Суд

Рано утром Эрик встретил патриарха Конрада, который, минуя свою резиденцию, направился к коллеге с важной информацией. Высшим исполнительным органом Арийи являлся Совет двенадцати патриархов, которые избирались населением всех трех частей страны – земной, лунной и марсианской. Ими могли быть избраны граждане четвертого уровня не моложе пятидесяти лет, а избирать могли только те, которые имели уровень. Обнуленные и не достигшие уровня арийцы в выборах не участвовали. Конрад был избран совсем недавно – после кончины Старейшего патриарха Манфреда Первого, поддерживающего Эрика в его многих инициативах.

Избрание Конрада состоялось благодаря непререкаемому авторитету Эрика Первого среди жителей лунной Арийи, которые практически единогласно поддержали протеже патриарха. Эрик всю свою сознательную жизнь следил за карьерой брата и оберегал его от ошибок. В значительной степени это была дань памяти родителям. Факт же родства с Конрадом Эрик держал при себе, потому что родственные узы в Арийи считались, как минимум, архаизмами, а публичное их проявление расценивалось как преступление. Конрад как раз и придерживался подобных убеждений. Именно его голос в совете позволил стать Старейшим Гансу Первому – самому ортодоксальному из патриархов.

– Конрад, я же тебя просил парковать свой гравилет за пределами замка, – сокрушенно сказал Эрик после приветственных объятий. – Посмотри, ты занял добрую половину внутреннего двора.

– Какая же это половина? – засмеялся Конрад. – Это же только часть мостовой. А если еще учесть вот ту спортивную площадку и дендрарий твоей Марты, то мой диск и вовсе не виден на этом дворе. Я уже не говорю о твоей конюшне, которую можно было бы содержать где-нибудь на фермерских угодьях. И вообще, Эрик, по поводу твоей резиденции я уже все сказал. Мы должны идти в ногу со временем, в том числе и в плане архитектуры. Взгляни на апартаменты других патриархов, да и мои тоже. Там есть и места для гравилетов и соответствующие залы, студии и так далее. А ты своим примером тянешь всех назад. И даже не к древним арийцам, а в средние века человеческой цивилизации. Вот твое поручение, с которым я летал на Землю и выполнил его – это совсем другое дело.

– Так что же ты молчишь?!

– Ты со своим двором и слова не дал сказать. Через два дня будет готов проект и можно уже начинать.

– Молодец, Конрад! Завтра же с Йоганом, Дитрихом и Ральфом мы определим план работ на ближайшее время.

Эрик был рад тому обстоятельству, что его давняя инициатива по разработке и производству роботов, которые могли бы заменить рабов, наконец-то была услышана и начала претворяться в жизнь. В основном речь шла о мобильных автономных манипуляторах, которые могли быть использованы в шахтах и на тяжелых работах по расширению жизненного пространства всех трех частей Арийи. Однако в первую очередь это касалось Марса. Эрик не понаслышке знал, что туда не успевают завозить новые партии рабов. Патриархи многие годы отвергали его идею, мотивируя тем, что рабы в любом случае обходятся дешевле. И только на последнем совете было принято решение о постройке в лунной Арийи экспериментального завода. Аргументируя свою идею тем, что в перспективе использование роботов все равно будет экономичнее содержания рабов и это производство скажется позитивно на развитии страны, Эрик Первый, на самом деле, скрывал две причины этой инициативы. Во-первых, он, в отличие от других патриархов и большинства арийского населения, считал, что рабы являются такими же гомосапиенс, как и арийцы. Во-вторых, он был совершенно уверен в том, что рано или поздно человечество все равно узнает о существовании Арийи. Он понимал, что, несмотря на предпринимаемые усилия, это произойдет гораздо раньше, чем человеческая цивилизация попадет под полный контроль арийцев. И тогда жестокое обращение с рабами, да и сам факт существования рабства, вряд ли будет способствовать мирному сосуществованию Арийи с остальным человечеством. Поэтому с самого начала своего руководства лунной Арийей он уделял внимание работающим здесь рабам. В настоящее время те проживали в лунном городе в условиях, максимально приближенных к земным, а на тяжелых участках использовалась всевозможная арийская техника.

Патриархи поднялись в конференцзал, где и должен был состояться виртуальный патриарший суд. В этом же помещении проходил Совет патриархов и различные совещания, разумеется, тоже в виртуальном режиме. Подобный зал находился в резиденции патриарха Карла Первого, руководителя земной Арийи, где проживали четыре патриарха. В лунной Арийи из двенадцати кресел патриархов обычно реально использовались только два. Эти кресла занимали Эрик Первый и Конрад Второй. Шесть патриархов, включая Старейшего, постоянно проживали на Марсе, хотя двое из них имели апартаменты в земной и лунной Арийях, поскольку их курировали.

У входа патриархов встретила Марта, присутствие которой на важных мероприятиях уже давно никем не обсуждалось. Двенадцать кресел, составляющие полукруг, располагались напротив огромного выпуклого экрана. На спинках двух из них были наброшены черные мантии – непременный атрибут высоких арийских судей. Марта поправила патриарху прическу и помогла облачиться в мантию. Конрад надел мантию самостоятельно.

– Спасибо, дорогая. Занимай свое почетное место, – улыбнулся Эрик. – Конрад, пока не прибыли мои помощники, нужно с тобой кое-что обсудить по предстоящему делу. Ты ознакомился с материалами?

– Да. Завершил чтение уже на обратном пути.

– Ну и каково твое мнение?

– Что ты имеешь в виду?

– Степень вины фигурантов.

– Сто процентов. Классическое нарушение пятого закона. Арийцу – смертная казнь. Землянину – в лучшем случае пожизненное рабство. Мне странно, что этот… как его… Эрик, кстати, надо же… не просчитал последствий. Основные законы знает любой школьник. А этот – вроде выпускник университета. Короче, таково мое мнение. Я тебя понимаю – ты был противником принятия этого закона. Однако не понимаю, почему. Подобные прецеденты приведут к преждевременному открытию Арийи со всеми вытекающими последствиями. Ты же знаешь, что в таких условиях мы вряд ли сможем доминировать.

– А зачем доминировать?

– Как зачем? Это наша основная доктрина! Ты ведь все понимаешь. Поэтому я не хочу сейчас устраивать никаких дискуссий. Если хочешь узнать, каким будет мой вердикт, то скажу – они однозначно виновны. И формально и по существу.

В это время в зал вошли все советники и хором приветствовали патриархов.

– Если вы сумели договориться об общем сборе, то почему не смогли договориться о точном времени? – спросил Эрик Первый, намекая на их опоздание.

– Они все ожидали меня, – поспешил оправдаться Герхард, – еще час назад, ваше величие, я был почти уверен, что решения нашей проблемы нет, но затем мне удалось-таки вытащить на свет поправку об «особом мнении». Она была принята лет тридцать назад и позже не была отменена, поскольку никогда не применялась и о ней попросту забыли. Она заключается в том, что, если один из судей выражает особое мнение, то исполнение приговора, каким бы он ни был, может быть отложено на срок, указанный этим судьей, но не превышающий шести месяцев. Таким образом, в нашем случае этого времени хватит для инициирования и отмены пресловутого закона. Или все же есть возможность обойтись без привлечения этой поправки? – Герхард перевел взгляд на Конрада Второго.

– Нет, такой возможности у нас не будет, – с горечью произнес Эрик. – Благодарю, тебя, Герхард. Ты значительно облегчил мою задачу.

– Подобные поправки ничтожны, – заметил Конрад. – Они имеют срок давности и должны раз в десять лет ратифицироваться Законодательной палатой.

– Вы ошибаетесь, ваше величие, поправки к шести основным законам бессрочны, – парировал советник.

– Пора заканчивать разговоры. Занимайте свои места, – скомандовал Эрик, увидев, что Марта подает ему характерные знаки.

Патриархи сели в свои кресла, а советники заняли места рядом с Мартой. Через некоторое время вспыхнули небольшие экраны напротив десяти кресел и там появились голографические изображения остальных патриархов. Эрик с удивлением отметил, что появились всего пять марсианских голограмм, но и земных тоже – пять. Он вопросительно посмотрел на Конрада.

– Ничего удивительного, – сказал тот. – Когда я собирался покинуть земную Арийю, патриарх Вернер оставался еще там. Он все равно не успел бы долететь до Марса. Поэтому и принял решение участвовать в суде виртуально.

Включился большой экран, на котором возникла оставшаяся часть зала патриаршего суда. С обеих его сторон стояли столы, за которыми сидели блюстители законов, представляющие обвинение. Старейший из патриархов по возрасту и по званию Ганс Первый поднял правую руку и проговорил хриплым голосом:

– Именем Арийи объявляю патриарший суд открытым.

Дверь в противоположной стене зала открылась и в зал в сопровождении одного из блюстителей вошел Эрик Двадцать Второй. Его арестантская оранжевая форма резко контрастировала с окружающим фоном. Он абсолютно не производил впечатления глубоко раскаявшегося и подавленного арийца. Напротив, его гордая осанка и выражение лица не обещали простого и быстрого решения для этого суда. Подсудимый осмотрел зал, судей и в какой-то момент встретился взглядом с Эриком Первым. Патриарх сумел за короткое время в этих глазах прочесть все: боль и уверенность, мольбу о помощи и надежду.

– Уважаемый патриарший суд, – начал старший блюститель, – перед вами главный обвиняемый по беспрецедентному делу в истории нашей страны – ариец Эрик Двадцать Второй. Следствие обладает полным набором сведений и доказательств по совершенному преступлению, потому что фигурант подвергся пристрастному допросу с привлечением наших известных помощников. Следствие вынуждено было применить эту меру после тщетных попыток вызвать Эрика Двадцать Второго на откровенность. Каждый из вас, я уверен, обладает достаточной информацией по совершенному противоправному деянию, но, тем не менее, я коротко изложу хронологию этого тягчайшего преступления.

Эрик Двадцать Второй земной, студент психологического отделения арийского университета, пребывая на поверхности континента земной Арийи, позволил себе открыться российскому полярнику Игорю Родионову. Это уже квалифицируется как преступление и подпадает под первую часть известного Вам арийского закона номер пять. Однако Эрик Двадцать Второй пошел дальше. Он уговорил землянина посетить Арийю, отдавая себе отчет в том, что этим и вовсе нарушает закон. На своем гравилете он тайно доставил Родионова в нашу страну, открыв ему, естественно, каналы проникновения. Кроме того, он организовал для Родионова обзорную экскурсию по земной Арийи. К каким это могло привести последствиям, каждый из вас может себе представить. Благодаря нашей Тайной службе, это преступление было раскрыто всего за несколько часов, а впоследствии пресечено на Марсе, куда Эрик Двадцать Второй и Игорь Родионов проследовали ввиду сложившихся обстоятельств. Все это время они находились под контролем, что позволило Тайной службе вскрыть все мотивы и цели обоих фигурантов. Кроме того, это помогло выявить пособника, точнее, пособницу преступников – Эльзу Сороковую земную. В лунной Арийи, которую они посетили по пути на Марс, произошло то же самое, что и в земной, то есть для землянина опять была проведена обзорная экскурсия и даже прогулка по поверхности Луны. Учитывая, что Эрик Двадцать Второй совсем недавно прошел комплексную проверку, в том числе касающуюся его интеллектуального уровня, и по ряду других критериев следствие пришло к выводу, что преступление было совершено не по причине его глупости или временного умственного недомогания, а вполне сознательно и отчетливо.

В связи с вышеизложенным, следствие и сторона обвинения просят применить в отношении арийца Эрика Двадцать Второго земного исключительную меру наказания, вытекающую из закона номер пять, а именно – смертную казнь. Я закончил, ваши величия.

– Давайте второго, – прошелестел Ганс Первый.

В зал вошел Игорь Родионов. Патриарх его видел впервые. В первое мгновение он опешил, поскольку тот ничем внешне не отличался от арийца. Высокий лоб, прямой нос, светлые волосы, голубые глаза и стройность фигуры – это были явные признаки жителя страны под названием Арийя. Причем все это в совокупности природа смогла сотворить сама без вмешательства каких-либо арийских селекционеров. Эрику Первому даже польстило то, что Игорь, также, как и его друг, надолго остановил на патриархе свой взгляд. Опять встал блюститель и приступил к повествованию о втором фигуранте, чередуя высказываниями о нависшей угрозе над страной. Он подчеркнул, что у землянина поначалу не было умысла нанести вред Арийи, но со временем у него сложился преступный план собрать о ней как можно больше сведений, тем более, что Эрик Двадцать Второй всячески способствовал этому. Для землянина он так же попросил у судей смертную казнь, но особо на этом не настаивал, отметив, что, возможно, ее полезнее заменить пожизненным рабством. В заключение он напомнил, что факт преступления на лицо, о чем сами обвиняемые подробно рассказали под воздействием специально обученной фарьены. Поэтому свидетелей в суд привлекать незачем и уже на этой стадии целесообразно вынести приговор. Вопрос остался только один – дадут ли судьи последнее слово обвиняемым?

Посовещавшись, патриархи решили дать им возможность высказаться в течение пяти минут. Первым на середину зала вышел Эрик Двадцать Второй:

– Уважаемый патриарший суд, – начал он, – если я скажу, что люблю свою страну, то я ничего не скажу. Это словами выразить невозможно. На своем гравилете я облетел, наверное, всю Землю, но красивее, чем земная Арийя, ни одного уголка на всей планете не встречал. В этом смысле с ней соревноваться может только лунная Арийя, – и он многозначительно посмотрел на Эрика Первого. Тот кивнул головой, давая понять, что согласен с этим утверждением.

Далее молодой ариец выразил сожаление по поводу нарушения одного из основных законов страны. Однако вслед за этим он стал говорить о том, что категорически не понравилось патриархам. Всем, кроме Эрика Первого, который опять поймал себя на мысли, что абсолютно понимает своего тезку. А тот, заканчивая свой монолог, заявил, что нисколько не жалеет о встрече с Игорем Родионовым, как и о посещении им Арийи. С такими землянами, как Игорь, по мнению Эрика Двадцать Второго, можно и нужно общаться и это пойдет только на пользу обоим цивилизациям.

После этого утверждения Старейший остановил его и сократил время выступления второго обвиняемого до двух минут. Помимо арийской внешности Игорь Родионов поразил и своим безукоризненным владением языка. Кроме того, Эрик Первый отметил, что природа одарила его недюжинным умом. Но, несмотря на все эти качества, тот тоже не дотянул до конца отведенного ему времени. Перечислив достоинства Арийи и ее жителей, он обрушился с критикой на тенденциозные законы страны и противоестественный уклад жизни. Он отметил, что Эрик Двадцать Второй является лучшим представителем своего народа и отнюдь не преступником, а настоящим героям. Патриархам же пригрозил силовым противодействием, если те уничтожат его друга. После этого Ганс Первый остановил процесс и судьи отправились совещаться.

Для всех присутствующих в конференцзале последняя процедура выглядела как отключение большого экрана. Таким образом, остались включенными десять малых экранов, располагающихся напротив пустующих кресел, с изображениями остальных патриархов Арийи. Ганс никак не мог успокоиться и еще некоторое время продолжал трясти головой и размахивать руками. Наконец он прошипел:

– Обоим – смертную казнь. Думаю, что единогласно.

– Единогласно не получится, – спокойно проговорил Эрик Первый, – я против смертной казни.

В зале надолго воцарилась тишина. Если большинство патриархов просто опешили, то Старейший как раз на это время впал в ступор, а когда он закончился, то закричал неизвестно откуда взявшимся фальцетом:

– Может быть, ты их наградишь? А, может быть, ты вообще отдашь Арийю землянам? Ты же ведь однажды уже пытался это сделать! Удержался ты тогда только благодаря покойному Манфреду! И опять туда же?

– Я не изменил своим убеждениям. Мирное сосуществование с землянами – единственно разумная политика и за этим будущее.

– И каков же твой вердикт?!

– Эрика Двадцать Второго я предложил бы обнулить до приведения законов страны в соответствие с требованиями современных реалий, а землянина – использовать в соответствие с его очевидными способностями, то есть на то же самое время придать ему статус обнуленного арийца. Эльзу Сороковую стоило бы предупредить.

В воздухе опять повисла зловещая тишина, которую прорезал еще более визгливый фальцет Ганса:

– Кто еще так думает?!

После очередной паузы прозвучал следующий вопрос:

– Кто за то, чтобы приговорить Эрика Двадцать Второго к смертной казни, единственно возможной мере наказания за нарушение закона номер пять?

Руки подняли девять патриархов, включая и самого Ганса Первого. Эрик с сожалением констатировал, что среди них был и патриарх Конрад Второй.

– Патриарх Карл Первый! – опять зашелся Старейший. – Ты и не против и не за! Объясни нам свою позицию.

– Поскольку закон номер пять предполагает только одну меру наказания, то я не могу голосовать против нее по понятным причинам, но и не могу голосовать за нее, потому что считаю ее в данной ситуации чрезмерной. Поэтому я воздержусь от голосования с тем, чтобы не создать юридический казус.

– Ну а ты, Клаус?!

– У меня те же аргументы, что и у патриарха Карла Первого. Добавлю, что и без нас остается достаточное количество судей с однозначным вердиктом, – объяснился самый молодой патриарх Арийи Клаус Четвертый.

– Ты прав, обойдемся и без вас, – опять полушепотом проговорил Ганс. – Таким образом, подавляющим большинством голосов арийцу Эрику Двадцать Второму выносится приговор – смертная казнь. В течение сегодняшнего дня он будет приведен в исполнение.

– Приговор не может быть приведен в исполнение сегодня, – возразил Эрик. – Вынося свой вердикт, я выражаю «особое мнение».

После этих слов среди патриархов послышались смешки. Ганс же и вовсе закатился в истерике:

– Выражай ты что хочешь, но против закона я никому пойти не дам.

– Я как раз и говорю о законе. «Особое мнение» – это юридическая норма. Исходя из нее, я вношу отсрочку приговора на шесть месяцев.

Ганс приподнял руку с цитроном, над которым тут же появилось изображение Главного блюстителя Пауля Девятого. Старейший изложил ему проблему и тот, заикаясь, попросил пять минут для ее изучения.

Тем временем перешли к следующему фигуранту – землянину Игорю Родионову. Большинство патриархов, а именно – девять, склонялось к определению Родионова в рабство, поэтому это предложение и было вынесено на голосование. Против него выступил, кроме Эрика Первого, Ганс Первый, который предложил определить обвиняемому смертную казнь. Карл Первый и Клаус Четвертый, как и в первом случае, воздержались. Таким образом, предложение было принято, но Старейший настоял на самых тяжелых работах.

В отношении Эльзы Сороковой, подруги Эрика Двадцать Второго, чей проступок заключался в том, что она не сообщила Тайной службе о совершенном преступлении, было определено обнуление. За это выступили семь патриархов, а против – пять. Четверо из последних предлагали ограничиться ее предупреждением, а пятый, Ганс Первый – обратить ее в рабство. Имеющего косвенное отношение к рассматриваемому делу арийца Хайнца Тридцать Первого патриарший суд решил предупредить о возможности обнуления.

Наконец, в цитроне Старейшего появился Главный блюститель законов Арийи. Заикаясь еще более прежнего, он подтвердил наличие поправки об «особом мнении».

– И что, мы никак не сможем ее игнорировать? – взвизгнул Ганс.

– Нет, ваше величие. Ее может убрать только Законодательная палата по соответствующему решению Совета патриархов. В данном случае мы обязаны ее учитывать.

Старейшему и всем остальным патриархам ничего не оставалось, как согласиться с внесенным предложением Эрика Первого. Тут же был включен большой экран, после чего окончательный вердикт патриаршего суда был доведен до остальных участников процесса, в том числе и обвиняемых. После окончания суда патриарх принимал поздравления от Марты и от своих верных советников. Он чувствовал себя победителем, но одновременно понимал, что довести дело до логического конца будет неимоверно трудно.