ГЛАВА 38
Креол расхаживал по тронному залу, как тигр в клетке. Его глаза пылали огнем. Огнем ярости — но в то же время и торжества. Маг не помнил себя, не мог совладать с обуревающими эмоциями.
Одно за другим он применял заклинания — как попало, бесцельно. Просто чтобы ощутить бурлящую в жилах магию, испробовать свои новые необозримые возможности. Творил из ничего яства, самоцветы и прочую роскошь, тут же обращал все в камень и приказывал исчезнуть. Расцвечивал все вокруг мириадами иллюзий, собирал под потолком облака и обрушивал их ливнем. Телепортировался туда и сюда, призывал к себе демонов со всех концов Лэнга, тут же отсылая их обратно.
И все одним только желанием, без малейших усилий!
— Я всемогущ! — исступленно приговаривал Креол. — Я равен богам! Теперь, когда я обрел такое могущество, я уничтожу весь этот мир, создам на его месте новый… и его тоже уничтожу! Весь мир в пыль! А потом… потом Земля… ее тоже в пыль! Я… теперь я…
Креол остановился и часто задышал. У него появилось чересчур много возможностей, и он просто не мог сделать выбор. С чего начать великую эпоху Креола Разрушителя? Куда направить всю эту безмерную мощь?
Всю свою жизнь, с самого раннего детства Креол всегда ставил перед собой четкую цель. Сначала — стать магом. Потом — мастером, магистром, архимагом и так до Верховного.
А получив титул Верховного мага, Креол поставил перед собой целью Лэнг. Вторгнуться в него, победить… и все вытекающее. Теперь он этой цели достиг и все вытекающее получил… пусть оно и оказалось совсем не тем, о чем мечталось.
Так или иначе, Креол нуждался в новой цели. Не имея ее перед собой, он не видел смысла существовать. Чувствовал себя прожигателем жизни — таким, как Трой и прочая падаль, что напрасно бродит по земле.
Только к чему же ему стремиться дальше? В иерархии Лэнга он и так уже на самой вершине. С божественностью пока что не сложилось, но разницы практически нет. К тому же Креол по-прежнему не представлял, с какой стороны к этому подступиться. Древние, вон, бились тысячелетиями, а сумели создать всего одного бога, да и то по чистой случайности. Не исключено даже, что их действия вообще были там ни при чем — просто совпадение.
Нет, нужно придумать что-нибудь другое. Что-нибудь великое. Что-нибудь сложное. Что-нибудь грандиозное. Креол никогда не разменивался по мелочам.
Быть может, и вправду начать завоевывать Землю? Конечно, у них там куча армий, боевых машин и ядерного оружия, но у Плонета все это тоже было, да еще и более мощное. Когда Креол возродит Лэнг, окрестные миры снова будут дрожать от страха. Затопить все куклусами и шогготами, устроить побольше эпидемий и стихийных бедствий, а в качестве десерта натравить Ктулху. Только надо еще разбить печати Мардука…
Или нет. Обычные миры — это уже скучно. Креол может замахнуться на большее. Бросить вызов другому Темному миру. Накопить побольше сил и напасть на Хвитачи, на Ад, на Паргорон… Поквитаться с тем мошкарным демоном, что уволок душу Тивилдорма…
Или нет. Зачем биться с другими демонами, снова играть на руку богам? Есть же и Светлые миры! Есть Девять Небес! Есть Инанна, которой Креол пообещал отомстить! Он привык сдерживать свои обещания. Свет Зари прекрасно сработал в Лэнге — сработает не хуже и на Девяти Небесах…
Конечно, одного только его будет мало. Нужно подготовить и другие средства. Адамантовый наконечник у Креола сохранился — на его основе он создаст новый посох, только теперь уже для небожителей.
А еще яд Ралеос. Та бутыль, что Креол видел в архиве. Теперь-то уж он найдет ей применение! Надо как следует поразмыслить, в каком виде это лучше оформить… ничего, времени впереди вдоволь.
И когда Креол уже собирался пойти в архив и разобраться с доставшейся ему добычей, в огромное окно влетел раши. На каменный пол сошел лод Гвэйдеон — и его аура светилась так, что Креол невольно прикрылся рукой.
— Ты как сюда попал, паладин? — зло сощурился Креол. — Откуда узнал, где я?
— Пречистая Дева указала мне путь.
— И поэтому ты вломился в мое окно?! — рявкнул маг. — Ты мне больше не нужен, проваливай обратно к своей богине!
— Прости, святой Креол, не могу, — покачал головой лод Гвэйдеон. — Ты погружаешься во Тьму, и я пришел спасти тебя.
— В самом деле? — приподнял бровь Креол. — Спасти?.. И как же ты намерен это сделать?
— Словом — если удастся. Мечом — если не останется выбора.
Произнеся это, лод Гвэйдеон вынес из-за спины Белый Меч. Тот тоже полыхал гораздо сильнее, чем прежде. Сжимая его правой рукой, левой паладин коснулся гривы раши и отдал мысленную команду. Крылатый конь послушно повернулся, с легким цоканьем взошел на парапет и ринулся в небеса.
— Куда это он? — подозрительно осведомился Креол.
— Прочь, — спокойно ответил лод Гвэйдеон. — Здесь мне нет в нем нужды — к чему зря губить безгрешное создание?
— Почему ты такой… правильный?! — почти что сплюнул Креол. — Почему всегда рвешься кого-то спасать?!
— А разве не таков должен быть паладин?
Глаза Креола гневно сузились. Словно не замечая обнаженного клинка, он подался вперед и очень тихо сказал:
— Убирайся. Последний шанс. Иначе я тебя убью.
— Я не уйду, святой Креол, — так же тихо ответил лод Гвэйдеон. — И я в последний раз молю тебя одуматься.
— Я тебе приказываю! — прорычал маг.
— Я более не исполняю твоих приказов. Пречистая Дева сняла с меня обет повиноваться тебе во всем непреложно.
— И чьи же приказы ты исполняешь теперь?!
— Только моей Леди.
— Но любые?! — уточнил Креол. — Любые?!
— Конечно, любые.
— Без исключений?!
— Без исключений.
— А если она прикажет тебе убить женщину?! — вопросил Креол.
— Я убью ее.
— А если она прикажет убить ребенка?!
— Я убью его.
— И ты все равно ей служишь?!
— Да, — просто ответил паладин. — Потому что знаю, что она никогда мне такого не прикажет.
— Однако убить меня она приказала, — зло скривился Креол. — Конечно, я-то всего-навсего… кто я для нее?!
— Нет, не приказывала, — возразил лод Гвэйдеон. — Никогда еще не бывало так, чтобы Пречистая Дева приказала кого-то убить, — ничего не изменилось и сегодня. Она не желает твоей смерти, святой Креол.
— Тогда… что ты тут делаешь? — слегка растерялся Креол. — Если она запретила убивать меня…
— Не запрещала. Ты избрал свой путь, святой Креол, и Пречистой Деве отныне безразлична твоя судьба…
Лод Гвэйдеон взмахнул мечом, и тот черканул световым «шлейфом». Тени на стенах тронного зала хлынули в разные стороны, а из углов прыснули черные силуэты асугалей. Даже ревущий огнь в Печи Гибила потускнел перед этим сиянием.
— …А вот мне еще нет, — окончил фразу паладин.
Ранее лод Гвэйдеон не задумывался, возможет ли он в случае чего одолеть святого Креола, справится ли с великим чудотворцем. Подобным мыслям незачем было приходить в его голову.
Не думал он об этом и теперь. К чему? Все будет как будет, и да будет на то воля Пречистой Девы. А лод Гвэйдеон просто поступит так, как должно поступить. Если это приведет его к гибели — он не возропщет.
Ибо героизм — это не сверкающие доспехи, не сверхчеловеческая сила и даже не великие подвиги. Героизм — это готовность пожертвовать всем ради того, во что веришь. Отдать жизнь ради того, что хочешь спасти.
К тому же шансы у лода Гвэйдеона и в самом деле были, да и немалые. Он победил Ктулху, и его оставил объединенный дух Ордена, но он по-прежнему чувствовал в себе удивительную энергию. Каждая частичка тела, каждый орган кипели от жизненной силы. Теперь лод Гвэйдеон постиг, отчего лод Каббас прожил целых пятьсот лет.
Скорее всего, со временем эффект будет слабеть, но сейчас… прямо сейчас…
Когда лод Гвэйдеон поднял на него руку, Креол сначала не поверил. Слишком уж он привык к преданному паладину, что повиновался движению его бровей. Маг был уверен, что и теперь у того не хватит духу.
Но у него хватило. Паладин не колебался ни секунды — и это взбесило Креола особенно сильно. До него вдруг дошло, что все это время у него не было даже призрачной власти над лодом Гвэйдеоном — тот служил Четвертому Посланнику лишь по воле своей богини. Он кому угодно служил бы по ее воле.
— Глупец!!! — взревел Креол, выставляя защитный экран. — Ты понимаешь, на кого гавкнул?! Я Креол Разрушитель, владыка Лэнга!!! Всякий предавший меня да будет убит!!!
Его речь стала невнятной. Язык Креола превратился в змеиное жало, а с губ вместо слюны стекала кипящая лава. Маг швырял заклинания целыми снопами — но пока что все они разбивались о Белый Меч. Лод Гвэйдеон шагал вперед медленно, но неотвратимо.
Его взор был печален, но ясен и чист. Серебряным Рыцарям и ранее доводилось сражаться с бывшими товарищами. Прекращать страдания одержимых и обратившихся в чудовищ. Черные Рыцари стали одной из самых ужасных страниц в истории Ордена, но, убедившись, что их тела невозможно спасти, паладины принялись спасать хотя бы их души.
— Ты в самом деле веришь, что победишь?! — зло рычал Креол. — Веришь?!
— Сказано в Астаро, что, даже когда умрет вера, — останется надежда, — тихо ответил паладин.
Глаза Креола бешено засверкали. Он выбросил руку в сторону, и в той материализовался черный посох. Только на сей раз не вещественный, а энергетический, источающий жидкий мрак. Креол чирканул им, и лода Гвэйдеона отшвырнуло к стене.
— А что будет, когда умрет и надежда?! — хохотнул Креол.
— Останется любовь.
Лод Гвэйдеон поднялся. Белый Меч исторг луч света, и тот скрестился с пульсирующей тьмой в руке Креола. Тронный зал утонул в радужной вспышке.
— Любовь?! — расхохотался маг. — Кха, кха, ха-а… любовь?! Ты… ты… ты идиот!!!
Ничего не ответив, лод Гвэйдеон ринулся вперед. Разметывая все заклятия Креола, он пронесся серебристым шквалом и… ударил.
Белый Меч вошел Креолу в живот. Во все стороны брызнула кровь — черная, едко пахнущая. Маг споткнулся и захрипел, теряя наколдованный посох. Тот вспыхнул в последний раз и развеялся.
С какой-то небывалой ясностью Креол вдруг понял, что может погибнуть. Как никто другой он знал, насколько трудно, тяжело убиваются архидемоны… но он же как никто другой знал, что они все-таки убиваются. И если архидемон — просто архидемон, а не бог-демон, для его убийства не обязательны штучки вроде адаманта.
Можно обойтись и чем попроще.
Креол корчился на керефовом клинке, как насаженный на булавку жук. Плоть шипела и дымилась, точно его пронзили раскаленным шампуром. Глаза мага окончательно утратили сходство с человеческими — теперь они выглядели как пара рваных черных дыр. Пару секунд он беззвучно открывал рот, обливаясь кровью, а потом набрал в грудь воздуха и прохрипел:
— Я… Есмь… Древний!..
Сама реальность отозвалась и начала меняться, послушная воле архидемона. Белый Меч задрожал в руках паладина, колышась дымным клубом. Сам он тоже на миг пошатнулся, теряя равновесие.
Этот миг стал роковым. Усилием воли Креол вырвал из себя клинок и отбросил назад его владельца. Указуя перстом на рухнувшего паладина, он прокричал:
— Я велю расплавиться керефу!!!
К потолку взметнулось белое облако. Креол вложил в заклятие столько демонической ярости, что доспех расплавился почти мгновенно. Несколько бесконечно долгих секунд лод Гвэйдеон изгибался в конвульсиях, а потом смолк. В металлической луже плавал даже не труп, а бесформенные комья плоти.
— Прости, святой Креол, я не сумел тебя спасти… — прошептала отлетающая душа.
Отупело, с каким-то даже недоумением Креол уставился на останки бывшего Генерала. Того, кто несколько лет сопровождал Креола в странствиях, шел за него в огонь и в воду, был верной опорой во всех делах.
А теперь он мертв. И убил его не кто иной, как Креол.
Что ж, туда ему и дорога. Кто его заставлял тыкать в Креола этим дурацким шампуром? Предатель и убийца, слуга лживой богини — он более чем заслужил свою участь. Если бы пришлось все повторить, Креол без колебаний убил бы его еще раз.
Но почему же в таком случае он чувствует себя так паскудно? Почему во рту вкус гнили и пепла? Неужели теперь всегда будет вот так? Или со временем он все же привыкнет, притерпится?
Креол вдруг обратил внимание на свои руки. Они почернели уже до самых плеч, покрылись то ли чешуей, то ли хитином. Пальцы стали похожи на кривые ножи. На запястьях выросли длинные шпоры.
— Чрево Тиамат… — пробормотал маг.
— Что… что за [цензура] тут творится?! — донесся сзади чей-то голос.
Креол резко обернулся. Не веря своим глазам, он увидел хорошо знакомое лицо, которое уже никогда не чаял увидеть. Словно ударенный по голове, маг невольно попятился — и Ванесса увидела то, над чем он стоял.
— Опоздала… — в ужасе прошептала она.
