Глава 14

– Очень рад, душа моя, очень рад вас видеть в добром здравии! – приветствовал граф Орлов статского советника Углова, когда тот вошел в его просторный кабинет. – Вот, садитесь. Не желаете ли сигару?

– Благодарю, граф, но я не курю, – отвечал статский советник.

– Да, слышал, слышал про такую вашу особенность, – кивнул Орлов. – Редкий, хочу заметить, случай среди нынешних молодых людей, чтобы человек с положением – и вдруг не курил… Да, так вы, стало быть, просили о встрече? В вашей записке сказано, что необходимо мое содействие. И в чем же?

– Видите ли, ваше высокопревосходительство, – начал Углов, – в ходе расследования мне стало известно, что в охране покойного государя нес службу некий человек по имени Ахмет. Этот Ахмет может быть причастен к смерти императора. Я провел расспросы во дворце, и мне сообщили, что такой рядовой действительно был, но сейчас во дворце не служит, поскольку его часть снята с охраны Зимнего и отправлена в Крым, в действующую армию. Я собираюсь ехать на юг, разыскать и допросить Ахмета. Для этого мне нужно ваше содействие.

– Но ведь я, помнится, давал вам некую бумагу? – отвечал Орлов. – Она содержала предписание всем чинам жандармского ведомства оказывать вам в вашем расследовании всемерное содействие.

– Да, это верно, вы дали такую бумагу, и она мне очень помогла, – сказал Углов. – Однако теперь мне предстоит иметь дело с солдатом действующей армии. И я боюсь, что предписание шефа жандармов не покажется его командирам таким уж обязательным документом. Я просил бы ваше превосходительство оказать мне содействие в получении другого документа, на этот раз подписанного военным министром князем Долгоруковым или же генерал-фельдмаршалом Паскевичем.

– Мое предписание не покажется господам офицерам достаточным? – граф Орлов удивленно поднял брови. – Они решатся манкировать указанием шефа корпуса жандармов? Невероятно! Хотя… Возможно, в последние годы я был несколько далек от военной среды. Может быть, нравы в ней несколько изменились, и вы правы. Что ж, я постараюсь достать для вас такую бумагу. Я как раз завтра должен встретиться с князем Василием Андреевичем и попрошу его об этой услуге. Но скажите, господин статский советник, почему вы обратились с этой просьбой ко мне? Почему бы вам не попросить помощи у вашего непосредственного начальника – у самого Государя?

– Я бы так и сделал, – отвечал Углов, – но в последние дни Государь несколько нездоров… Он не принимает… Так что я не решился его беспокоить.

Услышав такое объяснение, граф Орлов изобразил на лице полное понимание и даже несколько раз кивнул. Однако собеседник, если бы внимательно присматривался к лицу шефа жандармов, мог бы заметить, как насмешливо блеснули его глаза.

– Да, это бывает, что Государь нездоров… – сказал Орлов. – Правда, как раз в последние дни мне что-то не приходилось слышать о какой-либо хвори, одолевшей императора. Наоборот: после похорон своего венценосного отца Государь необычайно деятелен. Каждый день во дворце проходят совещания, строятся планы… Большие планы! Там граф Павел Дмитриевич, господин Милютин… Буквально на днях Государь выпустил ряд распоряжений, непосредственно касающихся моего ведомства. Так, он повелел перевести из каторги на поселение тех участников известного возмущения 1825 года, кто еще отбывал срок. А нескольких вообще повелел отпустить и разрешил им вернуться в свои имения. Может быть, вы именно эти распоряжения Государя считаете признаками его нездоровья?

– Ни в коем случае! – воскликнул статский советник. Он выглядел растерянно; видно было, что он не ожидал такого продолжения разговора. – Я не считал… не считаю… видимо, я ошибся…

– Да, несомненно, вы ошиблись, батенька, – кивнул Орлов. – Крепко ошиблись. Прежде всего в том, что представились мне как доверенное лицо нового императора. Мне уже тогда, при первом нашем свидании, это показалось странным, а уж теперь, когда я знаю больше, может вызвать только улыбку. Мне не стоило большого труда установить, что Государь вовсе не давал поручения о проведении тайного расследования относительно смерти своего отца. Вы все это выдумали!

На лбу чиновника для особых поручений выступил холодный пот. «Это провал! – промелькнула в голове отчетливая мысль. – Что делать? Бежать?»

Между тем граф явно наслаждался эффектом, который вызвали его слова, растерянностью своего собеседника. Он встал и несколько раз прошелся по кабинету. Дополнительное наслаждение он испытывал оттого, что мог продлить и усилить растерянность статского советника – ведь он еще не выложил на стол свои главные козыри.

– Да, я ведь еще не успел вас поздравить с успешным завершением вашей польской кампании! – сказал он. – Вы там себя показали настоящим молодцом. В одиночку отстреливаться от своры озверевших врагов, спасти жену, друга… Молодец, настоящий герой!

– Прошу прощения, но откуда вы… – пролепетал чиновник для особых поручений.

– Да вот знаю! – ответил Орлов на неоконченную фразу. – Наслышан! А вот чего я не знаю, душа моя, так это подробностей вашей лондонской поездки. Что вы искали в столице туманного Альбиона? То есть, чего искали, я догадываюсь, но каковы результаты? Расскажите, не томите. И уж, пожалуйста, без вымыслов.

Произнеся это, граф вновь уселся напротив Углова. Несмотря на ернический тон, лицо шефа жандармов было совершенно серьезно, и майор Следственного комитета понял, что собеседник ждет отчета.

Делать было нечего. И Углов рассказал графу все: о подозрениях относительно профессора Енохина, о наблюдении за ним, о ночной беседе с профессором и его визави доктором Беллом.

– Вот тогда я и получил от профессора Енохина сведения о солдате Ахмете и каком-то турке, с которым он часто беседовал, – завершил Углов свой рассказ. – Я все вам изложил, ваше высокопревосходительство. Теперь мне хотелось бы понять, откуда вы знаете подробности о моем пребывании в Царстве Польском? Это необходимо… для дальнейшей работы.

«Что я мелю? – думал между тем майор. – Какая дальнейшая работа? Вот вызовет он сейчас караул, и останется мне только уповать на их медлительность. Сбежать, может, и смогу, но задание все будет к чертям провалено…»

Однако граф не спешил звать караул.

– Что ж, я вам скажу, откуда я знаю о вашем пребывании в Радоме, – заявил он. – А заодно дам вам возможность поблагодарить вашего спасителя. Без его помощи вам бы не удалось отбиться от преследователей. Поручик, войдите, хватит прятаться!

При этих словах в кабинет вошел молодой человек, лет двадцати пяти, неприметной наружности, среднего роста. Правая рука у него была на перевязи.

– Вот, рекомендую: поручик Машников! – сказал Орлов. – Можно сказать, ваш ангел-хранитель. Должен признаться: после нашего с вами первого свидания у меня возникло желание узнать о вас побольше. Вот я и попросил поручика слегка присмотреть за вами. За вами, за вашей энергичной супругой, а также за вашим другом и помощником господином Дружининым. И поручик с данным ему поручением прекрасно справился. Он не только доставил мне массу ценных сведений о вашей троице, но и сумел в нужный момент оказаться в нужном месте. Да вы садитесь, поручик. А то вам, с вашей раной, надо пока больше отдыхать.

– Да, сударь, это ведь я сидел в ту ночь в кустах, – пояснил Машников. – Ну, когда вам устроили такой сюрприз в доме пана Гронского. И как удачно сложилось, что я захватил с собой пистолет с запасом патронов! Иначе, боюсь, не удалось бы вам оттуда уйти… Там я и получил ранение в руку. Рана, правда, вовсе не опасная и уже почти совсем зажила.

– Да, верно, вы мне очень помогли, благодарю… – произнес Углов сдавленным голосом. – Но я не понимаю, граф, чем я заслужил такое внимание с вашей стороны. Приставлять ко мне слежку… В тот момент, когда я веду следствие исключительной важности, по поручению самого…

В этом месте он запнулся, вспомнив слова, сказанные шефом жандармов несколько минут назад.

Граф Орлов понимающе улыбнулся.

– В том-то и дело, батенька, что поручение вам давало совсем не то лицо, которое вы мне указали. Это, кстати, тоже заслуга поручика, он мое внимание обратил на то обстоятельство, что вы к Государю с докладами не ходите. Что же это, думаю, за чиновник для особых поручений, который поручителю ничего не сообщает? Тут я подумал, и стало ясно: не сообщаете вы потому, что поручение вам давал совершенно другой человек. Хотите скажу, кто?

– Ну, скажите, – криво усмехнувшись, отвечал Углов.

«Неужели разоблачили? – стучало у него в голове. – Не может быть!»

– Тут есть возможность ошибиться, – признался граф. – Вариантов, собственно, два. Основной тот, что поручение расследовать смерть своего царственного супруга вам дала вдовствующая императрица Александра Федоровна. Как вам мое предположение? Ага, вижу, в лице у вас, батенька, что-то дрогнуло. Кажется, я попал в точку! Да, Александра Федоровна – умнейшая женщина и глубоко преданная своему супругу. Настолько преданная, что, если бы не была при этом истинной христианкой, в могилу бы за ним последовала! Вот она и могла заподозрить нечто неладное и привлечь вас, человека, никому не известного, к такому важному расследованию. Вот моя главная идея. А запасная – та, что поручение вам дал кто-то из моих коллег, министров покойного императора. И скорее всего – граф Павел Дмитриевич Киселев. Государственного ума человек! Что скажете? Молчите? И правильно делаете!

Князь сделал паузу, снова прошелся по кабинету.

– Я вовсе не собираюсь допытываться, кто именно из людей, преданных трону и России, дал вам ваше трудное задание, – веско произнес он, остановившись перед Угловым. – И хотя вы при первом нашем свидании сказали мне неправду, я буду продолжать вас поддерживать. Почему? Потому что одно дело делаем, вот почему! И граф Павел Дмитриевич мог бы так от меня не скрываться. Кажется, я довольно доказал свой просвещенный образ мыслей! Недаром государь Александр Николаевич дал мне на днях новое назначение. Как, вы еще не слышали? Я назначен председателем Секретного комитета по помещичьим крестьянам. Будем вместе с графом готовить ряд важных изменений в нашей хозяйственной жизни. Впрочем, это к делу не относится.

Граф сел в свое кресло, внимательно оглядел сидящих перед ним людей и веско произнес:

– Вы, господин Углов, просили у меня содействия для облегчения ваших следственных действий в действующей армии. И я такое содействие вам окажу. Завтра же я свяжусь с военным министром и, надеюсь, получу от него нужный документ. Вы сможете искать вашего Ахмета и его спутника – турка. В данный момент такие поиски представляются необычайно важными! Если удастся доказать, что османы причастны к смерти русского императора, это нанесет серьезный удар по враждебной нам коалиции держав. И на Австрию с Пруссией подействует. Так что мое ведомство окажет вам всемерное содействие. Я полагаю оставить поручика Машникова при вас – уже не в роли моего соглядатая, а скорее в статусе помощника. Вы, я надеюсь, не против?

– Вообще-то я привык полагаться на собственные силы… – произнес было Углов. Но тут взглянул на забинтованную руку поручика и закончил: – Хотя, впрочем, как будет угодно вашему высокопревосходительству.

– Вот и отлично! – заключил Орлов. – Будете действовать вместе. Ищите турецкий след! А если не найдете…

Тут граф откинулся в кресле и устремил взгляд вдаль.

– Если не найдете, я, честно говоря, не знаю, чем вам дальше помочь, – произнес он. – Помнится, вы, при первом нашем свидании, говорили о возможности покушения на Государя со стороны молодых людей радикальных воззрений. Я тогда категорически отрицал такой вариант. С тех пор я много думал… Вспомнил известное дело приверженцев Петрашевского… Изучал доклады с мест… Но все равно: я убежден, что подобное у нас невозможно. Так что Ахмет, по-моему, – это последняя возможность найти убийцу, если он вообще был.

– Я так не считаю, ваше высокопревосходительство, – заметил Углов. – Я вижу и другие варианты.

– Что ж, дай бог, дай бог! – сказал граф. – Вы человек молодой, энергичный. Может, вы найдете след там, где я его не вижу.