2. Каждый день – это новый день

«Возобновляемые источники» означают именно то, что означают: ресурсы, которыми человек может пользоваться, не причиняя вреда природе. Они неисчерпаемы. Несмотря на истощающиеся запасы Земли, не становится ли вам самим лучше, когда вы думаете о возобновляемых источниках? Идея возможности пополнения запасов весьма утешительна.Там, откуда это взялось, есть еще. Оно не закончится. Жизнь, которой мы пытаемся жить, рациональна и экологична. Эта концепция важна, когда мы думаем о мировых ресурсах, но она применима также к нашей работе и к нашим жизням. И благодаря ей у меня родилась идея уйти из Google.

Я работал для Blogger в Google в течение двух лет. И все равно мы с Ливией так и не смогли расплатиться с долгами, Наша жизнь была далека от идеальной. Мы жили очень бедно. Перед тем как переехать в Сан-Франциско, мы спросили Эвана и Джейсона, где нам лучше поселиться. Самым очевидным выбором был центр Маунтин-Вью, рядом с которым располагались офисы Google. Однако Джейсон и Эван были самопровозглашенными снобами Сан-Франциско, поэтому они сказали нам: «Вы должны жить в Мишене, чувак. Место для тех, кто знает, что к чему».

Мы могли бы сказать, для нас Мишен – это слишком. Он был в то время и захудалым, и многообещающим, туда уже переехали хипстеры, но по ночам там еще раздавались выстрелы – возможно, стреляли в хипстеров. Для таких, как Эван, выросших в Небраске и мечтавших о больших городах, было круто стать городской мышью[5]. Но Ливия росла в семидесятых в Нью-Йорке. Она наелась городской жизни и хотела быть мышью деревенской. Переехать в еще один город и остановиться в бандитском районе было все равно что сыпать соль на раны. Потом мы узнали о действительно приятном месте в непосредственной близости от Мишена – Портеро-Хилл. На фотографиях в Интернете мы рассмотрели уютные улочки со старомодными гастрономами, семейными бакалейными лавками, книжный магазин на углу, и, вероятно, именно сюда хотел попасть Джордж Бэйли из фильма «Эта прекрасная жизнь».

Так же в Интернете я нашел в Портеро-Хилл 140-метровый лофт за 1300 долларов месяц. Черт возьми! Я всегда мечтал жить в лофте. И даже номер у квартиры был 1А. И мы бы жили на первом этаже – никаких больше чердаков. Мы бы выходили через боковую дверь и оказывались прямо в очаровательном Портеро-Хилл.

Скрестив пальцы, я позвонил хозяину. Место было все еще свободно! Не откладывая, я согласился его арендовать. Как мы были довольны собой, когда ехали на запад в прекрасный, доступный лофт, ждущий нас!

Что мы не приняли в расчет, так это слово «hill» в названии Портеро-Хилл. Центр Портеро-Хилл был основанием северного склона. Наша новая квартира, как мы выяснили по прибытии, находилась на южном склоне. И чтобы попасть с одной стороны холма на другую, надо было пешком подняться вверх и спуститься вниз по склону, который был круче, чем горнолыжная трасса. Я никогда не был против кардионагрузок, но я не готов был взбираться на холм каждый раз, когда мне хотелось дорогой булки, которую я все равно не мог себе позволить.

Что же касалось того невероятного лофта, встречу с которым мы предвкушали, то он был зажат между двумя многоквартирными домами, а из окон открывался вид на шоссе и завод по утилизации отходов, на котором, я почти уверен, делали клей из чаек или какой-нибудь похожий продукт. Каждое утро мы видели промышленную зону.

К тому же наш лофт предназначался и для жилья, и для работы, и наш сосед играл в группе. Угадайте, на каком инструменте? Говорите, на барабанах? Молодцы! Он всю ночь играл громкую, безумную музыку под аккомпанемент гавкающего питбуля.

Но главную ошибку мы допустили, когда решили, что квартира 1А будет на 1-м этаже – на земле. Здание было построено на склоне скалы, так что номера шли в обратном порядке: вы заходили в дом на девятом и оттуда спускались вниз на первый. Каждый день для нас начинался с подъема на девятый этаж по высокой металлической лестнице с длинными пробелами.

Я тратил очень много времени на то, чтобы добраться до Маунтин-Вью – уютного города с магазинами, кафе и еженедельным фермерским рынком. Он подходил нам идеально. Плата здесь была бы даже ниже, и я мог бы ездить по городу на велосипеде. Как бы то ни было, мы так и не переехали туда.

У нас с Ливией полтора года не было никакой мебели. Долги на кредитках были черной дырой, в которой исчезали все наши доходы. И когда Google подарил на Рождество всем сотрудникам по тысяче долларов, по дороге домой я остановился и лихо потратил большую часть своего бонуса на телевизор. Мы поставили телевизор на пол, а коробку использовали в качестве обеденного стола. Все остальное время мы едва сводили концы с концами. Мы привезли только своих котов и еще некоторые вещи, которые поместились в «Тойота Матрикс». В машине не было места, а у нас не было денег на какие-нибудь излишества вроде кровати. Мы спали прямо на полу. По крайней мере там был ковер.

Когда в Google прошел слух, что я сплю на полу, некоторые коллеги пустили по кругу кофейную банку и собрали мне на кровать восемьсот долларов. Это был невероятно широкий жест, я был растроган и благодарен. Как бы то ни было, я вынужден был использовать деньги не по назначению и пустить их на безумные выплаты за машину, которые уже были просрочены на несколько месяцев. Мне удалось принести домой из Google два аляповатых, разноцветных кресла-мешка. Мы сидели в этих креслах и спали на ковре почти год, пока я наконец не получил от Google немного денег.

Я присоединился к Blogger в сентябре 2003 года. 19 августа 2004 года случилось долгожданное размещение акций Google. По условиям договора о приеме на работу у меня был четырехлетний план инвестирования. Я имел право покупать акции по десять центов за штуку. К тому времени, как Google стал публичным, я пользовался этим правом уже год, а цена за акцию быстро выросла до тысячи долларов. Еще через год ее цена почти утроилась. Каждый месяц я имел возможность реализовывать часть своего опциона, так что я мог просто позвонить и сказать человеку на том конце провода: «Продавайте, пожалуйста», – а потом положить трубку и сказать: «Ливия, я только что заработал десять тысяч долларов». Мало-помалу нам удалось выкарабкаться из своих долгов по кредиткам.

Но чего-то мне не хватало. Чего-то, благодаря чему я научился любить свою первую работу, ту, ради которой я бросил колледж, работу с арт-директором в Little, Brown, and Company.

В первый день моей официальной работы в Little, Brown, and Company в качестве дизайнера я вошел в кабинет директора, и он молча, кивком головы указал мне на свой стол. По-прежнему не говоря ни слова и не поворачиваясь, он потянулся левой рукой через правое плечо и выдернул с полки книжку. Как мастер-джедай, директор ни разу не отвел от меня взгляда. Книга, которую он выбрал, была книгой цветовой модели «Пантон» для стандартизированного подбора цветов, и, кажется, именно ее он и хотел достать, поскольку начал просматривать. Я тихо стоял и смотрел, как он переворачивает и переворачивает страницы с цветами. Наконец он остановился на гамме коричневых и желтых. Найдя то, что хотел, он вырвал один из перфорированных образцов. Затем положил его на стол, придавил пальцем и молча подвинул образец шоколадного цвета в мою сторону. После чего сухо произнес: «Кофе я пью вот таким».

В три секунды в моей голове пронеслись все эти мысли. И когда я уже обдумывал, как повторить в местном кафе этот цвет, добавив правильное количество сливок, арт-директор расхохотался.

«Я шучу! Неужели ты считаешь меня таким козлом?» Так началось мое обучение графическому дизайну и моя подготовка к новому образу мышления. Стив Снайдер, директор, и я проработали бок о бок почти два года.

Дизайн книжных обложек учит вас тому, что к любому проекту может быть бесконечное количество подходов. Важную роль здесь играют несколько факторов. Обложка должна устраивать нас, дизайнеров, с художественной точки зрения. Она также должна нравиться автору и редакторскому отделу с точки зрения совпадения формы и содержания. Она должна устраивать отдел маркетинга и продаж с точки зрения способности привлечь внимание, должна подходить для позиционирования и продвижения книги. Дизайнеры часто были недовольны, когда их работу заворачивал тот или иной отдел. «Идиоты, дураки, – ворчали они, мечась по офису. – Это блестящий дизайн». Может, таким он и был. Однако у наших коллег из продаж и из редакции был свой опыт, и у Стива я научился принимать тот факт, что их точки зрения тоже имеют право на существование.

Стив рассказал мне, что однажды у него была блестящая идея для биографии Ральфа Лорена. Он хотел поместить на обложку шесть разных жакетов и пиджаков плотного, консервативного цвета и логотип поло в левом верхнем углу на контрастном фоне. И все. Фото Ральфа Лорена могло бы быть и на обратной стороне книги. Это было очень стильно и современно. Но редакция идею отклонила. Он решил, что так тому и быть. Стив до сих пор гордился своей идеей, но понимал, что его мнение не может быть единственным и окончательным.

Для книги Томаса Хайна «Всеобъемлющая упаковка» (The Total Package Thomas Hine), в которой была проанализирована сфера продуктовой упаковки, я взял маленькую коробку от посыпанного пудрой пудинга. Я открыл ее, расклеил швы и разгладил. И сделал обложку, повторявшую развернутую коробку со всеми техническими линиями и радугой для проверки цвета. Я очень гордился результатом. Но вместо этого коллеги из других отделов использовали элегантную черно-белую обложку с изображенными на ней очертаниями продуктов. Мою обложку не использовали, однако работа не пропала зря. Я вложил ее в свое портфолио и все равно считал ее классной.

ТВОРЧЕСТВО –

ВОЗОБНОВЛЯЕМЫЙ РЕСУРС.

БРОСАЙТЕ ВЫЗОВ САМИМ

СЕБЕ КАЖДЫЙ ДЕНЬ. БУДЬТЕ

ТАКИМИ КРЕАТИВНЫМИ,

КАКИМИ ХОТИТЕ, ТАК

ЧАСТО, КАК ХОТИТЕ,

ПОТОМУ ЧТО ВЫ НЕ

ИССЯКНЕТЕ НИКОГДА.

Стив учил меня, что отвергнутая обложка – это не проблема, это возможность. На работе я должен был быть не только художником и делать то, что мне нравится. Задача заключалась в том, чтобы предложить дизайн, который бы нравился мне и который также казался бы идеальным продажникам и редакторскому отделу. Это и была цель моей работы. «А твои цели должны быть выше твоего эго», – говорил мне Стив. Только если моя работа удовлетворяла все отделы, можно было считать, что я действительно отлично справился с обложкой.

Когда мы со Стивом оказывались в тупике, мы пытались вдохновлять друг друга. Брали заранее приготовленную пустую рамку и подносили ее к разным предметам в офисе. Станет ли хорошим фоном отделка под дерево, как у комода? А как насчет голубого неба за окном? (Стив Снайдер позднее использует голубое небо с белыми облаками как фон для обложки книги Дэвида Фостера Уоллеса «Бесконечная шутка» – «Infinite Jest», David Foster Wallace.)

Иногда нас ограничивали в возможности выбора. Например, могли сказать: «Для книги нужно использовать это фото. Его сделала сестра редактора. И это не обсуждается». И искусство уступало место рутине.

Я говорил: «Хорошо, давайте сюда фото». Я подключал воображение и использовал его на восемьсот процентов. И получалось здорово. Всегда можно было пойти другим путем. Мое творчество не ограничивалось пятью дизайнами на книгу или каким-то другим числом. Всегда была еще одна возможная обложка. Я быстро научился не сожалеть о зря проделанной сложной работе. Я не принимал отказы на свой счет. Моя креативность была безгранична. Я мог предложить другую идею. «У меня их миллион, – думал я. – Я могу делать это целый день напролет!» Все это было вопросом точки зрения.

Графический дизайн – отличная подготовка к любой профессии, поскольку учит вас тому, что для любой проблемы есть бесконечное число потенциальных решений. Слишком часто мы чересчур долго колеблемся, прежде чем отказаться от нашей первой идеи или от того, что нам известно. Но решение – это не всегда то, что лежит на виду, или то, что работало в прошлом. Например, если мы зацепимся за ископаемые виды топлива как лучшие и единственные источники энергии, то мы обречены. Мое знакомство с дизайном заставляло меня искать новые подходы каждый день.

Творчество – возобновляемый ресурс. Бросайте вызов самим себе каждый день. Будьте такими креативными, какими хотите, так часто, как хотите, потому что вы не иссякнете никогда. Опыт и любопытство заставляют нас совершать неожиданные поступки, находить нетривиальные связи. Это тот самый непрямой путь, который ведет к лучшим результатам.

Стив стал моим наставником. Он каждый день подвозил меня на работу, и мы стали друзьями, играя по выходным в теннис. Он был более чем на тридцать лет старше меня, и тем не менее мы хорошо подходили друг другу: я рос без отца, у него было две дочери, и он всегда мечтал о сыне. Постепенно Стив стал брать меня на презентации обложек в нью-йоркский офис. По дороге я задавал ему миллион вопросов не только о дизайне, но и о жизни: «Как вы поняли, что пора сделать предложение вашей жене? Сколько денег вы попросили за свою первую работу?» За спрос денег не берут. Спрашивайте!

При поддержке Стива, который верил в меня, я ушел из Little, Brown, and Company, чтобы заниматься дизайном книг на условиях фриланса. Был конец девяностых, так что я неизбежно должен был в скором времени добавить к своим услугам дизайн веб-сайтов. Каждый новый бизнес в то время включал услуги по дизайну сайтов. Я мог бы организовать химчистку, и на вывеске вы прочли бы «Настройка/дизайн сайтов». Когда мои друзья окончили колледж и решили создать веб-компанию, я уже разрабатывал сайты и их дизайн. Мы вместе начали Xanga. Работа со Стивом помогла мне увидеть дорогу, которая привела меня туда, где я нахожусь сегодня.

Убеждение в том, что творчество безгранично, придавало мне сил и уверенности в себе каждый день, но все открывавшиеся передо мной возможности я ясно увидел лишь в 2005 году, когда все еще был в Google, работал с Blogger и, наконец, выбрался из долгов, которые изводили меня на протяжении всей моей взрослой жизни.

Меня бесконечно вдохновляли сотрудники Google. В компании работал Саймон Келлен Филд (Simon Quellen Field), который сам называл себя старшим товарищем – я встретил его в первый день вводного обучения. И спросил его, чем он собирается заниматься в Google, а он ответил: «Не знаю. Чем-то, для чего требуется докторская степень». У Саймона была большая седая борода, длинный хвост на голове, а на плече сидел живой попугай. Он утверждал, что владеет горой в Лос-Альтос, живет на ее вершине и что у него есть огромный птичий вольер и попугайная ферма.

Во время обеда человек по имени Вольдемар (известный также, как «Тот, Кого Иногда Ошибочно Принимают За Того, Чье Имя Нельзя Называть»[6]) жонглировал в одиночестве. Я подошел к нему поболтать: «Тебе не кажется, что жонглировать здесь – странно?»

– Неа.

– А я бы нервничал и смущался.

– А я нет.

– Ну ладно, увидимся, Вольдемар.

Миша был человеком приземистым, с большим животом, бородой и уверенным русским акцентом. Он отыскал меня, когда я разместил сообщение в корпоративном чате Google. (В сообщении говорилось о том, что, нравится вам это или нет, когда вы отправляетесь на собеседование или на свидание, люди будут гуглить информацию о вас. Вы могли бы взять это под свой контроль. Я предложил, чтобы Google давал людям возможность превратить результаты поиска по своему имени в страницу социальной сети с возможностью редактировать результаты и дополнять их. Я назвал это Google Persona. И до сих пор считаю это хорошей идеей, но она лежит на полке, рядом с обложкой Стива для книги о Ральфе Лорене.) Как бы то ни было, Миша прочел мой пост и заинтересовался моей персоной. Он выследил меня и сказал: «Биз, пойдем прогуляемся».

С тех пор мы с Мишей совершали прогулки. Не торопясь проходили мимо парня с попугаем и мимо жонглера, и он говорил что-то вроде: «Биз, я изобретаю новый способ представлять время». Именно такие люди, как Миша, заставляли Google работать.

Но, несмотря на долгожданную финансовую стабильность от этой работы и на бесконечно интересных коллег, мне чего-то не хватало в работе в Blogger: у меня не было возможности бросать себе вызов каждый день.

Одним из способов восполнить эту потребность были регулярные мозговые штурмы с Эваном по поводу того, что бы мы могли сделать, если бы ушли из Google. Однажды днем в 2005 году мы ехали домой в Сан-Франциско из Google, из Маунтин-Вью. В тот день за рулем желтого универсала Subaru был Эван, а я сидел рядом.

– Ты знаешь, как можно записать свой голос через веб-браузер с помощью Flash, если есть встроенный микрофон? – спросил я.

– Да, – ответил Эв.

– Ну а мы могли бы сделать что-то такое, что позволило бы людям записывать что угодно. Потом мы могли бы конвертировать запись в МР3 на своих серверах.

– Точно.

– Ладно, – сказал я. – Я думаю, моя идея гениальна.

– Я подумаю над этим. – Эван выслушивает все идеи, что у меня появляются, но он не из тех, кого легко вывести из равновесия. Он раздумывает, анализирует.

Мы ехали на север по шоссе 101 в районе Сан-Матео. Я глубоко вздохнул и продолжал:

– Кажется, iPod становится суперпопулярным. Мы могли бы сильно облегчить процесс создания любых записей – речи, песен, интервью или всего, чего им захочется, – просто через разговор с веб-страницей. Представь, многие делают это, а мы превращаем все их записи в файлы, в МР3.

– Продолжай, – сказал Эван.

– Мы собираем все эти записи в одном месте и делаем их доступными. Потом другие люди могут подписываться на кого угодно. – Я объяснил ему, как бы это могло работать технически и как бы записи синхронизировались между компьютерами и iPod.

На этом предложении глаза Эва широко распахнулись, а челюсть упала на колени. Это и было лицо «черт возьми, классная идея».

– Так ты понимаешь, о чем я говорю. Мы могли бы создать сервис, который демократизировал бы аудиозаписи, как Blogger демократизировал создание веб-страниц. Кто угодно мог бы сделать нечто ставшее его или ее собственным радио-шоу. Другие люди могли бы легко получить это шоу на свой iPod и прослушать все это в любое удобное время. Вот это было бы дело!

Вы понимаете, я действительно был взволнован, когда говорил: «Вот это было бы дело!»

– Возможно, ты нащупал что-то действительно стоящее. – Эван – крепкий орешек, но я все же расколол его.

– Я же сказал тебе: моя идея гениальна.

Когда мы вернулись в город и начали исследовать эту тему, выяснилось, что я не был настолько гениален, насколько предполагал – другие люди уже воплотили эту идею в жизнь и назвали то, что получилось, подкастами. Хотя мы по-прежнему думали, что существовал широкий рынок для общедоступного, потребительского, брендированного сервиса подкастов.

Эван проконсультировался со своим другом Ноа Глассом (Noah Glass), который работал в этой области – записи голоса в браузере при помощи Flash. Ноа назвал сервис Audioblogger, поскольку он помещал записи людей в блог. Но он еще не предпринял ничего для того, чтобы на эти записи мог подписаться любой желающий и сразу же загрузить их на iPod.

Однажды вечером, когда мы с Ливией готовили ужин в нашем «лофте» в Портеро-Хилл, позвонил Эв.

Он сказал: «Мы с Ноа обсуждаем идею, которую ты высказал в машине. Приезжай к нам».

Я посмотрел на брокколи, картошку и соевое мясо, томившееся на плите. Я был голоден. Все это казалось вкусным. «Не, – сказал я, – ребята, продолжайте без меня». Именно такие моменты создают и уничтожают состояния в Кремниевой долине. Проклятая брокколи.

Благодаря тому, что Google купил Blogger, Эван уже заработал себе состояние и был волен делать что его душе угодно. (Да, он купил серебристый «Порше» после IPO в Google. Не нужно винить мальчика из Небраски за то, что он покупает такие игрушки, когда становится мультимиллионером.) Следующим его поступком стал уход из Google, объединение с Ноа и запуск компании подкастов, названной Odeo.

Вскоре после того первого звонка Эв рассказал мне, что привлек на развитие Odeo с помощью Ноа пять миллионов долларов. Все произошло так быстро, что я вдруг почувствовал, что упустил свой шанс. Они начали компанию без меня. Конечно, Google был отличным местом. Это была горячая компания. У меня не было начальника. Я по максимуму получал бонусы. И не обязан был идти на работу, если не хотел. Я еще два года имел право покупать акции по дешевке. В Google я мог расслабиться и зарабатывать миллионы долларов. Или я мог уйти оттуда, чтобы работать в стартапе, который, возможно, не станет успешным. (Спойлер: да, он стал неуспешным.) Но я хотел бросать себе вызов каждый день.

Задумайтесь о своей рабочей ситуации. Относитесь вы к своей креативности как к ископаемому горючему, ограниченному ресурсу, который надо сохранить, или вы питаетесь бесконечной энергией солнца? Находитесь ли вы в среде, которая позволяет полностью раскрыться вашей креативности? Есть ли там пространство для новых идей каждый день? Можете ли вы создать это пространство?

Я переехал в Калифорнию, чтобы работать с Эваном Уильямсом, а не с Google. Для меня это было гораздо важнее, чем дополнительные опции и гарантия занятости. Я не мог просто сидеть и ждать, когда смогу воспользоваться своими дивидендами по акциям, в то время как у меня был шанс стать частью стартапа с Эваном. Конечно, я добавлял человечности Blogger, но сайт и так уже был по-своему неплох. Оставить стабильную, комфортную работу – это как начать жизнь с чистого листа. Это нелегко и с первого раза может ничего не получиться, но в конечном итоге может привести к невероятным результатам. Мне нужен был новый источник энергии. Пора было ввязаться в новое дело.

Я позвонил Эвану и сказал: «Я хочу уйти отсюда и работать в Odeo».

Он сказал: «Круто».

Так я ушел из Google.

Начинать все заново всегда трудно. Уверенность, стабильность, безопасность – обо всем об этом мне пришлось забыть. Я работал в Google в 2003 году и мог бы быть там сегодня. Но я верил в будущего себя. (В конце концов мой будущий я все-таки сумел расплатиться за «Тойота Матрикс».) Я чувствовал в себе силы внести посильный вклад в создание чего-то нового.

К тому моменту, расплатившись со всеми долгами, мы с Ливией разорвали договор аренды на свой лофт в Портеро-Хилл, сняли квартиру в Пало-Альто, и я начал ездить на работу на велосипеде. После двух лет езды из Сан-Франциско в Маунтин-Вью теперь я начал ездить из Пало-Альто обратно в город, в офис Odeo. Я поменял местами свой дом и офис.

Так что мы снова переезжали. На этот раз я попросил Ливию решить, где нам надо жить, поскольку мои успехи в этой области были весьма сомнительными. Она выбрала Беркли, а поскольку мы уже устали от хозяев, которые не разрешали нам привозить с собой наш зверинец, мы хотели собственный дом. Ливи была директором WildCare в Сан-Рафаеле – службы спасения диких животных. То, что там происходит, совсем не похоже на ветеринарную клинику, куда люди приносят страдающих от ожирения домашних котов и пытаются заставить их дожить до семидесяти. Когда люди находят раненых животных: белок, ястребов, сов, скунсов, – они идут за помощью в WildCare. Но в отличие от случаев с кошками и собаками для подобных ситуаций не существует установленного протокола действий. (Как бы вы сделали протез лапы для чайки?) WildCare не приносит прибыли, так что часто приходится обращаться за помощью к благотворительным организациям и ждать пожертвований от обычных граждан. Крошечная мышка со сломанной лапой? Они фиксируют ее стоматологическим оборудованием семидесятых годов. Ливи спасала жизни. Она всегда готова помочь нуждающимся, и ее полная альтруизма жизнь вдохновляет меня.

В то время мы сами ухаживали за двумя спасенными собаками, двумя спасенными котами и спасенной черепахой. В разные времена выхаживали кроликов, ворон и грызунов всех форм и размеров. Поэтому мы взяли все накопленные деньги и использовали их для первоначального взноса. Мы купили маленький дом размером в двести сорок метров, который представлял собой пристройку для прислуги рядом с главным домом. Половину этой площади занимал гараж.

Никогда не забуду, как мы отмечали мой тридцать второй день рождения в этом доме. Ливи, которая в основном заботилась о наших животных, почти на неделю уехала на медицинскую конференцию, и я остался ухаживать за ними самостоятельно. Это позволило мне почувствовать, чем она занималась на работе и зачастую у нас дома. Одна из собак мучилась припадками. Другая была беспокойной и нападала на людей. Там был кот, которого сбила машина, и теперь он не понимал, когда надо было ходить в туалет. Ливи оставила меня с ними со всеми, плюс в гараже были пять крольчат, у которых убили мать. Они были очень милыми, но совсем маленькими – их нужно было кормить молоком через соску. Еще были вороны, зимовавшие в гигантском вольере, который я впихнул между нашим домом в Беркли и соседской изгородью. Для них клетка была просторной, но мне приходилось нагибаться, когда я приходил кормить их вонючей смесью из подпортившейся корюшки и фруктов. Ливи сказала: «Что бы ты ни делал, не зли воронов. У них сломаны крылья. Они не должны ими хлопать». Так что я должен был быть тихим и деликатным, пока отстегивал корзину с едой, заменял ее и прикреплял обратно. Однако эта несчастная корзинка не хотела открепляться. Вокруг меня роились привлеченные едой осы. Но я должен быть оставаться спокойным и не злить ворон, пока продолжался этот двадцатиминутный осиный фестиваль по случаю замены корзинки.

На второй день после отъезда Ливи у меня был день рождения. В два часа ночи у Педро, старшей собаки, случился припадок. Я прибежал наверх в одних трусах и увидел его высунутый язык и выпученные глаза. Я думал, он умирает. Я взял его на руки, так, как мне казалось, делает Ливи. И в следующий момент я весь оказался покрыт следами собачьей диареи. Зазвонил телефон – Ливи заметила мои отчаянные пропущенные звонки. С собакой на руках, покрытый дерьмом, я постарался ответить так, чтобы не измазать телефон. Именно тогда припадок прекратился. «Мы в порядке», – сказал я и повесил трубку. Пока я отмывался, Педро скакал вокруг, как щенок, счастливый оттого, что живой.

С новым домом и зарплатой стартапа в Odeo мы с Ливи моментально снова оказались на грани банкротства, практически исчерпав лимит по кредитным картам. Но послушайте, это не было бы настоящим прыжком в неизвестность для меня, если бы ставки не были высоки. Я выбрал риск и творчество, и этот риск оправдает себя… со временем.