Собака куда-то умчалась, но они не обратили на это внимания. Какая там собака, не до нее. Люди медленно продвигались вперед, на каждом шагу пораженно озираясь. Артем не стал исследовать находку сам, а тут же вернулся за айном и Хидейоши. Они пронесли тело хозяина собаки сквозь стену водопада и оставили его лежать там, сразу за этой стеной, решив, что тут до него никакие стервятники не доберутся. Втроем они снова прошли по расщелине, ведущей от водопада в глубину, и вышли к заброшенному городу.

Никаких сомнений, это был именно город и именно заброшенный. Он располагался в долине, закрытой со всех сторон высокими горами. Артем внимательно оглядел ее, и ему сразу стало ясно, что раньше долина была намного шире, но ее площадь значительно сузилась в результате каких-то стихийных бедствий. Скорее всего, над этой местностью поработало страшнейшее землетрясение. Возможно, это было не просто землетрясение, а то, что по-научному зовется, если Артем ничего не перепутал, сдвигами тектонических пород, которые меняют облики не только отдельных горных областей, но и целых континентов. Артему еще в школе говорили, что именно из-за этих самых сдвигов единственный древний континент планеты Земля – Гондвана, что ли? – распался на пять материков размером поменьше.

Сдвинувшиеся и обвалившиеся горные склоны засыпали большую часть города, оставив целым лишь то, что оказалось в центре долины. У Артема отчего-то сразу возникло убеждение в том, что случилось это не просто давно, не просто в прошлую эру, а чертовски давно. Они прошли через то, что наверняка раньше было городскими воротами, а теперь представало перед ними как проход, зияющий в стене, местами рассыпавшейся наполовину, местами – до основания. Стена была сложена из крупных, выбеленных солнцем тесаных камней. Да и весь город, как убедились путешественники, ступив на его территорию, был построен из такого камня.

Артему пришло в голову, что в невообразимо далекие годы эта местность, скорее всего, выглядела не просто иначе, а категорически иначе. Возможно, и водопада никакого не было, и река была полноводней. По ее берегам зеленели густые леса, плавно переходящие в плодородные земли, в город вела нормальная дорога, а то и не одна, да и городских ворот могло быть несколько. Не зря же те люди выбрали это место для закладки города. Вряд ли они удовольствовались бы одними только горами. Хотя кто может знать, как оно там было на самом деле?..

– Здесь никто не живет, – нарушил тишину мертвого города айн.

– Верно подмечено, – сказал Артем. – Да-авно тут никто не живет.

– Но люди здесь бывают, – добавил дикарь.

– Собака и ее хозяин наверняка жили здесь, – поддержал разговор Хидейоши. – Только откуда они здесь взялись?

– Хозяин собаки мог, к примеру, охотиться на каких-нибудь горных коз и случайно наткнуться на это чудо.

– Тогда почему он остался здесь? Почему один? Почему не привел остальных?

– Его мог изгнать род, – предположил Косам.

– А куда собака-то подевалась? – вдруг вспомнил Артем.

Почти вплотную к городской стене, по ту ее сторону, стояло приземистое, одноэтажное, однооконное строение без крыши, которая, ясен пень, истлела до основания. Это явно была караулка стражников. Улица начиналась сразу за городскими воротами. Она была не великой ширины, но две повозки бок о бок вполне могли по ней проехать, хотя и впритык с домами. Сейчас улица походила на место жестокого побоища. Вся она была усыпана осколками камней разной величины. Впереди, метров в трехстах, сквозь строй домов просматривалось что-то вроде площади, посредине которой торчала какая-то штука, похожая на памятник.

Они отнюдь не припустили со всех ног на свидание с площадью и предполагаемым памятником. С этим еще успеется. Все трое подошли к одному из домов.

Скорее всего, этот дом был жилым. Вся эта улица состояла из таких однотипных строений, мало чем отличающихся друг от друга. Все они были двухэтажными, ну разве чуть разнились по высоте. У входа в некоторые из них имелись ступени, у некоторых – лишь приступок, а у одного – полноценное каменное крыльцо с толстыми перилами, сделанными из того же камня. В домах, как и положено, наличествовали окна вполне приемлемой ширины, без следов рам… Какие тут, к чертям собачьим, рамы и двери! Если и были такие, то давно уже рассыпались в труху, как и все тутошнее дерево. Это лишний раз подтверждало догадку о древности города.

Балконами, колоннами, нишами с вазами, равно как и иными архитектурными излишествами, дома отягощены не были. Здешние зодчие, видимо, полагали, что красота заключается в простоте и удобстве.

Для осмотра – ну как не заглянуть хотя бы в один из домишек, в самом-то деле! – Артем выбрал дом с крыльцом. По его мнению, там должны были проживать люди зажиточные, раз они решили выпендриться с крылечком.

Переступая порог, он ощутил нечто вроде трепета. Может быть, все это отстроено одновременно с египетскими пирамидами, а то и раньше них? Может, древний народ, проживавший тут, происходил от атлантов, а Атлантида вовсе не затонула, ее засыпало землей, что, впрочем, не меняло итоговый результат?.. Но Артем отдавал себе отчет еще и в том, что у этого трепета была еще и иная подоплека, с потусторонним душком. После ночного свидания с призрачной конницей он теперь не мог ничего исключать. Артем был готов забиться на что угодно за то, что между призрачной конницей и этим городом существовала не просто какая-то связь, а связь наипрямейшая.

Однако никакое привидение из стены не выступило, стенаний и завываний никто не слышал, демон, разбуженный бесцеремонными людишками, не спикировал на них, расправив перепончатые крылья. Тишину заброшенного дома не нарушало ничего, не считая легкого похрустывания камушков под ногами незваных гостей. Ничем особенным в доме не пахло, какой-нибудь изысканно-декадентский аромат тления здесь не витал. Разве что воздух был чуть более затхлый, чем снаружи, но причина этого крылась всего лишь в недостаточной его циркуляции.

Внутри жилища сразу обращало на себя внимание множество прямоугольных, широких в обхвате колонн. Артему нетрудно было понять, что колонны не являлись украшением жилища, а служили строго утилитарной цели. Они поддерживали широкие каменные плиты, уложенные на них сверху и по совместительству являющиеся полом второго этажа. Дополнительной опорой этим плитам служили внутренние стены, разбивающие пространство дома на отдельные помещения. Трудно сказать, так ли тут строили все дома или этот оказался скорее исключением, чем правилом, по причине того, что жили в нем местные буржуи. Выяснять это, проводя археологические исследования, бегать по разным домам и сравнивать их Артем не собирался. Диссертацию ему не надо было писать.

Камень явно был здесь основным строительным материалом. Да оно и неудивительно. Горы, пусть и не такие, как сейчас, здесь были и раньше, ну так и нечего огород городить. Ходи в эти горы, ломай камень, обрабатывай его и складывай, как из кубиков, чего душе угодно. Артему пришло в голову, что тут наверняка и рабы имелись, а каменоломня – самое подходящее место для приложения дешевой рабской силы.

Весь первый этаж был основательно завален каменными обломками разной величины. Происхождение некоторых из них определялось на первый же взгляд. Обвалилась часть колонны и одна из каменных потолочных плит. Артем сразу же предупредил своих, чтобы шуровали тут поделикатнее, не сотрясали дом ударами кулаков о стены и иных штучек в таком духе не выкидывали. Не хватало только, чтобы все это многотонное хозяйство обрушилось им на головы. Зачем пополнять призрачную конницу еще на три боевые единицы? Там и так хватало народу.

А это что? Артем носком ноги откинул в сторону несколько камушков, нагнулся, высвободил из-под обломков глиняный черепок, поднял и стряхнул с него песок. Черепок как черепок, наверное, от кувшина или иной домашней посудины. На его стенках не было никаких остатков росписи или налета золотой пыли. И не пах он ничем. Археолог двухтысячных годов пришел бы в дикий восторг от этой фигни, Артем же ее выкинул.

Хидейоши тоже что-то подобрал с пола и показал всем остальным. Его находка была малость поинтересней Артемовой – широкий клин с цилиндрическим выступом. Вещица была покрыта темно-зеленой патиной, но в принципе еще вполне себе годилась в дело. Этой фигней, например, можно было скоблить шкуры или драить котлы.

«Стало быть, бронзу обитатели сих мест знали – подумал Артем, вертя в руках клин, переданный ему самураем. – А может, и не только бронзу. Город сам по себе, знаете ли, говорит о многом, о какой-никакой цивилизации говорит. Эх, знать бы в свое время мне, воздушному гимнасту, что судьба занесет на задворки истории, так подготовился бы, конечно, книжки бы соответствующие проштудировал, по музеям походил бы. Глядишь, сейчас уже и угадал бы, к какой такой исторической эпохе это все принадлежит».

– Сунь себе в узел, – сказал он и вернул находку Хидейоши. – Отдашь отцу, он найдет применение в хозяйстве.

Ах да. Следует обязательно упомянуть, что залежи сокровищ, вывалившиеся из сгнивших сундуков, по углам не пылились, брильянты сквозь обломки зазывно не поблескивали. Охотникам за кладами тут в момент стало бы скучно, зато Артем заметил каменную лестницу, ведущую на второй этаж.

– Я схожу наверх, а вы оставайтесь здесь. – Как-то само собой так получалось, что он говорил негромко, практически шепотом.

Лестница состояла из каменных блоков, сложенных друг на друга. Штука крайне долговечная, по ней еще парочку тысячелетий можно будет подниматься спокойно, не боясь, что под ногами что-то хрустнет и обвалится.

Достигнув второго этажа, Артем сразу обнаружил, что лестница продолжалась дальше, вела на крышу. Этот этаж почти в точности копировал первый. В тех же местах торчали колонны, так же шли внутренние стены. Второй этаж уступал первому разве что высотой потолков. Бродить здесь Артем не стал. Он и так видел, что ничего тут нет, кроме мусора. Может быть, тут что и обнаружится, ежели добросовестно заглянуть за все стенки и разгрести кучи камней, найдется очередной черепок или даже два. На более значительные находки всерьез рассчитывать не стоило – что в этом доме, что в других.

«Рассуждая здраво и логично, раз часть города уцелела, значит, и часть жителей должна была уцелеть. Хотя бы обитатели квартала, по которому мы сейчас разгуливаем. Сперва, понятное дело, люди бросились прочь из города, на открытые пространства, где ничего не может обрушиться на голову. Там они и переждали беду. Долго ли, коротко ли, но все улеглось. Выждав еще немного для верности, люди стали возвращаться в город, разбирать завалы, какие поддавались, и хоронить близких.

Вскоре перед уцелевшими горожанами встал вопрос: как быть дальше – оставаться или уходить? Неизвестно, кто у них тут принимал решения – совет старейшин, народное собрание или единоличный правитель. Но даже если единоличный, все равно он должен был опираться на мнение подданных. А подданные, думается, единодушно склонялись к тому, что надо отсюда линять, и чем быстрее, тем лучше. Они наверняка шушукались между собой о том, что вот, мол, прогневали мы богов, а теперь они и гонят нас отсель, тряся твердь и сыпля с небес каменные дожди. Не иначе гнев ниспослан за то, что слишком высоко мы, люди, забрались, почти под самые небеса, почти до первых ступеней божественных хижин. Боги, мол, велят нам спускаться вниз, уходить на равнины.

Но даже если выжившие и насмерть перепуганные горожане рассуждали не так, то оставаться здесь у них все равно не было ни малейшего желания. Трудно жить в постоянном страхе, когда в любой момент снова может тряхануть. Уходя из города, эти люди, ясное дело, забрали с собой все мало-мальски ценное. Кому и зачем оставлять? Если они что и позабыли в спешке, то всегда можно было вернуться и забрать. А то, что не забрали, подгребали те личности, которые обязательно сюда забредали на протяжении многих веков.

Думая обо всем этом, Артем выбрался на плоскую крышу, окруженную невысоким каменным барьерчиком. Помимо своего основного назначения, крыши тут наверняка служили также площадками для отдыха и наблюдений за небом и соседскими домами. Тут сохранилось даже что-то вроде скамьи. Артем расхаживал по крыше со всей мыслимой осторожностью. Камень, конечно, штука прочная, но время и камень точит. Провалишься – и поминай как звали. Конечно, можно было тут и не расхаживать, спуститься вниз, но Артему хотелось почувствовать себя одним из ушедших, взглянуть на этот город если не их глазами, то, так сказать, под их углом зрения, с того самого места, откуда смотрели они. К тому же сверху, может, и удастся высмотреть что-то полезное для их русско-самурайской экспедиции.

Полезное или нет, но высмотреть ему кое-что удалось. Скажем, то, что от города сохранилось не так уж и много. Пожалуй, две-три улицы и площадь, не больше. Все это хозяйство плотненько окружали горы, их склоны на подступах к городу напоминали скорее отвалы возле шахт, из чего Артем в очередной раз сделал вывод, что горы здесь неспокойные, подверженные частым обвалам, а то и землетрясениям. Да, Артем разбирался в геологии и горных породах немногим лучше, чем заяц в арифметике, но вот такое у него создалось впечатление. И ежели это впечатление верное, то рано или поздно, а скорее всего рано, остатки города будут окончательно погребены под обломками горных пород. Будет засыпан и проход через водопад. К тому времени, когда здесь появятся экспедиции, оснащенные спутниковыми навигаторами, никому даже и в голову не придет, что под этими склонами, с виду рядовыми, ничем не отличающимися от других, покоятся руины древнего города.

Ладно. Все это лирика, и увлекаться ею резона не было.

Артем спустился вниз, где обнаружил айна, который переваливал камни с места на место, пытаясь что-то под ними обнаружить.

– Как успехи?

В ответ айн молча показал на внушительный обломок потолочной плиты, на котором стоял человеческий череп. Артем взял в руки эту приятную находку. Ясное дело, ему так и хотелось вытянуть ее на ладони и трагическим голосом продекламировать: «Бедный Йорик». Но, увы, некому тут было заценить его драматический талант, значит, и стараться не стоило.

– Давно он тут лежит, как думаешь? – спросил Артем.

– С тех пор, как убили, – ответил айн.

«Да-да, – обратил внимание Артем. – Дырка в теменной области. Голову чем-то проломили, скорее всего камнем – края уж больно неровные. А может, не убили, а свалилось что-то на голову».

– А когда убили, как думаешь? Во времена, когда боги были еще молодыми?

Айн как-то странно посмотрел на Артема.

– Не знаю, как боги, а я был молод или даже еще не родился. – Айн отряхнул ладони, подошел к Артему и дотронулся пальцем до черепа. – Смотри, господин, одна костяная голова и все. Других костей я здесь не нашел.

– Ну и что?.. – Артем осекся. – А-а, ты имеешь в виду, что здесь нигде нет других костей скелета, хотя должны быть. Это верно. Хоть одна завалящая косточка да должна найтись. Значит… Отрубленная голова, так ты думаешь?

– Как было там, в кочевье. – Айн махнул рукой.

– Там было наоборот, – поправил его Артем. – Одни тела без голов. Но я тебя понял. Ты хочешь сказать, что те, кто рубил там головы, были отсюда, из этого города. Головы они могли увезти сюда и в любой момент могут заявиться к нам.

Этого, конечно, Артему совсем не хотелось.

«Хотя там были всадники, – вдруг пришло ему в голову. – А здесь мы не видели ни следов копыт, ни лошадиного навоза… Стоп, стоп, а почему это ты решил, будто сюда ведет только ход, тот самый, через водопад? Почему с другой стороны не может быть дороги, незаметной с крыши?»

– Ладно, – сказал Артем. – Оставь череп здесь и пошли отсюда.

Хидейоши, много раньше айна утоливший жажду поисков сокровищ, дожидался их на улице. Артем решил больше по домам не ходить. Там все равно ничего путного не найдешь.

Все трое двинули к площади и через пару минут вышли на нее.

Площадь, конечно, не могла соперничать размерами с Красной или Дворцовой, но ее создатели, скорее всего, и не ставили перед собой такую цель. Эдакая средняя площадь в городе средних размеров. Ее обступали здания, выглядящие малость поавантажнее тех, что стояли ближе к окраине, – и высотой в три этажа, и крыльцо у каждого дома, и окна пошире. Десять против одного за то, что здесь проживала местная знать. Вроде бы им следовало немедленно бежать и обследовать со всей тщательностью и вниманием именно эти дома, да только вот Артем подумал, что именно так и поступали все, кто прежде них бывал в этих краях.

«Выметено там все подчистую. Впрочем, если останется время, то можно будет заглянуть, полюбопытствовать, окончательно, так сказать, развеять иллюзии».

А штуковина, торчавшая посредине площади, оказалась постаментом, на котором в стародавние времена стоял памятник. Именно памятник какому-то человеку, а не какая-нибудь, допустим, ваза или мраморный шар. В этом не позволяли усомниться осколки скульптуры, валяющиеся на земле. Вот пожалуйста, каменная ладонь, сжимающая рукоять с обломанным клинком. А вот один из немногих крупных кусков, в котором угадывается фрагмент бороды. А вот этот мелкий кусок – кажется, палец ноги. Между прочим, не похоже было, чтобы памятник так славно, практически вдребезги разлетелся от одного падения с постамента. Над ним потом еще немножко поработали если не кувалдой, то чем-то сопоставимым, весьма увесистым.

Наверное, чисто теоретически можно было из этих осколков, как из детского конструктора, сложить памятник обратно, воссоздать его в общих чертах. Месяц-другой, возможно, придется провозиться, но ведь дело того стоит, не правда ли? Это же вам не хухры-мухры, а шедевр древней скульптуры!

– Может быть, это был Будда? – Артем вдруг услышал голос Хидейоши.

Будь у господина посла желание затевать сейчас споры об искусстве, он мог бы заметить, что Будда не мог быть изображен с мечом в руке. Хотя имелся один шанс из ста, что каменная десница сжимала рукоять серпа, а не меча или какого другого орудия убийства. Однако Артема интересовал сейчас не памятник, а кое-что другое.

Сразу за постаментом располагалось главное строение этой площади, разительно отличающееся от всех прочих, виденных ими в этом городе, его архитектурная доминанта. Артем мог бы поспорить, что это храм или что-то в этом роде. Высотой эта постройка была этажей в пять, с очень узкими окнами, похожими на бойницы и расположенными на большой высоте, с широким дверным проемом. Здание прямоугольных очертаний накрывал каменный купол. Над входом в камне был выбит какой-то символ, нечто непонятное, но здорово смахивающее на лепестки огня. Или древние каменотесы изображали так какой-то цветок, особо почитаемый ими?

– Давайте заглянем туда. – Артем показал своим спутникам на это здание.

– Полагаешь, это дворец местных правителей? – высказал предположение Хидейоши.

– Поглядим да и разберемся на месте, что это такое.

Раньше вход в это здание закрывала дверь. Похоже, она не сгнила от старости, а пала стараниями рук человеческих. Аккурат в тех местах, где дверь должна была крепиться петлями к стенам, в каменной кладке зияли глубокие выбоины. Из этого можно было вывести такое предположение – дверь была из металла, стало быть, представляла немалую ценность, потому ее и выдрали с мясом. А кто постарался, горожане или чужаки, оставалось загадкой, перед которой и сам Холмс, скорее всего, спасовал бы. Артему сразу пришли на ум ворота, ведущие в пиратский форт, но это было бы слишком невероятное совпадение.

Они вошли в прохладный полумрак здания, который, как пики кабана, прошивали лучи дневного света, проникающие внутрь сквозь окна-бойницы. Это явно было не жилое здание, да и на дворец правителей оно походило мало – где трон, где скамьи? Слева и справа от входа через равные промежутки из стен выступали полуколонны, вырезанные в каменной кладке. Они были небольшие, полукруглые, гладко отшлифованные, высотой в два человеческих роста. Над этими полуколоннами, которые, кстати, оказались первым декоративным элементом, увиденным ими здесь, тянулась темно-красная полоса. Сперва Артем было подумал, что это какой-то узор, потом вгляделся и, к немалому своему изумлению, обнаружил, что это рисунки. До настоящей живописи эти поблекшие картинки явно недотягивали. Больше всего они напоминали живопись примитивную, наскальную, были сработаны в той же, с позволения сказать, технике.

«Черт, надо бы подойти и рассмотреть повнимательнее, – подумал Артем. – Но это потом. Тут есть и кое-что позанимательнее».

Второе место в рейтинге достопримечательностей этого строения занимал камень. Находился он по центру здания, точно под полусферой купола, весил, должно быть, не меньше трех центнеров и выглядел… Артему на ум пришло сравнение с гигантским клыком, вырванным из пасти некоего каменного великана. Видимо, здешняя обстановка навевала сравнения мифологического толка. А ежели взглянуть на вещи под сугубо реалистическим углом, то незваные гости наверняка видели перед собой священный камень сгинувшего в веках народа, с которым обязательно была связана какая-нибудь легенда. Например, очередной громовержец и повелитель дождей приволок его сюда сразу после битвы богов и повелел перед ним складывать приношения. Но если и лежали некогда перед камнем дары, то теперь от них не осталось ни следочка, ни огрызка.

На каменюке были выбиты какие-то рисунки, но, похоже, над ними старательно поработала рука вандала, вооруженная другим камнем или железякой, и в том, что осталось, ни черта нельзя было разобрать.

«Кстати, кругом одни только рисунки, ни единой надписи или хотя бы того, что можно принять за надпись, – подметил Артем. – А вроде бы наличие города, умение строить здания, подобные этому, предполагает некий уровень развития, при котором должна существовать письменность. Хотя кто их знает, эти древние цивилизации, может быть, письмена свои они доверяли исключительно пергаменту из козьей кожи и никак иначе, наложив табу на все другое?»

«А тепер-р-рь, – как пророкотал бы, случись он тут, их цирковой шпрехталмейстер, раскатав «р» под самый купол цир… тьфу ты, храма, и непременно под сопровождение тревожной барабанной дроби, – переходим к первом месту в рейтинге достопримечательностей этого храма! Если это, конечно, храм, дамы и господа».

Торцевая стена, расположенная напротив входа в храм, строго говоря, стеной-то и не являлась, во всяком случае рукотворной. Это была одиноко стоящая скала шириной и высотой с храм. Артем ведь осматривал город с крыши, видел оттуда, что он продолжается и за храмом. Выходит, здание как бы прилепили к скале. Зачем?

А ответ, кажется, находился сейчас перед ними, в десяти шагах от упомянутого камня-зуба. В скале явно имелось углубление. Это была пещера, грот или просто ниша, вход в которую закрывал еще один камень, заподлицо вставленный в проем. Проем этот, кстати, имел почти правильную форму арки, резко суживающейся кверху. Интересно, неужели древним мастерам удалось так аккуратно вырезать в скале камень и потом вставить его обратно? Или под форму проема они подогнали другой камень, обработав, подшлифовав его? М-да, кабы кто ответил. Но ответить было некому. Да и на камне, закрывающем вход, тоже не наблюдалось ответов в форме рисунков или хитрых закорючек. Налицо простая угловатая поверхность простого камня.

Они подошли вплотную к этой загадочной стене или как ее там.

– Пытались открыть, – сказал Хидейоши. – Что-то просунуть, надавить и открыть.

«Гениально, Ватсон, – проворчал про себя Артем. – А то мы не догадались бы, что это за отколы по краям!»

– Ты прав, – вслух произнес господин посол. – Тогда, может, подскажешь, что мешало этим открывальщикам вооружиться кирками и молотами, а потом долбить камушек денно и нощно, пока не выдолбится весь?

– На это ушло бы много времени, – ответил Хидейоши.

Артем хотел было съязвить что-то насчет того, что народ тут проживал сплошь нетерпеливый, к долгим занятиям не способный, как вдруг понял, что самурай может быть и прав.

– Ну да, – повернул к нему голову Артем. – Обитатели этого города, наверное, чтили это место как святыню. Может, здесь покоятся мощи их святых, первых императоров или что-то в этом роде? А у залетных воришек в запасе была от силы какая-нибудь ночь, за которую поди что-нибудь сделай. После того как люди ушли из города, на первых порах здесь наверняка оставалась какая-нибудь храмовая стража, и воришки не могли разгуляться как хотели. Ну а потом чужаки и вовсе перестали сюда заходить. А что, очень может такое быть.

– А как же те люди, которые отрубают головы? – напомнил Косам.

– Нет никаких серьезных причин считать, что они наведываются в этот город. – Артем приложил ладонь к камню, закрывающему вход.

Он был холодный, как и положено камню, который не греют солнечные лучи.

– Вот что. Место занятное, мы тут еще немножко осмотримся. Косам, выйди на улицу, обойди этот дом, посмотри, что с другой стороны. Потом заберись на крышу одного из домов на площади. Выбери тот, что повыше, и погляди, нет ли где-нибудь поблизости разлома в скалах, ущелья или чего-то в этом роде.

– Я понял, господин, – сказал Косам, развернулся и пошел к выходу.

– А мы с тобой, дружище Хидейоши, пойдем поглядим на картины древних живописцев.

– Это разве картины! – презрительно произнес самурай, когда они подошли к стене с полуколоннами. – Даже дети рисуют лучше. Даже живописцы эпохи императрицы Дзито, от которых осталось всего лишь считанное число работ, превосходят эту пачкотню так же, как Фудзи превосходит яму в земле.

Давеча циркач не стал затевать с самураем диспутов о Будде и скульптурах, а сейчас не встрял в спор о школах и технике рисования.

Он лишь подумал: «Тебя бы, дружище, познакомить с авангардистской живописью, со всякими „Черными квадратами“ и работами в стиле кубизма, вот где бы ты смог наговориться всласть.

Вряд ли здешние пикассо и васнецовы сознательно творили в жанре примитивизма, просто по-другому они рисовать не умели, вот и малевали в стилистике наскальной живописи. Палка, палка, огуречик, вот и вышел человечек. Но вряд ли они способны были фантазировать. Что видели, то и рисовали. Другое дело – видели они далеко не всегда то, что было на самом деле. Гору, причудливо обработанную ветрами, могли принять за великана, а неясные очертания в тумане – за контуры сказочного зверя. Однако зверей, на которых они охотились, думается, знали как облупленных. И тогда, черт побери, интересные выводы напрашиваются».

Роспись стены представляла собой множество чередующихся сцен из повседневной жизни людей, пропавших в глубине веков. На одной картинке была изображена охота контурных человечков, вооруженных длинными, в рост человека, копьями, луками и топорами на длинных рукоятках, похожими на бердыши, на крайне примечательного зверя. Это было длинное чешуйчатое существо, раззявившее зубастую пасть, с острым рогом на голове. Эдакая помесь крокодила и единорога, пластающаяся по земле.

– Знакомы тебе подобные твари? – Чтобы понятнее было, о чем он спрашивает, Артем вытащил из ножен меч и острием, как указкой, показал на рисунок.

– Нет, – ответил Хидейоши. – Ты взгляни левее, Ямомото-сан. На соседний рисунок.

Самурая, понятно, интересовала не столько фауна вкупе с флорой, сколько оружие.

– Впервые вижу такое оружие, Ямомото-сан. Это что, большой камень, насаженный на рукоять? Думаю, их метали, в ближнем бою толку от них мало.

– Приглядись-ка, этими штуками вооружены не наши горожане, а их враги. Точно! – вдруг догадался Артем. – Смотри, своих они везде изображали черным цветом, а животных, на которых охотились, и врагов выделяли красным. Красный цвет у них, наверное, был плохим, считался цветом злобы и смерти. И еще заметь, врагов они изображали с выпирающими животами и с рогами на голове.

– Рогатые шлемы? Как и у нас?

– Да шлемов-то я чего-то не вижу. Вижу только рога.

Артем двинулся дальше, продолжая с интересом рассматривать сцены, нарисованные на стене. Он жалел, что многие картинки не устояли перед временем, перед перепадами температур и прочими катаклизмами. Вот явно свадебная церемония, а по соседству – похороны, словно художник хотел подчеркнуть изменчивость бытия. Похороны пышные. Вслед за носилками с телом шествует прорва народу. На шеях людей, бредущих в хвосте процессии, видны кольца. Ошейники, не иначе. Это рабы, надо полагать.

Что ж, хозяева этой земли жили полноценной жизнью. Они, конечно же, торговали. На одном рисунке были изображены мешки, весы и между ними человечек с разведенными в стороны руками. Торговец, больше некому. Наверное, и деньги у них уже были. А вот ничего связанного с мореплаванием не заметно. Ни кораблей, ни извилистой линии, символизирующей море, хотя на одном из рисунков двое человечков волокут длиннющую рыбу, из спины которой торчит древко гарпуна или копья. В корзинах несут что-то, напоминающее фрукты. Ага, а это очень похоже на плуг. Значит, землицу-то пахали. Выходит, предположение Артема насчет того, что тут имелись пахотные плодородные земли, оборачивается правдой. Ну а если это предположение верное, то отчего бы и другим не подтвердиться?

«Опаньки! А это не наш ли камень-зуб? Очень похоже. Рабы волокут тележку на колесиках, на которой стоит камень, столь напоминающий тот, который сейчас красуется посреди храма, что вряд ли это могло быть простым совпадением… Колесики, говорите. И колесо, стало быть, здешним умникам известно было, продвинутый, понимаешь, народ был. А где колесо, там и…»

– Я обошел…

Артем и Хидейоши синхронно отпрыгнули в стороны и резко выдернули из ножен клинки.

– Твою мать, Косам! – Артем выпалил неяпонскую фразу на японском языке и вогнал меч в ножны.

– Зачем ты зовешь мою мать? – искренне удивился Косам. – Ты не мог ее знать.

В пояснения на эту тему посол вдаваться не стал.

– Нельзя же так подкрадываться, Косам! Я понимаю, что ходишь бесшумно, понимаю, что здесь плиты не засыпаны хрустящим камушками. Но слушай, так ведь и сердечные жилы могут оторваться от таких подкрадываний. Мои бедные и так уже надорванные жилы! Свисти, что ли, в следующий раз, в кулак там покашляй.

– Вот так они ходят! – сказал Хидейоши. – Так подкрадываются к нашим спящим воинам.

Айн ухмыльнулся:

– Надо учиться слышать неслышные шаги. Не только в мече сила, самурай.

– Все! – вскинул руку Артем. – Только вашего спора тут и не хватало. Давай говори, что увидел, айн Косам!

– С той стороны камень, господин. Сплошь камень. Нет щели, нет разлома, нет другого входа, закрытого другим камнем входа.

– Ты был и на крыше этих домов?

– Я был и на крыше.

– Быстро же ты управился.

– Я быстро хожу, могу долго ходить, не уставая.

– Молодец. Если ты еще сообразишь, как открыть этот вход в скалу, то цены тебе не будет. Вот иди подумай и не отвлекай меня.

Внезапное появление Косама разозлило Артема еще и потому, что оно сбило его с мысли. Вернее, не с мысли, а с проблеска, с догадки. Мелькнуло в голове что-то такое неоформленное, похожее на озарение и как-то связанное с рисунками на стене. И только-только зыбкий контур стал обретать очертания, как здрасьте вам – раздался голос за спиной, и все напрочь отшибло.

Но все-таки Артем был не из тех людей, которые отступают при первой же неудаче. Уж чему-чему цирк учит лучше прочих учреждений на земле, так это тому, что ни один номер никогда не получается с первого раза. Сначала будь добр пройди школу падений и неудач, нередко сопряженную с ушибами и вывихами, и глядишь, на сто первом подходе у тебя и начнет что-то вырисовываться.

Махнув рукой на все прочие рисунки, Артем вновь вернулся к тому, с которого начал осмотр сей галереи, и двинулся прежним путем. Если один раз блеснула искра догадки, то чего бы это ей, спрашивается, не блеснуть и второй раз? Опять проплыла мимо глаз та непонятная зверюшка с рогом, свадьба, похороны, мешки, весы, чья-то казнь, рабы…

Артем даже сам от себя не ожидал такого! Ноги его вдруг ослабли, словно кости в них за какое-то мгновение обратились в вату, а мышцы – в желе, голова закружилась. Он опустился на пол, привалился к стене и смотрел перед собой враз замутившимся взглядом.

– Что с тобой? Тебе плохо? – услышал он над собой голос Хидейоши.

– Тебя вынести на воздух, господин? – к голосу самурая присоединился голос айна.

– Вот что, братцы, – поднял глаза Артем. – Кажется, у меня есть мысль насчет того, как открыть сей ларчик. Боюсь спугнуть удачу, но, кажется, может получиться.