30. Большие заботы резидента А.С. Панюшкина
Вторая мировая война приблизилась к Советскому Союзу с востока. Японская интервенция на Дальнем Востоке в начале 20-х годов была началом этого процесса. Оккупация Маньчжурии и образование на ее территории марионеточного государства Маньчжоу-Го в начале 30-х годов создало опаснейший очаг, выявивший, что японские милитаристы приступили к выполнению «меморандума Танака», текст которого был добыт советской внешней разведкой в Сеуле и Харбине в конце 20-х годов. В нем предусматривался захват сначала важнейших районов Китая, а затем и всей его территории и начало оттуда акций по аннексии советского Дальнего Востока, иными словами — война против СССР.
7 июля 1937 года японские войска вторглись в Северный Китай. За короткий срок они захватили тогдашнюю столицу Китая Нанкин, а также крупнейшие центры восточного соседа СССР, такие, как Пекин, Тяньцзинь, Шанхай и другие. Последовали бои с советскими войсками в районе озера Хасан (1938), а затем у Халхин-Гола (1939) на границе с Монголией. Отпор интервентам, особенно их разгром у Халхин-Гола, явившийся военной операцией, где отличился Г.К. Жуков, замедлил темпы экспансии Японии на северо-восток, но не остановил ее продвижение на запад и юг Китая. Крупнейшее государство Азии столкнулось с угрозой своего полного поглощения. К тому же добавились разногласия между основными силами сопротивления японской агрессии — национальной партией Гоминьдан, которую возглавил Чан Кайши, и коммунистами. Они вылились в гражданскую войну. Коммунисты были вытеснены в глубинные районы. Чан Кайши и его генералы, сражаясь с коммунистами, проявляли меньшее желание бороться против японских милитаристов. Столица Китая была перенесена в Чунцин, куда перебрался и весь дипкорпус.
Сюда в июле 1939 года прибыл уполномоченный Совнаркома по выполнению торгового соглашения с Китаем А.С. Панюшкин. В том же месяце его назначили Чрезвычайным и Полномочным послом СССР. Он же стал главным резидентом НКВД, взяв на себя руководство резидентурами в Китае.
Совмещение должностей было вызвано критическим положением в Китае и необходимостью сконцентрировать все усилия для противодействия восточному очагу агрессии, срыву планов Японии по расколу Китая и созданию здесь марионеточных административных структур.
И.В. Сталин хотел получать выверенные, однозначные оценки ситуации на дальневосточном театре, позволяющие быстрее принимать стратегически верные политические решения в условиях нарастающей угрозы войны с Германией.
Ни одно из крупных государств Запада не оказало помощи Китаю. Англичане, обладавшие в Китае наиболее сильными позициями, были заняты «умиротворением» агрессора, заботясь в основном лишь об охране собственных экономических интересов. Угроза советским границам их устраивала, и расчет делался на уступки японским милитаристам за счет Китая. Этот курс получил название «дальневосточного Мюнхена», и выражением этого были переговоры Арита-Крейги в Токио между японским министром иностранных дел и английским представителем.
Только Советский Союз пришел на помощь китайскому народу в его борьбе с агрессией, оказывая большую материальную, военную и техническую помощь. Сумма займов СССР Китаю с 1938 по 1939 год составила 250 млн американских долларов. В Китай были направлены около тысячи самолетов, большое количество танков и артиллерии, боеприпасов. Советские добровольцы, особенно летчики, воевали на стороне Китая. Большой работой по координации военных и политических усилий по сдерживанию агрессора руководил Александр Семенович Панюшкин.
В предвоенный период, особенно после подписания тройственного союза Германией, Италией и Японией, и тем более с началом Второй мировой войны, советское правительство беспокоил вопрос — вступит ли Япония в войну против Советского Союза и придется ли СССР воевать на два фронта — на Западе и на Востоке.
Перед разведкой была поставлена задача — постоянно следить за происками японской военщины в отношении Китая, Монголии и СССР. Необходимо было также любой ценой удержать центральное правительство Китая на позициях активного сопротивления японской агрессии.
Александр Семенович Панюшкин родился 2 августа 1905 года в Самаре в рабочей семье. В 1920 году ушел добровольцем в Красную Армию, воевал на фронтах Гражданской войны. В марте 1921 года его направили на кавалерийские курсы, а затем на учебу в Ленинградскую кавалерийскую школу РККА. После ее окончания Панюшкин служил в пограничных войсках на Дальнем Востоке, с которым будет связана значительная часть его жизни. С сентября 1927 года по сентябрь 1934 года он был начальником погранзаставы, а затем комендантом погранучастка в 59-м Приморском кавалерийском отряде ОГПУ.
В мае 1935 года А.С. Панюшкин поступил в Военную академию РККА имени Фрунзе, которую успешно окончил в октябре 1938 года. В 34 года получил звание комбрига и в том же году был направлен на работу в НКВД. Его назначили помощником начальника отделения, а в декабре 1938 года — начальником отдела.
Именно восьмилетний стаж работы А.С. Панюшкина в Дальневосточном пограничном округе, очевидно, учитывал И. В. Сталин, предлагая ему проявить себя сначала на дипломатическом поприще в качестве уполномоченного Совнаркома по реализации советскокитайского торгового соглашения, а затем в качестве советского посла и главного резидента внешней разведки в Чунцине. Характерно, что когда А.С. Панюшкин сказал, что совершенно не представляет себя на таком сложном и ответственном посту, тот заметил в шутку: как ему представляется, пограничная служба не так уж далека от дипломатической и разведывательной…
К «ликбезу» по Китаю А.С. Панюшкин приступил тотчас же. Он принялся впитывать опыт профессиональных китаеведов — Н.Т. Федоренко, С.Л. Тихвинского, Б.С. Исаенко и других. Первым его маститым наставником в китайских делах оказался М.С. Сладковский. Нарком внешней торговли А.И. Микоян попросил его как специалиста-китаеведа помочь А.С. Панюшкину освоить Китай. И Сладковский на протяжении недель передавал ученику свои знания, наблюдения, рассказывая об истории договоров Китая с западными державами, о договорах, перезаключенных гоминьдановским правительством и сохранивших главные неравноправные условия старых договоров (экстерриториальность иностранцев, концессии, крупная иностранная собственность в Китае), о компартии Китая и о других фактах и событиях.
В итоге А.С. Панюшкин оказался осведомленным об основных аспектах положения в Китае.
С той же энергией, с какой оказывали помощь ему самому старшие, он взялся налаживать учебу как неоперившихся «чистых» сотрудников посольства в Чунцине, так и оперативного состава. Вначале он добился создания при посольстве в Чунцине курсов по изучению китайского языка.
Управление кадров НКИД по ходатайству А.С. Панюшкина отобрало из различных вузов гуманитарного профиля, эвакуированных в годы войны в республики Средней Азии, 15 студентов выпускных курсов и направило их в Чунцин для изучения китайского языка и дипломатической стажировки при посольстве. Среди них, в частности, оказался А.С. Титов, впоследствии хорошо зарекомендовавший себя оперативный работник-китаевед. Позднее китайские власти удовлетворили просьбу Александра Семеновича принять на учебу в китайский университет группу сотрудников нашего посольства для глубокого и серьезного изучения китайского языка, философии, литературы, истории культуры страны. Глубокое знание предмета обсуждения вкупе с блестящей памятью позволяли А.С. Панюшкину отличать «рыбий глаз от жемчужины» — официозные, напыщенные декларации «доброжелателей» и искренние поиски нашими партнерами путей к взаимовыгодному сотрудничеству перед лицом общего врага, улавливать фальшь и стремление ввести в заблуждение. В таком же ключе стремились работать и сотрудники всех резидентур внешней разведки в Китае, возглавляемые Александром Семеновичем.
Главного резидента характеризовало внимание к коллегам по работе. Важно подчеркнуть, что резидентура и посольство в Чунцине в целом находились в крайне тяжелой ситуации. Ввиду военного положения в Китае сотрудники жили без семей. Вдобавок к изнуряющей жаре, духоте (Чунцин, как известно, китайцы называют одним из «котлов»), тропическим ливням, комарам, москитам, крысам, сотрудники испытывали ряд элементарных неудобств. В результате налетов японской авиации (бомбы падали буквально рядом с посольством) часто не было воды, электричества. Весной 1942 года А.С. Панюшкин просил заместителя министра иностранных дел Фу Бинчаня оказать содействие в поиске для посольства необходимых зданий, и когда тот сослался на трудности с помещениями в городе, деликатно напомнил ему о вольготной жизни немецких граждан в особняках и виллах (за ними, в отличие от нас, не велось наружного наблюдения) вопреки обещаниям чанкайшистского правительства создать специальные лагеря для граждан государств, враждебных Китаю, к которым немцы тогда и относились. В конечном итоге удалось решить и эти, и иные бытовые трудности.
Еще штрих к портрету Панюшкина. В его отсутствие заместитель резидента сообщил в Центр об изменившемся к худшему поведении одного оперативного сотрудника, который после защиты кандидатской диссертации в СССР в рамках своего отпуска и возвращения в Чунцин якобы «зазнался, стал чураться черновой работы, стал высокомерен с товарищами и т. п.». Казалось бы, конец карьере разведчика. Но нет, Александр Семенович объяснил Центру, что упомянутый оперработник по-прежнему работоспособен, уважительно относится к коллегам, нет оснований подозревать его в чем-либо и что конфликт между ним и зам. резидента лежит «сугубо на личном поприще». Тем самым инцидент был исчерпан.
Естественно, главный резидент не ограничивался организацией изучения языков и страноведческим образованием оперативного состава, хотя и здесь было проблем хоть отбавляй — диалекты, этнопсихологические особенности, быт, нравы, традиции различных слоев населения. Имея опыт оперативной работы в погранвойсках, на границе с Маньчжоу-Го, где советская разведка располагала агентурным аппаратом из китайцев, корейцев, японцев, он уделял большое внимание обучению молодых сотрудников методам установления агентурных и доверительных отношений с интересующими разведку источниками, в чем ему активно помогал Л.М. Миклашевский, благо «крыша» драгомана открывала перед ним широкие возможности.
Тогда же Александр Семенович приобщал коллег к искусству информационно-аналитической работы. Избегая громких фраз, он со свойственным ему юмором поправлял молодых оперативных сотрудников, которые высказывали иногда не продуманные до конца оценки ситуации. Лаконизм, четкость формулировок — вот чего он требовал от подчиненных.
Очевидцы, знакомые с некоторыми из его информационных сообщений в Центр, утверждают, что их автор самым тщательным образом взвешивал каждый вывод, каждую рекомендацию. Главное внимание он неизменно концентрировал на ключевых проблемах и ситуациях, требующих безотлагательного решения.
Вручение верительных грамот посла Панюшкиным президенту Китая Линь Сэню совпало с днем нападения фашистской Германии на Польшу и, стало быть, с началом войны в Европе.
В соответствии с задачей держать Китай в состоянии активного сопротивления японской агрессии Панюшкину как послу был необходим широкий круг контактов среди государственных, политических и общественных деятелей страны аккредитования. Не было ни дня, чтобы он не встречался с кем-либо из авторитетных деятелей Гоминьдана и правящих кругов Китая.
Как явствует из записей бесед А. С. Панюшкина с влиятельными деятелями правящих кругов Китая, он, с одной стороны, разъяснял им политику СССР в отношении Китая, разоблачая дезинформационные сведения и слухи, а с другой — выяснял интересующие Центр вопросы, и прежде всего позицию китайского руководства в отношении Советского Союза и других держав.
Резидентуры внешней разведки СССР внимательно следили за ходом военных действий между Китаем и Японией и отношением к этой войне различных группировок в высшем китайском руководстве. Прояпонская группировка во главе с руководителем марионеточного правительства в Нанкине Ван Цзинвеем, пользуясь неудачами на фронте, выступала за заключение мира с Японией на любых условиях. Иначе относилась к вопросу о войне с Японией группировка во главе с Чан Кайши, который отдавал себе отчет в том, что позорный мир с Токио повлек бы крах политики правительства и неминуемое его смещение.
В силу этих соображений Чан Кайши отверг «мирные» предложения Японии и продолжал борьбу с опорой на армию. Он объяснял свою позицию тем, что в перманентно сложной ситуации Китаю объективно нужен был СССР в борьбе против Японии, и поэтому называл Советский Союз «единственным союзником в борьбе против Японии, когда все надежды Китая на Англию и Америку лопнули».
А.С. Панюшкин постоянно подчеркивал в беседах с китайскими руководителями, что Советский Союз поставляет вооружение Китаю для борьбы с японскими агрессорами, а не для развязывания междоусобной гражданской войны. В противном случае СССР будет вынужден прекратить свою помощь.
Послу и главному резиденту удалось установить доверительные отношения с рядом прогрессивных и либерально настроенных лиц, стоявших на позициях укрепления дружбы с СССР и продолжения антияпонской войны. Эти люди были в курсе того, что происходило в высших эшелонах власти и какие решения принимались по различным аспектам внутренней и внешней политики, и в определенной степени могли оказать влияние на принятие того или иного решения. К ним относились заместитель Чан Кайши маршал Фэн Юйсян, председатель законодательного собрания Сунь Фо, заместитель начальника генерального штаба китайской армии Бай Чунси, начальник военной канцелярии Хэ Яоцзу, видный ученый Го Можо и многие другие.
С помощью непосредственного участия Панюшкина нашим военным советникам удалось убедить Чан Кайши и других военачальников оказать сопротивление наступлению японских войск на город Чанша и разработать план по его обороне. В результате этой операции, длившейся около 20 дней, японцы потеряли 30 тысяч солдат и офицеров. Потери китайской армии были значительно меньше.
Другой задачей советского посла и резидентур в Китае была необходимость следить за состоянием отношений Гоминьдана с Коммунистической партией Китая и не допустить возможности гражданской войны. А.С. Панюшкин встречался и с представителями КПК, и руководством восьмой народно-освободительной армии Китая Бо Гу и Е Цзяньином. Все это помогало ему быть в курсе происходящих в Китае событий и информировать о них руководство Советского Союза.
Когда в 1941 году отношения между Гоминьданом и КПК вновь обострились, возглавляемая Панюшкиным резидентура в Чунцине резко активизировала свои усилия по содействию созданию Единого фронта борьбы против японских милитаристов. В результате удалось предотвратить конфронтацию между Гоминьданом и КПК и не допустить гражданской войны в Китае.
Руководимая А.С. Панюшкиным резидентура не только своевременно информировала Центр об основных проблемах внешней и внутренней политики Китая, планах Японии и других стран, но за полтора месяца до нападения нацистской Германии на СССР добыла и направила в Москву сведения о планах германского военного командования, в частности, об основных направлениях продвижения фашистских войск, полученных агентурным путем у военного атташе Берлина в Чунцине.
Нападение Германии на Советский Союз переводило вопрос о нападении Японии на СССР в практическую плоскость. Согласно плану «Кантокуэн», разработанному японским генеральным штабом, численность Квантунской армии в Маньчжурии к январю 1942 года достигла 700 тысяч человек. Появилась новая группировка в Корее. Оперативный план, являвшийся составной частью плана «Кантокуэн», исходил из того, что СССР будет вынужден отвести свои войска с Дальнего Востока на Западный фронт, после чего захват Приморского и Хабаровского краев не вызовет особых проблем.
В этой связи все более коварным и опасным становилось и поведение руководства Китая. Основная его цель состояла в том, чтобы столкнуть СССР с Японией. В конце 1941 года резидентура в Чунцине докладывала в Центр: «Чан Кайши всеми способами старается спровоцировать выступление Японии против нас. Его аппарат в этом плане работает по всем направлениям». Такая политика Чан Кайши была зафиксирована в секретной директиве ЦИК Гоминьдана об особой работе на 1943 год, добытой, как видно из анализа архивных материалов, чунцинской резидентурой. В ней, в частности, говорилось: «Исходя из нынешних дипломатических отношений, нам необходимо афишировать симпатии к СССР и сочувствие в том, что он подвергся агрессии, подталкивая его к тому, чтобы все свои силы СССР отдал войне. Что касается советско-японских отношений, то нам необходимо толкать СССР на войну с Японией с тем, чтобы получить передышку, пока не наступит благоприятный момент для контрнаступления против японцев».
Основываясь на такой посылке, Чан Кайши добивался от Москвы заключения секретного соглашения о военном союзе против Японии с явной целью торпедировать советско-японский пакт о нейтралитете, заключенный в 1941 году.
Период пребывания А.С. Панюшкина в Пекине совпал с выполнением главной задачи — не просмотреть возможность нападения Японии на нашу страну и создания второго фронта против нас на востоке. Информация о планах Японии поступала от самых различных источников — от представителей официальных властей, коммунистов, дипломатов третьих стран. Определенную пользу приносили и контакты среди русской эмиграции в Китае. Важные сведения, по воспоминаниям А.С. Панюшкина, на сугубо доверительной основе получали в резидентуре также иногда от брата Я.М. Свердлова - Зиновия, усыновленного А.М. Горьким под фамилией Пешков, который в тот период был послом Франции в Чунцине.
Вот краткая характеристика работы по разведывательному отслеживанию намерений Японии в отношении СССР. 23 июня 1941 года маршал Фэн Юйсян сообщает А.С. Панюшкину, что Япония готовится выступить против нашего государства в течение месяца. 27 июня генерал Бай Чунси называет главному резиденту не только количество японских дивизий, но и войск марионеточного государства Маньчжоу-Го на случай нападения на СССР. Затем сроки нападения неоднократно менялись: осенью, по полученным чунцинской резидентурой данным, в китайских политических кругах время нападения Японии на СССР связывалось с возможным захватом фашистской Германией Ленинграда, позднее — Москвы. В конце 1941 года А.С. Панюшкин сообщал о стремлении японских спецслужб воспрепятствовать нормальному судоходству на Тихом океане, в начале 1942 года — со ссылкой на беседу с представителем Синьцзяна при центральном правительстве Китая в Чунцине Чжан Юань-фу — о намерении японцев овладеть Владивостоком, который, по их мнению, являлся «острым ножом, занесенным над их спиной». Начальник генштаба китайской армии Бай Чунси в доверительной беседе сообщил резиденту, что заключение Германией и Японией военного соглашения предусматривало синхронизацию военных действий против СССР между Японией и Германией. Позднее заместитель министра иностранных дел гоминьдановского правительства Фу Бинчан называл временем нападения на СССР май 1942 года, связывая эту дату с требованиями Берлина. Наконец, в июле 1942 года о сосредоточении японских войск в Маньчжурии одновременно говорили нам и военный министр Чан Кайши Хэ Инцинь и представитель КПК Чжоу Эньлай, намекая на благоприятную для Токио обстановку на советскогерманском фронте, который приближался к Волге.
Стоит упомянуть о приеме А.С. Панюшкина И.В. Сталиным 5 декабря 1942 года, после завершения окружения немецко-фашистских войск под Сталинградом, во время которого посол-резидент дал характеристику положения на фронтах борьбы в Китае с японскими агрессорами. По воспоминаниям Александра Семеновича, Сталин поинтересовался, как у него обстоят дела с английским языком, и рекомендовал совершенствовать знания в этой области. Такой же совет он получил еще 9 июля 1939 года на первой встрече со Сталиным, хотя о планах направить его сначала на восток, а затем — на запад Панюшкин узнал лишь впоследствии…
Как бы то ни было, отслеживание угрозы японского нападения на СССР не снималось с повестки дня вплоть до середины 1943 года — до разгрома гитлеровских войск на Курской дуге.
Руководимые А.С. Панюшкиным разведывательные коллективы в Китае успешно справились с поставленной задачей. За плодотворную работу в Китае Александр Семенович Панюшкин был награжден орденом Ленина.
В 1944 году А.С. Панюшкин вернулся в Москву и был назначен заместителем заведующего отделом международной информации ЦК партии. На этой должности он работал до мая 1947 года, а затем вновь вернулся во внешнюю разведку, став главным секретарем Комитета информации при СМ СССР.
В октябре 1947 года он снова был направлен на работу за границу. На этот раз — Чрезвычайным и Полномочным послом Советского Союза в Соединенных Штатах Америки. Как и в Китае, он являлся главным резидентом КГБ в этой стране.
В сложных условиях разведывательной работы в Америке А.С. Панюшкин принял меры к тому, чтобы бесперебойно обеспечивать Центр разведывательной информацией.
В июле 1952 года А.С. Панюшкин возвратился в Москву и вновь получил назначение на должность посла СССР в КНР. Но на этот раз он уже не совмещал дипломатическую должность с разведывательной работой, которая была прекращена тотчас после провозглашения КНР — 1 октября 1949 года. В Китае он оставался до мая 1953 года.
В июле того же года он был избран в состав ЦК КПСС и направлен на работу в разведку в качестве начальника ПГУ КГБ. 23 июня 1955 года он завершил свою службу во внешней разведке в связи с переходом на партийную работу в должности председателя комиссии ЦК КПСС по выездам за границу.
В 1973 году А. С. Панюшкин в возрасте 68 лет вышел на пенсию.
За плодотворную работу по обеспечению государственной безопасности нашей страны генерал-майор Панюшкин награжден тремя орденами Ленина, орденом Октябрьской Революции, двумя орденами Красного Знамени, орденом Красной Звезды, многими медалями и знаком «Почетный чекист».
Скончался А. С. Панюшкин в 1974 году.
