я вообще недостойна этой новой жизни».

Стук захлопнувшейся двери привлек внимание Сейхан к церкви. На улицу вышли мужчина и женщина, видимо, супружеская пара, которые направились к стоянке. Женщина взяла мужа за руку так же естественно, как птица садится на ветку. Она что-то сказала, и ее супруг улыбнулся. Было видно, как их влечет друг к другу. Это старое, как мир, чувство, порожденное двумя сердцами, бьющимися в унисон, за прошедшие годы синхронизованными в идеальный ритм…

Сейхан распрямила плечи. Это зрелище вызвало у нее раздражение – и не потому, что она завидовала этим людям, а наоборот, из-за того, что она совсем им не завидовала. Она находила таких людей наивными, блаженно не ведающими о суровых реальностях жизни. Для нее их умиротворенность была иллюзией, сознательной слепотой, подобно шорам на глазах у лошади, скрывающим от нее кишащие вокруг опасности.

В конечном счете, истинный долгосрочный покой можно обрести только в смерти.

«И я не намереваюсь уйти без борьбы».

Услышав глухое ворчание двигателя, Сейхан оторвалась от супружеской пары и перевела взгляд на ведущую вниз дорогу. Из-за поворота медленно выехал туристический автобус, поднимающийся к церкви. Он был ярко-красного цвета, с нарисованными на бортах стилизованными драконами. Сейхан уже видела подобные автобусы по всей Европе: они были полны туристов из Азии, которые щелкают фотоаппаратами, держась плотными кучками и цепляясь за свою собственную культуру, как за стену, которая оградит их от чуждого влияния. Она знала, что некоторые туристические компании даже не советуют своим клиентам пробовать блюда местной кухни и специально отвозят их в азиатские рестораны.

И хотя появление такого автобуса было в Европе обычным делом, Сейхан на всякий случай спряталась глубже в тень монастыря. Она знала, что именно китайские боевики похитили Ковальски и сестру Лены, а также, по всей видимости, организовали нападение на Огулин.

В качестве дополнительной меры предосторожности Сейхан перебралась к узкому окошку, распахнутому, чтобы впускать теплый ветерок из долины. Голоса монахинь, распевающих полуденную молитву, стали громче, поднимаясь из глубины этого строения, насчитывающего несколько веков. Затаившаяся под окном женщина уже успела тщательно изучить это место и обошла вокруг монастыря, осматривая подходы и ключевые точки.

Пригнувшись, Сейхан услышала хруст гравия под колесами заезжающего на стоянку автобуса. Воспользовавшись этим, женщина легко запрыгнула в окно и оказалась в пустом помещении. Надежно укрытая, она проследила за тем, как автобус тяжело остановился в облаке пыли и выхлопных газов.

Дверь открылась, и из автобуса высыпались туристы: они зевали, потягивались и настраивали свои фотоаппараты. Гид, миниатюрная, как колибри, женщина в ярко-красной куртке в тон автобусу, раскрыла зонтик такого же цвета. Используя этот зонтик, чтобы укрыться от солнца и одновременно привлечь к себе внимание, женщина быстро затараторила по-китайски, стараясь собрать своих подопечных в кучку. Выстроив туристов, она повела их к деревянным дверям церкви.

Сейхан внимательно изучила туристов. Все они были китайцами самого разного возраста: от маленьких детей до сгорбленных стариков. Очевидно, это был не штурмовой отряд. И тем не менее такое сборище обеспечивало идеальную маскировку для тех, кто вздумал бы незаметно приблизиться к Грею и его спутникам. Сейхан пристально рассматривала каждого члена группы по очереди, обращая внимание на то, как он двигается, с кем общается и как ведет себя в целом.

Беспокойство у нее вызвали шестеро мужчин – все в возрасте около тридцати лет. Они держались врозь, но ни с кем не разговаривали, и их взгляды были слишком уж пристально сосредоточены на вершине горы, а один из них неоправданно долго рассматривал припаркованный «Мерседес», на котором приехали Грей и его спутники. Когда мужчина обернулся, Сейхан заметила под его легкой курткой характерную выпуклость.

Конечно, это мог быть фотоаппарат – но женщина так не думала.

Она отпрянула от окна, пытаясь придумать, что делать. Но одна вещь уже не вызывала у нее никаких сомнений.

Время умиротворенности миновало.

Грей вел своих спутников вниз по погруженным в темноту ступеням. Проход был узким и опасно крутым, и спускаться приходилось поодиночке. Пирс освещал дорогу фонариком, а замыкавшая шествие Лена использовала для этой же цели свой сотовый телефон. Воздух был на несколько градусов прохладнее, чем наверху, в залитой солнечным светом часовне, и гораздо суше, чем ожидал Грей.

«Мы словно проникли в древнюю египетскую гробницу».

Роланд провел пальцами по каменной стене.

– Выскажу предположение, что этот проход ведет в пещеру под горой, подобную гроту Святого Бенедикта.

Еще через несколько шагов догадка священника подтвердилась: луч фонарика Грея растворился в пещере. Она оказалась небольшой, не больше пяти ярдов в поперечнике. Спустившись с последней ступени, Грей провалился ногой в толстый слой устилающего пол мелкого гравия. Он отступил в сторону, дожидаясь остальных. Хруст гравия под ногами в замкнутом пространстве звучал громко, но все же не настолько, чтобы заглушить возгласы удивления.

Лена подняла повыше сотовый телефон.

Новак пошатнулся, казалось, готовый упасть на колени.

В противоположном конце пещеры восседала на троне, высеченном в скале, бронзовая фигура Девы Марии. Это была точная копия деревянной Богородицы в церкви – от украшенного драгоценными камнями венца на голове до младенца Иисуса, которого Мария держала на коленях.

– Она просто прекрасна! – пробормотал отец Роланд.

Однако Крэндолл несколько поумерила его восторг.

– Мы пришли сюда не ради этого. – Она обвела взглядом каменные стены пещеры. – Это просто еще одна часовня. Возможно, то место, где отец Кирхер в одиночестве молился Богородице.

– И все же найти такое священное место, скрытое на протяжении столетий… – Голос священника был проникнут трепетным чувством; казалось, он вот-вот расплачется. – Это самое настоящее чудо!

Подойдя к изваянию поближе, Грей осветил его фонариком.

– В настоящий момент меня интересуют не столько чудеса, сколько ответы. Например, я хочу знать, почему отец Кирхер спрятал эту статую здесь, под землей?

Он всмотрелся в спокойные глаза Девы Марии, вспоминая слова сестры Клары о том, что Атанасий хотел, чтобы его сердце покоилось в церкви под этим святым взглядом.

Опустив взгляд на пол, Пирс разгреб ногой щебень. Мелкие камни напоминали, скорее, не строительный мусор, а наполнитель для кошачьего туалета. Шорох заставил Роланда оторваться от созерцания статуи.

Нагнувшись, Грей поднял несколько камешков и покатал их в пальцах.

– Это очень напоминает то, что я вытащил из замочной скважины. Какой-то песок.

Наклонившись, отец Новак тоже взял пару камешков и внимательно рассмотрел их.

– Это не песок, – улыбнулся он. – Это кремнезем.

– Кремнезем? – переспросила Лена.

– Разновидность двуокиси кремния, – объяснил Роланд. – Такой песок кладут в мешочках в коробки с обувью, чтобы впитывать влагу.

«Неудивительно, что воздух здесь такой сухой», – подумала девушка.

– Во времена отца Кирхера этот материал был еще в диковинку, – продолжал священник. – Он написал труд, посвященный гигроскопическим свойствам кремнезема. И даже использовал его для защиты от влаги своих механизмов.

– Например, механизма, отпирающего вход сюда, – оглянулась на лестницу Крэндолл.

Отец Роланд кивнул.

– Возможно, не только его, – добавил Грей. – Отец Новак, кажется, вы говорили, что Кирхер создавал двигающиеся статуи, и некоторые из них были выставлены в его музее?

– Неужели вы полагаете… – Широко раскрыв глаза, священник повернулся к бронзовому изваянию Богородицы. – Не может быть!

Подойдя к изваянию, Пирс посветил на него фонариком, заранее предполагая, что должен найти. То, что он ожидал увидеть, обнаружилось на венце, красовавшемся на голове у Марии: крестообразное отверстие, обрамленное внизу полумесяцем из драгоценных камней.

Прошептав молитву, Роланд осенил себя крестным знамением.

Лена также была потрясена.

Передав фонарик священнику, Грей снова взял древний ключ с черепами, принадлежавший Кирхеру. Ему пришлось опереться на колено изваяния, чтобы дотянуться до венца.

– Осторожнее! – предупредил его Новак.

Вставив ключ в крестообразное отверстие до конца, Пирс повернул его на целый оборот – и ничего не произошло. Он попробовал еще раз – с таким же результатом.

– Быть может, механизм сломался, – предположила Крэндолл, нервно скрестив руки на груди.

Повторив свое усилие, Грей почувствовал, как с каждым оборотом медленно нарастает сопротивление вращению ключа.

– Кажется, внутри что-то сжимается, – проговорил он не очень уверенно.

– Продолжайте вращать ключ, – подбодрил его Роланд. Его глаза зажглись надеждой.

Грейсон повиновался: он повернул ключ еще дальше и почувствовал, как сопротивление увеличивается с каждым оборотом.

«Я завожу пружину».

Вскоре ему уже приходилось прилагать значительное усилие, чтобы поворачивать ключ. Крохотные стальные черепа впивались ему в пальцы. Наконец внутри статуи что-то щелкнуло, и бронза зазвенела, словно колокол.

От неожиданности Пирс отступил назад, выдергивая ключ из отверстия.

Роланд схватил его за локоть – не для того, чтобы помочь ему удержаться на ногах, а объятый ужасом.

– Смотрите! – воскликнул он срывающимся голосом.

Внутри статуи раздалось механическое жужжание, и черная линия разделила Богородицу пополам от головы до ног. Изваяние раскрылось на две части, подобно бронзовому саркофагу.

Теперь уже и Грей не смог сдержать изумленного восклицания.

Внутри полой статуи покоились древние останки. Однако это была не беспорядочная груда костей. Отдельные части скелета, соединенные вместе бронзовой проволокой, повторяли позу Девы Марии. Фигура сидела, уставив на людей взгляд пустых глазниц, над которыми нависали массивные надбровные дуги, разительно отличавшие ее от современных людей.

– Мы ее нашли! – прошептала Лена. – Мы нашли Еву!

– Это еще не всё, – вмешался Новак, делая шаг вперед. – Взгляните на то, что она держит в руках!

Одной рукой фигура поддерживала лежащую на коленях обточенную кость длиной в ярд, повторяющую позу лежащего на коленях у Богородицы младенца Иисуса, однако внимание священника привлекло не это. На другом колене скелета покоился каменный шар размером с грейпфрут.

Посветив на него фонариком, Грейсон увидел рисунок – вырезанные на его поверхности кратеры в виде звездочек перемежались ровными, словно гладь морей, участками.

– Это же модель Луны! – воскликнул Роланд. – Видимая сторона изображена практически совершенно точно!

– Невозможно!.. – пробормотала Лена, подходя ближе.

Грей не понимал, чем объясняется подобная реакция его спутников – ведь Новак уже показывал им карты лунной поверхности, составленные отцом Кирхером. Поэтому Пирсу было неясно, почему его спутники не могли скрыть своего изумления.

– В чем дело? – спросил он у них обоих.

Крэндолл обернулась. Ей пришлось сглотнуть подступивший к горлу клубок, чтобы обрести дар речи.

– На обратной стороне шара сохранились темные потеки известковых отложений.

Грей недоуменно наморщил лоб.

– Этот шар не принадлежит эпохе отца Кирхера, – объяснил Роланд. – Судя по всему, он был взят из ниши доисторической скульптурной галереи, о которой мы вам рассказывали. Очевидно, его выломали из наслоений кальцита, накопившихся за долгие тысячелетия.

– А это означает, что данной модели Луны десятки тысяч лет, – добавила Лена.

Грей взглянул на таинственный шар новыми глазами.

Это действительно было невозможно.

Отступив на шаг, священник поднес руку ко лбу.

– Неудивительно, что отец Кирхер так увлекся Луной, занимаясь поисками источника древних знаний… Подобно нам, он должен был понимать, что подобная находка невозможна.

– Быть может, именно поэтому он наглухо запечатал систему пещер, – предположила Лена. – И оставил строгое предостережение тем, кто вздумает туда проникнуть.

– А также спрятал свои находки здесь, – добавил Роланд.

– Сделав так, Кирхер показал себя настоящим ученым, – сказала Крэндолл, тронув священника за руку. – Он сохранил и сберег свои находки для потомков.

– Должно быть, последние годы жизни преподобный отец провел здесь, тайно изучая свои находки, – вздохнул Новак. – Он сообщил о них только ближайшим друзьям. И хотя Кирхер вряд ли понимал истинные масштабы своего открытия, он проникся к нему благоговейным почтением.

Осмотрев сложный механизм Богородицы, Пирс ничего не смог на это возразить.

– По-моему, это вырезано из слоновой кости, – указала Лена на длинную палку, лежащую на коленях у женщины-неандертальца. – Скорее всего, из бивня мамонта.

– Что это может означать? – спросил Грей.

– Не знаю. Возможно, это костыль. Судя по следам артрита на некоторых костях, эта женщина умерла очень старой, – заметила девушка.

Грейсон снова посмотрел на костяную палку, чувствуя, что это нечто большее, чем просто доисторическая трость, особенно если принять во внимание то, как она была выставлена здесь. Он даже разглядел на ней полустертые зарубки, словно это была древняя линейка.

– Взгляните! – сказала Лена, склоняясь к скелету. – Мизинец слегка искривлен из-за старого перелома.

– Да, этот палец был сломан, – подтвердил отец Роланд, заглядывая ей через плечо. – Как на тех отпечатках ладоней, которые мы видели на месте захоронения.

– И в пещере со статуэтками в нишах. То есть это одна и та же женщина, – прошептала Крэндолл. – Это ей принадлежат наскальные рисунки, и это она, по всей видимости, сделала модель Луны.

Пока внимание его спутников было полностью приковано к скелету, Грей отступил назад. Со своего места он увидел то, что укрылось от его товарищей. Внутренняя поверхность двух половин полой Богородицы таила новые загадки. На одной ее стороне на бронзовой поверхности была начертана карта. Грейсон различил большой остров, однако рассмотреть на таком расстоянии другие подробности было сложно.

А во второй половине пустотелой скорлупы в бронзовом кармане лежала книга в кожаном переплете. На верхней половине ее обложки, торчащей из кармана, блестел золотым тиснением знакомый лабиринт.

Пирс переместил луч фонарика, чтобы осветить книгу, и это движение привлекло взгляд Роланда. Священник шумно вздохнул, осознав то, до чего уже дошел Грей.

Он протянул было руку к книге, но испуганно отдернул ее:

– Это же второй экземпляр дневника отца Кирхера!

Однако прежде чем они решили, что делать дальше, у Грея в кармане завибрировал телефон. Не успел он сказать «алло!», как его перебила Сейхан.

– Я уже давно пытаюсь до тебя дозвониться! – выпалила она. – К нам пожаловали гости.