Глава 13

– Сэмюел Лансинг Дивероу, вставай немедленно и приведи себя в порядок! – воскликнула властно леди Элинор – факт, заслуживающий особого восхищения, поскольку она, стоя под навесом «Нэнси», крепко сжимала руку Дженнифер Редуинг, чтобы сохранить равновесие.

– Пошли, Сэмми, – произнес Пэдди. – Держись за мою руку, малыш!

– Да он легче, чем моя невестка, Лафферти, – заметил Билли Джиллиган. – Сейчас мы погрузим его в это еврейское каноэ.

– Твоя невестка, должно быть, играет за «Патриотов», Билли, ну а что касается благородного автомобиля мистера Пинкуса, то я прошу тебя не отзываться о нем в столь низменных выражениях.

– А ты догадайся, откуда я почерпнул эти низменные выражения, Пэдди! – хихикнул Билли Джиллиган, волоча вместе с приятелем бесчувственное тело Дивероу к лимузину, и затем, когда наконец они водрузили беднягу на заднее сиденье, предварительно согнув его под углом, пояснил добродушно: – Не ломай голову, я скажу тебе: от твоего старого Пинкуса! Помнишь, как вы с ним приходили сюда, и мы…

– Хватит, Билли, спасибо за помощь. Ключи в «Ягуаре», и я еще поблагодарю тебя, когда ты его закроешь и поставишь куда-нибудь, где смог бы за ним присмотреть.

– О нет, Лафферти! – возразил Джиллиган. – Я беру увольнительную и отправляюсь на мемориальный пост Пэта О’Брайена, чтобы встретиться со всеми членами нашего братства. Если у величайшего из генералов, присягавших на шпаге, крупные неприятности, он сможет на нас положиться, клянусь могилами Донегола!

– Но мы ничего не должны предпринимать, Билли, пока не получим команду от генерала и мистера Пинкуса! Слово артиллериста, я буду поддерживать с тобой постоянную связь.

– Это же так замечательно – встретиться лично с этим великим человеком! С армейским генералом Соединенных Штатов Америки Маккензи Хаукинзом!

– Что за ужасное имя! – взорвалась Элинор Дивероу.

– Всецело разделяю вашу точку зрения, Элли! – поддержала ее Редуинг.

– М-м-м-ф-ф!.. – послышался приглушенный стон с заднего сиденья лимузина.

– Не обращай внимания, Джиллиган, – девочки немного не в себе, – объяснил приятелю Пэдди. – И запомни еще: я не обещал, что ты лично встретишься с великим человеком. Я только сказал, что попытаюсь это устроить.

– А я не обещал не продавать «Ягуар», Пэдди. Я только сказал, что попытаюсь не делать этого.

– Вам пора, дамы, – промолвил Лафферти, хмуро косясь на Джиллигана. – Я должен доставить вас в «Ритц-Карлтон», где мистер Пинкус уже отдал необходимые распоряжения…

– Пэдди! – раздался с заднего сиденья возглас еще не очухавшегося до конца Сэма Дивероу. – Мне необходимо переговорить с Маком… Хаук не знает, что происходит!

Он неуверенно подвинулся к дверце и, перебросившись на переднее сиденье, потянулся к радиотелефону.

– Дамы, пожалуйста, займите места в машине! – повторял просительным тоном Лафферти и, когда те вняли все же его мольбе, помог осторожно Дженнифер устроить Элинор на заднее сиденье. Потом, закрыв за ними дверцу, он уселся за руль, опасаясь, что у Сэма возникнут затруднения со связью с отелем «Времена года».

– Что это значит: «Все звонки в апартаменты Пинкуса передаются в другую комнату»? – орал Дивероу.

– Успокойся, парень, – сказал Лафферти, включая зажигание. – Ты большего добьешься, если вместо уксуса пустишь в ход мед.

Сэм сверкнул глазами на шофера.

– Маккензи Хаукинз – суперзвезда, – пробормотал он. – Почему бы этим клоунам не сотворить новый мюзикл?.. Что там, оператор?.. Занято?.. Не важно, я перезвоню… – Дивероу снова стал нажимать на кнопки аппарата. – Мне надо добраться до Арона.

– Это будет не так-то просто, – предположил Лафферти, прибавляя газу и выезжая на шоссе. – Когда он позвонил мне, то сказал, что на час или около того покинет офис и встретится с вами всеми в «Ритце».

– Да ты не понимаешь, Пэдди! Мака уже могли схватить… Если только с ним не случилось еще чего похуже!

– С генералом, что ли?

– За ним следили с тех пор, как он появился в Бостоне.

– О боже! – воскликнул Лафферти. – Дай-ка этот телефон мне: я позвоню непосредственно на пост Пэта О’Брайена и передам через ребят сообщение Билли Джиллигану…

– Но сперва я еще раз попробую дозвониться в отель. – Сэм вновь начал манипулировать лихорадочно кнопками, а потом взглянул через плечо на заднее сиденье. Суровое выражение в ослепительных глазах Редуинг сказало ему, что она осознает трагичность сложившейся ситуации. Мать его моргала глазами, но лицо ее было безучастно.

– Оператор, пожалуйста, свяжите меня с апартаментами Пинкуса… Да, я понимаю, что все звонки передаются в другую комнату. – Дивероу задержал дыхание и оставался в таком положении до тех пор, пока не услышал странный, писклявый с подвываниями голос.

– Это Малыш Джо, – молвил мужчина-женщина: то ли гермафродит, то ли карлик. – Что вам угодно?

– Простите, кажется, я не туда попал, – пробормотал Сэм, стараясь не выказать охватившей его паники. – Я пытаюсь найти генерала Маккензи Хаукинза, дважды лауреата почетной медали конгресса, гордость вооруженных сил Соединенных Штатов Америки и близкого друга председателя Комитета начальников штабов и самого президента, который немедленно прикажет высадить в отель десант, если только возникнет хотя бы малейшая угроза жизни великого героя!

– Ясно, усек. Вам нужна эта огромная жирная паста… Эй, Мики Ха-Ха, это тебя!

– Ты никогда не подымешься по служебной лестнице, если не научишься соблюдать субординацию, Малыш Джозеф! – послышался ворчливый голос приближавшегося к аппарату Хаука. – Командир Пинкус, это вы?

– «Маленький Джозеф»?.. Мак, что ты, черт тебя побери, там делаешь?.. Ну, не важно, у нас нет времени: за тобой следят! Кто-то не спускает с тебя глаз с того самого момента, как ты очутился в Бостоне!

– А ты, лейтенант Дивероу, делаешь успехи! Стал рассуждать, как офицер в высоком чине, не в обиду тебе будь сказано. Так что ты заслуживаешь награды.

– Так ты знал уже об этом?

– Разумеется. Во всяком случае после того, как мой адъютант сообщил, что удалось ему подслушать у столика администратора.

– Но ведь ты сказал, что не знаешь, как это случилось, и что это, мол, не был Хайми… как там его… поскольку происходящее не имеет ничего общего с используемым им modus operandi!

– В то время мне еще ничего не было известно, но то, что Хайми здесь ни при чем, – это я знал и продолжаю утверждать и сейчас, что это не он. Того же парня, что следил за мной, вычислить было нетрудно: дверь его номера была открыта точно на полтора дюйма.

– Христа ради, прояви здравый смысл!

– Я как раз это и делаю. А теперь положи трубку: мы ждем одного звонка.

– От кого?

– Я думал, что ты уже догадался.

– Каким образом?

– Ты же слышал, я спросил еще, не он ли это звонит…

– Он?..

– Что «он»?

– Ну ладно… О ком ты это?

– Командир Пинкус, понятно.

– Он едет в «Ритц»?

– Пока что нет, сынок: он и мои адъютанты занимаются снабжением.

– Кто, черт возьми, этот Маленький Джозеф?

– Весьма славный паренек, – ответил Хаук, понижая голос чуть ли не до шепота. – С его размерами он отлично справился бы с ночным патрулированием, особенно в пересеченной местности, но, боюсь, его возраст и темперамент не соответствуют больше той работе, которой он занимается… Конечно, я не стал бы ему этого говорить, чтобы не подорвать его уверенности в своих силах. Ты-то это можешь понять, лейтенант?

– Я ни черта не понимаю! О какой работе идет речь?

– Эти кружевные подштанники в Городе Чудес, должно быть, испытывают острый дефицит в квалифицированных кадрах, – произнес генерал скороговоркой и так тихо, что Дивероу с трудом расслышал его. – Вот что, мальчик: такие, как этот сукин сын, никогда еще не беспокоили нас.

– Так он из Вашингтона?

– Да-да, – отозвался Хаук устало. – Командир Пинкус объяснил, что нам следует освободить его номер для ответных действий.

– Для ответных действий?

– Пока, сынок. – И телефон умолк.

– Что случилось? – спросила Редуинг встревоженно, слегка подавшись вперед, но продолжая в то же время крепко держать правой рукой Элинор за плечо.

– Как там величайший в истории генерал? – осведомился Лафферти, прибавляя газу и ловко лавируя в потоке машин, устремившемся в сторону Бостона. – Надо мне позвонить Джиллигану и собирать ребят?

– Не знаю, Пэдди!.. Право, не знаю… Я так не думаю.

– Не запудривай мне мозги, парень!

– О чем узнали вы, Сэм? – поинтересовалась Дженнифер, придав своему голосу мягкость, присущую речи умудренного опытом юриста. – Не спешите, подумайте хорошенько, прежде чем ответить.

– Пожалуйста, избавьте меня от этого дружеского допроса и не просите думать о чем-то, потому что этим-то я и занят. Я пытаюсь вникнуть в суть сложившейся ситуации, что отнюдь не просто, а безумно сложно.

– Давайте подумаем вместе, адвокат.

– Это уже лучше, Ред… Мак, безусловно, в курсе дела и вроде бы уже вычислил следившего за ним человека – он вполне допускает такую мысль. По его мнению, за этим стоит Вашингтон.

– Боже милостивый!

– Точно так же прореагировал и я, когда узнал об этом, мисс индианка, или Зов Любви. Некоторые круги в Городе Чудес буквально лезут от ярости на стенку, что не сулит нам ничего хорошего.

– Какие круги, адвокат?

– Насколько я понимаю, мисс адвокат, речь может идти лишь о нездоровой части общества, ибо вашингтонские эмиссары расхаживают в Бостоне с пистолетами.

– Да они никогда не осмелятся применить оружие! – воскликнула Редуинг.

– Стоит ли напоминать вам об Уотергейте, Иран-контрас или, для расширения повестки дня, о выборах в Чикаго с тысяча девятьсот двадцатого года? Коль скоро мы касаемся таких дел, то выражения типа «не осмелятся» теряют всякий смысл. А если бы даже я оказался вдруг не прав, то давайте сравним зелененькие, потраченные на эти исторические развлечения, с расходами на содержание командования стратегической авиации в течение всего лишь одного месяца, чтобы убедиться, что баксов тех не так уж и много, когда в ход идут миллиарды! Или вы полагаете, что наши добродетельные поставщики оружия вместе со своими представителями по всей стране – от Лонг-Айленда до Сиэтла – не забьют тревогу при одной только мысли о возможности лишиться сказочных доходов? Боже, даже если вдруг будет урезана хотя бы одна десятая процента оборонного бюджета, они возопят и потребуют крови. И кто знает, не запустят ли эти деляги, коим несть числа, свои фабрики по производству вампиров.

– Допускаете ли вы, что исковое заявление от имени уопотами уже принято и рассмотрено в Верховном суде?

– Нет, не думаю, что это так. Однако просочилась информация, что в будущем, возможно, его и поставят на обсуждение.

– Подобные же обсуждения нередко оказываются лишь прелюдией к более серьезным акциям, – заметила Редуинг.

– Вы совершенно правы. Так или иначе, но мальчики с деньгами и их политические поденщики перейдут в контрнаступление.

– Подождите минутку, Сэм, – промолвила Редуинг, все еще поддерживая одной рукой Элинор, а другую положив на плечо Дивероу. – Контратака, исходя из принципов, которых придерживается конгресс, предполагает использование полномочных представителей или адвокатов, ведущих соответствующие дела в палате и сенате, а не наемных убийц.

– Согласен. Но ведь в данный момент конгресс не заседает, наша же ситуация по всем ее внешним проявлениям вполне подпадает под литеру «А».

– Вижу, куда вы клоните. Появление здесь наемных убийц свидетельствует о том, что так или иначе, но известие об исковом заявлении дошло до кое-кого из властей предержащих… Боже мой, да они же уничтожат нас всех, чтобы мы навеки умолкли!

Пэдди Лафферти буквально вырвал радиотелефон из гнезда и уверенно набрал большим пальцем нужный номер.

– Пост О’Брайена? – крикнул он и по истечении секунды заговорил твердо: – Билли Джиллиган там?.. Прекрасно, прекрасно! Я рад, что наша телефонная связь действует, а теперь послушай меня. Как только появится у вас Билли, пусть сразу же ведет колонну бронемашин к отелю «Времена года» на Бойлстон-стрит и заблокирует все входы и выходы! Понял, парень? Дело касается великого человека, и я не потерплю никаких накладок. Всего! Давай, жми!

– Пэдди, зачем вы сделали это?

– Бывают времена, мальчуган, когда сначала действуешь и уже потом думаешь. Этот урок мы усвоили за те десять славных дней во Франции.

– Но мы же не во Франции и не в дни Второй мировой войны, и к тому же нет никаких признаков непосредственной опасности для тех, кто в отеле. А если и возникнет такая опасность, то Арон позвонит в полицию. Все, конечно, слишком неясно, но Мак и мой хитроумный работодатель поддерживают друг с другом связь… Напомню: Арон – не безумный мутант, но и нерешительным его не назовешь. Как только он почует неладное, так тотчас же вызовет стражей порядка.

– Не знаю, мальчуган. У полиции свои задачи и свои же далеко не беспредельные возможности. Спроси об этом Билли Джиллигана, он тебе расскажет.

– Он уже порассказал мне, Пэдди, но мы не знаем, что делают Мак и Арон, а раз так, то можем лишь навредить им. А теперь отзовите-ка назад гончих псов Килларни!

– Он прав, мистер Лафферти, – заявила решительно Дженнифер. – Поймите, я не против того, чтобы защищать человека любыми дозволенными средствами, и лишь испытаю чувство благодарности, если ваши друзья, скажем так, будут всегда под рукой. Тем не менее Сэм прав: мы пребываем в неизвестности и посему, скорее всего, не должны ничего предпринимать, пока не доберемся до «Ритц-Карлтона» и не переговорим с мистером Пинкусом… Мне кажется, что-то подобное вы и сказали в «Нэнси» мистеру Джиллигану.

– Вы изложили суть дела куда лучше, чем этот мальчуган.

– Я просто повторила ваши слова и воспользовалась вашей же мудростью, мистер Лафферти.

– Дешевый приемчик! – проворчал Дивероу.

– Ну что же, раз так, я их отзову, – согласился Пэдди, снова набирая номер нажатием на кнопки радиотелефона. – Думаю, я так был взволнован, что на минуту потерял голову… Алло! Пост О’Брайена?. Кто там?.. Рафферти?.. А с тобой говорит Лафферти, парнишка. Джиллиган с вами?.. Что?.. Пресвятая дева Мария!.. И насколько это скверно?.. Небольшое везение – то же благословение, Рафферти. А теперь вот что, паренек. Я хотел бы передать бойцам подразделения, отправившегося на Бойлстон-стрит к отелю «Времена года»… – Внезапно лимузин резко вильнул, чтобы не налететь на выскочивший неизвестно откуда огромный грузовик. – Ну и что они, Рафферти?.. Что ты, черт тебя возьми, бормочешь, парень?.. Иисус, Мария и Иосиф!.. – Шофер Арона Пинкуса глотнул и молча повесил трубку.

– Как там у них, Пэдди? – спросил Сэм, глядя на Лафферти и боясь услышать ответ.

– Парни только что отправились в отель, мистер Дивероу. Но не всем подразделением: в нем четыре машины, в пути же только три, – возможно, ребята с четвертой машины надрались до чертиков.

– Боже мой!

– Но есть и хорошая новость: Билли Джиллиган получил не столь уж сильную травму.

– Травму?

– Он потерпел аварию на шоссе. Его машину здорово покорежило. Один из полицейских, который при этом присутствовал, – он также входит в наш пост, – послал кого-то из ребят узнать, в какой Билли больнице.

– В больнице?

– С ним все в порядке. Он вопит, чтобы его выпустили и дали ему возможность присоединиться к остальным.

– Христа ради, выпустите его! Может, он сумеет остановить своих «братьев по оружию»!

– Видишь ли, прежде чем выписать пациента из больницы, необходимо выполнить кое-какие формальности.

– Если он в состоянии орать, то какого черта держать его там насильно! – Рванув ожесточенно телефонную трубку, Сэм спросил сердито: – В какой он больнице?

– Это не поможет, мальчуган. В протоколе о несчастном случае произошла некоторая путаница. Видишь ли, там, на шоссе, была не его машина, а желтый «Ягуар» твоей матери.

– Жел-л-т-тая п-п-т-тиц-ца! – донесся с заднего сиденья трепетный и вместе с тем ритмичный возглас Элинор Дивероу.

– Эй, команданте, что ти думать? – спросил Дези-Два, облачившись в роскошный смокинг и любуясь теперь своим отражением в зеркале гардеробной «Арон Пинкус ассошиэйтс», предназначенной для официальных приемов и встреч.

– Право, потрясающе, – откликнулся Арон, сидя на обитом бархатом стуле, который так и не смог сдвинуть с места из-за тяжелых кистей на блестящем черном ковре. – Где ваш товарищ? Другой капрал, Арнац?

– Мы уже сержанты, команданте!

– Примите мои глубочайшие извинения, но где же он? Нам пора в путь.

– Видить ли, дама из Пуэрто-Рико мерить его панталоны, и я думать, что они…

– У нас нет времени…

– Дези-Уно! – завопил сержант Ди-Два. – Venga! Vamanos! Ahorita! Гони сюда, парень!

Из уставленной вешалками примерочной вышел с глуповатым видом Дези-Один, сопровождаемый щедро одаренной природой темноволосой девушкой, которая растягивала и снова складывала свой сантиметр, ухитряясь при этом поправлять свою блузку.

– Команданте! – улыбнулся он широко беззубым ртом. – Мы должен подгонять штаны. А бедра у меня – как у тореадора! Что еще сказать?

Он тоже был в смокинге и, вне сомнения, являл собою столь же потрясающее зрелище, что и Дези-Два.

– Вы выглядите великолепно, сержант Арнац, – заметил Пинкус. – Ну а сейчас – прямиком к моему зубному врачу, который утверждает, будто у него от сорока до пятидесяти приспособлений из пластика. Одно или два из них он мог бы заделать вам в рот на часок-другой.

– Это хорошо! Так он заработать на жизнь, да?

– Я устал от твоих уверток, Малыш Джозеф, – проговорил Хаук, сидя на стуле перед письменным столом в номере отеля, в то время как Джо Саван развалился на постели, закинув руки за голову. – Мне не составит особого труда сломать тебе запястья одно за другим, чтобы заставить тебя рассказать мне, кто ты и откуда, но я решил, что это варварский метод допроса, противоречащий Женевской конвенции. Но если ты и впредь будешь упорствовать, то у меня не останется выбора. Ясно я выразил свою мысль?

– Я достаточно нагляделся за свою жизнь на таких, как ты, Мики Ха-Ха, – отозвался равнодушно Крошка Джо. – И могу сразу же определить, кто способен на подобное, а кто – нет… Вы – те, кого называют настоящими солдатами, – в случае волнений в Бруклине спокойно обрушите удары на головы нарушителей спокойствия, будто то – сковороды для пиццы, но, оставшись с кем-либо один на один, постараетесь не брать греха на душу, если только у вас не будет исключительно сильных побудительных мотивов к насилию.

– Черт побери! – взревел Хаукинз, поднимаясь с угрожающим видом со стула. – При чем тут грех на душу, если у меня нет той души, о которой болтаешь ты?

– Если бы ее не было у тебя, меня бы кондрашка хватил от ужаса, а я, как видишь, испуга не ощутил… Ты как facsisti из Салерно, дававшие шороху в самом Риме. Я был тогда еще глупым щенком, но что к чему понимал… Когда я попадал к ним в руки, то крику было предостаточно, и все сводилось к одному: «Esecuzione!». Потом между нами завязывалась беседа, в ходе которой они приходили к выводу: «Non me ne importa un belin niente», что означало примерно следующее: «К чему все это: война-то окончена!», – и отпускали меня. А многие из них были самыми отпетыми негодяями в итальянской армии.

– В армии?.. Солдатами?.. Из Салерно?.. Так ты был?..

– В Четвертой армии, Марк Кларк… Думаю, мы одного возраста, только ты выглядишь получше. Как я и сказал, мне в ту пору не хватало ума, а потому они и раскусили, что я могу говорить по-итальянски лучше, чем их переводчики. И в результате меня обрядили в гражданскую одежду, повысили в звании до лейтенанта, поскольку полагали, что жить мне осталось от силы день-полтора, и отправили на север на радиоточку, чтобы я передавал им соответствующую информацию. Работа не бог весть какая. У меня было все, чего я хотел: деньги, шлюхи и вино. Ловили же меня всего три раза, но об этом я уже говорил.

– Джозеф, – воскликнул Хаук, – так мы же с тобой товарищи!

– Если ты – чертов гомо, то лучше не касайся меня, Мики!

– Нет, Джозеф, я не гомо, а генерал.

– Это я знаю, парень.

– А ты – лейтенант.

– Это не имеет больше никакого значения. Тем более что стоило только моему начальству разыскать меня в нескольких милях к северу от Рима, в Вилла д’Эстэ, где жил я совсем недурно, как я тотчас же был разжалован снова в рядовые: для вас, дерьмовщиков, я уже не представлял никакого интереса.

Зазвонил телефон. Маккензи взглянул на аппарат, затем – на рядового Маленького Джозефа, и так – несколько раз. Потом все же взял трубку.

– Временная ставка! – заревел он.

– Я настроен не столь воинственно, как вы, – заметил Арон Пинкус. – И тем не менее докладываю: ваши адъютанты в боевой готовности. Выяснили вы то, что следовало бы нам знать?

– Боюсь, что нет, командир: он добрый старый солдат.

– Я не вполне понимаю суть вашего заявления. Значит ли это, что мы должны подождать?

– Именно так, командир!

Три боевые машины с мемориального поста Пэта О’Брайена промчались по Кларендон-стрит и, лихо накренившись на повороте, остановились, как и было условлено заранее, в квартале от отеля «Времена года». Бойцы собрались у головного броневика. Совещание перед решающим наступлением открыли братья Даффи – те самые, до которых не удалось дозвониться по телефону, поскольку оба они, поцапавшись слегка со своими женами – родными сестрами по воле рока, – пребывали с раннего утра в баре при посте.

– Черт возьми, я уверен, что церковная заповедь запрещает делать то, что сделали мы, а, Пити? – воскликнул седовласый брат Даффи, как только все были в сборе.

– Однако мы уже сделали это – еще тридцать лет назад, Бобби!

– Они же сестры, Пити! А мы – братья…

– Но они ведь – не наши сестры, Бобби…

– И все же мы – братья и сестры… Я думаю, в этом есть что-то такое, парень!..

– Может, заткнетесь вы оба? – не выдержал Гарри Миллиган, назначенный попавшим в аварию Билли Джиллиганом командиром маленькой бригады. – Вы слишком рассопливились от пьянства, чтобы участвовать в боевых действиях. А посему я приказываю вам находиться в дозоре.

– И чем же должны мы там заниматься? – полюбопытствовал не вполне твердо державшийся на ногах Бобби Даффи и провел рукой по воображаемым волосам на лысой голове. – Откуда тут кислокапустники?

– Речь не о них, Бобби! А о тех грязных ублюдках, которые хотели бы прострелить сердце нашему великому генералу!

– А как они выглядят, Гарри-малыш? – спросил Питер Даффи, широко раскрывая покрасневшие глаза. Вцепившись рукой в зеркало заднего вида, он машинально отогнул его вниз, да так, что больше уже оно не могло служить своему прямому назначению.

– Откуда же мне знать, Пити? – ответил командир. – Я только думаю, что при виде нас они удерут отсюда со скоростью ветра в Донеголе.

– А как мы выйдем на них, Гарри-малыш? – промолвил Бобби Даффи сквозь икоту и дважды повторившийся приступ отрыжки.

– Это мы обмозгуем, пока же я не знаю, – сморщился Миллиган, и его лицо, прорезанное мужественными морщинами, стало похоже на изборожденную трещинами шкуру носорога. – Джиллиган, по правде говоря, ничего мне не сказал об этом.

– Ты чего-то недопонял, Гарри, – заметил рассеянно едва стоявший на ногах Питер Даффи. – Ты ведь сам – Джиллиган.

– Вовсе нет, осел: я – Миллиган!

– Очень рад познакомиться, – откликнулся Бобби Даффи, опускаясь на край тротуара и беспомощным видом своим напоминая передержанный на жару и к тому же истыканный вилкой печеный картофель.

– Мой братец во власти злых демонов антихриста! – выкрикнул Питер и, завалившись у дверцы машины, угодил ногой брату в лицо. – Это все из-за проклятых сестер-ведьм!

– Вот что, славный малый, – опустившись на колени, Гарри Миллиган похлопал Пити по голове, – оставайся здесь и охраняй нас от этих ужасных исчадий ада. – Затем, поднявшись на ноги, он обратился к оставшимся семерым бойцам из бригады Миллигана – Джиллигана: – Пошли, ребята, мы знаем, что делать!

– О чем ты, парень? – решил уточнить тощий семидесятилетний солдат в плохо подогнанной военной форме времен Второй мировой войны, украшенной минимум дюжиной нашивок – свидетельств его участия в операциях на европейском театре военных действий. – Билли Джиллиган назвал мне два имени: прежде всего, конечно же, великого генерала Хаукинза, а потом – джентльмена-юриста, о котором мы все слышали как о неплохом человеке. Этот еврей – большая шишка в Бостоне. В его фирме работает много прекрасных адвокатов-католиков.

– Они такие изворотливые, – прозвучал немолодой уже голос. – Они нанимают миков, но многие ли из нас могли бы позволить себе нанять этих судейских? В общем, и впрямь – дошлый народец!

– Итак, нам предстоит сделать следующее, ребята, – продолжил командир. – Я подхожу к столику администратора и говорю дежурному, что мне нужен или великий генерал, или друг его, знаменитый адвокат по имени Пинкус, поскольку у меня важное сообщение, касающееся их обоих, и что господь бог не даст мне солгать! Увидев тут, что меня сопровождают такие клевые парни, как вы, ему не останется ничего другого, кроме как связать нас с одним из них, не так ли?

Ответом был согласный хор, и лишь один голос – все того же старого бойца в военном обмундировании – прозвучал диссонансом:

– Не знаю, Джиллиган…

– Я Миллиган!

– Хотелось бы, чтобы на твоем месте был Джиллиган! Он ведь как-никак находился в действующей армии.

– А я что – нет?.. Так чего же ты не знаешь, старая перечница?

– Предположим, что к телефону подойдет секретарша. Ну и что же ты тогда скажешь? «Просим прощения, девушка, но кто-то – не знаю кто – собирается разнести на куски великого генерала и его друга – большую шишку из евреев» – не это ли? Чтобы вызвали они тех ребят, что водят маленькие белые фургончики с толстыми резиновыми стенками и решетками на окнах?

– Я ни с кем не собираюсь говорить ни о чем подобном, ты, старая калоша! Пэдди Лафферти сказал нам о великой тяжбе, которую ведет его хозяин, только мы не знаем, где именно. Теперь же клеркам придется открыться мне, потому что у меня важное и срочное сообщение, ведь верно?

Опять раздался хор согласных голосов. И лишь семидесятилетний легионер и на этот раз имел особое мнение:

– А если они тебе не поверят? Я бы, например, не поверил: у тебя бегающие глазки, и стоит только на них посмотреть, как сразу все становится ясно.

Товарищи по оружию внимательно изучили утопающие в жирных складках глаза Гарри Миллигана, после чего несколько голов кивнули в знак согласия со старым бойцом.

– Заткнись! – крикнул Гарри своему оппоненту в надежде на то, что его соратники перейдут наконец к делу. – Поверят мне или нет – это не имеет никакого значения. Им все равно придется предоставить мне возможность поговорить с генералом по телефону, а как они сделают это, если не сообщат номер его комнаты? Вот тогда-то мы и узнаем, где она!

– И что потом? – спросил все тот же скептик-перестраховщик.

– А потом мы разделимся. Ты, ходячая мумия, встанешь у входной двери и, если мы выкурим оттуда мерзавцев и они побегут к своим машинам, будешь запоминать номера их драндулетов… Слава богу, тебе не довелось побыть в моей шкуре, а то бы ты стал спорить с самим Айком! – Миллиган указал на троих оставшихся легионеров, которым пока еще не нашлось достойного дела. – Вы же, ребята, прикроете остальные выходы на улицу: Лафферти на этот счет выразился достаточно четко.

– А где они, Гарри? – спросил маленький, среднего возраста человечек в летной кожаной куртке. – Я был артиллеристом хвостового отсека, поэтому не очень знаком с наземной тактикой.

– Ты познакомишься с ней, парень. Пэдди сказал, что их всех надо взять на мушку.

– Что ты имеешь в виду, Гарри?

– Ну… ну… Пэдди высказался по этому вопросу не так чтобы очень уж ясно, но, я думаю, он хотел, чтобы мы не выпустили кого не следует.

– И все же чем должны мы конкретно заниматься? – поинтересовался высокий стройный человек лет под семьдесят в совершенно не соответствовавшей текущему моменту гавайской рубашке в ярко-оранжевых цветочных узорах и резко контрастировавшей с ней синей шапочке легионера.

– Гарри уже сказал нам! – выкрикнул среднего роста толстячок с одутловатым, словно пузырь, лицом, обрамленным металлическим шлемом. – Наша задача – следить за ублюдками, которые побегут из здания к своим машинам.

– Вот тогда-то мы и откроем по ним огонь! – произнес мечтательно стройный джентльмен в гавайской рубашке.

– Бить только по ногам, парень, – уточнил Гарри Миллиган, – как делали мы это с кислокапустниками, чтобы сохранить их для допроса.

– Все так и было, – высказался пехотинец в шлеме. – Я помню, парень, как взяли мы их как-то в плен и все, что они делали, – это прикрывали свои причиндалы. Конечно, я и не собирался по ним стрелять, но намек кислокапустники поняли.

– Ребята, давайте-ка снимем военные головные уборы, чтобы не привлекать к себе излишнего внимания. Вам ясно, что я имею в виду? – Потом Гарри обратился к троим бойцам с поста О’Брайена: – Вы пойдете со мной. Смешаетесь с гостиничной публикой, но, чур, глаз с меня не спускать! Куда бы я ни двинул, вы идете следом за мной. Ну как, заметано, ребята?

Согласный хор прозвучал еще громче и решительнее, чем прежде.

– Мы пойдем в первых рядах, – заявил повышенной упитанности пехотинец, пристегивая шлем к поясу под вздыбившейся рубашкой с рекламой, превозносившей достоинства мясной продукции фирмы О’Бойла. – Дай нам только минуту, и мы закроем все входы!

– Отлично, ребята! А теперь за дело: время не ждет!

Миллиган взглянул на свои часы. Его авангард из трех человек, лавируя между машинами, перебежал Бойлстон-стрит настолько быстро, насколько позволяли их старые ноги, и скрылся в здании отеля. Вид этой троицы не сразил наповал швейцара в ливрее и не внушил ему никаких вдохновляющих мыслей.

Войдя в здание вслед за своими соратниками, Гарри обратился к ним:

– Сейчас я подойду к столику администратора – с небрежным видом, уверяю вас, будто я всю жизнь только и делал, что разгуливал по отелю, – и склонюсь над конторкой, словно крупная шишка, да еще, может быть, пару раз подмигну, чтобы показать, что у меня крайне важное секретное сообщение для больших людей. А потом нокаутирую дежурных одним-двумя ударами или попросту назову им пару великих имен – Хаукинза и Пинкасса.

– По-моему, Гарри, его зовут Пинкуус, – заметил лысеющий человек с цветущим лицом в возрасте между шестьюдесятью и семьюдесятью годами, – по-видимому, партнер пехотинца по игре в шары. К сожалению, его рубашка с короткими рукавами, рекламировавшая мясной рынок О’Бойла, была надета наизнанку.

– Он прав, Миллиган, – подтвердил коротышка с длинными густыми усами, ассоциируемыми обычно с английскими старшими офицерами на рубеже прошлого и нынешнего столетий и не имевшими ничего общего с надетыми на нем грязными джинсами «Левис», поддерживаемыми красными помочами поверх желто-черной рубашки из шотландки. – Я много раз слышал, как Пэдди называл его Пинкусом.

– Точнее, Пинкасон, – вмешался в разговор третий боец из команды Гарри, необычайно высокий и тонкий, как тростинка, человек в темно-зеленой форме танкиста, оставлявшей для обозрения изрядную долю татуировки на руках, включая длинную шипящую змею с надписью под ней: «Не наступи на меня!»

– Я бы сказал, «Пинкис». Это, пожалуй, самое правильное… Итак, ребята с поста О’Брайена, мы атакуем и победим! Вперед за генерала!

На заднем сиденье «Бьюика» Арона Пинкуса расположились до неузнаваемости преображенные портняжным искусством Дези-Один и Дези-Два, первый – с несколько увеличенным в размере ртом из-за вставных зубов из пластика. Каждый из них любовался собой и беспрестанно поглаживал ласково гладкую черную ткань своего смокинга и особенно атласные отвороты.

– Запоминайте, сержанты: вы должны сделать вид, будто ни слова не понимаете по-английски, – сказал Арон, сидевший за рулем, когда они сворачивали на Бойлстон-стрит. – Вы – эмиссары Организации Объединенных Наций, представители Испании, персоны очень важные…

– Это мило! – перебил его Дези-Один, сильно шепелявя из-за накладки. – Но мы все еще не понимать, почему этот vicioso такой сердитый на нас.

– Вы по ошибке принимаете за него кого-то другого, сержант, – мы уже обсуждали этот вопрос. Когда вы увидите этого «кто-то» в холле, то кинетесь к нему и, указывая на него пальцем, начнете кричать, что это разыскиваемый по всему миру преступник из Мадрида.

– Да, мы это проходить, – откликнулся Дези-Два. – И нам не нравиться это. У этот vicioso, как у всех vicioso, пистолет, и он дать нам знать это!

– Он не сможет сделать вам ничего плохого, – попытался успокоить их Арон. – Генерал будет находиться сзади него и тут же вмешается, чтобы «обездвижить» его, – мне кажется, именно это слово употребил он. Вы ведь доверяете генералу, не так ли?

– О да, нам нравиться он, – ответил Дези-Один, – этот безумный hombre. Он собираться взять нас в армия!

– Он выбить из нас куча дерьмо в аэропорт, амиго! Вот почему мы ему доверять, – закивал головой Дези-Два, поглаживая складки на брюках. – Этот старый человек иметь отличный festiculos. И что же дальше, команданте? – молвил нетерпеливо Дези-Один.

– Генерал, хотя и в несколько необычной, лишь ему свойственной манере, высказал в целом здравую мысль: когда создается угроза национальной безопасности, ни одно правительство не решится оскорбить руководство дружественной и тем более важной в стратегическом отношении страны, – заметил Пинкус, пристраивая свою машину у обочины тротуара позади нескольких такси у входа в отель «Времена года». – Оно и понятно: ведь в случае чего правительство государства, которому нанесено оскорбление, может отозвать свое посольство и порвать дипломатические отношения со страной-обидчицей.

– Это нам не нравиться, – заявил решительно Дези-Один. – Мы не хотеть никакой посольство Espanol быть закрытый, хотя мы не быть в Espana. Особенно нам не нравиться все это, потому что нас может застрелить. Мы против такой дело.

– Генерал дал вам слово.

– Это, конечно, лучше, черт возьми!.. Но что потом?

– Попробую объяснить вам вот так: кто бы ни послал этого ужасного человека в Бостон, чтобы покончить с генералом, ему придется пересмотреть свои методы.

– Я не понимать.

– Испугавшись, тот опасный тип не только сам откажется от насилия, но и попытается убедить в Вашингтоне всех, кто имеет отношение к покушению на жизнь генерала, расстаться с подобным замыслом и вообще затихнуть. Хаукинз отлично разбирается в геополитике: наши базы в Испании – в основном военно-воздушные – должны быть сохранены любой ценой.

– Ясно, команданте!

Маккензи Хаукинз подал команду:

– Немедленно открыть дверь с помощью паяльной лампы! Даю на это пять минут. Вы поняли, капитан?

– Так точно, генерал, – прозвучал по телефону голос служившего в отеле инженера. – Но вы обещали, сэр, сфотографироваться рядом со мной, не забудете об этом?

– Я с удовольствием снимусь с вами, сынок. Положу вам руку на плечо, словно мы вместе форсировали Рейн.

– Боже милостивый, я побываю на небесах еще до того, как окажусь на смертном одре!

– А теперь, капитан, приступайте! Ваше задание необычайно важно для всей операции.

– В моем распоряжении четыре минуты восемь секунд, генерал!

Хаукинз шлепнул слегка по аппарату и набрал номер радиотелефона Арона Пинкуса в его «Бьюике»:

– Командир?

– Слушаю вас, генерал!

– Я спущусь через пять минут. Где вы в данный момент?

– За тремя машинами у входа.

– Хорошо. Соберитесь перед столиком администратора и сверьте часы. Действуйте в соответствии с нулевым вариантом. Начало операции – между тринадцатью и семнадцатью минутами. Все ясно?

– Да, генерал. Вы изъясняетесь не столь уж труднодоступным для понимания языком.

Бригада с поста О’Брайена – рядовые бойцы, явившие во всем великолепии и форму танкиста, и татуировку, и летную куртку, и каску, и красные подтяжки, и гавайскую рубашку, и заляпанные джинсы «Левис», и, наконец, их косоглазый, вечно подмигивающий командир – оказалась у столика администратора.

– Да, сэр? – обратился к руководителю клерк и тут же вытащил из нагрудного кармана носовой платок, словно один лишь вид этого человека ассоциировался в его сознании с неприятным запахом.

– Сейчас ты услышишь, парень, чего мне надо, так что давай-ка шевелись! Такие имена, как Пинкус и Хаукинз, ни о чем не говорят тебе?

– У мистера Пинкуса здесь апартаменты, если вы это имеете в виду.

– Меня не касается его личная жизнь, парнишка, и мне тысячу раз плевать на то, сколько милашек приводит он сюда. У меня для него – для него и для генерала – сообщение, очень важное и строго конфиденциальное. Ну и что ты посоветуешь мне в связи с этим?

– Взять да и позвонить в номер мистера Пинкуса. Добавочный – пять тысяч пять.

– Пять-ноль-ноль-пять, – верно, паренек?

– Верно.

– И это же – номер его комнаты?

– В нашем здании нет пятидесяти этажей. И вообще, в Бостоне нет ни одного пятидесятиэтажного отеля. И то, что я вам сообщил, – это добавочный номер.

– Ни черта не понимаю. В любом порядочном отеле номер комнаты совпадает с номером телефона.

– Не всегда.

– Почему же? И как в таком случае узнать, в каком номере остановился нужный человек?

– Вопрос интересный, – признал клерк. – Но ответить на него вы могли бы и сами.

– И каким же образом?

– Ну, это совсем уж несложно, сэр… Телефонные аппараты вот на той стойке.

Сбитый с толку Гарри Миллиган поспешил к телефонам, стоявшим на мраморной доске, и, подняв трубку одного из них, торопливо набрал номер. Линия была занята.

– Говорит ваш вашингтонский наблюдатель, – понизив голос, сообщил по телефону Маккензи Хаукинз, произнося слова мягко, но убедительно.

– Мой – кто? – молвил человек в номере двумя этажами ниже столь же тихо, но отнюдь не мягко.

– Выслушайте меня. Вам приказано незамедлительно выписаться из отеля… Мой осведомитель сообщил мне, что он позвонил капитану, чтобы тот отправил багаж вниз.

– Кто вы, черт бы вас побрал?

– Ваш связной по округу Колумбия. Вы должны благодарить меня, а не браниться. Поспешите же. Следуйте за ним.

– Меня заперли! – свирепо завопил предполагаемый убийца. – Заклинило дверь. Как раз сейчас возятся с нею.

– Удирайте как можно быстрее! Нам нельзя быть замешанными в этом деле!

– Вот дьявол!.. Подождите минуту, вот-вот высадят дверь!

– Поторапливайтесь! – Хаук опустил на рычаг трубку и посмотрел сверху вниз на Маленького Джо Савана, сидевшего на краю постели. – Ты и дальше собираешься запудривать мне мозги, утверждая, будто не знал, что этот человек в отеле?

– Какой человек? – упорствовал Джо. – Ты псих из психов, Мики Ха-Ха. Явно клинический случай, верзила. Тебе не повредил бы заветный уголок с зелеными лужайками, железными воротами и множеством врачей.

– А знаешь, Крошка Джозеф, я тебе верю, – сказал генерал. – Уже не раз случалось такое, когда командование скрывало от своих подчиненных некоторые аспекты боевой операции.

С этими словами Хаук стремительно вышел из номера. Было слышно, как он шел по коридору, все ускоряя шаг. Зазвонил телефон. Джо взял трубку:

– Д-да-а?

– Это великий, знаменитый генерал собственной персоной? Не так ли, сэр?

– Ну? – откликнулся маленький Джо, любопытствуя, кто бы это мог быть.

– Разговаривать с вами – великая честь для меня! Это счастливейший момент в моей жизни, генерал! Докладывает рядовой Гарри Миллиган! Сообщаю, что мы не только окружили этот объект, но и просочились внутрь! Вам нечего теперь опасаться, сэр, – слово патриотов, ребят с поста легиона имени Пэта О’Брайена!

Джо не спеша положил телефонную трубку и откинулся на подушки. Психи, размышлял он. Весь мир населен идиотами, но особенно много их в Бостоне, штат Массачусетс, где эти чертовы пилигримы, вероятно, так и рождаются со всеми своими закидонами. В конце концов, чем им было заниматься, как не развлекаться во время того долгого путешествия на корабле… Как он там назывался? Уж не «Мэйпот» ли? А потом Джо вспомнил, что хотел заказать сюда, в номер, роскошный обед и уже затем набрать вашингтонский код своего хозяина. И на этот раз Винни Бам-Баму придется все же выслушать длинную-предлинную и к тому же до ужаса запутанную историю, нравится ему это или нет. Ну и психи же вся эта публика!

Подведя двух дипломатов в смокингах к столику администратора, Арон Пинкус возгласил гордо, что его гости – посланцы Испании – займут его апартаменты и что оказанные им любезности, соответствующие их положению, будут высоко оценены не только их гостеприимным хозяином, но и правительством Соединенных Штатов Америки.

В холл высыпал весь административный персонал, чтобы оказать достойную встречу столь важным особам. Выяснив, что ни один из представителей дружественной страны не говорит по-английски, руководство гостиницы тут же возложило обязанности переводчика на мальчика на побегушках, пуэрториканца по имени Рауль. Тот пришел в дикий восторг от своей беседы с Дези-Один, прозвучавшей в свободном переводе примерно так:

– Эй, приятель, откуда у тебя этот маскарадный костюм с блестящими пуговицами? Ты что, служишь в армии?

– Нет, парень, я ношу чемоданы. Меня приставили к тебе, чтобы я помог этим гринго разобраться в том, что ты говоришь.

– Это здорово! А откуда ты?

– Из Пуэрто-Рико.

– И мы оттуда же!

– Да нет же, вы ведь большие шишки, дипломаты из Мадрида! Так мне сказал тот тип.

– Это все только для гринго, парень! Может, закатим чуть позже пирушку? Ты как?

– Там, где вы поселитесь, парень, ни в чем вам не будет отказа.

– Что, и девочки там найдутся? Я имею в виду, конечно же, славных девочек, потому что мой товарищ очень религиозен.

– Я доставлю ему все, чего он ни пожелает, а для нас – что мы захотим. Положись на меня, парень!

Однако диалог был вскоре прерван старшим клерком:

– Что он сказал, Педро?

– Меня зовут Рауль, сэр.

– Прошу прощения. Итак, что же он все-таки сказал?

– Он высоко оценил прекрасные манеры и исключительную любезность, проявленные всеми вами. Особенно же благодарен он вам за то, что вы приставили к ним своего скромного слугу Рауля на все время их пребывания здесь.

– Могу поклясться, – заметил помощник управляющего, – что ты слишком хорошо говоришь по-английски для… для человека, недавно приставшего к нашим берегам.

– Вечерняя школа, сэр! Специальные курсы для иммигрантов при Бостонском университете.

– Не спускайте глаз с этого молодого человека, джентльмены, он не так-то прост!

– Это величайший прохвост из всех них. Но в этом славном заведении он не продержится и месяца!

– Скажи нам что-нибудь еще, чего мы не знаем, Педро!

– Возможно, – обратился к «дипломатам» Арон Пинкус, – вам захочется пройтись по этому великолепному холлу. Он действительно уникален… Не будете так любезны, Рауль, перевести им это?

– С величайшим удовольствием, сэр!

Гарри Миллиган подошел к украшенному татуировкой соратнику в форме танкиста и, не обращая особого внимания на то, что множество народу в холле глазеют на них, прошептал ему на ухо:

– Великий генерал ведет себя весьма таинственно, парень! Я объяснил ему суть нашей операции, но он был до удивления немногословен. Однако – господь тому свидетель! – я отчетливо слышал, как колесики вращаются в его прекрасном мозгу… Знаешь, вполне возможно, что этот замечательный человек уже спускается сейчас вниз по стене. Мне говорили, что он обучал всех десантников, и все, что им известно, они усвоили от него!..

Договорить командиру не удалось. Выделывая кривыми ногами немыслимые кренделя, к Миллигану и бывшему танкисту внезапно подскочил семидесятилетний легионер в полевой форме с нашивками.

– Я усек, ребята! – выкрикнул он. – Они террористы!

– Кто «они», говори же, Христа ради!

– Да эти маскарадные рожи в фальшивых смокингах!

– О ком ты?

– О тех двух типах с темной кожей… Ну, об этих черноволосых, что подходили к столу администратора! И делали еще вид, будто они большие шишки!

– Думаю, они и есть большие шишки, парень. Погляди-ка на них!

– Когда бывало такое, чтобы большие шишки, одетые с иголочки, выходили не из большого лимузина, а из вшивого маленького «Бьюика», к тому же выпущенного еще три года назад? Я тебя спрашиваю, Гарри Миллиган: мыслимо ли это?

– Нет, это немыслимо и противоестественно для столь знатных особ и к тому же в таком месте, как этот отель, – согласился командир. – Ты, конечно же, прав: «Бьюик», выпущенный три года назад, для них не годится.

Гарри покосился на загадочных субъектов, богатым убранством своим походивших на вечно прихорашивающихся павлинов. Судя по их смуглой коже, это были иностранцы из какой-то выжженной солнцем средиземноморской страны… Ой, да это же арабы! Арабские террористы! И, понятно, европейская одежда была им непривычна: иначе они бы не прихрамывали, не дергали плечами и не виляли задом в брюках в обтяжку… Нет, господа, этим ребятам куда милее бурнусы – ну как в кино про жителей пустыни – и широкие пояса с заткнутыми за них длинными кривыми ножами, а не маскарадные ремни, что обхватывают их талии.

– Пресвятая дева Мария, матерь господа Христа! – зашептал Миллиган, обращаясь к танкисту. – Боюсь, парень, что тут что-то не так. Слетай на улицу и переговори с теми, кто там… Скажи, чтобы незаметно прошли в холл и не упускали из виду этих крыс из Сахары. Если чертовы арабы войдут в лифт, то и мы – туда же!

– Гарри, я не исповедовался на этой неделе!

– Заткнись, Христа ради, нас же тут семеро!

– Получается, что на каждого приходится больше чем по трое наших!

– Ты что, в счетоводы записался, парень? Давай веди сюда всех!

Словно разыгрывая некую изящную хореографическую сценку, бойцы из бригады Миллигана – Джиллигана с грациозностью едва ли не профессиональных танцоров начали пробираться сквозь теснившуюся в холле разнаряженную публику. Голые руки татуированного и рубашка без рукавов с рекламой говядины О’Бойла резко контрастировали с тропически яркими, цветастыми костюмами от Кристиана Диора, а раскачивавшийся на поясе металлический шлем то и дело врезался в животы, обтянутые блейзерами от братьев Брукс или платьями для коктейля от Адольфо. Вторжение отважных ветеранов встревожило администрацию, равно как и клиентуру отеля, взиравшую с ужасом на странный десант в столь причудливых одеяниях.

Неожиданно из лифта выкатился крепко сложенный мужчина со сверкающим взором. Оглядевшись, он устремился к удобной позиции у центрального входа, откуда просматривался весь холл. И тут же из тени выступила не замеченная им высокая седовласая фигура в индейской куртке из оленьих шкур и остановилась в нескольких футах от него.

– Caramba!

– Madre de Dios!

He ограничившись этими восклицаниями, разнесшимися по всему холлу, «испанцы» в смокингах направили с обвиняющим видом перст, указующий на крепыша у входа.

– Homicide!

– Asesino!

– Criminal!

– Demendare el policia!

He выдержав обрушившегося на него каскада обвинений со стороны каких-то типов в смокингах, гражданин далеко не дружелюбного вида попытался было обратиться в бегство, но тут же был остановлен мужчиной в костюме индейца, мгновенно схватившим его за голову и шею и вслед за тем поддавшим ему коленом в спину.

– Это он, ребята! – раздался оглушительный рев и, отразившись эхом от стен, пронесся над толпою в холле. – Великий человек собственной персоной, ребята! Вперед во имя святого Уильяма Патрика О’Брайена!

Бригада Миллигана – Джиллигана, пробившись с помощью кулаков сквозь истерически вопящее скопище людское, набросилась на двух арабских террористов в смокингах.

– Что ты делать, старый человек? – крикнул Дези-Один, отражая атаку толстяка с каской на голове.

– Эй вы, безумный ослы! – заорал Дези-Два. Отшвырнув ударом ноги пропагандиста говядины О’Бойла на прелестный стул в стиле эпохи королевы Анны, тотчас же осевший под внушительным весом поборника справедливости, он захватил руку человека в форме танкиста. – Очень славненький змея, старый гринго, и я не хотеть ее портить, но ты оставлять меня в покой! Я не иметь ничего против тебя!

– Сержанты! – рявкнул Хаук, прокладывая себе путь между вошедшими в раж бойцами, пытавшимися безуспешно одолеть двух его искусных в драках адъютантов. – Командир Пинкус приказал эвакуироваться!

– И побыстрее, – добавил Арон, стоя у двери. – Отдел безопасности отеля заполняет бланки на украденную собственность. Полицейских пока здесь нет, но их уже вызвали.

– А как насчет vicioso, генерал?

– Когда он придет в себя, у него еще месяц-другой будет болеть спина. Интересно, пользуется ли мафия страховой медициной?

– Эй вы, все трое, поторопитесь!

– О’кей, команданте! – отозвался Дези-Один, созерцая толчею в холле. – Эй, Рауль!

– Si, senor Ambajador? Вы сматываетесь?

– Мы позвоним тебе позже, парень! Может, ты захочешь поступить в армию вместе с нами?

– Возможно, амиго. Пожалуй, там безопаснее, чем в этом отеле. Пока!

«Бьюик» Арона Пинкуса рванул с места по Бойлстон-стрит и, свернув за угол, помчался по направлению к Арлингтону, а затем – к отелю «Ритц-Карлтон».

– Я ровным счетом ничего не понимаю! – жаловался знаменитый юрист. – Кто эти люди?

– Выжившие из ума старики, страдающие сенильным психозом! – ответил разгневанно Маккензи Хаукинз, бросая взгляд на заднее сиденье. – Как вы там? Не ранены случайно?

– Ты сумасшедший, генерал! Эти старый люди не может украсть даже цыпленок!

– Что это? – крикнул Хаук, заметив, что Дези-Один укладывает четыре бумажника на сиденье между собой и Дези-Два.

– Что это? – повторил вопрос Дези-Один, глядя с невинным видом на генерала. – Это такой штучка для деньги. Бумажники. Четыре!

– Там был большой толпа, – пояснил Дези-Два. – Мой друг не очень хорошо работать сегодня, он мог бы работать лучше.

– Боже милостивый, – произнес в отчаянии Пинкус. – Служба безопасности отеля!.. Отчеты об украденной собственности!

– Вы не должны были этого делать, сержанты!

– Я вовсе не такой подлый, генерал. Это только побочный работа, как говорить вы, гринго!

– О, великий Авраам! – взмолился тихо Арон. – Мне необходимо взять себя в руки и успокоиться: давление у меня и так уж подскочило, что дальше некуда.

– В чем дело, командир Пинкус?

– Сформулируем следующим образом, генерал: сегодня не совсем нормальный для меня рабочий день!

– Хотите, я поведу машину?

– О нет, благодарю вас. Сидя за рулем, я отвлекаюсь от неприятных мыслей.

Арон потянулся к радиоприемнику. Звуки концерта Вивальди в тональности «ре» для флейты с оркестром заполнили маленькую машину. Дези-Один и Дези-Два переглянулись с недовольным видом, Пинкус же задышал глубже и спокойнее, отключившись на какое-то время от терзавших его дум. Именно – на какое-то время. Поскольку по прошествии нескольких минут музыка оборвалась и диктор, сменивший умиротворяющего Вивальди, произнес взволнованно, опять погружая старого юриста в состояние нервного напряжения:

– Мы прерываем эту программу, чтобы зачитать эксклюзивное сообщение. Всего несколько минут назад в отеле «Времена года», что на Бойлстон-стрит, произошел из ряда вон выходящий случай. Подробности еще неизвестны, однако факт налицо: в гостиничном холле произошла потасовка. Многие из присутствовавших там были сбиты с ног, но, к счастью, насколько мы информированы, никто особо не пострадал. Сейчас мы подключаем телефон нашего специального корреспондента Криса Николза, находящегося на месте происшествия – он как раз обедал в то время в этом отеле. – Сделав небольшую паузу, диктор добавил как бы против воли: – Обед в отеле «Времена года»?! Это на наше-то жалованье?

– Какой там обед, ты, идиот?! – вклинился другой голос, глубокий и хорошо поставленный. – Моя жена думает, что я в Марблхеде…

– Крис, ты в эфире!

– Мы просто пошутили, друзья!.. Но в том, что произошло только что, каких-нибудь пять минут назад, не было ничего смешного. Полиция пытается размотать клубок, однако сделать это нелегко. Все, что мы знаем на данный момент, сводится в основном к тому, что в холле как бы был разыгран спектакль с участием персонажей из фильмов Хичкока. Состав действующих лиц более чем удивителен: известный бостонский юрист, два дипломата из Испании, арабские террористы, высокий пожилой индеец с силой буйвола, целая компания ветеранов Второй мировой войны в странных костюмах и с еще более странным поведением, словно они дошли уже до галлюцинаций, и, наконец, наемный убийца, состоящий на службе у мафии. Пока что удалось идентифицировать только первого и последнего из перечисленных выше лиц – знаменитого владельца юридической фирмы мистера Арона Пинкуса и Цезаря Боккегаллупо, якобы примитивного человека из мафиозной семьи Борджиа в городе Бруклин, штат Нью-Йорк. Что касается Арона Пинкуса, то каждый из вас волен придерживаться любого из высказанных нами предположений: или ему удалось спастись вместе с двумя испанскими дипломатами, или же он был захвачен в качестве заложника арабскими террористами. Мистер же Боккегаллупо взят под стражу и, как передали мне, не перестает кричать, требуя, чтобы ему предоставили возможность переговорить с его адвокатом, который, утверждает он, не кто иной, как сам президент Соединенных Штатов. Но, безотносительно к вопросу о политических партиях, всем нам ясно, что президент в любом случае не может выступать в роли поверенного.

– Благодарю тебя, Крис, за эксклюзивное сообщение! И удачи тебе в Марблхеде, в изумительной регате вашего яхт-клуба…

– Кончай трепаться, тупоголовый…

Вновь зазвучала музыка Вивальди, но уже ничто теперь не смогло бы снизить кровяное давление у Арона Пинкуса.

– Видать, Авраам покинул меня! – прошептал первый юрист Бостона, штат Массачусетс.

– Я слышал, что вы сказали, командир! – воскликнул Маккензи Хаукинз. – Он, возможно, и покинул вас, но не я! Это так же верно, как и то, что шкура леопарда покрыта пятнами! Мы вместе встретим бурю, откроем огонь по противникам и разделаем их под орех, мой старый товарищ!

– Реально ли такое, – молвил тихо Арон Пинкус, глядя на Хаука, – чтобы я встретился вдруг с материализовавшимся в облике другого человека своим собственным умонастроением?