Когда Эрдемир произнес фразу: «Плохи твои дела…» — он так посмотрел на Расима, будто пришпилил его, как бабочку булавкой к картонке коллекции.

После этого он поднялся, сказал что-то по-каморкански Фаруку и направился к выходу. Однако тут же вернулся и отдал Фаруку мобильный телефон.

Фарук рассчитался с официантом и пригласил Расима подняться в холл этажом выше. Там они посидели некоторое время в мягких креслах, Фарук достал из бумажника деньги и протянул их Расиму.

— Возьми в баре бутылку вина и пойдем к тебе в номер, — сказал он.

— Что взять?

— Скажи в баре зор шарап, они знают.

Расим купил в баре две бутылки вина, поместил их в непроницаемый пакет, и они направились в номер.

— Я буду ночевать у тебя, — сказал Фарук, когда они расположились в номере. — Вдруг тебя захотят арестовать.

— А ты сможешь воспрепятствовать этому? — спросил Расим.

— Я смогу позвонить Эрдемиру, — сказал Фарук и показал на мобильный телефон.

Расим достал из шкафчика сласти, которые ему оставляли горничные в соответствие с традициями отеля, разлил в чайные чашки вино.

Фарук взял в руки чашку, произнес: «Будьмо», — и опрокинул содержимое в рот.

— Ты был в Украине? — спросил его Расим.

— Где я только не был, — сказал Фарук, — но на Украине не приходилось.

— Я чего же ты говоришь по-украински?

— Я учился с украинцами, — произнес Фарук, плеснул себе в чашку вина, выпил без тоста, а потом сказал так, как говорят в голливудских фильмах крутые ребята менее опытным: — Ну ты, парень, попал…

— Я без тебя этого не знаю? — ответил ему Расим. — Ты чего заводишь меня, нагнетаешь обстановку? Вы что с Эрдемиром играете в плохого и хорошего полицейского?

Фарук после этих слов внимательно посмотрел на Расима, а потом налил себе еще и сказал:

— А ты, парень, не дурак, но я тебе так скажу: я тут не при чем. Я просто хороший парень, который тебе помогает. А Эрдемир действительно плохой парень, но без него моя помощь была бы, как это у вас там говорят: пшик. Без него нам из этой ситуации не выбраться. Я, конечно, знаком с ним, но если бы не нужда, не стал с ним связываться. Ты видел, что у нас произошло в ресторане? Мы совершенно разные люди. Он каморканский ортодокс, или, как говорят в Америке, — ястреб. Я же нормальный человек, и многое во взглядах Эрдемира мне не нравится. Но только он может выручить тебя в этой ситуации, и я вынужден общаться с ним, да и тебе это придется делать, потому что другого выхода у нас с тобой нет. У него не то в друзьях, не то в коллегах генерал К. А это имя заставляет здесь вздрагивать многих.

— Ладно, — примирительно произнес Расим. — Вы мне помогаете, а я, выходит, кочевряжусь… Давай выпьем.

Они выпили еще, и языки их окончательно развязались.

— Ты мне поясни, — сказал Расим, — что тебя связывает с Эрдемиром?

— Ничего, но я предполагаю, что он за мной присматривает, как за политически неблагонадежным каморканином.

— Он полицейский или…

— Нет, он проходит по ведомству иностранных дел.

— Ясно, он дипломат. А что он делает здесь, в Турции?

— Я полагаю, что он здесь отдыхает, так же как это делаешь, например, ты.

— А в чем выражается его наблюдение за тобой?

— Эрдемир принадлежит к некоему клану каморканской элиты, своего рода аристократии…

— Отсюда его возможности?

— Да.

— Ты говоришь, что ты его друг. Для чего ты с ним дружишь?

— Мне лучше иметь Эрдемира в друзьях, чем в оппонентах.

— Почему?

— Потому что такие, как он, определяют погоду в Каморкане, а я житель Каморканы и, как всякий человек, хочу жить, и жить не в тюрьме.

— И только?

— Нет, не только. У него скверный характер. Ты мог в этом убедиться, но лучше все же держаться к нему поближе.

— Не пойму твоей логики… От людей, которые тебе неприятны, лучше держаться подальше.

— Это вы в своей России можете держаться подальше от тех, кто вершит вашими судьбами. Потому что в России большие расстояния позволяют это сделать. А в маленьких странах, таких как Каморкана, все наоборот.

— Я всегда обращал внимание, что жители маленьких стран пытаются как-то компенсировать их незначительные размеры…

— Не все жители, не все… — сказал Фарук и опять налил себе вина. — Это свойство некоторых элитных социальных слоев.

— Таких, к которым принадлежит Эрдемир?

— Отчасти.

— Теперь мне понятно, почему он говорит о Турции, как о стране, которая заблудилась и идет не тем путем.

— Он не только говорит. Помнишь, у вас в тридцатые годы был написан роман, который назывался «Золотой телец».

— Ты имеешь в виду «Золотого теленка»?

— Да. Так вот там говорилось: идеи наши, бензин ваш. Эрдемир полагает, что в Турции есть много людей, которые поддержат его взгляды. И каморканские аристократы с их идеями на турецком «бензине» въедут в земной рай.

— То есть устроят жизнь так, как этого хотят те, кому принадлежат идеи?

— Да.

— Поэтому Эрдемир больше живет в Турции, чем в Каморкане?

— Знаешь, я не вычислял, сколько он живет в Турции, а сколько в Каморкане. Но в Турции он бывает часто, у него здесь много друзей, которые, наверное, смотрят на жизнь так же, как он. И это хорошо.

— Почему хорошо?

— Это хорошо для тебя. Потому что без друзей Эрдемира тебе отсюда не выбраться.

— Ну да…. Сначала меня облыжно обвиняют в фальшивомонетничестве.

— Не понял, что такое — облыжно?

— Ложно.

— Расим, я не уверен, что это провокация. Уж очень все хорошо складывается…

— Ты полагаешь?

— Да, ведь все, что с тобой случилось, происходило на моих глазах.

— Вот-вот…

— А, ты думаешь, что я тоже участвую в этих игрушках?

— Не знаю, но я не хотел бы лишиться именно сейчас единственного друга.

— С этим нельзя не согласиться, — произнес Фарук и снова предложил выпить.

Они выпили одну бутылку, затем — вторую. Потом Фарук снял башмаки и завалился спать на угловой диван, сказав, заплетающимся языком:

— Дверь никому не открывай. Если будут стучать, разбуди меня. Мне надо будет связаться с Эрдемиром. Не открывай дверь, а то опять влетишь…

«Почему опять?» — подумал Расим и тоже стал укладываться спать.