Часть пятая. Можно совершить ошибку, но умирать дураком нельзя!
Глава первая. Селлерс принимает решение
Весь день Селлерс бродил по Парижу, выбирая самые тихие улочки. Неожиданно вспомнил, что дома на столе оставил в пепельнице непогашенную сигару.
«Да черт с ней, с сигарой, есть дела поважнее возможного пожара… Боже, как я был наивен, начиная работать на “ферме”!(так сотрудники ЦРУ называют свою штаб-квартиру в Лэнгли.). Мне, как и многим моим сверстникам, представлялось, что судьба разведчика — это бесконечная череда ночных клубов в Рио-де-Жанейро, Риме и Париже, где ты походя вербуешь обворожительных стриптизерш, которые в перерывах между сексуальными забавами в постели с министрами и политиками играючи выуживают у них государственные секреты, а затем “сливают” их тебе. А по окончании успешно выполненного задания ты получаешь огромное вознаграждение и, набив свой бумажник хрустящими банкнотами, отправляешься в какой-нибудь клуб для особо важных персон, где за рюмкой коньяка вербуешь заезжих министров и депутатов парламента недружественных стран…
Мне казалось, что агентурная работа — это сплошной праздник и наслаждение от общения с агентессами — полногрудыми похотливыми блондинками или яростными в своей страсти жгучими брюнетками, с которыми ты встречаешься в роскошных номерах фешенебельных гостиниц. А они все трепещут от любви и безумного желания обладать тобой. И ты в конце концов уступаешь их тайным желаниям и отдаешься им без остатка. Господи, какая глупость! О каких министрах и депутатах ты, Майкл, можешь мечтать, если даже свою “ДЖОКОНДУ” не можешь убедить вернуться в разведывательное лоно!
Мне было очень грустно, когда я сосватал тебя, Ширин, за турецкого военного атташе. Но тот был доходяга, которому оставалось жить на этом свете не более полугода, и я решил, что после его смерти стану твоим полновластным хозяином. Как я заблуждался! Атташе умер, но ты, Ширин, как змея, ускользнула из моих рук. Исчезла, даже не предупредив об отъезде, меня, твоего куратора! Воспитал на свою голову секретную помощницу, нечего сказать!
Конечно, не будь у меня своих людей среди прислуги в твоем стамбульском доме-дворце, я бы никогда не узнал, что ты собираешься вылететь не в Москву, а в Париж. Да еще и не одна, а с каким-то мужчиной, которого челядь никогда и в глаза не видела.
И вот те на! В аэропорту я вижу тебя под руку с самцом, внешне напоминающим голливудскую звезду Омара Шерифа. У меня вдруг появилось отвращение к тебе и, конечно, ощущение оскорбленного самолюбия! Страдание пришло чуть позже…
Надо же, черт возьми! Ты, Ширин, даже не выдержала положенного по религиозным канонам срока — одного года после кончины мужа, — нет, ты сразу выскочила замуж. А может, так сильна ваша любовь?!
…Да, неплохо сработали “топтуны” из службы УОТ, спасибо тебе, Дезире Паран, что не подвел! Теперь я знаю, кто муж Ширин. Знаю ли? Может быть, только тешу себя иллюзией, что знаю, а на самом деле, не знаю о нем ничего! Ладно, оставим выяснение подробностей его биографии на потом, сейчас важнее разобраться с собственными чувствами к моей агентессе и… решить, как строить отношения с ней в будущем. Использовать ее, как и прежде, в качестве “насоса” по выкачке секретной информации из интересующих меня фигурантов? Пойдет ли она на это здесь, в Париже, при всем том, что она и в Москве не особо проявляла инициативу? Хотя справедливости ради надо признать: если “ДЖОКОНДЕ” удавалось добыть какие-то сведения, то они всегда были высшей пробы — “четыре девятки”! Но теперь, — и я это чувствую, — имея рядом красавца-мужа, она обязательно изыщет какой-нибудь предлог, чтобы отказаться от продолжения сотрудничества! Впрочем, никаких предлогов она не изыскивает. Она просто бросает трубку, как только слышит предложение о встрече. Когда я, наконец, в шестой раз позвонил на виллу и буквально упросил Эльзу подозвать к телефону Ширин, управляющей стоило больших трудов это сделать. Турчанка все же подошла к телефону. Пояснила, что новый муж — младший брат ее покойного супруга — патологически ревнив и не собирается отпускать ее от себя ни на шаг — только на работу в посольство.
Она сказала мне: “В одной руке двух арбузов не удержать. Я беременна, мне надо родить и выходить ребенка, а добывать секреты — это твои проблемы, поэтому отстань от меня навсегда!”
Я чуть было не потерял над собой контроль и едва не прокричал ей в трубку:
Ты забыла, деточка, сколько я вложил в тебя! Кто тебя вытащил из развратной клоаки Парижа? Кто тебя ввел в общество, которого ты достойна?! Кто купил тебе виллу, в которую ты привезла какого-то “Омара Шерифа”?! Если бы не я, ты бы снималась в порнофильмах или продолжала проституировать в каком-нибудь борделе или, того хуже, — на панели.
Но сегодня ты особа неприкасаемая — дипломат! Так вспомни, кому ты всем этим обязана?! Нет, девочка, если память у тебя коротка, если все тобой воспринято как дар Божий, то ты заблуждаешься! Всем, что ты имеешь сегодня, кроме, разумеется, твоего нового мужа, — ты обязана Майклу Селлерсу, кадровому сотруднику ЦРУ! По затратам — и счет! Как будем рассчитываться — придумаю я сам, но платить по счету придется тебе! И знай, что “ни один человек не богат настолько, чтобы искупить свое прошлое…”
Тебе повезло, что ты вовремя отключила телефон, и поэтому не знаешь, что я намерен был тебе сказать. Ясно одно: если ты категорически отказываешься от сотрудничества, то нам надо свести дебет с кредитом, то есть выяснить, кто, кому и сколько задолжал. То, что нам обязательно придется это сделать, у меня не вызывает никаких сомнений. Вопрос в том: как и когда? Ну да ладно, для обдумывания время еще есть!»
…Селлерс почувствовал, как кто-то вдруг дотронулся до его плеча. Он вздрогнул и обернулся.
Три уличные проститутки улыбались и призывно махали руками.
— Красавчик! Ну неужели мы тебе не нравимся? Пойдем, покувыркаемся, и ты напрочь забудешь о своих заботах… Иди же, милый, иди! Мы недорого возьмем, и ты поймешь, что только с нами жизнь покажется тебе совсем другой — беззаботной и лишенной проблем, которые написаны на твоем лице!
«Проклятье! — Селлерс рубанул рукой воздух. — А ведь жизнь продолжается! И как проницательны эти жрицы панельной любви — сразу определили, что у меня проблемы! Да, девочки, они есть, но не сексуального свойства — много серьезнее! Черт возьми, а ведь я влюбился в “ДЖОКОНДУ”, мою прекрасную агентессу! Вспомнить хотя бы, сколько нежности и истинной страсти было между нами?! Хотя я не исключаю того, что ты, Ширин, воспринимала проявления моей любви как стремление закрепить наши оперативные отношения. А как завидовали нам жены разных “шишек”, когда мы, разыгрывая роль влюбленных супругов, появлялись на дипломатических раутах? Почему же все это разом рухнуло? Как мог погаснуть огонь твоей страсти ко мне?!
Может быть, я завидую ее новому мужу или им обоим? Может, я не в силах вынести их счастья? — остановившись, спросил себя Селлерс. — Может, я не хочу смириться с тем, что мне приходится отдавать другому то, что по праву должно принадлежать мне?! Но изменить что-то, вернуть любовь Ширин я не в силах… Тогда зачем я иду к ее вилле?! Нет, с этим наваждением надо кончать раз и навсегда! Надо смириться с тем, что я уже никогда не буду обладать Ширин, упиваться мгновениями счастья от чувства безграничной тайной и явной власти над этой Золушкой. Все осталось в прошлом, а она теперь еще и беременна…»
Смутное недовольство нарастало в Селлерсе по мере того, как он приближался к вилле турчанки. Недовольство против всего и всех. Он начал злиться на себя из-за собственного бессилия, на успешных коллег, с которыми он работал. В их присутствии он не мог позволить себе даже подержать ладонь Ширин в своей, когда они, упиваясь друг другом, разыгрывали роль мужа и жены на светских приемах в иностранных посольствах.
В памяти вновь всплыли слова Ширин о том, что она ждет ребенка. Селлерс в раздумье остановился.
«Стоп! Почему я опять вспомнил именно об этом? Может быть, этот нюанс пришел мне в голову, чтобы подтолкнуть меня к решительному шагу, совершив который я буду испытывать чувство отвращения к ней? Так-так, а что если лишить ее возможности родить? А что, это идея! Впрочем, надо все хорошенько обдумать и… привлечь моих приятелей из местной контрразведки. Решено! На войне как на войне — все средства хороши, чтобы заставить “ДЖОКОНДУ” вернуться к исполнению моих заданий!»
