Глава 16

Густые тяжелые тучи затягивали небо, готовясь в любой момент излиться на землю. Улица была мрачной и безжизненной, ветер пробирал до костей. Грязные листья кружили по асфальту и кидались под ноги, противно шурша. Не удивлюсь, если на сегодня объявлено штормовое предупреждение.

Погода не располагала к прогулкам, но меня это не пугало. Я всегда любила осень, она гораздо лучше лета. Честнее, уж точно. Сейчас мир не притворялся добрым, теплым, солнечным, а показывал свое истинное лицо – холодное и равнодушное. Я это ценила. Питать иллюзии вредно. Паша предостерегал меня насчет Киры, причем прямым текстом. Неужели знал? Вероятно, интуитивно в ней сомневался. Они с Кирой возненавидели друг друга с первого дня. Пока не появился Паша, она была негласным лидером. Как ей это удавалось с таким скромным даром – загадка. Дима смотрел на нее с восхищением, Соня серьезно считала, что Кира далеко пойдет. Потом Вениамин привел Пашу, и авторитет Киры померк. Она отошла на второй план, стала просто «той девушкой, которую вечно надо ждать». С Вениными заданиями она справлялась медленнее остальных, но редко ошибалась. Сонин прогноз сбылся: Кира пошла далеко. Она получила все, что хотела, будь то карьера, люди или минутные прихоти. Каким образом она этого добилась? Кире никто не помогал, она приехала из глухой провинции, и в Москве у нее был только дядя. Не скажу, что в семнадцать она была милашкой, но стремления подло подставить ближних за ней не водилось. Когда девочка, любящая понежиться в центре внимания, превратилась в отъявленную стерву и манипуляторшу? А главное, как я могла ей верить? Паша прав, я не вижу того, что творится вокруг. Интересно, что еще я упустила?

В причастность Паши я не верила, даже несмотря на факты, которые свидетельствовали против него. Уж слишком открыто свидетельствовали, он бы так не подставился. Он бы спланировал все тщательнее и меньше выделывался. Свалить вину на него было заманчиво, более чем. Это многое бы упростило. В частности, снова доказало бы, что я поступила правильно, вычеркнув его из своей жизни. Что я ему тогда наговорила? Плохо помню. Кажется, сказала, что лучше бы Соня очнулась, а не он… Если в начале разговора Паша еще чувствовал себя виноватым, то в конце определенно нет. Так было проще. У него взыграла гордость, и он оставил меня в покое, не предприняв ни одной попытки помириться. Мы не виделись три года, до того злополучного вечера в баре на прошлой неделе.

Пора заканчивать с этой историей. Нужно разыскать учениц Димы и выяснить, что они учудили. Даже в нынешнем состоянии я сильнее Оли с Машей, проблем возникнуть не должно. Найти девочек привычным способом дар пока не позволял, а сроки поджимали. Пришлось обратиться к заурядной логике. Приметное старинное здание встретило меня величественным спокойствием, неподвластным времени и бушующим стихиям. Уняв ностальгическую грусть, я направилась ко входу в психологический центр. У самой двери ветер раскачивал деревце – тонкое, одинокое, неестественно изогнутое. Я подошла ближе, пригляделась. Понятно… От надлома ствол беспомощно заваливался набок и, казалось, готовился склониться к земле. Бережно взялась за голые ветки и подняла его. Деревце выпрямилось, замерло, и я осторожно убрала руку. Оно тут же хрустнуло и переломилось пополам. Во мне тоже будто что-то сломалось. Сердце тоскливо заныло, в глазах все расплылось. Стоило больших усилий не расплакаться. Что за глупости? Никогда не замечала за собой излишней сентиментальности. Вообще никакой не замечала. Точно заболеваю!

Рука потянулась к двери: тугие петли истошно заскрипели, ветер, не мешкая, проник внутрь. В вестибюле меня встретили две фотографии в рамках, перевязанных черными лентами. Лица Димы и Даши были до неприличия жизнерадостными, наверное, поэтому и не вызвали во мне полагающейся скорби. Или все-таки что-то со мной не в порядке. Из-за никчемного дерева почти разревелась, а сейчас стою, как ни в чем не бывало. Совершенно ничего не чувствую, хотя должна горевать по людям, с которыми меня раньше столько объединяло. Как я ни старалась обнаружить в себе нечто подобное, находила лишь пустоту. Может, и к лучшему. От слез толку ноль, а жалость – отвратная штука. Поддашься ей однажды, и тебе конец.

Отогнав упаднические настроения, я сдала плащ в гардероб и зашла в приемную. Там царила отнюдь не рабочая атмосфера, еле удержалась от замечаний. Девушки-администраторы пили чай и громко сплетничали. На столе красовался натюрморт из крошек, яблочных огрызков и фантиков от конфет. Тараканы свадьбу сыграли бы… Увидев меня, болтушки оживились и принялись советовать «очень хорошего психолога». Я попросила рассказать подробнее, они кинулись наперебой расхваливать центр. Боясь ошибиться, я дергала за нужные ниточки целый час и вела милую беседу. Выпила с ними две кружки безвкусной мути из пакетика, которую они гордо именовали чаем. Девушки сдавать свои секреты не спешили и упрямо увиливали от ответов. Почему я не умею нравиться людям? Впрочем, в итоге они и так мне все выложили, только информации о Диминых ученицах у них не было. Увы, время я потратила зря и чаем давилась напрасно.

Однако польза от передышки все же была. Обида на Киру поутихла, и мысли в голове упорядочились. Вина юной ученицы перестала казаться очевидной. Если на Диму у «бесстыжей малолетки» была обида, то зачем убивать вместе с ним тридцать человек? Тем более, откуда она их знает? Даже я знакома не со всеми. Уверена, чтобы вызвать сердечный приступ на расстоянии, нужен контакт с жертвой. Не личный, но некая связь… Убийце необходимо было помнить энергетический след каждого. И как же я? После моего визита у Оли или Маши был повод от меня избавиться, но я жива. Нет, не складывается.

Я попрощалась с девушками из приемной и вышла в коридор. На улице лил сумасшедший дождь, деревья стучали ветками в окна. Я уткнулась лбом в стену. Она была холодной, неимоверно холодной. Оживляла в памяти позапрошлую ночь, омерзительно подробно. Может, бросить эту затею и отправиться домой? Кто-нибудь другой разберется. Мне оно надо? Геройство – не моя черта, это Соня была отважной и не боялась трудностей. Соня… давно я у нее не была. Сейчас мне хотелось присесть рядом с ней, обнять, рассказать обо всем. Плевать, что она ни слова не поймет. Зато будет близко, очень близко, пусть и бесконечно далеко. Да, я поеду в клинику. К черту расследование, надоело! Я устала думать, не хочу больше думать…

Я ощутила в голове приятную тишину. Прекрасную и недолгую, как любая моя мечта. Нельзя беспомощно стоять и жалеть себя. Это неправильно. Непростительная слабость! Если от меня зависят жизни людей, я обязана бороться. Расспросить девочек не будет лишним. Занятия у них вел Дима, но нашел-то всех новеньких Вениамин. Точно! Как я сразу не сообразила? Веня знает, где искать юных дарований. Он поможет высмотреть их в городе. Вперед, к цели. Смысл поищу позже.

Оставив стену в покое, я добрела до лестницы. Преодолела четыре этажа и встала напротив Вениного кабинета. От двери веяло чем-то родным и безмятежным. Ох, какая ты жестокая, память о старых временах! Ничего не вернуть, не забыть, не исправить. Я в замкнутом круге, из которого один выход – замереть и не двигаться. Но я бегу, бегу, бегу… Спотыкаюсь на тех же местах, заранее зная, что меня ждет. Как глупая белка.

Я без стука толкнула дверь и вошла в темную комнату. Керосиновая лампа нещадно чадила, Вениамин сидел в углу на любимом кресле и обнимал сложенную пополам газету. Я не представляла, с чего начать. Надеялась, что мы закончили в прошлый раз. Опять ошиблась.

– Почему во вторник не зашла? – угрюмо спросил Веня, прервав затянувшееся молчание.

Ясно… Он заметил мой визит к Даше на занятие. Конечно, заметил.

– Так вышло, – сдавленно улыбнулась я. – У меня выдалась скверная неделька.

– По тебе видно, – буркнул он и отвернулся.

– Знаю, тот наш разговор не заладился…

– Как поживает парень, которого ты приводила?

– Влад? Нормально. По крайней мере, был утром. Если не натворил уже чего. С него станется…

Вениамин наконец соизволил повернуться.

– Ты ведь не поздороваться заскочила?

Он обижен, и причины у него имеются. Я повела себя некрасиво. Но дело есть дело – оно важнее.

– Я по поводу ваших учениц, Оли и Маши. Мне нужно их разыскать.

– Им грозит опасность?

– Нет, жертв младше двадцати еще не было. Подозреваю, все наоборот – детки могли… учудить что-нибудь.

– Молодежь, – хмыкнул Веня. – И как я раньше умудрялся за вами уследить? Состарился, не иначе.

– Бытует мнение, что кто-то из наших устроил это, – поделилась я.

– Явно не сам.

– Здесь замешаны силы, с которыми мы не сталкивались.

– Я тебе это сразу сказал! Чем ты слушала?

– Простите… Нам бы теперь догадаться, как загнать эти силы обратно.

– И каким боком тут девочки?

– Ну… – Я замялась. Не посвящать же наставника в постыдные подробности моей беседы с Настей. – Зачем убивать всех, я без понятия, а вот Диму… Мотив кое у кого был.

– Ты про Олю, что ли? – ухмыльнулся Вениамин.

Ох… Неловко вышло. Все-то он замечает… Значит, Настя говорила об Оле. Да, не ожидала от Димы!

Веня поморщился и забросил газету под кресло. Отныне его внимание всецело принадлежало мне.

– Сколько в тебе осуждения, дорогая. С какой стати?

– Вообще-то у него жена была, – высказалась я. – А Оля – ребенок…

– Ты просто не знаешь.

– Не знаю чего?

– Каково строить отношения с человеком, который никогда тебя не поймет. Твое окружение было другим.

– Без разницы! Мерзко это.

– Попустись, – властно произнес Вениамин. – Диму обвинить не в чем, совершенно.

– То есть у них не было романа?

– В смелых Олиных мечтах был. Он заботился о ней, а девочка неверно все истолковала. Вообразила невесть что… Но ты права, она обиделась, и натура у нее вспыльчивая.

– Вот я с ней и поговорю.

– Я отыщу Олю, но убедись, что она к этому причастна, прежде чем…

– Мы только поговорим.

Он сосредоточенно вздохнул и напрягся. Я притихла, боясь его отвлечь. Регулярные тренировки научили Веню распознавать энергетические отпечатки. Большинству людей со средними способностями это не под силу, но Вениамин… Это же Вениамин! Такой выдержке любой позавидует.

– Странно, – сказал он после продолжительной паузы.

Я почувствовала его тревогу – резкую, нарастающую, как катящийся с горы камень.

– Вы нашли ее?

– Найти-то нашел. Не в том дело. В городе появился очень сильный вем. Почти как ты.

В груди стало тесно, стены и полоток поплыли перед глазами.

– Соня? – спросила я едва слышно, с трудом пошевелив губами.

– Ее бы я узнал, а этот человек мне незнаком.

Но сильнее меня и Паши в городе никого нет. Поправочка – в России. К нам нагрянули из-за рубежа?

– Где он?

– Недалеко, – ответил Веня. – У него необычная энергия, будто не до конца сформировалась.

Не до конца сформировалась? Значит, инициация недавняя. Но всех новеньких Веня выловил собственноручно и отдал на воспитание Диме. Или не всех? Минуточку! Что я делала в ночь гибели Димы? Ездила к Зорьевым вытаскивать из Потока Артема. Потом он сам меня разыскал, а сложнее этого ничего нет. Мальчик неопытный, да и инициация в восемь лет – нонсенс. Его дар быстро набрал силу, раз Артем стал выделяться на карте. Даже Веня заметил, а я искала ответы на стороне. Ну, и что я пропустила? То, что происходило у меня под носом!

– Лейка, в чем дело? – напористо поинтересовался он.

– Помогите его найти, – тихо попросила я. – Того человека, которого вы увидели.

– Ты что-то недоговариваешь. – Вениамин нахмурился, и его тревога заполнила всю комнату. – Выкладывай начистоту.

– Я знаю, кто это. Он еще маленький, совсем. Найдите его, пожалуйста!

– Мне понадобится время.

– Я подожду.

Веня кивнул и замолчал. Лицо его стало отрешенным, отсутствующим. Я не спеша прошлась по кабинету, стараясь успокоиться. Вдруг моя догадка верна, и Артем имеет отношение к убийствам? Он неосознанно привел в реальный мир нечто смертельное? Надеюсь, это поправимо. Только бы никто не добрался до Артема раньше меня… Особенно Совет.

Я оглянулась на неподвижного Вениамина и пригладила прядь, выбившуюся из хвоста. Чтобы отвлечься, начала разглядывать письменный стол. Поверх пыли и пятен стояли стройные ряды фотографий в рамках. Их было мало, если учесть, сколько у Вениамина насчитывалось учеников. Хватило бы весь кабинет обклеить, как альбом, места бы свободного не осталось. Он помогал людям с даром и до основания центра. Внезапно среди кучи черно-белых и цветных снимков я разглядела наш. Тот самый, на котором меня узнала Настя, других общих фотографий мы не делали. Отчетливо помню этот момент – Вениамин щелкнул нас на память в актовом зале на втором этаже. Я обернулась за секунду до вспышки, и опоздай немного, фотография запечатлела бы мою спину. Соня, наоборот, усердно позировала, повиснув на рослом парне, вспомнить бы его имя… С краю улыбался Дима, держа за руку Киру. Паша смотрел на часы – ждал важного звонка, а я думала, что пора представить его бабушке. Копии этого снимка у меня не было, три года назад я избавилась от всего, напоминавшего о Паше. Многое полетело в мусорную корзину, и фотографии в том числе, поэтому видеть картинку десятилетней давности было больно. Пришлось подавить желание схватить фотографию и зашвырнуть куда подальше. Да и чувствовала я себя плохо – голова кружилась. Присесть бы, а лучше прилечь. Должно быть, сказывались события позапрошлой ночи. Чертов Феликс! Нужно было полностью восстановить силы, а уж потом пускаться во все тяжкие.

Зачем Вениамин поставил на стол эту фотографию? Некого больше в рамочку засунуть? У него постоянно появлялись ученики, мы были далеко не первыми и не последними. Учитывая, что мы с Пашей и Соней натворили, вряд ли Веня по кому-то из нас скучал. Киру он на дух не переносил с тех пор, как она занялась бизнесом. Может, причина в Диме? Он был его любимчиком, даже получил диплом по психологии, чтобы помочь центру. Дима не успел уволиться, и хорошо. Вениамин бы очень расстроился. Кира уверяла, что никто не слышал об его уходе. Но… Дима рассказал жене, с учениками попрощался. Неужели он не простился бы с любимым наставником? Бедный Веня! Наверное, он расценил это как предательство.

Развернувшись, я встретилась взглядом с Вениамином. Он смотрел на меня уже совсем не отрешенно, с примесью жалости и тревоги, которая камнем упала вниз. И, кажется, упала прямо на меня. Невероятная усталость валила с ног, жутко хотелось пить. Вокруг разливалась неприятная, навязчивая вибрация. Она сдавливала пространство, делая его невыносимо жарким. К энергии Вениамина примешалась другая – посторонняя и очень мощная. Я узнала ее сразу. Такая же была у Даши в квартире.

– Зачем? – наконец выдавила я, осев на пол. Боль в висках нарастала.

– Что значит «зачем»? – спросил он. – Свои ошибки надо исправлять.

Его голос был хладнокровным и чужим. Я едва разбирала слова, а они сыпались, сыпались, сыпались.

– Ты знаешь, сколько вемов сходит с ума в первый год? Конечно, знаешь. Девять из десяти примерно. Среди них стабильно оказываются те шибко одаренные ребята, в коих скрыта настоящая сила. По сути, это и есть смерть. Я понимал, что не спасу всех, но рассудил… не можешь спасти всех – спаси одного. И я спас многих, ты знаешь. Как ужасно я ошибся! Мне нельзя было вмешиваться в естественный процесс. Такие, как мы, не должны жить.

«Они не имеют на это права…» – эхом пронеслось в голове.

– Я нарушил баланс, а природа не зря избавлялась от нас. Она просто отбирала возможность навредить другим.

– Неправда… – только и смогла прошептать я, чувствуя, что меня уносит в Поток. Сопротивляться выходило все хуже.

– Ты спросила, зачем. Очень интересный вопрос. Для чего я вам помог? Чтобы вы отправились к границе? Чтобы Кира сообразила, как побольше заработать? Чтобы Дима убежал к ней при первых сложностях? Чтобы любые ваши проблемы решались манипулированием эмоциями? Благодаря мне обычным людям стало опасно жить. Есть чем гордиться на старости лет! Разве ты не видишь, что происходит? Никто себя не сдерживает, творят, что вздумается. Наслаждаются способностями, которые бы их уничтожили. Я объяснил вам все, показал, разжевал. В результате никто из вас не думает, вы попросту не умеете думать. Да что там! Вы не хотите. Раньше выживали самые осторожные, самые ответственные. Те, что заботились о себе и не переступали черту. Так выжил я, так выжили те, с кем я имел честь быть знакомым. Вы же не должны были уцелеть.

Я собралась с мыслями, сконцентрировалась. Боль отступила, но слабость не давала пошевелиться. Я с усилием вдохнула и схватилась за угол стола. Подняться не получилось, зато голос мне повиновался:

– И что… вы убьете каждого?

– Дорогая, ты меня переоцениваешь. Вся в крайностях, как всегда. Я начал – Совет закончит. А нет, так я по крайней мере не оставлю после себя этот бардак.

Новый вдох дался сложнее. Казалось, в кабинете распылили ядовитый газ. В глазах щипало, руки предательски дрожали.

– Знаешь, а ты мне нравилась, – сказал Веня с привычной ласковой интонацией. – Стремиться поступать правильно – похвально. Ты ни разу не пожертвовала принципами ни ради любви, ни ради дружбы.

– И поэтому… – выдохнула я из последних сил.

– Нет, не поэтому, – грустно улыбнулся он. – Я просто не мог. У нас не было и шанса против тебя. А сейчас есть.

Я хотела уточнить насчет «нас», но черная пелена лавиной обрушилась сверху, не дав вымолвить и слова. Будто я позволила потолку рухнуть себе на голову.

Открыв глаза, я поняла – случилось что-то очень скверное. Ночное небо скалилось узором из ярких звезд. Завывал ветер, раскаленный воздух пах гарью. Что это за мир? Не припомню такого в верхнем Потоке.

Я встала с пола, который оказался каменной платформой, и осмотрелась. Сзади – глухая стена, впереди – длинная крутая лестница, уходящая вниз, практически бесконечная. Вернуться в реальность было невозможно: энергия здесь распределялась неравномерно, и ее сгустки мерцали ниже. Неужели точка выхода? Слишком легко. Скорее это западня, чем спасение. Просить мир о помощи бесполезно, дар еще не восстановился. Выйдет не призыв, а писк невнятный. Какой у меня выбор? Идти больше некуда, а стоять на месте – не лучшая идея, выход сам меня не найдет.

Множество ступеней вселяли страх, и я схитрила – подошла к краю платформы и спрыгнула. Приземление получилось неожиданно мягким. Под ногами скрипнул песок. Увы, мерцала не энергия. У подножия лестницы бушевало пламя, убегая вдаль пылающей дорожкой. Она трещала и отливала жгуче-красным. Зловещая картина, но меня ни капли не пробрало. В конце концов, именно тут все погибли. Чего суетиться? Помирать, так с экскурсией по неизведанному миру.

Я решительно зашагала вдоль пылающей дорожки. Идти рядом с ней было спокойнее, огонь дарил иллюзию защищенности. Надо сказать, меня занесло в настоящую пустыню. Выжженный солнцем край был тусклым и безжизненным. Сплошь песчаные дюны и валуны, на горизонте скалы – огромные, недосягаемые. Жуткий мир, Артему бы понравился.

Никто меня не преследовал, но проблем и без того хватало: ветер остервенело бил в лицо, ноги вязли в песке. Я мысленно приготовилась в нем утонуть, гадая, каким образом это вызовет сердечный приступ. Влад говорил, Дима боролся минут десять. Мне нынче до Димы, как до Луны, так что все должно закончиться быстрее. Но времени прошло прилично, а я до сих пор цела. Видимо, в этом мире оно течет медленнее, чем в реальном. Интересно, как долго я валяюсь в кабинете на полу? Пару секунд?

Внезапно ветер стих. Пламя выровнялось и перестало трещать. Пустыня погрузилась в тишину, полнейшую. Чудненько! Дикие крики или рычание неизвестной твари меня бы не напугали, а вот тишина… Она давила на уши, заставляла озираться по сторонам. Везде мерещились монстры. Чего я по-настоящему боялась, так это пропустить их появление. Хотелось успеть рассмотреть, что за штука нас убивает.

Путь мой завершился непредсказуемо. Обогнув очередную скалу, дорожка уперлась в двухметровый костер. Перед ним, на песке, были нарисованы знаки, отдаленно напоминающие иероглифы. Дорожка пожелтела и погасла. Стало ясно, что свое предназначение она выполнила – привела меня сюда. Зачем?

Звезды вспыхнули ярче. Ветер ожил, смазав знаки на песке. Они сразу проявились заново, будто их вывели невидимой рукой. За костром мелькнул силуэт. Кто бы это ни был, бегать от него глупо, да и растягивать удовольствие ни к чему. Я обошла пламя и приблизилась к силуэту вплотную. Он обрел очертания, превратившись в человека, облаченного в черный балахон до пят. Незнакомец скинул капюшон, и я увидела молодого мужчину с длинными седыми волосами. Внешность его была неприметной, почти безликой. Как фоторобот, под который подходят сотни лиц.

– Ты? – удивился он. – Тебя не было в списке.

Надо же, я понимаю, что говорит этот тип. Он не человек, слишком сильная у него энергия. Кстати, очень знакомая… именно она притащила меня в эти дивные края.

– Тогда отправь меня обратно, – беззастенчиво заявила я.

– Чего ты ищешь?

– Выход.

– Странный выбор, – отметил он. – Обычно ищут ответ.

– На какой вопрос? – спросила я, уже дружелюбнее. Неразумно грубить подозрительному типу в мире, где все умирают.

– Вопрос у каждого свой. Полагаю, ты готова?

– К чему?

– К испытанию.

– Оно обязательное? – уточнила я.

– Чем ты недовольна? – Мужчина развел руками. – Подобный шанс выпадает раз в жизни.

– До второго просто никто не доживает. Кто ты такой?

– Я оберегаю утраченное. Можешь называть меня Хранителем времени.

Приехали… Хранитель времени, значит? Прекрасно! Я попала в пафосные мультики Влада? И что за испытание? Уж не загадки ли он будет загадывать? Надеюсь, нет. Я в них не сильна. Особенно удручает, что другие, очевидно, испытание провалили.

– Я могу вернуться назад?

– Назад пути нет, – отрезал Хранитель. – Только вперед.

– И что впереди? Что вообще делать-то?

– Беречь свет.

– У тебя его много, – кивнула я на огонь. – Или мне рядом постоять?

Костер сердито затрещал, вспыхнул высоким пламенем и швырнул на песок огненный ошметок. Тот унесся вдаль наперегонки с ветром, оставив пылающую линию.

– Иди, – велел Хранитель, указав в направлении новой дорожки.

– Что это за место?

– Здесь все началось.

– Что началось?

– Иди, – повторил он. – Лучше ты придешь к ней, чем она к тебе.

– Кто такая «она»? – поинтересовалась я, но Хранитель снова обратился силуэтом и растворился в костре.

– Береги свой свет, – раздалось напоследок.

Вот и поговорили, спасибо! Столько ценной информации, а главное, такой понятной. Что ж, при всем богатстве выбора…

Я пошла в указанном направлении. Дорожка отчаянно петляла, словно насмехалась. Провела меня через половину пустыни, если не через всю. Ветер зверствовал и мешал идти. Я тонула в песке, но упорно двигалась дальше. Когда это безобразие закончится? Выдали бы верблюда, что ли! Где мой заслуженный сердечный приступ? Собираются меня убить – ладно, но измываться-то зачем?

Пылающая дорожка оборвалась у подножия скалы. Мне предлагают карабкаться вверх? Ох… Я присмотрелась и поняла, что все гораздо проще. Передо мной была пещера. Огонь обрывался на пороге и поднимался струйкой дыма в непроглядную темноту. Хранитель намекает, что я должна идти туда?

Из пещеры пахло сыростью, дорожка насмешливо трещала. Точки выхода нигде не было видно, будто ее надежно замуровали. Я рассудила, что бродить по пустыне нет смысла. Кем бы ни была таинственная «она», прятаться от нее бесполезно. Тридцать трупов тому подтверждение. Какие у меня варианты? Я старалась быть честной со всеми, так надо быть честной и с собой. Вариант один – пойти в пещеру и, напоследок, выяснить, что там обитает.

Я осторожно вгляделась в темноту. Беречь свет, да? Он тут вообще имеется? Огненная дорожка заканчивалась у входа и освещала лишь первые метры, остальное скрадывал мрак. Я не торопилась раствориться в нем. На ощупь двинулась вглубь, держась за стену. Пара шагов, и пальцы наткнулись на что-то, похожее на ребристую палку с округлым наконечником. Я сняла находку со стены и вернулась к огню. Палка оказалась крепко связанным пучком древесных прутьев, напоминающим факел. Я опустила наконечник в пылающую дорожку и убедилась в своей правоте. Хорошо, свет у меня теперь есть. Осталась сущая мелочь – сберечь его.

Идти со светом было удобнее. Плутая в темноте, я рисковала пропустить самое важное. Именно этого я и боялась – не понять, что меня убьет. Вскоре проход сузился до тесного коридорчика. С каждым шагом стены сжимались, потолок опускался. За шиворот сыпался песок, добавляя райских ощущений. Я ждала, что сейчас тоннель обвалится мне на голову и покончит с этой жалкой комедией. Снова не угадала. Он вывел меня в просторное помещение с высоким сводчатым потолком. Думаю, это был церемониальный зал: холодные каменные стены с барельефами, причудливый орнамент. Вход украшала резная арка. В метре от нее начинался ряд колонн с мощными подножиями. Они тянулись вдоль стены и уходили в темноту. В обломках на полу угадывались фрагменты статуи.

Рассматривать зал я могла бы долго, но не вышло. Рядом что-то зашипело. Резко и громко, как масло на сковороде. Я посветила туда и замерла. Со стены медленно спускалась жижа – темная, маслянистая. Она переливалась всеми оттенками черного, такого густого насыщенного цвета, что казалась живой. С неестественным глухим звуком странная масса шлепнулась на пол и принялась расти. Я попятилась к тоннелю. Не успела. Лужа разрослась за считанные секунды, закрыв путь к отступлению. Я кинулась к колонне. Забралась на подножие и обняла ее. Жижа хлюпнула, разбросанные на полу каменные обломки скрылись в ее беспросветной пелене. Как же я сглупила! Любовалась орнаментом, а надо было бежать в другой конец зала. Возможно, выход там…

Чернота забурлила и поползла вверх. Факел мешал, но бросить его было страшно. Ни черта не увижу, да и мне вроде как велели беречь свет. Кстати, зачем?

Я аккуратно нагнулась и поднесла факел к подбирающейся к колонне жиже. Она злобно зашипела, однако не то чтобы сильно испугалась. Скорее, ее это насмешило. От общей массы отделились крупные блестящие капли, зависли в воздухе. Голодно булькнули и устремились к потолку. От коридорчика, из которого я пришла, меня отделял злосчастный метр. Если правильно оттолкнусь – вполне допрыгну.

Я развернулась, прижалась спиной к колонне и приготовилась к прыжку. Опоздала. Из черного месива вырвались толстые нити и накрыли меня с головой. Огонь вздрогнул и погас. Факел выпал из моих рук, пугающе бесшумно. Все исчезло: запахи, звуки, прикосновения, любые чувства. Даже страх. Осталась пустота, блаженная пустота, и больше ничего.

– Береги свой свет… – шепотом повторила я и улыбнулась своему запоздалому прозрению.

Она – тьма. Ей нужен свет. Яркие сгустки в пространстве, такие манящие и притягательные. Энергия, наполняющая нас жизнью. Без нее мы ничто…

Тьма окутывала меня целиком. Безжалостно растворяла в своих цепких объятиях. Впивалась в пульсирующую внутри энергию. Подчиняла сознание, вытягивала жизнь. Не стало ни времени, ни причин, ни воспоминаний. Потом не стало мыслей.

И мир погас.