Книга: Стена памяти (сборник)
Назад: Кошмарный сон
Дальше: Люминесцентные фонари

Суббота

Циклон с юго-востока накрывает Столовую гору толстой пеленой тумана. Во Вредехуке все делается зыбким и призрачным. Машины выныривают из молока и тут же снова в нем исчезают. Альма спит до полудня. Проснувшись, выползает в парике, надетом на редкость правильно и аккуратно, глаза сияют.
– С добрым утром!
– С добрым утром, миссис Альма, – испуганно отзывается Феко. Подает ей овсянку с изюмом и чай.
– Феко, – говорит она, выговаривая имя так, будто пробует на вкус. – Ты ведь Феко? – будто проверяет она, после чего на разные лады произносит его имя еще несколько раз.
– Вам бы лучше сегодня из дому не выходить, миссис Альма, как вы думаете? На дворе ужасная сырость.
– Да, посижу дома. Спасибо.
Они садятся на кухне. Альма бодро шурует кашу в рот большими ложками. Телевизор бормочет новости о нарастании напряженности, нападениях на фермы, беспорядках на подступах к Центральной городской больнице.
– Вот взять моего мужа, например, – ни с того ни с сего начинает Альма, обращаясь не то чтобы к Феко, скорее ко всей кухне в целом. – Его страстью всегда были камни. Камни и в них всякие мертвые кости. Вечно ездил, как он называл это, воровать трупы из могил. А моей страстью… даже и не знаю. Домá, может быть. Я была агентом по недвижимости задолго до того, как в этот бизнес хлынули женщины.
Феко кладет ладонь себе на макушку. Если не обращать внимания на некоторую нетвердость тона, голос у старухи звучит так, что можно подумать, будто Альма помолодела лет на десять. Телевизор продолжает бубнеж. Окна веранды все плотнее обступает туман.
– Бывали разные времена. То я бывала счастлива, то нет, – продолжает Альма. – Это как у всех. Говорить про кого-то, что он счастливый или что он несчастный, просто глупо. Мы ведь тысячу раз меняемся каждый час.
Высказавшись, она смотрит на Феко, хотя и не совсем на него. Смотрит так, будто за его левым плечом плавает призрак. По саду растекается туман. Деревья понемногу исчезают. Пропадают шезлонги.
– Ты согласен со мной? – (Феко зажмуривает глаза, снова их открывает.) – Ты счастлив?
– Кто, я? Я, миссис Альма?
– Тебе надо завести семью.
– Так у меня есть семья. Помните? У меня мальчик, сын. Ему сейчас пять лет.
– Пять лет, – повторяет Альма.
– Его зовут Темба.
– Понятно. – Она втыкает в остатки овсяной каши ложку и смотрит, как она медленно заваливается черенком на край тарелки. – Ну-ка, пойдем.
Феко поднимается за ней по лестнице в гостевую спальню. В течение целой минуты она стоит с ним рядом, и оба смотрят на ее стену, увешанную бумажками и картриджами. В полуприседе старуха сдвигается то туда, то сюда вдоль стены. Беззвучно шевелит губами. Напротив Феко к стене пришпилена открытка, на которой маленький островок окружен бирюзовым морем. Два года назад Альма трудилась над этой стеной каждый день – клеила, что-то куда-то перемещала, вдумывалась. Сколько раз Феко носил ей сюда обед?
Протянув руку, она трогает уголок фотографии Гарольда.
– Иногда, – говорит она, – у меня бывают проблемы с памятью.
Позади нее за окном туман, все гуще и гуще. Неба не видно. Соседских крыш нет. Сада нет. Сплошное белое молоко.
– Я знаю, миссис Альма, – отвечает Феко.
Назад: Кошмарный сон
Дальше: Люминесцентные фонари