Глава 10

Бесконечные холмы северного графства Норгенгорд простирались на несколько десятков километров вокруг. Места безлюдные и не приветливые. Люди здесь появлялись редко, и только дорога, Северный тракт, оживляла пейзаж.

Пассажирская карета следовала по старой дороге маршрутом Штангорд — Эльмайнор и везла только одного пассажира, достопочтенного Фриге Нойма. Надо сказать, что путешествия жрец переносил тяжело, и его чрезвычайно утомляло вынужденное бездействие, когда он не мог заняться делом. Можно было поспать, но он уже выспался. Почитать, но стекла кареты нужного света не пропускали. Думать, но думы были далеко не самые веселые, и главным образом от того, что Фриге Нойм не любил эти места. Куда ни брось взгляд — холмы, и все напоминало о прошлом. О том времени, когда он был молод…

Фриге Нойм закрыл глаза, карета мягко покачивалась на ухабах, и он впал в дрему. А затем жрецу вспомнилось детство, то благостное время, когда весь мир не имел полутонов и делился только на черное зло и белое добро.

Он родился в семье обычного портного, в самом крупном городе окрестных мест, Норгенгорде. И в день его рождения к ним в домик пришел жрец Белгора, принесший его родителям радостную весть, что их сын обладает Даром. Сказать, что родители были счастливы, значило, не сказать ничего. Поскольку в любой семье на территории герцогства рождение ребенка, отмеченного даром творить волшбу и магию, было благом для родственников и праздником для всей улицы.

Прошел год и кроху Фриге Нойма, с разрешения и благословения родителей, забрали на воспитание в местный храм. Они считали, что теперь их сын будет счастлив и никогда не познает нужды. Однако так ли это? Ведь в то время как обычные люди мира Тельхор, руководствуясь насущными проблемами, жили привычным укладом, жреческая каста вела непрерывную войну с тем, что она называла злом.

Кто–то несведущий может подумать, что иметь Дар равносильно обретению счастья. Только благополучие божьих служителей фасад и не более того. В первую очередь это великая ответственность и готовность к самопожертвованию во имя других людей, которые верят в бога и надеются на тебя. Для жрецов Белгора это аксиома существования и именно такие мысли закладывались с первых же осознанных помыслов в пытливую голову малыша Фриге.

— Что есть магия, Фриге? — вспомнились ему слова первого наставника, жреца Хайме Трограна.

— Магия — это действие, направленное на достижение какой–либо цели, путем применения своего Дара к природным или божественным силам, — бодро отчеканил Фриге.

— Так написано в наших книгах, но они не всегда точны, — величественный седобородый жрец поднял указательный палец. — Многое было утеряно во времена смут и многое позабыто. Мы, жрецы — есть носители маленькой толики божественной сути, дошедшей к нам через тысячелетия, через кровь наших предков. Поэтому можем призывать в помощь божественные силы. Есть другие люди обладающие Даром, которым способности дает природа, и они не зло или добро. Ведь природа не может оперировать такими терминами, и ее силы изначально не враждебны человеку. Это ведуны и ведуньи, друиды, природные знахарки, и с такими людьми у нас мир. Мы отвечаем за души людей, а они за все остальное. Мы не можем использовать драгоценную силу бога для исцеления или уничтожения обычных людей, ибо не имеем право расходовать ее на житейское и бытовое. Запомни это и пойми, что подобное делается нами только в самом крайнем случае. Наше дело — борьба с силами зла и просвещение народа.

Жрец прервался, подумал и продолжил:

— Есть малоизвестные стороны Дара, которые наши предки, в мудрости своей, отринули — и они чистое зло. Хаос, Порядок, Смерть, Жизнь, Свет, Тьма — основные великие силы. Они имеют свое влияние на все вокруг, но всегда стремятся к тому, чтобы расширить его. Они соперничают друг с другом, а между ними мы — люди. И эти силы дают своим избранникам Дар, а уже через них распространяют на нас свои законы. Поэтому наша задача уничтожать таких избранников там, где только мы с ними столкнемся. Ты улавливаешь мою мысль, малыш?

— Да, достопочтенный Хайме.

— Может пройти вся твоя жизнь, Фриге, а ты так и не встретишь ни одного колдуна, с которым сразишься в битве. Однако всегда будь к этому готов, и избранник чуждой силы не застанет тебя врасплох. Есть боги, их много. И только они могут повелевать нами. Так как именно они дали нам душу, нашу кровь, и мы их потомки. Есть природа, которая равна богам, ибо для нас она есть вторая неотъемлемая половина нашего существования и подательница жизни. А все остальное есть бездушное и бездуховное. Следовательно, почти всегда, злое. Главное — душа. Это общеизвестно и народы, живущие в нашем мире, используют только клерикальную магию, то есть силу богов, и природную во всем множестве ее вариантов.

— Понимаю, достопочтенный Хайме. Однако, как может быть злом сама Жизнь?

— Ты можешь представить себе мир, в котором ничто не умирает, Фриге!? — вскрикнул жрец. — Сомневаюсь в этом. Все живет вечно и не умирает, смешивается, сплетается, размножается и расширяется. После чего этого живого становится все больше и больше. И так происходит до тех пор, пока не будет единой живой биомассы, готовой расти дальше, как только появится куда. Человека не будет, малыш. Вдумайся в это — одна огромная живая неразумная клякса, пожравшая планету. Жизнь есть что–то неосознанное, вне чувств и разума, только инстинкты, которые велят расширяться и поглощать. Тоже самое можно сказать и про остальные великие силы. Все хорошо в меру. Когда оно имеет ограничение, как с тем питьем, которое принимает наш садовник. Сто грамм — весело, а три литра — смерть.

— Благодарю за разъяснения, учитель, — Фриге склонил в поклоне голову. — Разрешите вопрос?

— Да, малыш Фриге, спрашивай.

— Как я смогу призвать силу нашего бога–прародителя и бороться с проводниками других сил?

— Все просто, — жрец улыбался. — Тебя всему научат, когда придет время, но я поясню. Мы имеем артефакты, так называемые поисковики, амулеты заряженные силой Белгора и чувствующие носителя враждебной силы. А еще есть молитвы, тождественные заклятьям природы, в которых посредством призыва мы просим бога о помощи и он нам не отказывает, ведь мы его потомки.

— И потому что он не хочет отдавать свой народ под власть великих сил?

— Очень умный мальчик, — сказал в задумчивости старик. — Суть уловил сразу. Да, Фриге, это так. И это называется симбиоз. Бог–прародитель дает нам силу, а мы, посредством наших благодарственных молений и жертвоприношений, возвращаем ее обратно. Без него мы никто, но и бог без нас умрет.

— Учитель, а разве нельзя найти всех, через кого могут приходить в наш мир враждебные великие силы, — Фриге замялся, но после коротких раздумий уверенно продолжил: — и уничтожить их?

— Нет, Фриге. Во–первых, мы не сможем найти всех. А во–вторых, надо будет половину населения нашего мира вырезать. Это не путь для жреца Белгора — мы только защищаем свое. И в редких случаях, а таких было два за последнюю тысячу лет, приходим на помощь нашим собратьям в других государствах и племенах…

Всю свою юность Фриге Нойм готовился к служению. Ведь жрецов было не так уж и много, и кроме борьбы с избранниками–носителями чуждых великих сил было еще много дел, которыми следовало заниматься истинному служителю своего бога. И вот настал тот день, когда он, окрыленный мечтами о подвигах, вышел в большой мир. Начинался первый этап его пути, и в течение одного года, не как жрец, а как обычный паломник, он должен был пройти по всем святым местам герцогства Штангорд. Ему было запрещено применять силу своего Дара и раскрывать, кому бы то ни было, кто он. А помимо того разрешалось жить только подаянием добрых людей.

Молодой жрец, все годы своей жизни не покидавший храмовых стен, знал и умел многое. Но к реальности все это отношение практически не имело. Словно щенка в воду, его бросили в жизнь и наблюдали — выплывет он или нет.

Нойм выплыл и научился понимать другую сторону жизни. Когда люди, за которых он был готов пойти на смерть, оказывались далеки от идеала. И он прошел через многое: холод, голод, презрение к себе как к бродяге, насмешки и поношения. Однако Фриге Нойм выдержал назначенное ему испытание, не сломался и понял логику учителей, а потом оценил и принял это как должное.

Прошел год, и он вернулся в родной для себя храм Норгенгорда. Ему вручили амулет–поисковик, знак того, что он стал настоящим жрецом, а затем направили в одну из школ города, сеять среди подрастающего молодого поколения доброе, вечное и разумное. Он был неплохим учителям и старался донести до своих учеников хотя бы что–то из того, что умел и знал сам. Однако молодой жрец всегда чувствовал, что это не его стезя, ибо он воин божий, а не проповедник и учитель. Годы текли, словно вода сквозь пальцы, и когда Фриге Нойм стал думать, что вся его жизнь пройдет вдалеке от битвы между великими силами, пришло его время.

В одном из отдаленных селений в холмах погиб жрец Белгора и смерть его была необычной. Все тело жреца было опалено огнем, а амулет–поисковик на его шее, от сильнейшего жара вплавился в тело. Следовало разобраться, в чем дело, и в тот же час в составе группы из пяти жрецов Нойм отправился в эту деревеньку, где было проведено расследование.

Местные жители хором утверждали, что жрец что–то не поделил с магом–стихийником, путешествующим из Эльмайнора в Штангорд. Именно треклятый маг во всем виноват, а селяне в стороне и задерживаться жрецам в деревне не стоит. Однако пограничная стража не видела никакого мага и бумаг, подтверждающих это, не имела. После чего молодому жрецу показалось странным, что все жители говорят о произошедших событиях слово в слово, без сбоев и разных вариаций. А кроме этого было шестое чувство, которое говорило жрецу, что дело здесь не чисто.

Удовлетворившись объяснениями крестьян и их лорда, жившего в замке неподалеку, группа жрецов вернулась обратно в Норгенгорд, а Фриге Нойм остался. Он затаился в холмах и приступил к слежке за деревней, где, как он думал, творится что–то странное. Дни сменялись днями. Вот и неделя прошла. Но все было как обычно. Крестьяне работали, веселились и вели привычную для себя жизнь. Все было в порядке. Можно уезжать в Норгенгорд.

«В порядке», — подумал тогда Фриге и его осенило.

Вот она, та самая странность, которую он все время чувствовал. Вот она нестыковка. Неважно, есть ветер или нет, а мельник шел на мельницу. Неважно, дождь или солнце, но в одно время крестьяне выходили на поля. Все было однообразно, и один день походил на другой. А песни, которые молодые крестьянские парни и девушки пели, собравшись вечером на околице села, были теми же, что и вчера. Шутки не менялись и даже, как прикинул жрец, говорились в одной последовательности. И чем больше Фриге наблюдал за деревней, тем больше странностей замечал. Порядок — в этом месте объявился проводник одной из великих сил и окрестности все сильней попадали под его влияние. Враждебная сила не была сосредоточена в одном человеке или этот человек был хорошо спрятан. Поэтому поисковик ее не чувствовал. По крайней мере, пока не почувствовал.

Это случалось не так часто, чтобы появлялся настоящий носитель чуждой силы. Однако если это происходило, то бедствия, которые он нес, были неисчислимы. И чем больше времени такой носитель находился в одном месте, тем сильней он становился.

Следовало торопиться, и скорым шагом Фриге Нойм направился в замок местного лорда. Следовало как можно скорей известить других жрецов, собраться в кулак и как бы ему ни хотелось стать героем–одиночкой, рисковать жрец не мог. По всем правилам так. Определение и блокирование проводника великой силы производится несколькими жрецами, а потом очищение людей попавших под волну чуждой энергетики и только после этого уничтожение носителя. По–другому никак, ибо придется губить всех окрестных жителей. Так как сила противника растечется среди жителей, уже ставших невольными адептами великой силы, и носителей станет больше.

В открытые ворота замка он почти вбежал и тут же обратился к хозяину окрестных земель виконту Карагасу, который находился в замковом дворе.

— Здравствуйте, лорд Карагас, — выдохнул он, успокаивая дыхание. — Я жрец Фриге Нойм из Норгенгорда и мне срочно нужна лошадь.

Лицо виконта было спокойным и застывшим как маска, и он, нехотя, выдавил из себя:

— Зачем?

— В одной из ваших деревень, где недавно погиб жрец, обосновалась некая сила. Мне нужна помощь, — Фриге торопливо выговорил это и в тот же миг почувствовал тепло амулета–поисковика на своей груди.

Он ошибся, не деревня была сосредоточением прорывающейся в мир силы Порядка, а замок. И жрец сам пришел в логово враждебной силы, так же как и его собрат, тело которого нашли в деревне. Не там он погиб, не на сельской улочке. А здесь, на этом самом месте, и потом был перенесен в деревеньку.

Не меняя выражения лица и не дрогнув ни единым мускулом, виконт выкрикнул:

— Стража, взять его!

Фриге успел резким рывком отскочить в сторону и, выхватив напоенный божественной силой амулет, крепко обхватил его пальцами.

«Только бы этой силы хватило до того времени, пока я не прочту молитву», — подумал он.

Полупрозрачное облако моментально окружило–окутало его тело, создавая защитный барьер, и пятерых воинов лорда, подскочивших к нему, отбросило в сторону. После чего жрец зашептал:

— О, Великий наш прародитель и заступник, бог Белгор. Отомкни Врата Небесные, помоги потомку твоему одолеть силы враждебные, преступившие древний закон. Напитай тело и душу мои могучей силой. И выйдя из меня, да разрушат силы эти, все зло задуманное против меня и бога моего, и сокрушат коварство пришедших отнять нашу душу и разум. И обратится зло против зла, на врагов наших, и да очистится мир от скверны. Славься Белгор, и да не забудем мы предка своего и сохраним верность ему. Слава!

Пока жрец произносил молитву, виконт Карагас, выхватив меч, пытался пробить окружавшую Фриге Нойма защиту. Удары сыпались без остановки, и когда силовое поле было готово лопнуть, жрец почувствовал, как что–то родное, древнее, старое и несравненно могучее, входит в него. И до этого так случалось, что он чувствовал единение с прародителем. Но это были лишь слабые отголоски сегодняшнего прилива могучих и добрых сил входивших в него. И в этот момент он был в состоянии сворачивать горы, хотя ему этого не требовалось.

Фриге шагнул вперед, резко раскинул руки в стороны и ярчайшая вспышка света, хлынувшая мощным потоком из его тела, затопила весь замковый двор. Сила Белгора в виде солнечных лучей испепеляла до углей все живое в пределах своей огромной мощи. Несколько мгновений продолжалось это, и когда замок покрылся черными обугленными телами, жрец сомкнул руки и унял буйство силы, которая только что убила несколько десятков людей. Недоуменно, в легком шоке от того, что произошло, Фриге рассматривал замковый двор. А затем послышались шаркающие легкие шаги, и его ушей достиг еле внятный детский плач.

Нойм бросился на звук и на входе в главный донжон замка увидел ребенка. Девочка лет десяти, низко опустив головку, в некогда нарядном платьице, обгоревшими до костей ладонями пыталась держаться за стену и идти. А на закопченных стенах оставались следы маленьких ручек, кровь и кусочки отваливающегося мяса.

Жрец подскочил к девчушке, судя по всему, дочери виконта, непонятно как выжившей, и попытался ее поддержать. Перед ним стояла дилемма, применить дарованную Белгором силу для исцеления невиновного в поступках своего отца ребенка, и тем самым нарушить закон. Или же добить ее, как того требовал все тот же суровый закон.

«Плевать, — решил для себя Фриге, — ребенок есть ребенок, его надо спасти».

Он развел руки и попытался вспомнить, как применить формулу преобразования божественной силы в исцеляющий поток. Но тут девочка подняла голову, и жрец увидел ее лицо. И даже виконту с его застывшими, словно маска, чертами лица, было далеко до того, что разглядел Нойм. Это было не лицо, а вырубленное в скальной породе изваяние, навсегда застывшее с одним выражением, превращающейся в ужасную гримасу улыбкой.

Амулет стал даже не теплым, а нестерпимо горячим, и жрец растерялся. Вновь он ошибся. Не виконт был проводником Порядка, а его дочь. Как это случилось и почему? Ответа не было, но Фриге не мог ударить эту кроху. Просто не мог, ведь он не убийца детей, а их защитник. А девочка, которая только что умирала, вдруг сама набросилась на него. Движения ее были резкими и быстрыми, а смертельные раны на теле прямо на глазах заживали. И каждый удар хлипким детским кулачком подкидывал жреца вверх и сопровождался огнем, вырывающимся потоком из ее ладоней. А заключительный удар раскрытой пятерней, подобно острой бритве, прошелся по лицу и шее Нойма.

Молодой жрец, захлебываясь собственной кровью, упал и все что он смог, направить оставшуюся при нем немалую силу, дарованную прародителем, прямиком в каменную маску. Свет, сродни солнечному, вновь затопил все вокруг. Удары по его телу прекратились и Фриге Нойм, в беспамятстве, рухнул на камни древнего родового замка, последнего жителя которого он только что уничтожил…

Спасли Фриге Нойма совершенно случайно. По дороге двигались два жреца и, услышав отголоски магической битвы, они сразу же поспешили к замку. Исцеление пришло сразу, хотя огромнейшая слабость во всем теле от большой кровопотери, давала о себе знать.

Через сутки Нойм сидел на крепостной стене и наблюдал как методично, один за другим, его собратья поджигают деревенские домики. А окружившие поселение солдаты герцога расстреливают разбегающихся людей из луков и арбалетов. Потом, уже после того как на месте деревеньки не осталось ничего, кроме углей и обожженных трупов, проводился обряд очищения. А жрец все так же сидел на стене и разрывал свою душу на части.

Он был неправ с самого начала, ибо о своих подозрениях был обязан известить более опытных старших жрецов. И второй раз, когда отправился в близлежащий замок, а не оторвался от опасного места на приличное расстояние. И третий раз, когда после смерти виконта Карагаса посчитал, что победил. И наконец, в четвертый, не успев вовремя среагировать на предупреждение амулета–поисковика.

Никто его не корил и не напоминал о промахе. Но он этого не забыл и много позже, спустя несколько лет после этих событий, не переставал терзать себя за ошибки. Да и как тут забудешь? Ведь только подойди к зеркалу и посмотри на свое украшенное ожогами лицо и шею, перечеркнутую застаревшим рваным шрамом, сразу вспомнишь тот день, тех людей, обгоревший замок и маленькую девочку.

Впрочем, заниматься самобичеванием и копаниями в душе ему не позволили, и уже через месяц Фриге Нойм был в Штангорде, где стал личным порученцем верховного жреца Хайнтли Дортраса. И чем он занимался все эти годы, можно вспоминать долго. Однако надо сразу сказать, что на одном месте Фриге никогда долго не задерживался. И свой первый бой с проводником великой силы порой вспоминал как легкую прогулку. Поскольку вся его жизнь превратилась в борьбу, краткий отдых для лечения и собирания новых знаний, а потом вновь борьба.

Вот и теперь ему поручили новое дело, и задача была не из простых. Не более и не менее, как спасение целого народа. Кажется, все достаточно просто. Есть мальчишки, соединившие в себе природные способности отцов и божественную кровь матерей. И для достижения цели их необходимо направить на путь мести рахам, оказать всю возможную помощь в уничтожении этого племени, поклоняющегося не богу, но искусственному демону, и тем самым снять проклятие с семьи герцога и Штангорда. Просто–то просто. Но как этого добиться в полной мере и без критических потерь? Попробуй, разберись…

Тем временем карета остановилась на постоялом дворе для смены лошадей, и жрец вышел размять ноги. Кругом, куда ни посмотри, холмы. Дальше по пути они станут выше и превратятся в предгорные кручи. А уже за ними пойдут горные перевалы, где раскинулся благодатный Эльмайнор, давний союзник и соперник Штангорда. Как его встретят там? Найдет ли он ведунью Гойну? Сможет ли убедить девушку в том, что ее помощь необходима? Жрец гадать не хотел. Он знал свой путь. Знал, для чего рожден. И если таково его предназначение, он пойдет именно так, а никак иначе.

Конечно, с природниками, как жрецы называли адептов и носителей Дара Природы, проблем раньше не возникало. Однако в Штангорде их было немного, и вели они себя смирно. А вот в Эльмайноре, наоборот. Именно природники составляли основу тех, кто боролся с враждебными великими силами и их проводниками. Так что все может быть. Хотя надежда на положительный ответ имелась, а значит надо ехать.

— Достопочтенный, — жреца окликнул кучер. — Мы готовы и можем отправляться.

Фриге Нойм еще раз оглянулся. Кругом холмы — век бы их не вспоминать. После чего он потер ладонью рваный шрам на шее и ответил:

— Поехали.