Глава 18

Прошла еще одна ночь и как обычно во главе трех десятков будущих воинов мы направились в таверну, где нас должны ожидать новые наставники. Опять над нами кто–то будет стоять — решили мы вчера, и это нам не понравилось, поскольку уже привыкли сами за себя отвечать. Однако, подумав, пришли к выводу, что всегда можно раскидать учебный процесс и повседневную жизнь по разные стороны баррикад. И необходимо перетерпеть какое–то время, раз это необходимо. Все равно иного пути нет, раз бежать некуда.

В «Отличном Улове» своих будущих учителей определили сразу. Поскольку кроме обычной публики в таверне находились только три человека, которых мы не знали. Точнее, двое. Ведь третьим был живой и абсолютно здоровый воспитатель Лука из приюта. Чудеса, да и только. Хоть образно, хоть реально. Вчера еще он при смерти был, а сегодня сидит и завтракает.

Садиться за стол пока не стали, наша очередь вторая, когда бойцы Кривого Руга насытятся и разбегутся по делам. Поэтому через черный ход мы вышли на двор, а нашим наставникам я кивнул, мол, давайте за нами следом. После чего они оставили свой завтрак, и вышли во двор.

Луку, как я уже говорил, мы знали. Типичный сержант, здоровый, морда кирпичом, руки как лопаты. Боец, одним словом. Второго определить можно было так же, без особого труда. Жрец Белгора, только они имеют право носить одежду с золотой каймой понизу одежды. А вот с третьим возникла некоторая неопределенность. Вроде бы воин, костяшки на пальцах набиты, походка упругая, взгляд внимательный и сосредоточенный. Однако длинные волосы на голове, субтильность тела, желтые модные ботиночки на ногах и мандолина за плечами, выбивали его из этого образа.

«Ладно, еще разберемся, кто таков», — подумал я.

Наши босяки приступили к утренней разминке, которой их научил еще вор Лысый, преобразившийся в течение одной ночи в полковника Тайной стражи Штенгеля, а мы уселись на бревна. Наставники подошли вплотную и разговор начал жрец:

— Мир вам, мальчики.

— И вам, достопочтенный, — хором откликнулись мы.

— Я так понимаю, что это вы — Пламен, Курбат и Звенислав?

— Да, это так, достопочтенный, — ответил я. — Извините, не знаю, как вас зовут…

— Меня называйте просто, достопочтенный Манфред, — он помедлил, и продолжил: — Хотя, лучше просто, Манфред. Так как нам придется много общаться, а время дорого, и не стоит привлекать к себе внимание.

— Сержант Лука, — представился наш бывший приютский воспитатель. — Временно прикомандирован для занятий по рукопашному бою.

— Джоко, бродячий бард, — отрекомендовал себя субтильный тип, красиво шаркнул ногой, ловко перекинул из–за плеча мандолину и, проведя пальцами по струнам, выдал начало веселой портовой мелодии.

— А если серьезно? — хмуро поинтересовался Курбат.

— Разведка, — бард мгновенно согнал с лица веселье. — Кроме того, хороший фехтовальщик и неплохой наездник.

— Мощный состав, — сказал я, разглядывая наставников, и спросил: — Каковы ваши предложения относительно тренировок?

— Сначала вопрос, — бард оглядел двор трактира. — Готовим только вашу тройку или всех?

— Думаю, что нас, и еще десяток тех, кто постарше и покрепче.

— Ты думаешь или уверен?

— Сейчас разберемся, — я соскочил с бревна и направился к босякам, уже закончившим гимнастику и сгрудившимся в кучу.

— Становись! — выкрикнул Длинный Лог.

Толпа приобрела какое–то подобие неровного прямоугольника, каким мы строились в приюте и, подойдя вплотную, я спросил:

— Кто с нами троими до конца пойдет, до самой смерти? Поднять руки.

Никто долго не думал и над головами поднялся лес рук.

— Опустить руки, — скомандовал я и, когда они исчезли, продолжил: — По весне мы уходим из Штангорда. Но это не значит, что мы не вернемся. И я знаю точно, что те, кто здесь останутся, по–прежнему будут при Кривом Руге. Нам нужен только десяток. Длинный Лог, отбери парней постарше и будьте готовы к жестким тренировкам. Над остальными главным остается Квирин Игла. Разойтись! Всем в таверну на завтрак!

Вернувшись на бревна и примостившись на свое место, я спросил барда:

— Все слышал?

— Слышал, — ответил он. — Сделаем так, делитесь на группы. С Курбатом и Звениславом по трое, с тобой четверо. Распорядок следующий: подъем и зарядка, завтрак, потом занятия, каждая тройка по своей теме, обед и занятия, ужин, занятия до отбоя. Только на уроки у достопочтенного Манфреда будете ходить втроем, остальным это ни к чему. График я составлю. В коллектив и ваши внутренние отношения лезть не будем. Так нам приказали.

— Жестко, и получается, что свободного времени совсем не будет?

— Нет, не будет, но через полгода каждый из вас двоих наемников уделает, — бард ткнул себе через плечо пальцем в сторону таверны, — из этих, точно.

— Это ты загнул, конечно, — Курбат не поверил барду, а я, наоборот, был уверен, что так оно и будет.

— Время покажет, — сказал Джоко.

Первый день нашего обучения прошел как–то безрезультатно, ибо время ушло на организацию. Курбат с Джоко направились за город арендовать конюшню и покупать лошадей. Звенислав и жрец Манфред, собрав всех ребят в кучу, ремонтировали наш дом и оборудовали что–то наподобие учебного класса. Мне и Луке выпало отправиться в квартал Оружейников, нужны были учебные доспехи и мечи. Такое мне в радость, давно хотелось там побывать и присмотреться, что к чему и почем.

Квартал Оружейников это что–то. Множество зданий, мастерских, жилых домов, улочек и проулков, в которых продают, покупают и меняют только то, что ценно для воинов. Сотни лавок и магазинов. Но сержант Лука уверенно направился в один, и мне оставалось идти вслед за ним. «У Старого Мастера», так назывался магазин, куда мы с сержантом пришли.

— Это самый лучший магазин во всем квартале, — сухо бросил Лука, когда мы входили.

Пусть, я с ним согласился. Потому что немного видел оружейных магазинов в жизни, точнее, совсем не видел.

В то время пока Лука разговаривал с продавцами, я заворожено застыл на месте, и с интересом рассматривал все, что здесь имелось. И, увидев мой восторг, один из продавцов подхватил меня под руку, а затем повел вдоль прилавков.

— Молодой господин желает что–то особенное и неповторимое? — голос продавца просто излучал какое–то счастье от встречи со мной.

— Нет, мне только посмотреть, — ответил я, не отводя взгляда от начищенного и сверкающего рыцарского доспеха.

— Ничего, — продавец разливался соловьем. — Не в этот раз что–то выберете, так в следующий. Вот смотрите, здесь у нас доспехи: кирасы, кольчуги, бригантины, что только ваша душа пожелает. Чуть дальше рыцарские доспехи, но они у нас товар случайный, сразу говорю. Там, левее, можете видеть шлемы. Есть открытые, гребенчатые, рогатые, круглые, продолговатые, ассортимент очень велик.

— А мечи можно посмотреть?

— Конечно, молодой господин, желание клиента для нас закон, пойдемте, — продавец сопроводил меня в соседний зал.

— Красота… — выдохнул я на входе.

— Да, это так, — с гордостью провозгласил торгаш. — Есть все: мечи, сабли, палаши, рапиры, катцбальгеры и абордажные рубилы. Не хотите выбрать?

— Скажите, — меня, словно толкнуло что–то изнутри тела в грудину, — а из оружия дромов, у вас есть что–то?

Продавец задумался, как–то забавно притопнул ногой по деревянному полу, словно козлик молодой, и ответил:

— Раньше мы делали оружие для дромских летучих сотен, шашки. Вот только на наших складах сейчас нет ничего. Но это не проблема. Если вас интересует что–то конкретное всегда можно сделать заказ нашим кузнецам. Неделя, максимум две, и вы получите сработанный только под вас клинок. Например, шашку.

— Еще бы знать, как она выглядит, эта самая шашка.

— О-о, не извольте беспокоиться, я вам сейчас все продемонстрирую, у нас самый лучший каталог с картинками во всем квартале Оружейников, — заегозился оружейник.

— Пламен, — в комнате появился сержант Лука. — Пошли доспех примерять.

Пожав плечами, я направился за сержантом, а опечаленный продавец, не сумевший всучить мне хоть что–то, остался на месте. А когда я увидел, что же такое тренировочный доспех, сначала не понял, что это такое. На прилавке стоял болван человека, и на него были одеты две широких металлических пластины, явно тяжелые, а рядом лежал сверток войлока.

— Лука, это что такое?

— Тренировочный доспех, гомогенный.

— Какой? Гомогенный? А что это значит?

— Гомогенный, значит, что он состоит из малого количества частей, и все они однородны и цельны. Давай примерим.

Сержант раскатал толстый войлок, и оказалось, что это что–то вроде поддевки под доспех, напоминает фуфайку крестьян из Норгенгорда, дополнительно, подбитую изнутри шкурой. Я надел это одеяние на себя, ничего так, удобно и мягко. Потом сержант снял с болвана доспех, и через голову напялил на меня. Вот тут я и просел, ибо эта железная скорлупа весила не меньше двадцати пяти килограмм.

«Ого! Как же это на себе таскать весь день? Тяжко будет».

Лука понял, про что я подумал, и пробурчал:

— Нормально будет, или сдохнете, или окрепнете. Всегда так было и будет.

Спорить не стал и, сторговавшись на четырнадцать комплектов тренировочных доспехов с доставкой к границам Старой Гавани, мы направились в другой магазин, где, как утверждал Лука, самые лучшие учебные мечи. Хм! Когда мы зашли в лавку неподалеку, то я был в недоумении. Как могут быть учебные мечи лучше или хуже? Ведь по сути это обычные палки, несколько более тяжелые, чем настоящее оружие. И таких мечей было закуплено с запасом, двадцать штук, после чего мы вернулись в наш район.

Так прошел день, в суете, беготне, и подготовке к нашим будущим тренировкам. Кривого Руга на месте не было, отбыл по своим делам, и когда я подошел к Дори Крабу с вопросом, куда определить на постой наших наставников, он выделил три отдельных комнаты на втором этаже. Кстати, и нам троим одну большую на всех. Мы и раньше здесь останавливались, но от случая к случаю, а теперь придется каждую ночь в таверне проводить. Вот и думай, то ли мы под охраной, то ли под надзором.

Ночью, перед тем как заснуть, мы сделали то, что не успевали сделать раньше. Разобрали вещи, добытые в доме незабвенной мадам Эры. Три больших узла и в каждом богатство для любого босяка. Одного только золота в разных монетах сотни на две в фергонских империалах. А ведь имелись еще и драгоценности, в которых мы ничегошеньки не понимали. Потом, это все потом. Потому что в первую очередь нас интересовал вопрос с нашими родителями. Кто они, давшие нам жизнь и погибшие ради нас?

Большой сверток с документами развернули, словно великую ценность, бережно и осторожно. Бумаги были скатаны в рулон и пронумерованы от цифры один до цифры девятьсот семьдесят четыре. И на каждом листе сопроводительная записка на одного ребенка, которого после падения Ориссы привезли в Штангорд.

При свете свечи мы перебирали одну бумагу за другой. Кто такой Камень, сын Зорко? Не помню такого, хотя вот, пометка рукой мадам Эры, что мальчишка не пережил первых холодов. Понятно, и не могли мы его знать. Имена, имена, огромный пласт тех, кто уже умер. Кого–то мы помнили отчетливо, кого–то смутно, а некоторых так и не отложили в памяти, как Камня.

— Вот, нашел, — дрожащими руками Звенислав выхватил лист под номером пятьсот один.

— Читай, — произнес Курбат. — Наши позже посмотрим.

— Сопроводительная записка, — зашевелил губами Звенислав, — на Звенислава сына Прозора. Мальчик. Возраст пять лет. Отец — Прозор сын Мстивоя, клан Иби. Рядом пометка: Иби — Ирбис. Мать — Русна, дочь Бравлина и Родославы, клан Бури. Рядом пометка: Бури — Волк. Особая примета — на правом плече татуировка — снежный барс в обрамлении травяного узора.

— Все? — спросил я Звенислава, когда он замолчал.

— Да, — мой дружок сидел, прижав к груди колени, и носом уткнувшись в них.

Потом нашли записку на Курбата, но читать вслух уже не стали, так же как и мою. Хотя позже я просмотрел, что написано у горбуна, а он взглянул на мою. Стандартная отписка на каждого ребенка, но и она о многом нам рассказала. Например, что Курбат сын Буривоя и Дары, из клана Арслана, то есть Льва. А про меня было написано, что Пламен сын Огнеяра и Мары, из клана Бури, то есть Волка, по двум ветвям, и непонятная приписка, сделанная еще до мадам Эры — шад–ядачи, присмотреть особо.

Да уж, по душе эта коротенькая, ничего для наших воспитателей не значившая записка, ударила сильно. Все внутри сжалось от непомерной тоски, хотелось рвануться куда–то вдаль и сделать что–то. А потом, как нам показалось, нашу комнату наполнил теплый воздух, нагретый солнечными лучами и напоенный одуряющими ароматами степных трав. Мы никогда не знали, что такое степь, да и за город выбирались всего пару раз. Однако Курбат расширил ноздри и, втягивая в себя запах нашей далекой и забытой родины, прошептал:

— Чуете, запах полыни, чуть горчит?

Действительно, такой запах присутствовал и, вслушиваясь в себя, я узнавал ароматы других трав, про которые никогда ранее не слышал. Позже запах рассеялся, а мы еще какое–то время постояв без движения, легли спать. Завтра утром должна была открыться новая страница нашей жизни.