Инженеры из комиссии по плотине выгружают на пристань веревки, приборы на треногах и тубусы с синьками. Вечерами, не жалея освещения, они устраивают шумные пьянки, днем краской из баллончика наносят на дома красные знаки – маркеры уровня.

Хранительница семян потрошит тыквы, их сердцевину тонким слоем размазывает по старым простыням, расстеленным на пластиковой пленке. Семена белые, блестящие. Внутренность тыквы пахнет почти как река.

Подняв взгляд, она видит остановившегося перед ней Учителя Ке, тщедушного, невообразимо старого.

– Твой сын… – говорит он. – Он с ними заодно.

Сеется мелкий дождичек, в огороде тихо и сыро.

– Он взрослый человек. Сам решает.

– Мы для него только цифры. Да что там… Ему, поди, цифры-то поважней нас!

– Это ничего, Учитель, – говорит она. – Вот… – Мокрой рукой она отирает лоб. – Я почти закончила. Вы, наверное, замерзли. Сейчас заварю вам чаю.

Старый школьный учитель пятится, отгораживаясь ладонями. Ветер треплет полы его пальто, и у нее внезапно возникает ощущение, будто все его тело тряпочное, дунь ветер чуть посильнее, и унесет.

– Он ведь за мной сюда приехал, – свистящим шепотом говорит Учитель Ке. – Арестовать меня. Или убить.