Задание

Какое событие в жизни восемнадцатилетнего арийца может сделать его счастливым? Безусловно, это досрочное присвоение первого уровня. Каждый стремился к этому и был очень горд за себя, если это случалось даже за неделю до положенного срока. Уровневая система в арийском обществе была введена лишь два года назад и еще не стихла полемика по ее применению. Конечно же, это и получение в личное пользование персонального гравилета. А полеты на собственном диске – это мечта всех без исключения арийских мальчишек. В начале шестидесятых годов уже практически все взрослые арийцы, имеющие уровень, обладали собственными летательными аппаратами. И, наконец – возможность проживать в личных апартаментах. В Городе были построены несколько домов для молодых арийцев и ариек первого уровня.

Все перечисленные блага арийского общества свалились на Эрика в течение каких-то двух месяцев. Каждому из них он был безмерно рад. Но счастливым по-настоящему его делали два обстоятельства: во-первых, свободное передвижение по Арийи после многих лет пребывания в Стране Детства, и, во-вторых, несмотря на негласные запреты, он мог без ограничений навещать родителей и связываться с ними по цитрону.

Сразу же после окончания школы целых две недели он провел с ними в арийской зоне отдыха. К этому времени какие-либо проявления родственных чувств или, того хуже, их публичная демонстрация, мягко говоря, не приветствовались. Эрику искренне было жаль отца, который, с одной стороны, должен был следить за выполнением нововведений вождя, а с другой – сам являлся их противником. Поэтому, отца в зоне отдыха Эрик видел только по ночам. После обнародования своего последнего решения рейхскомиссар разрешил жить с женами только своим приближенным, да и то на ближайшие три года. Общение же с детьми запрещалось всем без исключения. С мамой Эрик проводил все дни напролет. Он мог разговаривать с ней на любую тему и, как ему показалось, она значительно помолодела за эти дни. С отцом же он обсуждал свое ближайшее будущее, в частности, дальнейшее обучение в университете. Генрих убеждал сына продолжить обучение на отделении арийской безопасности. Эрик же на это отвечал, что в этом случае, независимо от того, где он будет потом работать – в Арийи или на Земле в качестве нелегала, ему придется всю жизнь находиться в противоречии с самим собой. В конце концов, он попытался убедить отца в том, что ему нужна открытая созидательная профессия. Просматривая перечень университетских специальностей, Эрик остановился на той, которая была введена в этом году и называлась «Инженер-исследователь по расширению жизненного пространства Арийи». Генриху же выбор сына был явно не по душе.

Из зоны отдыха Эрик на собственном гравилете прибыл в собственные апартаменты. Еще три месяца назад о таком положении вещей он и мечтать не мог, хотя и предполагал, что рано или поздно это должно случиться. Свой номер на восьмом этаже он нашел без труда, поскольку на двери уже красовалась металлическая табличка с его именем и арийским номером. А за дверью Эрик обнаружил просторные апартаменты, состоящие из спальни, гостиной и туалетной комнаты. Он сразу же проверил диван-кровать, бросившись на него всей своей массой. Внезапно затрещал цитрон.

– Сейчас попробую узнать, где же находится мой юный и свободный друг, – в световой рамке, прищурившись, собственной персоной появился Вилли.

– Вилли! Как я рад тебя видеть! Как там Луна?

– Луна на своем месте, и с этим уже ничего не поделаешь. А вот у тебя, я смотрю, большие перемены. Осваиваешь свое новое жилье, если не ошибаюсь?

– Не ошибаешься. Только что сюда вошел. Смотри, – Эрик поднял руку с цитроном, сделал круговое движение, вышел в гостиную и заглянул в туалетную комнату.

– Недурно. Мне нравится. Когда прилечу на Землю, обязательно зайду в гости.

– Долго же ты собираешься. Я тебя уже полгода не видел вообще, а вживую – так забыл и когда.

– Некогда, дорогой Эрик. Дела…

– Где ты сейчас находишься?

– На своем рабочем месте, то есть у себя в кабинете. Смотри, – Вилли аналогичным образом показал кабинет руководителя службы безопасности лунной Арийи. – Ну как?

– Слов нет. Наверное, у тебя в гостях я появлюсь гораздо раньше, чем ты у меня. Занятия в университете начинаются через три недели, и я хочу слетать на Луну. Ты же знаешь о моем отношении к вашей земле.

– Конечно, знаю. Я уверен, что мы с тобой еще поработаем вместе. Но у меня к тебе есть другое, на мой взгляд, более интересное предложение.

– ???

– Ты не забыл своего друга Людвига?

– О чем ты спрашиваешь? Я с ним общаюсь гораздо чаще, чем с тобой, хотя он тоже обитает, в основном, в лунной Арийи.

– Он сейчас готовится к выполнению важного задания. Это будет происходить на территории США, Советского Союза и Германии. Ему нужно надежное прикрытие, то есть напарник, который в некоторых случаях его бы страховал. Я предлагал ему несколько профессионалов, но он их по разным причинам отверг. А вчера высказал пожелание, что его телохранитель должен быть похожим на тебя. Мы с твоим отцом очень удивились, но потом подумали, что, почему только похожим? У тебя отличный английский. На русском ты тоже можешь изъясняться. Лучевой пистолет, насколько я знаю, ты видел не только на картинке. Остается только гравилет… Людвиг изъявил желание пару дней тебя потренировать. Через час он будет у тебя. Доволен?

Доволен или не доволен – это были не те слова, которые могли бы охарактеризовать состояние молодого арийца. Он был буквально ошарашен этим неожиданным предложением. Хотя, это уже было и не предложение. Это было решение, при принятии которого его мнением никто не интересовался. Буркнув, что он очень доволен и на все согласен, Эрик попрощался с Вилли и попытался понять, что бы это все значило. Его, неопытного и неподготовленного вчерашнего школьника, предпочли кадровым сотрудникам и посылают на поверхность Земли с ответственным заданием. Да это чушь какая-то… и тут он все понял. Помогли ему в этом два обстоятельства. Первое – это врезавшаяся в память картинка полугодичной давности. Группа отличившихся учащихся была вывезена на экскурсию в недавно открывшийся арийский зоопарк. Наблюдение велось с пассажирского гравилета, парившем над ареалами его обитателей. Хищники, экзотические животные, невиданные птицы – все это очень впечатляло. Однако Эрику запомнился эпизод, мало примечательный с первого взгляда. На берегу небольшого водоема расположилась выдра со своим выводком. Детеныши были совсем маленькие и еле ползали вокруг мамаши. Она по очереди хватала каждого из них и тащила на середину озера. Там их бросала, отплыв в сторону на значительное расстояние. Бедолага, изо всех сил вращая всеми четырьмя лапками и, при этом пронзительно вереща, все-таки достигал берега. Только один из них, в метре от заветного финиша, пустив пузыри, пошел ко дну. Выдра, стремительным рывком преодолев трехметровую дистанцию, захлебнуться малышу не позволила. Вторым обстоятельством, позволившим Эрику установить истину, была очевидная реакция отца на его выбор будущей профессии. Все гражданские специальности, как понял он, Генриху казались не совсем мужскими. Поэтому отец и попросил Вилли якобы предложить Эрику выполнение ответственного задания. Зная упрямый характер сына, Генрих не сомневался, что тот самостоятельно преодолеет все трудности, и впоследствии пересмотрит свои жизненные принципы. «Ну, что ж, – думал Эрик, – постараюсь не разочаровать отца, а потом попробую его убедить в том, что отстоять свою точку зрения – это тоже признак мужского характера».

Людвиг ворвался в номер Эрика, обнял его за плечи и тут же… попросил поесть.

– С утра выпил чашку кофе, полдня был сыт работой, а потом Вилли еще накормил меня установками на предстоящую операцию. Прилетев сюда, получил угощение от Генриха в виде напоминания об ответственности задания. Сейчас четыре часа дня, а у меня в активе только маленькая утренняя чашечка кофе.

– Людвиг, ты не поверишь, я попал сюда всего лишь на час раньше тебя. Поэтому толком и не знаю, как управляться со здешним хозяйством.

– Все ясно. Это даже лучше, чем я думал. Иди мой руки, приводи себя в порядок, а командовать на кухне буду я.

Когда Эрик вышел в гостиную, кухонный стол был завален всяческими блюдами.

– Людвиг, кто это все съест?

– Я, еще раз я, потом опять я и ты. Готовил на четверых. Когда я увидел в твоем меню такое изобилие любимых мною морепродуктов, то еле себя остановил. Я же голодный. Ты не забывай об этом.

– Я не забываю. Я просто знаю, чем это заканчивается.

– Чем?

– Осоловевшим удавом.

– Ха-ха. Плохо ты меня знаешь. Все, хватит. Лучше удав, чем голодный обморок.

За обедом Людвиг посвятил Эрика в подробности предстоящего задания. Задача последнего заключалась в том, чтобы внимательно отслеживать окружающую обстановку при встрече с арийскими нелегалами. На открытой местности гравилет Эрика должен находиться над местом встречи, а внутри помещения он сам обязан выбрать место, откуда можно было бы пресечь любую угрозу Людвигу. Разумеется, Эрик и оба диска постоянно должны находиться в режиме визуальной защиты, а цивильный европейский костюм Людвига, изготовленный из специального материала, мог в любой момент стать невидимым по команде с цитронов, как Людвига, так и Эрика.

– Я ознакомился со всеми интересующими меня школьными дисциплинами и просмотрел твои характеристики и табели. В целом я доволен. Но пробелы есть. Основная проблема – это недостаточный опыт управлением гравилетом. Когда ты получил свой аппарат?

– Месяц назад. Но у нас в Стране Детства была достаточно хорошая подготовка. А еще раньше я несколько раз самостоятельно летал на диске отца.

– Не впечатляет. Сейчас отдохнем и начнем настоящие занятия.

– Мне выдадут специальный граилет.

– Зачем?

– ???

– Чем твой аппарат хуже остальных? Размером? Так это, напротив, в данном случае еще и преимущество. Вооружением? Залпа его пушки достаточно, чтобы, извини, завалить это здание. Ведь это именно такие гравилеты и с таким же вооружением разгромили целую американскую эскадру. А их было всего несколько штук. Ну, об этом ты не помнишь, потому что был еще совсем маленьким. А я вот хорошо помню.

– Я об этом знаю. Мы изучали. Это был разгром экспедиции адмирала Берда в 1947 году.

– Правильно. Так чем же тебе не нравиться твой гравилет?

– Почему? Он мне очень даже нравится и я, откровенно говоря, рад, что полечу на нем.

Через какой-то час диск Эрика стремительно продвигался в сторону арийского полигона. Хозяин сидел в дополнительном кресле, а на месте пилота восседал Людвиг. Еще не долетев до места назначения, Эрик усвоил некоторые уроки по экстремальному управлению эллипсом. Оставалось только подкрепить их практическими упражнениями. Например, он узнал о некоторых приемах оптимального управления при подлете к точке зависания, быстрого определения координат этой точки и ряд оригинальных команд, каждая из которых заменяет сразу несколько традиционных.

На полигоне Людвиг ему доказал, что методика приземления и взлета, которую он считал совершенной, никуда не годится. Кроме того, он преподал технику управления гравилетом извне и некоторые оригинальные приемы ручного управления. После этого друзья поменялись местами, и теория успешно воплотилась в практику. Кроме того, Эрик показал отличные результаты стрельбы из лучевой пушки.

Весь следующий день отрабатывалось взаимодействие двух гравилетов. Учитель, как ни старался быть максимально строгим, в конце дня развел руками и признался, что результат превзошел все его ожидания.

Накануне вылета Эрик навестил родителей. Ирма, похоже, в очередной раз пыталась уговорить отца остановить эту «авантюру». Тот же был очень доволен тем, что сын ни разу не высказал никаких сомнений по поводу своего участия в операции. Напротив, тот убеждал мать, что он хорошо подготовился, с ним ничего не случится и что он оправдает доверие отца.

Эрик впервые покидал страну через сухопутный выход, не говоря уже о том, что он это делал, самостоятельно управляя гравилетом. За час до старта после тщательного тестирования были доставлены аппараты, а сами пилоты экипированы специальной формой и оружием. Режим защиты во всем волновом спектре был включен еще в Арийи. Экран представлял собой сегмент градусов в сто двадцать, отражающий реальную действительность, включающую и гравилет Людвига. Кроме того, изображение самого Людвига постоянно находилось в правом нижнем углу экрана Эрика. Слева же высвечивались текущие параметры полета. Если пилот поворачивал голову, то экран двигался в ту же сторону.

Вылетев на поверхность и набрав максимальную скорость, гравилеты мчались над белой пустыней Антарктиды.

– Эрик, как впечатление? – улыбка Людвига, казалось, расплылась на весь экран.

– Потрясающее. Я ощущаю себя птицей.

– Давай поднимемся еще километров на пять. У меня от этого мелькания рябит в глазах.

Диски быстро набрали высоту до уровня двенадцати километров. Отсюда уже хорошо был виден океан и вскоре шельфовый ледник континента остался позади.

– До первой посадки – чуть более двух часов, – продолжал Людвиг. – Скорость, высота и направление в течение этого времени меняться практически не будут. Поэтому можешь расслабиться и даже вздремнуть. Перед снижением я подам голос.

– Ты шутишь? До приземления в Вашингтоне я должен значительно расширить свой кругозор в прямом и переносном смысле этого слова. Поэтому закрывать глаза я не собираюсь.

– Да я и не возражаю. Только в США мы приземлимся уже во второй раз.

– Как во второй раз? А в первый – где?

– Вначале мы сделаем посадку в Гаване.

– Где?!

– На Кубе. Только что со мной связался Вилли и слегка скорректировал нашу программу. Я там должен встретиться с одним из наших подопечных.

– Так ты и испанский язык знаешь? – удивился Эрик.

– Нет. В этом смысле я надеюсь только на тебя.

– И напрасно. Мои познания поверхностные. Я, конечно, пойму собеседника, но свободно общаться с ним не смогу. Даже русский я освоил лучше.

– Не волнуйся, – рассмеялся Людвиг, – это была шутка. Свою задачу ты знаешь. Тебе ни с кем, кроме меня, общаться не придется. А в Гаване я буду разговаривать по-английски. Наш сочувствующий прошел подготовку в разведшколе ЦРУ, а один из инструкторов этой школы – арийский нелегал. Так что американцы думают, что это их агент, а на самом деле он является агентом Арийи. В Вашингтоне, Москве и Берлине я буду встречаться с нашими нелегалами напрямую, то есть разговор, как ты понимаешь, будет происходить на немецком языке. А испанский язык я все-таки знаю, наверное, чуть лучше, чем ты. Поэтому проблем, связанных с общением, у нас не будет… Эрик, обрати внимание на солнце, которое у нас с тобой находится справа, то есть на востоке. Оно садится! Как ты это объяснишь?

– Я уже заметил и, откровенно говоря, вначале был озадачен. Потом все понял. Мы движемся на северо-запад, и собственно западная составляющая нашей скорости оказалась заметно выше скорости вращения Земли. Поэтому и получается, что для нас светило заходит на востоке.

– Молодец. В ночь мы постараемся не залетать, чтобы ты в естественном свете мог полюбоваться красотами планеты.

– А ты?

– А я… я этот маршрут, как и многие другие уже достаточно хорошо изучил. Минут через десять появится Южная Америка, и почти час мы будем лететь над Бразилией, Венесуэлой и Карибским морем.

Когда внизу показалась полоска суши, гравилет Людвига пошел на снижение. Эрик не впервые покидал пределы Арийи, но все предыдущие три раза он это делал вместе с отцом. Над планетой он летал лишь однажды, а в остальных двух случаях они посещали лунную Арийю. Его мечта в тот раз осуществилась не в полной мере. Вылетев на поверхность Земли лишь вечером и, засветло пролетев над Африкой, в Европу они прибыли уже ночью. Ночной Берлин с высоты птичьего полета Эрика особо не впечатлил. Отец пояснил, что до войны город был более ярким. Приземлившись в каких-то переулках, они вышли на Фридрихштрассе, но Эрик, как ни старался, не смог даже приблизительно определить местоположение родного дома. Улица на значительном своем протяжении являлась границей между двумя частями города и была заполнена людьми в военной форме. В этот же раз Берлин являлся последним пунктом задания и молодой ариец надеялся все же отыскать то место, где восемнадцать лет назад появился на свет.

Между прибрежных холмов и заливов простирался огромный город. Его белые строения резко контрастировали с синевой океана. К одному из таких заливов и спускался Людвиг. Через минуту перед Эриком открылось чудесное зрелище – на горе возвышалась величественная статуя. Раскинув руки, она как будто парила над городом.

– Это одно из самых красивых мест на планете, – пояснил Людвиг. – Я просто обязан был тебе его показать. Как тебе зрелище?

– Потрясающее. Спасибо, Людвиг. Ни по одному школьному предмету, связанному с Землей, я о нем даже не слышал.

– Это не удивительно, потому что перед тобой – статуя Иисуса Христа. Ты ведь лучше меня знаешь, что в Арийи существует доктрина постепенного отхода от религии.

– Ты прав. В Стране Детства даже слова, связанные с религией, находятся под запретом. Я вспоминаю о религии только тогда, когда общаюсь с мамой. В родительском доме имеются несколько икон. Только это – между нами.

– Конечно, Эрик, – улыбнулся Людвиг. – Я сам знаю несколько молитв, которым меня еще в раннем детстве научила моя мама. Одну из них, кстати, я прочитал про себя прямо перед нашим вылетом. Ты знаешь, по-моему, помогает.

– Что это за город?

– Рио-де-Жанейро. До последнего времени он являлся столицей Бразилии. Только несколько месяцев назад они перенесли столицу вглубь территории.

– Ну и напрасно.

Гравилеты арийцев, сделав несколько кругов над статуей и городом, взмыли ввысь. Пейзаж, который проплывал внизу далее, Эрику как будто уже был знаком. С высоты бразильские просторы сильно напоминали Африку четырехлетней давности. Такие же невысокие горы и холмы, разбросанные на обширных равнинах с небогатой растительностью. Такие же редкие населенные пункты. Но эта унылая картина закончилась, когда через некоторое время Людвиг опять направил свой диск вниз:

– Я покажу тебе сельву. Это пойма самой большой реки Земли. А джунгли вокруг нее по праву называют легкими планеты.

– Вот про Амазонку я многое знаю, – блеснул своей эрудицией Эрик. – Но, конечно, хотелось бы увидеть ее воочию.

Все пространство от горизонта до горизонта было покрыто густой растительностью. Вскоре показалась и великая река. Высота уже составляла километра два, однако Людвиг продолжал снижаться. Уменьшив скорость, гравилеты летели над руслом, повторяя его затейливую конфигурацию. Берегов, как таковых, не просматривалось вообще. Там, где заканчивалась вода, сразу начинались джунгли. По мере продвижения на восток воды становилось больше, и в какой-то момент река заполнила уже весь экран. Изредка на поверхности мелькали суденышки разного калибра, а вдали на побережье показался какой-то населенный пункт.

– Мы летим над дельтой Амазонки, а дальше уже начинается океан, – Людвиг махнул рукой по ходу движения, резко изменил направление и начал набор высоты.

Промчавшись за полчаса над оставшейся частью Южной Америки и Карибским морем, арийцы, наконец, достигли Кубы. Гавана произвела впечатление на Эрика никак не меньшее, чем Рио-де-Жанейро. Город, хотя и располагался на равнинной местности, имел свой оригинальный архитектурный стиль, выражающийся в плавных переходах высот зданий. Кроме того, ровные улицы делили его на правильные геометрические фигуры. Снизившись до бреющей высоты, гравилеты летели, пожалуй, над самой широкой из них.

– Это действительно самая большая улица в Гаване, – слышался голос Людвига. – Она называется Прадо. А вот и наша конечная остановка.

– Не может быть! Это же ведь американский…

– Капитолий, – со смехом продолжил Людвиг. – Это почти точная его копия. Кстати, в Вашингтоне встреча с арийским нелегалом состоится тоже недалеко от Капитолия. На поверхности Земли есть еще одно подобное сооружение. Правда, оно больше по размеру и гораздо старше. Собор святого Петра в Риме.

Тем временем диски влетели на площадь перед грандиозным зданием и зависли метрах в десяти над землей.

– Ну вот, и начинается наша работа, – произнес Людвиг. – Сейчас семь часов двадцать минут по местному времени. В половину восьмого справа на третью ступень лестницы взойдет человек с желтой сумкой на плече. Я должен поговорить с ним и передать ему пакет с некоторыми вещами. Твоя задача – отслеживать с этой точки окружающую обстановку и в случае возникновения угрозы, сигнализировать мне. Если я не смогу ликвидировать ее самостоятельно, то после подачи известного тебе сигнала, подключаешься ты. Но до этого никогда не доходило. Надеюсь, что мы с тобой исключением не станем. Мой гравилет будет висеть рядом. Мне пора.

Диск Людвига опустился на площадь и тот, ловко спрыгнув на мостовую, вернул его в исходное положение. Сам же быстро взбежал по ступеням Капитолия и скрылся за колоннами. А через минуту оттуда вышел импозантный блондин с небольшим свертком под мышкой. На экране вокруг изображения Людвига уже отсутствовала тонкая голубая линия, которая имелась в данный момент на его гравилете, как и отсутствовал прозрачный капюшон на голове. Все это свидетельствовало о том, что для окружающих он стал абсолютно видимым. На третьей ступеньке стоял чернявый кубинец с желтой матерчатой сумкой и внимательно смотрел в сторону площади. Блондин подошел к нему сзади и что-то сказал. Тот, как показалось, испуганно обернулся, но потом успокоился и даже заулыбался. Эрик подавил свое любопытство и не стал настраивать цитрон на дистанционное прослушивание. Таких полномочий у него не было. Хотя, с другой стороны, этого никто и не запрещал. Он лишь слегка отдалил изображение на экране, чтобы просматривалась вся площадь. И вовремя. Из переулка вышла группа вооруженных людей и проследовала вдоль здания. Они уже прошли больше его половины, как вдруг один из них посмотрел направо, остановился и окликнул своих спутников. Теперь уже остановились все остальные и уставились ни куда-нибудь, а точно на Людвига и его собеседника. В этом не было никакого сомнения, поскольку светлые волосы на голове арийца резко контрастировали среди окружающих его брюнетов.

Эрик тут же послал оговоренный заранее сигнал тревоги, который на цитроне Людвига включил вибрацию. Тот повернул голову и улыбнулся, давая понять, что он все видит и ситуация находится под контролем. Тем временем группа вооруженных кубинцев двинулась в его направлении, а Эрик привел пушку в боевое состояние. На экране появился прицел, с помощью которого на таком расстоянии фокусированным лучом можно было даже постричь человека. Кроме того, он принял решение контролировать разговор Людвига.

– Спокойно, Алехандро, – произнес тот по-английски, – к нам направляются ваши стражи революции. Я – иностранец, который впервые находится на Кубе и расспрашивает тебя об этом здании.

– Понял, сэр. На каком языке вы меня расспрашиваете?

– На своем плохом испанском, – с чудовищным акцентом ответил Людвиг по-испански.

– Товарищ, оставайтесь на месте! – крикнул бородатый кубинец, явно старший в этой группе.

Через несколько секунд они достигли ступенек и вскинули свои автоматы.

– Кто такой? Американец? Документы! – угроза в голосе кубинца нарастала, и прицел пушки Эрика остановился на его голове.

– Я являюсь советником вашего команданте, – на удивление спокойно произнес Людвиг. – Вчера в составе группы других советников прибыл из Москвы. Я – немец из Германской Демократической Республики. Вот мои документы.

При этом из внутренней части своей одежды он вытащил небольшую книжицу и протянул кубинцу. Пока тот ее разглядывал, другой автоматчик на ломаном немецком языке спросил:

– В котором часу вы вчера прилетели?

Алехандро, до сих пор стоявший молча, произнес:

– Я, наверное, пойду. У меня через полчаса начинается смена.

– А ты кто такой? О чем вы разговаривали.

– Алехандро Родригес. Работаю в гаванском аэропорту. Этот товарищ остановил меня и стал расспрашивать о нашем Капитолии. Он представился. Я ему рассказал все, что знаю об этом сооружении.

– Так во сколько вы вчера прилетели? – опять напомнил о себе молодой кубинец.

Эрик еще более сконцентрировал внимание на пушке.

– Мы прилетели рейсом из Москвы в начале девятого утра, – ответил Людвиг на немецком языке. – Товарищ, откуда вы так хорошо знаете немецкий язык?

– Я парагваец. Прибыл на защиту кубинской революции. На родине много общался с немцами, – ответил тот, затем повернулся к старшему и многозначительно кивнул.

Бородатый вернул книжицу Людвигу, группа повернулась и продолжила свой путь. Когда автоматчики скрылись за углом Капитолия, кубинец с тяжелым вздохом опустился на ступеньки.

– Алехандро, разве ты понимаешь по-немецки?! – воскликнул Людвиг.

– Томас, наш инструктор в Майами, вне школы общался с нами только по-немецки. Я удивляюсь вашей смекалке, сэр. Вы, слава богу, сразу уловили мою подсказку.

– У меня не было другого выхода, дорогой. Вот в чем дело. Нам с тобой нужно закругляться, пока опять кто-нибудь не пристал. Я тут у вас – белая ворона, – потрепав свои волосы, Людвиг рассмеялся и протянул кубинцу пакет. – Основные вопросы мы с тобой обговорили, а здесь ты найдешь все остальное.

С этими словами, пожав руку Алехендро, он взбежал по ступенькам и скрылся за колоннами. Через минуту он появился уже с голубой аурой. А спустя всего полчаса два невидимых арийских диска кружили над вашингтонским Капитолием. В световой рамке цитрона Людвига появился ариец в европейской одежде:

– Где вы? Я нахожусь в ресторане, как и договаривались.

– Лотар, обозначь свое местоположение.

От здания, находящегося примерно в метрах трехстах от Капитолия, к гравилетам протянулся тонкий голубой луч, по которому они сразу же и заскользили.

– Эрик, надень перчатки и капюшон, и не забудь про оружие, – сказал Людвиг, приближаясь к месту встречи. – Мы выходим оба.

– Это обязательно?

– Да, встреча состоится в помещении. Заодно и подкрепимся.

– Ты шутишь? Как же я смогу это сделать?

– Очень просто. Лотар находится в закрытой кабине и наш с тобой завтрак, скорее всего, находится уже на столе. Или ты решил десять часов подряд продержаться без еды, питья и туалета?

– Да. Я так и рассчитывал. Вода в гравилете имеется, да и биотуалет на крайний случай тоже присутствует. Поэтому я и не задавал подобных вопросов.

Покинув диски и подвесив их на определенной высоте, арийцы направились к зданию. Присутствие Людвига Эрик определял с помощью цитрона. Осторожно просочившись внутрь, они обнаружили туалет и скрылись в нем. Через несколько минут оттуда вышел господин, которого полчаса назад видели некоторые жители Гаваны у себя на центральной площади.

Лотар встречал гостей, точнее, гостя у входа в ресторан на третьем этаже. На вопрос официанта, скоро ли придет еще один, тот ответил, что он задерживается, и, возможно, не придет вообще. Людвиг добавил, что заказ не пропадет, поскольку он со вчерашнего дня ничего не ел. Эрик не сомневался в том, что, если бы на самом деле его не было, то заказ усилиями Людвига все равно не пропал бы.

Захлопнув кабину и предупредив официанта, чтобы тот их не беспокоил, Лотар обнял за плечи Людвига и сказал в пространство, что уже можно проявляться. Эрик тут же стал видимым. Ариец, внимательно посмотрев на него, буркнул:

– Не понимаю Генриха. Как можно так рисковать сыном? Он же еще совсем молод.

– Если ты хочешь разжалобить Эрика, – возразил ему Людвиг, – то у тебя это не получится. Перед тобой уже состоявшийся ариец.

Лотар был невысокого роста, с карими глазами и не очень светлыми волосами. На вид ему было чуть более тридцати лет, и внешне он был далек от идеальных арийских параметров. Будучи нелегалом, в администрации президента Эйзенхауэра он занимал довольно высокую должность.

– Поживем – увидим, – ответил он Людвигу и предложил гостям сесть, наконец, за стол.

– Я выбрал это место, потому что именно отсюда открывается красивейшая панорама. Смотрите, и Капитолий во всей красе, и лужайка перед ним, и пруд, – продолжал Лотар. – Как вам это нравится?

– Красиво, – заметил Эрик. – Я представлял Америку с высокими небоскребами, а на самом деле увидел совсем небольшие дома. Даже в Гаване здания выше.

– Разве в этом заключается красота? В Вашингтоне нет небоскребов и, слава богу. Этим он отличается от всех остальных крупных городов Соединенных Штатов. В городе уже давно имеет место закон, который не разрешает строить объекты выше Капитолия.

– Эрик, я тебе покажу Америку, которую ты ожидал увидеть, – подал голос Людвиг. – По пути в Европу мы с тобой обязательно пролетим над Нью-Йорком.

– Не так уж это и по пути, – вновь скептически проговорил Лотар. – Мы будем разговаривать о делах, Людвиг? Расскажи мне, что нового в Арийи?

– Что именно тебя интересует?

– Все последние новости.

– Недавно арийскими учеными открыт сравнительно простой и экономичный способ получения твердого кислорода. Принято решение построить несколько заводов.

– Где? В Арийи?!

– Нет, – засмеялся Людвиг. – Знаю, что один из них будет заложен в Аргентине. В лунной Арийи закончили строительство Страны Детства и Университета. Понизили возраст присвоения первого уровня. Эрик, например, его уже имеет.

– Я получил уровень досрочно, – возразил Эрик.

– А мне вообще эта система не нравится, – добавил Лотар.

– Продолжаю, – Людвиг наморщил лоб. – Недавно рейхскомиссар надумал модернизировать систему власти Арийи. Теперь, по слухам, он будет называться патриархом.

– Ничего себе, – удивился Лотар. – От религии отходим, а ее атрибуты вытаскиваем на самый высокий уровень.

– Религия тут как бы и ни причем. Гитлер усовершенствовал патриархальную теорию, вычленив из нее такое понятие, как семья. А недавно высказал мнение о необходимости коллективного управления страной, то есть в Арийи должно быть несколько патриархов.

– Ничего себе! Это уже что-то совсем новое, – покачал головой Лотар.

– Ладно. Мои новости закончились. Теперь я с удовольствием послушаю тебя, – с серьезным выражением лица произнес Людвиг.

– Все события, которые я контролирую, вписываются в нашу стратегию. Обстановка вокруг Кубы накаляется. Президент крайне негативно относится к личности Кастро. Он с ним еще ни разу не встречался, хотя тот попытки уже делал. Дело, я думаю, идет к полному разрыву отношений. С подачи Эйзенхауэра принято несколько экономических санкций. Практически полностью прекращена закупка кубинского сахара. Поставки оружия на остров находятся под полным контролем ЦРУ. Недавно были приняты кардинальные меры, то есть силовое воздействие, в отношении нарушителей эмбарго. Например, было уничтожено французское судно с бельгийским оружием. На территории США обучаются многие тысячи кубинских контрреволюционеров. Сейчас необходимо форсировать действия русских, поскольку полномочия нынешнего президента заканчиваются в следующем году.

– Кто является его вероятным преемником?

– Джон Кеннеди – лидер Демократической партии, но не исключена и кандидатура Ричарда Никсона.

– С Кеннеди кто-либо работает?

– Да. Им занимается Эрвин. Говорит, что подвижки есть, хотя и не очень большие. Будущий президент менее предсказуем, чем действующий.

– С русскими тоже активно ведется работа. Недавно той стороной был заключен контракт на закупку сахара и начались активные переговоры с Фиделем по поставкам оружия.

– Там руководит Райнер?

– Нет, Готтлиб, – скривил гримасу Людвиг. – Райнер сейчас находится в Германии. Генрих распорядился доставить его в Арийю.

– Что случилось?!

– Реализацией стратегических планов не может заниматься ариец, которому они не по душе. Он даже в открытую об этом говорит. Хорошо, что об этом не знает рейхскомиссар. Иначе пришлось бы везти лишь его пепел как доказательство ликвидации.

– Сожалею. Райнер – мой однокашник и хороший приятель. Видно, его честность и прямолинейность сослужили ему плохую службу. Возможно, пока вы будете находиться в Москве, я свяжусь с Генрихом и попрошу оставить его мне. Уверен, что у меня с ним проблем не будет. Здесь много работы и не только по этому направлению.

– Не советую, Лотар. Решение уже принято. Ты только навредишь себе. Ладно. Все было очень вкусно.

– Я старался. Подарки привезли?

– Как без них? – Людвиг протянул пакет. – Здесь новые модели.

Лотар извлек из пакета комбинезон и небольшой цитрон:

– Спасибо. Смотрю на Эрика и завидую. Думаю, вот бы мне такую невидимку. И цитрон меньше моего раза в полтора. Короче, порадовали.

– Мы тоже рады. А теперь, Лотар, нам пора. У нас с Эриком – жесткий график.

Попрощались, гости покинули кабину.

По пути к Нью-Йорку гравилеты арийцев пролетели над двумя крупными городами США. Балтимор показался сразу же, как только они набрали высоту, вылетев за пределы Вашингтона. Город, раскинувшийся примерно на такой же площади, что и столица, продемонстрировал уже не меньше десятка красивых высотных зданий. Филадельфия же четко вписывалась в образ Америки, который еще в Стране Детства Эрик мысленно для себя нарисовал – длинные улицы и частокол небоскребов по берегам огромной реки. Вскоре на горизонте появился самый грандиозный город мира. Людвиг специально выбрал маршрут со стороны залива и снизился до высоты пятисот метров. Эрик вначале даже хотел протереть глаза, поскольку ему показалось, что они подлетают к Городу лунной Арийи со стороны Арийского моря. В лучах утреннего солнца здания казались светлыми и яркими. Когда же они приблизились, все стало на свои места. Нью-Йорк по своим размерам значительно превосходил оба арийских города, а высота его строений тоже была несравнима с аналогичным показателем арийских зданий. Тем не менее, он явно уступал в разнообразии архитектуры и красок. В цветовой гамме проплывающего внизу пейзажа преобладал серый фон, разбавленный редкими зелеными островками и пестрыми многочисленными магистралями. Эрик поразился гигантскому количеству разноцветных автомобилей, заполнивших улицы города. Во всей Арийи до последнего времени содержались всего два автомобиля. Они были оборудованы электромоторами и принадлежали рейхскомиссару. Тот при передвижении по Городу предпочитал их гравилетам. Однако полгода назад в Стране Детства появились десятка два таких автомобилей, только меньшего размера. Эрик несколько раз на них ездил, но особого удовольствия от этого не получил.

– Наше время истекло, – послышался голос Людвига. – Встреча с Готтлибом в Москве назначена на двадцать часов по местному времени. Сейчас там – семнадцать тридцать. Поэтому полетим почти на предельной скорости.

– Людвиг, у меня к тебе просьба: покажи статую Свободы.

– Мы ведь над ней уже пролетали. Ты, наверное, смотрел не вниз, а вперед. Ладно, все равно разворачиваемся.

Изучая страны мира, Эрик усвоил, что каждая из них имеет свои неповторимые символы. Главным символом Соединенных Штатов Америки, бесспорно, являлась статуя Свободы. На картинках и кинохрониках, сопровождавшихся еще и определенным звуковым сопровождением, она казалась более величественным сооружением, чем то, которое сейчас находилось внизу. Даже статуя Иисуса Христа в Рио-де-Жанейро произвела на Эрика более сильное впечатление, хотя была явно меньшего размера. Тем не менее, он был очень доволен и горд собой в связи с тем, что ему собственными глазами удалось увидеть этот знаменитый символ Америки…

Пролетев в последний раз между лучами короны и факелом, гравилеты арийцев, набирая высоту, помчались над Атлантическим океаном. Когда диск Людвига прекратил подъем, один из параметров полета застыл на отметке в двадцать восемь тысяч метров. С такой высоты уже можно было заметить небольшое закругление поверхности Земли, а рассмотреть что-либо практически не представлялось возможным, поскольку далеко внизу клубилась густая облачность. Зато солнце заметно двигалось по небу. Наблюдалось обратное явление тому, которое имело место ранним утром, когда светило садилось на востоке. Теперь же оно мчалось по небосводу навстречу гравилетам с утроенной скоростью, а через некоторое время, поравнявшись с ними, так же быстро начало от них удаляться.

Облака начали рассеиваться в тот момент, когда Людвиг пошел на снижение. Большой самобытный город появился неожиданно. Здесь совершенно не было небоскребов, зато все утопало в зелени и в зданиях преобладали белый и красно-коричневый цвета. Архитектурным же символом России и Советского Союза являлся Кремль с прилегающей к нему Красной площадью. Над ними на малой высоте как раз и пролетали арийцы, когда на экране Людвига появился субъект средних лет в шляпе и светлом плаще.

– Готтлиб, мы над городом. Обозначь себя и место встречи.

– Я нахожусь в автомобиле недалеко от Красной площади. Даю сигнал.

Тонкий голубой луч соединил диск Людвига и переулок за огромным зданием, выходящим фасадом на площадь. Спустившись по лучу, гравилеты зависли над черным автомобилем. Готтлиб вышел из машины, открыл пассажирскую дверь и посмотрел вверх. Людвиг, приземлившись в двух метрах от него, мгновенно переместился в автомобиль. На этот раз Эрик сразу включил звук.

– Как долетели?

– Довольно быстро. Менее чем за два часа.

– Из Вашингтона?! Не может быть! Раньше гравилеты так не летали.

– Наверное, просто никто не пробовал. Как обстановка, Готтлиб?

– Только что восстановил все связи Райнера. Хорошо, что у меня здесь достаточно солидная должность. Иначе бы это затянулось. Думаю, с ним поторопились. Сейчас сидит у Вернера в берлинской квартире и не высовывается. Документы ему сделали?

– Да, они у меня, но уже не понадобятся. В последний момент Генрих распорядился доставить Райнера в Арийю. Хотя, благодаря тому, что мы с ним немного схожи, документы мне пригодились в Гаване. Какие успехи на главном направлении?

– Людвиг, ты ведь знаешь, что я, выражаясь по-русски, на короткой ноге с Микояном. Именно он сейчас вплотную занимается Кубой, и именно он имеет колоссальное влияние на Никиту. Поставки вооружения идут полным ходом. Правда, пока не напрямую, а через Польшу, Чехословакию и ГДР. Поверь, что через каких-то полгода они будут осуществляться напрямую и это будет уже ядерное оружие.

– Как с сочувствующими?

– Нормально. В социалистическом лагере с ними проще, потому что наши арийские ценности сходны с их идеальным обществом – коммунизмом. Это у Лотара, наверное, там большие проблемы.

– Да вроде не жаловался. Хорошо, Готтлиб, ты меня порадовал. Это тебе – новые образцы.

– Комбинезон и цитрон? Да, действительно, порадовал. Спасибо. Кто тебя страхует? Я его знаю?

– Разве тебе не сообщили? Лотар был в курсе.

– Я думал, это шутка. Неужели малолетний сын Генриха?

– Видел бы ты этого малолетнего. Он уже настоящий ариец. И по форме и содержанию. Я правильно говорю, Эрик?

Эрик от неожиданности сразу же отключил звук, но, спустя несколько секунд, поняв, что сглупил, связался с Людвигом.

– Видишь, каков орел, – смеясь, продолжал тот, показывая Готтлибу появившегося в цитроне напарника.

– На младенца он не похож, да и на Генриха – тоже не очень.

– Ты не видел Ирму. Эрик – почти ее копия. Я уже заканчиваю, мой юный друг, – сказал он, обращаясь уже к Эрику. – Сейчас полетим в Германию.

Когда они покинули пределы Москвы, уже смеркалось. Эрик, посмотрев на Людвига, понял, что тот чем-то сильно озабочен. Прокрутив в памяти хронологию сегодняшнего дня, он сделал вывод, что причина его страданий заключается в чем-то другом.

– Людвиг, с тобой все в порядке? – спросил он.

– Дружище, ты можешь хранить секреты?

– Какие секреты?

– Секреты твоего друга. Мы же с тобой друзья? Я хочу отклониться от маршрута и, надеюсь, что ты мне составишь компанию. Однако об этом никто не должен знать. Даже твой отец. То есть он не должен знать об этом в первую очередь. Мне очень нужно это сделать.

– Я могу узнать о причине?

– Конечно. Я хочу увидеть маму и брата.

– Людвиг, почему ты так осторожно и с опаской об этом говоришь? Мы ведь давно знаем друг друга. Мы – друзья и немедленно летим в Бремен.

– Ты помнишь, где они проживают?! Я ведь только однажды тебе об этом сказал. Это было так давно! Спасибо, Эрик. Я посмотрю на них одним глазком, и мы сразу же проследуем в Берлин.

Диск Людвига мгновенно исчез с экрана. Эрик, включив дальнее сканирование, которое показало наличие в небе еще трех арийских гравилетов, настиг его уже над Бременом. Удивительно, но сумерек здесь не было, а солнце еще висело над горизонтом. Он едва успевал за Людвигом, который чуть ли не камнем устремился вниз и, пролетев над собором с двумя огромными башнями, приземлился на перекрестке двух узких улочек. Выскочив из гравилетов, они побежали вдоль сплошной стены, состоявшей из одноэтажных каменных зданий. Эрик лавировал между редкими прохожими, но на одного из них все-таки налетел. Тот, едва удержавшись на ногах, еще долго с испуганным видом озирался по сторонам.

– Вот мой родной дом, – Людвиг показал на небольшое здание с остроконечной крышей. – Смотри, моя мама в окне! Господи, как она постарела!

Одно из окон дома было открыто, и женщина лет пятидесяти протирала в нем стекла. Вдруг она замерла и посмотрела… в их сторону.

– Мама! – крикнул Людвиг.

– Людвиг, ты сума сошел, – прошипел Эрик. – Этим ты в первую очередь навредишь ей.

Тем временем женщина скрылась в окне и через несколько мгновений появилась на улице.

– Мальчик мой, – еле слышно проговорила она.

– Эрик, прости! – воскликнул Людвиг и направился к обочине.

– Не делай этого! – крикнул тот, но было уже поздно.

На фоне стены уже проявилась фигура Людвига. Женщина обернулась, и… Эрик еле успел ее подхватить. Если бы в данный момент кто-либо из прохожих оказался рядом, то увидел бы, как падающая женщина вдруг воспарила и перенеслась в дом по воздуху. Несмотря на возраст, она оказалась довольно хрупкой, поэтому Эрик без труда донес ее до кушетки в прихожей. В доме, к счастью, тоже никого не было. Людвиг бросился в одну из комнат и через мгновение появился с полотенцем и графином с водой. Влажное полотенце он положил маме на лоб. Веки ее дрогнули и глаза, полные изумления, открылись:

– Людвиг, сынок, это мне снится?

– Нет, мама. Я, наконец, к тебе приехал.

– Я верила, что ты живой. Несмотря ни на что, верила. Я так долго тебя ждала.

Она приподнялась, обняла сына и… зарыдала. Эрик, еще раз убедившись, что в доме больше никого нет, вышел на улицу. Недалеко несколько подростков шумно выясняли между собой отношения. Когда проходящая мимо девушка поравнялась с ними, они тут же переключились на нее. Один из них выхватил у нее сумочку и бросил другому. Когда она попыталась ее вернуть, сумочка моментально была переброшена третьему. Все это сопровождалось выкриками грубых слов, которые в Арийи практически были вне закона. На глазах девушки появились слезы. В этот момент брошенная в очередной раз сумка зависла в пространстве, вернулась к бросавшему и сильно ударила ему по лицу. Переместившись к следующему, она врезала и ему. Пока они находились в ступоре, сумка, таким образом, сделала еще один круг. Поняв, наконец, что это мордобитие не является случайным рикошетом, пацаны с воплями понеслись прочь. Девушка тоже пребывала в шоке и с открытым ртом наблюдала за происходящим, но, когда сумка, сопровождаемая словами: «Возьмите, пожалуйста», самостоятельно вернулась ей в руки, она спокойно ответила: «Большое вам спасибо» и, не оглядываясь, продолжила свой путь. Теперь уже Эрик изумленно смотрел ей вслед.

– Прошу тебя, мамочка, не провожай меня, – послышался голос Людвига из-за приоткрытой двери, – теперь я постараюсь прилетать к тебе чаще.

– Людвиг, дорогой, хотя бы поужинал. Ну как же так?

– Спасибо, мама. У меня совсем нет времени. Пожалуйста, никому, кроме Матиаса, не говори обо мне. Все, я побежал.

Людвиг, выскочив из дома, быстро проследовал по улице. Когда мать вышла на мостовую, его уже нигде не было.

Берлин встретил гостей проливным дождем. На гравилетах тут же была включена противодождевая визуальная защита. Они долго кружили над восточной частью города, пока в световой рамке цитрона Людвига не появилось строгое лицо арийца:

– Людвиг, опоздание на пятнадцать минут! Ты лучше меня знаешь, что это абсолютно недопустимо. Я вынужден буду доложить Генриху.

– Прости, Вернер. Как-то случайно упустили время. Да еще этот дождь. Мы ведь уже минут пять кружим и все это время у меня включен вызов.

– Я разговаривал с человеком, но это случилось уже после контрольного времени. Ладно, даю ориентир.

Диски опустились по светящейся нити в один из уютных берлинских двориков. У подъезда прилегающего здания стоял тот самый строгий субъект. Когда арийцы вошли в подъезд, голубой контур Людвига исчез, после чего он дружески похлопал Вернера по плечу.

– Даже не старайся – все равно доложу, – со смехом проговорил тот.

– А где же Райнер? – спросил Людвиг, когда они вошли в апартаменты.

– Там же, наверное, где и твой Эрик, – ответил ему Вернер.

В этот момент, как по команде, в пространстве проявились оба упомянутых арийца. Райнер, обняв по очереди гостей, поинтересовался:

– Документы привезли?

– Не приставай к ним, пусть вначале отдохнут и поужинают, – одернул его Вернер.

За ужином Людвиг рассказал землякам о последних новостях и событиях, произошедших в Арийи, а также о главных задачах, стоящих перед разведчиками – арийцами. Эрик заметил, как при этом помрачнел Райнер. Когда Людвиг закончил, он процедил сквозь зубы:

– Бесноватый роет могилу всему человечеству, включая и Арийю.

– Кого ты имеешь в виду? – спросил Эрик.

– Райнер, замолчи! – воскликнул Вернер. – Ты уже договорился до отзыва, а скоро договоришься и до трибунала.

– Какого отзыва? – удивился Райнер.

– Мы тебя забираем с собой. Генрих распорядился тебя привезти, пока о твоем отношении к нашему основному мероприятию не узнал рейхскомиссар, – сказал Людвиг и с опаской посмотрел на Вернера.

Тот, перехватив его взгляд, сразу отреагировал:

– Не волнуйся, я слишком высоко ценю этого арийца, чтобы его сдавать. Более того, когда я узнал об отзыве, я связался с Генрихом и еще раз попросил оставить Райнера в Берлине. Ведь вначале было принято именно такое решение. Райнер должен был стать координатором сочувствующих среди молодежи.

– Генрих в последний день перед вылетом изменил свое решение. Все направления деятельности сейчас связаны с нашей главной задачей. После ее выполнения Райнер вернется.

– После ее невыполнения я вернусь! После выполнения некуда будет возвращаться! Вы что, еще не поняли?! – возмущенно воскликнул Райнер.

– Я точно ничего не понимаю, – сказал Эрик. – О чем идет речь?

– Речь идет о ядерной войне, юноша, – тихо прозвучал ответ. – Гитлер решил спровоцировать ядерную войну между США и СССР, не понимая, что накопленных ядерных и термоядерных зарядов уже сейчас достаточно, чтобы уничтожить все живое на поверхности и не только. Воздух будет заражен. Поэтому даже жители земной Арийи долго не протянут. А может быть, он это понимает и делает умышленно, а?

– Не драматизируй, Райнер. Это будет локальная война, и мы вовремя вмешаемся, – попытался успокоить его Вернер.

– Ты сам веришь в то, что говоришь? Ты забыл войну? Когда она начнется, будет использовано все вооружение.

– Вы это серьезно? – спросил изумленный Эрик. – Ради чего это затевается?! И я в этом участвую? Спасибо тебе, папа.

– Это задумано с целью скорейшего решения главной задачи Арийи, – попытался объяснить Людвиг.

– Зачем тебе это надо, Людвиг? – в запале выкрикнул Эрик. – Ты хочешь убить своих мать и брата?

– Замолчи!!! – Людвиг привстал и сжал кулаки.

– Хватит, хватит, – Вернер взял Людвига за плечи. – Больше об этом ни слова. Мы все равно ничего не изменим.

На несколько минут установилась тишина. Эрик под сверлящим взглядом Людвига уставился в стол, пытаясь придумать нужные слова извинения. Но разрядил обстановку Райнер:

– Все мы здесь – нормальные ребята и нам никак нельзя ссориться. Я хорошо знаю родителей Эрика. Сейчас вот узнал, что и у Людвига есть мама и брат. Я сам родом из Кройцберга и уже присмотрел себе квартиру рядом с тем местом, где был мой родной дом. Почти всю войну я прожил там один. Мои родители оба служили в Абвере и погибли в сорок втором году. А меня и еще двоих моих друзей в конце войны переправили в Арийю.

– Твоего дома сейчас нет? – спросил Эрик.

– Да, его разбомбили уже после моего отъезда.

– Кройцберг – это район рядом с Фридрихштрассе?

– Да, он примыкает к улице.

– Ты хорошо ее знаешь? – Эрик почувствовал, как у него от волнения забилось сердце.

– Конечно, – ответил Райнер. – До войны вместе с друзьями исследовал ее вдоль и поперек.

– Вернер, дай мне, пожалуйста, бумагу и карандаш, – попросил он, заметив, что Людвиг наблюдает за ним уже с совсем другим выражением лица.

Эрик нарисовал улицу, большой красивый дом и несколько, похожих между собой, небольших зданий:

– Ты это узнаешь?

– Узнаю. Это – дворец Адмиралспалас, а это – жилые дома. Дворец цел, а вот вместо разрушенных домов сейчас подобие сквера.

– Людвиг, пожалуйста, когда будем возвращаться, посетим это место? – умоляюще попросил он.

– Не сомневайся, посетим, – ответил тот с недоумением.

Людвиг сдержал слово. Более того, когда они зависли над пустырем, он разрешил Эрику приземлиться, а сам с Райнером остался в воздухе. Выйдя из гравилета, Эрик сразу все вспомнил. Вот здесь было крыльцо, здесь была клумба, а здесь… Он встал на колени, зачерпнул пригоршней мокрую землю и… заплакал. Вдруг завибрировал цитрон:

– Эрик, дорогой, я все понял. Прости меня, пожалуйста.

– И ты меня прости, Людвиг.