Глава одиннадцатая
Утро началось для Федора с пиликанья ноутбука – пришло письмо. Открыв крышку, Федор впился глазами в дисплей.
«Привет!
Извини, что не писала. Они перевезли меня на маленький островок напротив виллы и бросили на полтора дня. Хорошо хоть воду оставили и немного еды.
Но зато накупалась и назагораласть всласть! Давно у меня не было столько свободного времени. Лежишь на песочке и ничего не делаешь! Что может быть лучше? Если бы не дела… Дочка, наверное, убивается от страха за мамочку, а я никак не могу сообщить, что жива и здорова.
Всю жизнь бегу, как загнанная лошадь. Это надо! Срочно выполнить одно задание, второе, третье! Неделя прошла, вторая, месяц, а там и год, второй, третий! Не успела оглянуться, и жизнь прошла… Я стала старой, некрасивой и толстой. Ты на меня посмотришь – и не узнаешь. От той девочки не осталось ничего! Перед тобой старая больная женщина, у которой на руках муж, дети, обязательства и еще куча всяких долгов, которые просто не могут ждать. Мила.
Р.S. Тебе тоже стишок:
С тобою я хочу быть нежной крошкой,
Но жизнь такая бешеная тварь,
Что я бегу, как загнанная лошадь,
Тугие закусивши удила!
Федор быстро застучал в ответ:
«Ты для меня всегда молодая и красивая девушка! Мне глубоко фиолетово, сколько у тебя детей, любовников или мужей. Я просто люблю тебя! Сколько бессонных ночей я провел, мысленно разговаривая с тобой… Какие слова тебе писал, но все без толку. Ты пропала! И вот теперь ты всплыла – и снова ушла под воду! Ничего, я тебя вытащу. Опиши подробнее островок, виллу, где тебя держат, охрану – и как можно быстрее. Нежно целую! Пока, к сожалению, мысленно».
В дверь осторожно постучали.
– Войдите! – разрешил Федор, убирая со стола ноутбук.
В щель двери просунулась усатая физиономия и широко улыбнувшись, спросила по-английски с чудовищным акцентом:
– Кушат будещ, гаспдин?
При этом голова смешно сморщила нос, и только сейчас Федор заметил, какой спертый воздух в купе.
– Открой шире дверь и покажи, чем ты хочешь отравить несчастных пассажиров, – улыбнулся Федор.
– Ребята носят совершенно замечательные молотые бифштексы, завернутые в тесто! – поделился Рейдж опытом поездки.
Сначала Федор не понял, о чем говорит Рейдж, но потом сообразил, что тот имеет в виду беляши, горка которых высилась на столике на колесиках.
В голове у Федора щелкнуло, и он вспомнил пару фраз на местном языке:
– Ошна! Якши арак борми?
– Бор башлык! – просветлел лицом усатый работник вагона-ресторана и тут же разразился длиннющей фразой, которую, конечно, Федор не понял.
– Жюда якши арак! Икки – уч бутылка бер! – оборвал он словоохотливого ресторанного служку.
– Хозир башлык! – быстро ответил усатый и исчез.
– Позавтракаем, Рейдж? – предложил Федор, бесцеремонно перекладывая с подноса десяток беляшей на пластмассовую тарелку.
– Разве можно брать без хозяина? – спросил Рейдж, непроизвольно сглатывая слюну.
– Конечно, можно! Я разрешаю! – царственно махнул рукой Сом, одновременно кивая Зубу, который возник рядом со столиком. Тот тоже взял с десяток беляшей и исчез в противоположной стороне вагона.
Усатый служитель ресторана уже появился в дверях купе с черным пластиковым пакетом. Забрав пакет, Федор передал его Рейджу и, когда тот полез в карман шорт, отрицательно покачал головой.
– Сколько с меня? – по-английски спросил Федор, выразительно потерев большой и указательный пальцы.
– One hundred! – быстро ответил усатый продавец.
Федор без разговоров отдал одну купюру с портретом Бенджамена Франклина и укоризненно покачал головой.
– Моя бесплатно будет твоя кормить все три дня! – пообещал усатый, прижимая правую руку к груди.
– Два человека! – поставил условие Федор.
– Хоп баджарамиз! – согласился усатый, катя тележку по проходу в сторону рабочего тамбура.
– Что это такое? – спросил Рейдж, рассматривая литровую бутылку «Путинки».
– Хорошая русская водка. Названа в честь русского президента.
С верхней полки напротив сидящего Федора свесилась помятая физиономия Стива.
– Вкусные бифштексы! Только интересно: из какого мяса их сделали? – оценил качество приготовленных беляшей Рейдж, откусывая сразу половину.
– Мне тоже нравятся! Тут готовят в основном баранину. Самое главное – горячие! – сказал доброе слово о поездной кухне Федор, откусывая первый кусочек.
Беляш был хорошо прожарен и пах тмином и красным перцем.
«Особенно налегать на такую пищу не стоит», – сам себе сказал Федор, вспоминая физиологию человека под водой.
«Пить тоже надо меньше!» – не преминул вставить внутренний голос.
«Сейчас вмажу и напишу любовный стишок Милке!» – пообещал Федор, опрокидывая первый стаканчик с водкой.
За первым последовал, второй, третий, и, когда первая бутылка и тарелка с беляшами опустели, с верхней полки снова свесилась голова Стива:
– Может, хватит пить, Рейдж?
– Вышел вместе со своим напарником в коридор! Тебя пустили на ночевку, а ты начал командовать!
Стив со своим напарником быстро соскочили вниз. Глядя в спину выходящих из купе, Соколов попросил:
– Принесите два чайника хорошего зеленого чая!
Дождавшись, когда за охранниками закроется дверь, Рейдж жалобно сказал:
– Не могу переносить этого Стива! Его кислая физиономия действует на меня угнетающе…
– У него какая-то черная аура! Мне тоже в его присутствии нехорошо.
– Придется отказаться от такого неприятного охранника. Как только доеду до места назначения – поменяю!
Рейдж был бодр и весел, как новенький, только что отчеканенный рубль. Вот только речь стала чуть замедленней.
Федор неожиданно спросил:
– Хотите, расскажу про один очень интересный метод избавления от алкогольной интоксикации?
– Конечно, хочу!
Открылась дверь, и Стив, не входя в купе, подал поднос, на котором стояли два чайника и три пиалы – две пустые, а в третьей лежал мелко наколотый сахар.
– Сначала мы заварим чай, – начал рассказывать Федор, наливая на половину пиалы жидкость зеленого цвета. Открыв крышку чайника, он залил жидкость обратно, и так три раза.
Налив чай на донышко пиалы, Федор протянул ее Рейджу, а сам провел ту же самую операцию со своей тарой.
– Почему так мало налил чая? – удивился Рейдж.
– Тут целая философия! – Федор отхлебнул глоток. – Видите, чай горчит?
И, не давая собеседнику вставить слово, начал рассказывать:
– Если зеленый чай горчит – значит, пересыпали заварки. Просто попросим принести еще чайник кипятка, – пояснил Федор и, протянув руку, открыл дверь купе, в которую немедленно просунулась голова Стива. – Принеси еще один чайник кипятка!
– Лихо вы с моими охранниками обходитесь!
– Со слугами нельзя иначе. Подчиненные признают только силу, – наливая чай, сказал Соколов.
– Это спорный вопрос. А вот насчет микроскопических доз чая… Вы хотели объяснить, но, наверное, передумали, – вернулся к прежней теме собеседник.
– Сначала я расскажу о том, как зеленый чай снимает абстинентный синдром, то есть похмелье. Много лет назад мне пришлось работать со служащими дорожной полиции. Понятно, что без обильного принятия спиртных напитков не обошлось. Утром мы попили зеленый чай и пошли на работу. Никто так ничего и не заметил. Если же пожевать крупные листья, то и запах совсем исчезает, – сказал Федор, принимая чайник с кипятком.
Долив кипятка, он налил себе и, отпив глоток, удовлетворенно хмыкнул. Редж с готовностью протянул свою пиалу.
– Наливая понемногу чая, я выполняю сразу два действия: первое – показываю вам, как я вас уважаю, мне не лень налить вам еще раз. А второе – вы пьете чай той температуры, которая вам приятна. Ведь что получается, когда вы наливаете чай в чашку до краев? – задал вопрос Федор и сам же ответил: – Сначала вы ждете минут пять, когда чай остынет, а потом пьете остывший чай, который не имеет ни вкуса, ни запаха.
– Вы настоящий знаток...
И в это время в купе ворвался Стив:
– На вагон совершено нападение! – И тут же упал с разбитой головой.
Уперевшись спиной в перегородку, Федор схватил правой рукой первое, что попалось под руку, – тяжелую бутылку с бурбоном.
Первый ворвавшийся в купе грабитель, получив ногой в грудь, вылетел в коридор, сбив столпившихся за ним.
– Всем лечь на пол! – загремел из конца вагона голос Зуба.
Федор, сдернув Рейджа на пол, привычно обшарил пояс лежащего на полу Стива и достал полицейский «смит-вессон». Крутанув барабан, убедился, что тот полон, выглянул в коридор и чуть не рассмеялся.
Напротив служебного купе стоял абсолютно голый Зуб, держа в каждой руке по автомату. Лежащий на полу бандит потянулся к нему, но, получив рукояткой в лоб, сразу потерял интерес к активным движениям, уронив голову на грудь.
– Кто дернется, сразу получит пулю! – спокойно по-русски предупредил Федор.
Зуб подскочил к трем бандитам и быстро нанес короткие удары, не выпуская автоматов из рук.
– Оденься! Сейчас придет бригада сопровождения! – ухмыльнулся Федор.
Зуб не стал спорить и, отодвинув в сторону полностью одетую проводницу, юркнул в купе.
На полу в начале вагона лежали еще два человека с пистолетами в руках, не подавая признаков жизни.
«Только бы Зуб их не убил!» – подумал Федор, прикладывая руку к яремной вене Стива. Пульс у охранника прощупывался.
Сом вышел из купе и, оторвав от оконной шторы кусок провода, стал сноровисто связывать бандитам руки за спиной.
Щелкнула межвагонная дверь, и в коридоре появился толстый невысокий казах в черной железнодорожной форме с тремя желтыми полосками на рукаве. Что означают эти полоски, Федор не знал, но то, что казах – большое начальство, был уверен на сто процентов. Тем более что за его спиной толпились казахские милиционеры в форме, но никто не посмел выйти вперед.
Окинув проницательным взглядом кучу-малу на полу вагона, толстяк поманил Федора пальцем, повернулся и неторопливо пошел в сторону двери.
– Убитые, раненые есть? – спросил он, вынимая из кармана дорогую, с золотым ободком, пачку сигарет.
– Вроде нет. Так, морды разбитые, поломанные руки. У одного пассажира пробита голова.
– Это банда Хаита Курбаши. Если мы сдадим их в милицию, то нам на этой трассе больше не работать. Лучше разойтись миром.
– Сколько? – спросил Федор, прекрасно осведомленный, что в Азии за все принято платить.
– Что сколько? – прикинулся шлангом начальник поезда.
– Сколько вы мне заплатите за то, что я закрою глаза на нападение бандитов? – спросил Федор, на секунду продемонстрировав трофейную бляху спецслужбы.
Лицо толстяка вытянулось. Одно дело заставить молчать простого пассажира, и совсем другое дело договориться с сотрудником спецслужбы, который только что голыми руками обезвредил шестерых бандитов. Тут простыми обещаниями и маленькой суммой не обойдешься.
Кинув взгляд назад, Федор обнаружил в коридоре трех вооруженных автоматами милиционеров, а вот бандиты исчезли.
– Вы сели в международный поезд без билетов, всю дорогу пьянствовали, и я могу, согласно железнодорожным правилам, арестовать вас и высадить на ближайшей станции, – закуривая сигарету, начал плести кружево разговора начальник поезда, соблюдая лучшие традиции Востока.
– Один мой звонок, и на следующей станции – или, в крайнем случае, на первой же крупной – мои товарищи войдут в состав и моментально найдут у вас наркотики, оружие или взрывчатку. Сами понимаете, корпоративность у нас не последнее дело, – усмехнулся в ответ Сом, в свою очередь закуривая.
– Но все это будет потом, а пока вы находитесь без билетов! И давайте перейдем в нерабочий тамбур. Не будем нарушать железнодорожные правила, – гнул свою линию толстяк, одновременно открывая дверь.
– Как только я предъявлю свою бляху любому менту, он сразу сделает под козырек и моментально постарается исчезнуть. Никому не хочется лишний раз светиться в нашем поле зрения…
– Все равно тень на вашем благородном имени останется, – продолжал тянуть кота за хвост начальник поезда, глубоко затягиваясь.
– Вы сами захотели решить вопрос миром, но ничего конкретного не предложили. Сейчас я позвоню начальству и доложу о произошедшем инциденте. Дальше разбирайтесь сами и с бандитами, и с моим руководством, – попробовал надавить Федор, вынимая из кармана мобильный телефон.
– С вашими ребятами я как-нибудь договорюсь, а вот с бандитами сложнее.
Федор сделал вывод, что со спецслужбами толстяк связан крепко. Значит, общением с разведкой или службой безопасности его не напугаешь.
Тем временем собеседник, отойдя в противоположный конец тамбура, что-то негромко говорил в сотовый, бросая на Федора быстрые взгляды. Через минуту начальник поезда вернулся и спросил:
– Десять тысяч долларов вас устроят?
– Мне больше нравится цифра пятьдесят!
– За такие деньги вас проще убрать!
В том, что толстяк – бывший работник спецслужб, Федор начал подозревать с начала разговора, но теперь убедился окончательно. Только работники силовых ведомств употребляли такие обтекаемые формулировки: убрать, ликвидировать, устранить.
– Вы уверены, что я путешествую в поезде для собственного удовольствия? Вы на сто процентов убеждены, что у меня нет прикрытия?
– Моя последняя цена двадцать! – пошел на уступки толстяк.
– И я спущусь до сорока пяти. Мои люди не глухие и не слепые, им тоже надо глаза слегка запорошить…
– Вы говорите о здоровяке из купе проводника? – показал осведомленность собеседник.
– Здоровяк вообще дорогой кадр! Сколько ему надо еды и выпивки, – всплеснул руками Федор, про себя прикидывая, что если удастся «развести» начальника поезда тысяч на тридцать, то финансовое прикрытие операции будет в кармане. Пока от родной конторы были двадцать тысяч долларов, переданных посредником, которых, в принципе, должно хватить на операцию, но лишние деньги никому еще не вредили.
– Добавив свои деньги, я согласен передать вам тридцать тысяч долларов! – слишком громко сказал начальник поезда, одновременно указав на ухо.
– Сорок тысяч, или я звоню своему начальству!
В знак того, что понял, толстяк прикрыл глаза веками. Только сейчас Федор обратил внимание, что толстяк имеет нездоровый вид: под глазами мешки, веки набрякшие, да и сами глаза сильно покраснели.
– Вы вынуждаете меня принять ваше предложение, – вяло сказал начальник поезда, засовывая руку во внутренний карман пиджака. На свет появилась толстая пачка долларов, перетянутая красной резинкой.
Сняв резинку, толстяк быстро зашелестел купюрами. Десяток секунд, и тоненькая стопка стодолларовых купюр перекочевала в руки Сома.
– Через два часа я жду вас с другом в вагоне-ресторане, – предложил начальник поезда, берясь за ручку двери.
– Можно я захвачу еще одного человека? – спросил Федор, засовывая пачку денег в карман брюк.
– Если вам это надо, пожалуйста!
– Он по-русски не понимает ни слова, – успокоил начальника поезда Федор.