Убийство дикой кошки, квидимо, давно царствовавшей в окружающих джунглях, открыло к лагерю «Робинзонов» настоящее паломничество различных животных, которые начали обживаться в смертельно опасных раньше охотничьих угодьях пятнистого хищника.

А впадающая в море речка являлась настоящей улицей в лесной чаще, по которой все новые звери раз за разом выходили к лагерю.

В след за Пятницей к ним забрел молодой слон необычного вида: меньше двух метров высотой, с длинным хвостом до земли и странно – детским выражением морды.

Пятница и поднял тревогу, когда они сидели после обеда на песке, в тени своего подвесного дома и уже традиционно рассматривали пустынную водную гладь.

Оранг вдруг завопил, подскочил с песка и, схватив валявшуюся рядом бамбуковую палку вереща и размахивая оружием, запрыгал вокруг вышедшего из кустов животного, тем не менее, не приближаясь к нему вплотную.

Миниверсия гигантов тропических лесов Азии и Африки топталась на песке и с любопытством смотрела на людей маленькими глазками наивного ребенка. На оранга слон не обращал внимания.

Отогнав обезьяну, которая, угомонившись от их окриков и даже получив от Дима щелчок по лбу, села в стороне и с видом настороженного ревнивца наблюдала за друзьями, они стали напротив нового гостя, рассматривая его.

– «Судя по росту, прямым бивням и детскому выражению морды, похоже, что это молодой самец борнейского карликового слона. Они не вырастают обычно выше 2 – х метров» – резюмировал Ив и протянул слону сметанное яблоко. Наивные детские глаза посмотрели в глаза человека, потом животное деликатно взяло плод хоботом и отправило его в рот, прижмурившись от удовольствия.

Дим в это время подошел к сидящему поодаль Пятнице, который демонстративно обижено искоса поглядывал на «боссов» и, взяв его за лапу, потащил к гостю. Возле слона он сунул обезьяне еще одно яблоко и заставил орангутанга протянуть его стоящему перед ними пришельцу, который миролюбиво помахивал своими большими ушами, как собака хвостом.

Настроение обезьяны тут же изменилось – из домашнего животного он вдруг превратился в хозяина: пока партнеры, опять усевшись на песок, обсуждали происхождение этого уникального вида слоновьих – Пятница начал с радостными миролюбивыми криками таскать гостю все съедобное, что попадалось под руку – от яиц малео, до плодов дуриана.

Когда же Дим отогнал его от припасов, которые рыжий балбес видимо готов был все скормить слону, оранг с лихорадочной быстротой вскарабкался на дуриан, нарвал свежих плодов и опять кинулся к черно-серому живому утесу, который все также стоял на одном месте, покачиваясь от удовольствия и хлопая ушами.

– «Я читал, что тесты на ДНК показывают родство борнейских слонов с индийскими, являющимися, в свою очередь, подвидом азиатского. Однако, согласно тому же исследованию, популяция борнейских слонов эволюционировала независимо на протяжении от 18 до 30 тысяч лет» – делился Ив с товарищем информацией, пока они наблюдали этот «аттракцион невиданной щедрости» от орангутанга.

– «Как же они попали с материка на острова? Если вплавь, то карликовая мутация бы не закрепилась – из Азии бы продолжали «подплывать» все новые индийские сородичи» – резонно заметил ему партнёр.

– «До подъема уровня мирового океана десять тысяч лет назад все Зондские острова между Австралией и Азией, в которые входит и Калимантан, представляли собой единую сушу «Сунда», которая тянулась от Индии и Индокитая до самой Новой Гвинеи» – ответил Ив.

– «Прямо перед нами» – показал он глазами на морской горизонт – «под толщей вод моря Сулавеси, на сотни километров на юг и восток тянется долина, по которой когда-то бродили не только азиатские слоны, но и доисторические люди. А Борнео, Сулавеси, Ява, Филиппинские острова и Новая Гвинея были на этом континенте горными вершинами и плато»

– «То есть, Понапе в те времена был не таким уж и захолустьем в океанской пустыне?» – озарила Дима новая идея.

– «От Понапе до Новой Гвинеи пара тысяч километров, так что портовым форпостом какого-то, не известного историкам, древнего королевства Сунды он быть не мог. Но, вполне вероятно, что это был своего рода придорожный караван-сарай в пустыне Тихого океана на последнем отрезке пути из Америки в Азию»

– «Но тогда это должен был быть очень оживленный торговый путь десять тысяч лет назад, чтобы для постепенно затапливаемого «караван-сарая» имело смысл насыпать 92 искусственных острова Нан Мадола?» – выдвинул Дим следующую идею.

– «Что? Откуда? Куда они могли перевозить в каменном веке?» – увлеченно подхватил Ив – «А главное – на чем? Какие могут быть караваны судов во времена первобытно – общинного строя с каменными орудиями? Карт – нет, компаса – нет, секстанта и хронометра для определения своего местоположения в океане – нет! Пил, для того, чтобы наделать досок для строительства корабля, – тоже нет!»

Тут они внезапно отвлеклись от своих рассуждений наблюдая необычную картину. Пятница, про которого они на время забыли, довольно вереща, пронесся мимо них верхом на слоне. Лопоухий «конь» также источал максимальное удовольствие и, задрав вверх хобот, за который одной лапой держался рыжий наездник, бежал настоящей иноходной рысью породистого жеребца – высоко вверх подкидывая свои «копыта»

– «Слоны на бегу развивают скорость до 45 км в час» – провожая веселящуюся парочку взглядом сказал Дим – «Как бы наш абориген не разбился»

– «Он всё-таки обезьяна, хоть и человекообразная, а не житель современного мегаполиса, который может себе позвоночник сломать, упав со стула на собственной кухне» – отмахнулся, задумавшись Ив.

– «Кстати» – вернулся к главной теме Дим – «Насчет карт ты, может быть, и не совсем прав. Вспомни карту османского турка Пири Рейса, на которой Антарктида очень точно нарисована безо льдов. Или легенду о карте Колумба, по которой он плыл первый раз в Америку в точности тем единственным маршрутом, которым переплыть Атлантику было легче всего. Про карты средневекового картографа Меркатора, очень точно рисовавшего земли, которые европейцы открыли через десятилетия и даже столетия после появления этих чертежей. Кто их сделал на очень высоком технологическом уровне? Как и наши Ангхи, которые аборигены таскали как золотые безделушки, может быть, несколько тысячелетий не подозревая, что внутри них есть что-то еще с электромагнитным эффектом»

– «Ага! Я так и представляю, как «цивилизованный» конкистадор отнимает у «дикого» индейца такой Ангх и спокойно переправляет его в золотой слиток вместе со всем содержимым. А спустя пятьсот лет историки заявляют, что нет никаких материальных предметов от технически высокоразвитой цивилизации в прошлом»

– «Есть в тихоокеанском регионе еще одна интересная загадка» – продолжил гнуть свое Дим – «расселение полинезийцев по островам, раскиданным по океану на расстояния сотни и тысячи километров друг от друга. Вот историки говорят, что аборигены просто садились в лодки и целыми флотилиями плыли куда глаза глядят, причем путешествия эти должны были длиться месяцами и заселили они, таким образом, тысячи островов Полинезии, Меланезии и Микронезии»

– «Да» – согласился Ив – «Теория слабая хотя бы потому, что со времен, когда здесь обосновались европейцы, а это тоже минимум последние пять сотен лет, ни одно племя, ни разу не попыталось таким способом мигрировать куда подальше со своего родного острова. А ведь поводов сбежать цивилизованные господа из Испании, Португалии, Голландии за прошедшие века им давали немало. Но ни одному полинезийцу это и в голову не пришло. А вот когда-то, по мнению историков, хотели и делали. А теперь – что? Забыли?»

– «Вполне могли забыть!» – продолжал блистать озарениями его друг – «Если эти плавания нужны были не им. Как только «работодатель», вместе с хозяевами Нан Мадола, исчез – исчезла и мотивация болтаться месяцами по океану».

Вдруг Ив подался вперёд, прикладывая ко лбу ладонь козырьком от солнца и что-то рассматривая в воде. Потом поднялся с песка и подошёл к морю, продолжая смотреть на небольшие, но многочисленные предметы, неподвижно лежащие на поверхности у самого берега.

Догнавший его Дим с удивлением увидел, что это плавает вверх брюхом рыба самых разных размеров и видов. Он дёрнулся войти в воду и посмотреть поближе, но Ив удержал его, резко поймав за руку. Глазами он указал на морскую поверхность – набегающая на песок волна была укрыта сплошной плёнкой из буро-красной пены.

Они стояли, глядя на усеянную мёртвыми телами морских обитателей лагуну, сменившую свой цвет с небесно-бирюзового на цвет запёкшейся крови.

Ив сел на песок, уперев голову в скрещённые на коленях руки. Дим в гнетущей тишине опустился рядом, ожидая объяснений.

– «Это «Красный прилив» – пояснил Ив – «Цветение планктона. В воду соваться нельзя – отравимся, как эти рифовые рыбки»

– «И надолго он?» – пригорюнившись, просил его партнёр.

– «Не знаю. Кажется несколько недель, как минимум».

Выход в море «Робинзонам» была отрезан на неопределённый срок.

Они посидели, глядя на мёртвое море, ещё какое-то время. Потом Дим встал, направившись к кустам у речки, которые служили «Робинзонам» туалетом. Медленно бредя в сторону, он был всецело поглощён нарисованной только что картиной «красной блокады», уткнувшись взглядом в песок, и поднял голову только перед привычной зелёной стеной «ватерклозета» Поднял и остолбенел!

Прямо перед ним в дыре занавеса из стеблей и листьев сидел и задумчиво смотрел на него странный старик с задумчивыми глазами и огромным висячим носом, похожим на большой огурец.

Дим замер, разглядывая гостя. Незнакомец молчал. Из просвета в ветках была видна только его голова, заросшая жёсткими рыжими волосами, которые обрамляли старушечье лицо со спокойными чёрными глазами.

Вдруг справа, нарушая полную тишину, раздался человеческий вздох. Дим дёрнулся, отскакивая на шаг назад и разворачиваясь к источнику звука. Правее и чуть выше в тени ветвей сидел ещё один такой же старичок. В сумраке джунглей отчётливо были видны только длинный, отпускающийся на самый рот, нос и белое пятно то ли трусов, то ли шорт. Второй вообще не обращал на Дима никакого внимания: глядя в морскую даль он периодически вздыхал и вытирал пот со лба.

У Дима закружилась голова. Ему вдруг показалось, что это видение их будущего: это они с Ивом сидят тут через пару-тройку десятков лет, постаревшие и заросшие, в истлевших обрывках одежды и в потерявшей уже осмысленность привычке смотрят в море.

Окончательно его доконал первый старик: он вдруг неторопливо взялся за свой гипертрофированный нос одной рукой и, приподняв его, сунул в рот какой-то фрукт. Нос вернулся на место, длинной мясистой сосулькой прикрыв работающие челюсти. Чёрные глаза при этом продолжали спокойно смотреть на Дима, который в полуобморочном состоянии сел в песок на подломившихся ногах. Уже в полном оцепенении он увидел, что рядом с первым лицом появилось ещё одно: из-за плеча жующего деда высунулась старушка с живыми чёрными глазками и изящным курносым носиком.

– «Пробоскисы» – неожиданно прозвучал в ушах Дима спокойный ответ Ива, которому Марк передал изображение чужаков – «Обезьяны-носачи. Водятся только на Борнео. С длинными носами – это самцы, а курносые – самки. По крайней мере, теперь мы точно знаем, что находимся на Калимантане».

Так их «зоопарк» пополнился стаей этих спокойных, очень похожих на людей, обезьян.