ГЛАВА 21
На юге долины Пнот, совсем рядом с тысячебашенным Иремом, возвышается непередаваемо прекрасный и одновременно жуткий дворец. Много тысяч лет он давал приют одному из архидемонов Лэнга — Гелалу.
У врат возлежал бессменный привратник — гигантский одноглазый змей. Не слепой на один глаз, а изначально одноглазый, с круглым оком во весь лоб. Этот жуткий черный ящер мог просто слизнуть человека, целиком поместить в пасти. Но при виде той, что вошла сейчас во врата, он свернулся клубком и прикрыл хвостом морду.
Дайлариана Агония прошла мимо зверодемона спокойно, точно прожила здесь всю жизнь. Она осматривалась с любопытством, даже как-то оценивающе. Что бы там ни говорили о ее покойном отце, вкус у него был.
Хотя, возможно, с роскошью он слегка перебарщивал. Огромный холл больше походил на оранжерею, чем на жилое помещение. Ноги проваливались в пушистый ковер по щиколотку, потолок был густо изукрашен лепниной и цветными узорами, вдоль стен тянулись атласные диваны, а на каждом шагу валялись подушки.
Диковин здесь тоже было не счесть. В одном углу — кувшин из стекла тоньше мыльной пленки. В другом — кожаный сундук, доверху полный монет из тусклого желтого металла. Меж двух ваз с живыми цветами высились часы, циферблат которым заменяло человеческое лицо — явно живое, размеренно дышащее и плямкающее губами во сне. В самом центре журчал фонтанчик с остро пахнущей кровью.
Дайлариана задумалась, все ли архидемоны так живут. Она понюхала ароматный розовый шар, лежащий на столике без ножек (столешница просто висела в воздухе), и хотела уже подняться по ви той лестнице, когда по той сбежала совсем юная дьяволица в одной сорочке. При виде еще более юной колдуньи на ее лице отразилось непередаваемое изумление.
Какое-то время эти двое просто молча смотрели друг на друга. Дайлариана уже сложила пальцы щепотью, чтобы активировать Молнию Мардука, когда дьяволица вдруг улыбнулась и спросила:
— Ты что, новенькая?
— Новенькая?.. — не поняла колдунья.
— Наложница. Ты новенькая?..
— Наложница?..
— Ой, что ты такая глупая? — всплеснула руками дьяволица. — Ты новая жена нашего хозяина?
— Хозяина?..
— Гелала! — повысила голос дьяволица, раздраженная, что эта дурочка повторяет за ней каждое слово. — Ты новая жена Гелала?!
— Нет, — медленно ответила Дайлариана. — А вам… разве еще не сообщили?
— О чем? — захлопала глазами дьяволица.
— Гелал… мертв. И уже довольно давно.
Дьяволица недоверчиво приподняла брови. Дайлариана снова сложила пальцы щепотью, не зная, какой реакции ожидать. Однако дьяволица только пожала плечами и хмыкнула:
— Значит, я овдовела. Вот горе-то.
Дайлариана почувствовала, что ей чем-то нравится эта особа. Тупенькая, конечно, но по-своему миленькая.
— Ладно, если ты не жена, тогда кто? — осведомилась дьяволица, ковыряя в ухе длиннющим когтем.
— Я… его дочь, — не совсем уверенно ответила Дайлариана.
— А, ну таких здесь тоже хватает, — снова пожала плечами дьяволица. — Ты по чьей линии? Из смертных ведь?
— Мою мать звали Асмодеей. Асмодея Грозная.
— А, я ее помню! — искренне обрадовалась дьяволица. — Она здесь появилась сразу после меня! Полтора месяца у нас прогостила! Мы с ней даже пару раз вдвоем…
— Не уверена, что хочу об этом слышать, — с холодным лицом перебила Дайлариана.
— Ой, да было бы о чем говорить, — отмахнулась дьяволица. — Ладно, проходи, раз мы родня. Я тебе все покажу. Тебя зовут как, кстати?
— Дайлариана. Дайлариана Агония.
— Какое глупое имя! — хихикнула дьяволица. — А я вот Мабхут. Просто Мабхут, без прозвищ.
Внутри дворец Гелала оказался во много раз больше, чем снаружи. И везде он был… роскошным. Чрезмерная, порой даже кричащая роскошь. Все возможные удовольствия и наслаждения, изысканные яства, сказочные сокровища, диковины из множества миров. Воздух был тяжел от благовоний и цветочных ароматов. Удивительной красоты цветы произрастали из неких сосудов… дышащих, шевелящихся сосудов, изваянных в форме прекрасных женщин.
Настоящие женщины здесь тоже были. Дайлариана даже не пыталась сосчитать жен своего отца, столько их здесь оказалось. По меньшей мере сотня. Или скорее даже две. Все очень красивые и очень молодые… точнее, выглядящие молодыми.
Преобладали демоницы. Длинноногие, изящные, томные дьяволицы. Тощие Всадницы Ночи — чахлые на вид, но довольно смазливые. Волчицы и Дикие Собаки. Девы Злыдней — клыкастые, раскрашенные в черные и белые полосы. И были даже Твари — совсем не похожие на бесформенных чудищ, что катаются по коридорам Кадафа. Этих явно создавали по специальным заказам, для удовлетворения особо извращенных прихотей.
Были и смертные. Бывшие. Гелалу явно не нравилось, когда жены быстро увядают, поэтому человеческих женщин он обращал в вампирш и уже в таком виде вводил в свой гарем. И… Дайлариана не была уверена точно, но ей показалось, что некоторые из этих женщин раньше вообще были мужчинами. Мелькало в их ауре что-то такое неправильное…
Одну из них Дайлариана даже узнала. Алистрита Бескрайняя носила красный плащ и считалась лучшей телепортершей Серой Земли. Четыре года назад, буквально за пару месяцев до начала ларийской кампании, бесследно исчезла. Дайлариана тогда была еще подростком, но хорошо помнила, как рвал и метал Бестельглосуд Хаос, лишившийся такого ценного кадра.
Теперь понятно, что с ней случилось.
Кроме Мабхут, на Дайлариану никто не обращал внимания. Все в этих чертогах предавались увеселениям… самого разного рода. Чревоугодие и курение дурмана среди них были наиболее невинными. И бесчисленные жены явно не знали, что овдовели, — очень уж беззаботный был у них вид. Куда ни глянь — буйство плоти, порок и разврат.
О том, что в Лэнге вообще-то идет война, эта орава имела самое смутное представление. Им никто ничего не сообщил. Месяц назад сюда заявлялся Шаб-Ниггурат, бегло осмотрел обитателей дворца, обложил их по матери и убрался восвояси. В Легион Гнева он здесь никого не завербовал — что проку с этих кукол на поле боя?
Непрерывно щебечущая спутница Дайларианы поведала, что гарем теперь уже покойного Гелала делится на младших, старших и любимых жен, а также младших, средних и старших наложниц. Кроме того, есть еще и кандидатки, которых именуют «жаждущие допущения». Они фактически рабыни, прислуживающие женам, а самые неудачливые — наложницам.
— И теперь они уже никогда не будут допущены… — хихикнула Мабхут.
Сама Мабхут принадлежала к младшим женам, хотя еще совсем недавно была старшей наложницей. Ее перевели рангом выше, когда она зачала от хозяина.
— Надо будет ускорить созревание, — задумчиво произнесла она, гладя еще почти не округлившийся живот. — Если я сумею родить раньше Бхиллы… возможно, у детеныша будет шанс…
Дайлариана покосилась на чрево, вынашивающее ее брата или сестру. Стопроцентного демона конечно же.
Таких братишек и сестренок во дворце хватало, хотя и было на порядок меньше, чем жен. Эти изнеженные, развращенные создания тоже не проявляли интереса к смертной родственнице. Единственный, кто сказал Дайлариане больше одной фразы, с ходу предложил ей непристойность, а потом залился пьяным смехом и рухнул под стол.
Мабхут по секрету сообщила, что с отпрысками у Гелала отношения сложные, поэтому по мере взросления большинство их убирается из отчего дома куда подальше. Одних можно сыскать в башнях Ирема, другие состоят в легионах Эмблем или прозябают на бескрайних просторах Лэнга.
Разумеется, архидемоном никто из них после смерти отца не стал. Если бы такульту наследовался таким образом, архидемоны вообще бы не заводили детей.
Ведь каждый из них стремился бы прикончить родителя.
Но вот у ребенка Мабхут такой шанс действительно есть. Он почти наверняка окажется первым родившимся после смерти Гелала, а это значит…
Возможно, что это ничего не значит. Удачное рождение не дает никакой гарантии — всего лишь увеличивает шансы. Но не исключено, что через несколько лет Дайлариане снова придется резать себе вены, чтобы убить теперь уже брата-архидемона.
Или сестру.
— Есть хочешь? — поинтересовалась Мабхут. — Я могу приказать слугам, чтобы подали чего-нибудь… Зяка!.. Зяка!.. кстати, ты чем обычно питаешься? У нас тут все очень разным питаются.
— Я не голодна, — коротко ответила Дайлариана.
— Как знаешь. А то смотри, Зяка все сделает… Зяка, где ты там?!
Подоспевший Зяка обдал Дайлариану ушатом ненависти. Этот мелкий демон смешанных кровей служил у Гелала приказчиком. В отличие от остальных, он ничуть не удивился, узнав о смерти хозяина, — ему единственному это и так было известно. Именно он и позаботился, чтобы этот курятник как можно дольше оставался в неведении. Пока вдовы Гелала ни о чем не подозревали, Зяка мог спокойно распоряжаться имуществом покойного.
Мабхут продолжала щебетать, охотно делясь с Дайларианой всеми слухами, сплетнями, планами на будущее, громко возмущаясь тем, что ни одно рыло в Лэнге не озаботилось известить несчастных жен о смерти мужа… когда снаружи вдруг что-то вспыхнуло. Дьяволица тут же метнулась к громадному окну, высунулась из него во весь рост, держась за парапет только босыми пальцами ног, и громко ахнула.
В небе Лэнга творилось что-то странное. И дело было не в Свете Зари — он уже примелькался, стал обыденной частью пейзажа. Демоны старались не смотреть в его сторону, иногда болезненно кривились — но в целом попривыкли.
Однако как раз Свет Зари теперь почти скрылся под плотной, густо-фиолетовой тучей, при взгляде на которую даже у Дайларианы екнуло сердце. А из-под этой тучи… из-под нее вылетали аркалы. Один из них стал описывать причудливые вензеля, а потом скрылся за горизонтом. Над ним поднялось алое марево.
Другой же пролетел по небу кометой и остановился совсем близко, почти над самым дворцом Гелала. Из него излился алый же огонь — огонь такой силы, что стало больно глазам.
— Великий Рассвет!!! — в ужасе завопила Мабхут. — Начинается Великий Рассвет!!!
Дайлариана почесала нос и с досадой подумала, что надо было пообедать, когда предлагали.
Но теперь уже поздно. Дворец, еще только что такой комфортный и расслабленный, резко превратился в филиал сумасшедшего дома. Бесчисленные жены, дети и слуги забегали как ошпаренные, крича какую-то галиматью. Дайлариана же уселась на подоконнике и, болтая ногами над пропастью, с интересом наблюдала за пейзажем.
В той стороне, где располагался Кадаф, полыхало особенно сильно. Но и в других местах огня хватало. Такое впечатление, что все вулканы Лэнга разом решили извергнуться… а некоторые вообще взорвались.
— Какой нелепый мир, — задумчиво произнесла колдунья.
Есть ей хотелось все сильнее. Она попыталась сотворить пирожок, и в изумлении поняла, что не может этого сделать. Скорость маны в надях снизилась до какой-то совсем ничтожной величины.
В принципе, заклинания по-прежнему действовали… только в тысячи раз медленнее.
Дожидаться своего пирожка несколько часов Дайлариане не хотелось, и она грустно вздохнула. Подобные вещи всегда ее расстраивали.
Интересно, какая сила сумела заблокировать колдовство во всем мире? Это же не только у нее — мана замедлилась повсюду, куда ни кинь взор.
А потом все стало еще хуже. Начало сжиматься пространство. Не здесь, правда, а близ Кадафа, но Дайлариана все равно почувствовала. Трудноописуемое, но ужасно неприятное ощущение.
Домочадцы и челядь Гелала продолжали голосить. Некоторые уже бросились наутек — на земле и в небе виднелись красотки-демоницы. Среди них оказалась и Мабхут — она оседлала одноглазого змея и удирала со скоростью пули.
Дайлариана решила, что пора и ей покинуть место, где девятнадцать лет назад ее зачали… но тут ее придавило к полу. На спину словно уселся толстый мамонт — да еще и ерзал, прижимая покрепче. Бедняжка захрипела и закашлялась, не зная, как к этому относиться. Руки и ноги стали тяжелыми, как у каменного голема, — но сил при этом не прибавилось, и Дайлариана не могла даже шевельнуться. В глазах покраснело, к голове прилила кровь, и девушка начала терять сознание…
К счастью, продлилось это считаные минуты. А потом затряслась земля. Снова вспрыгнувшая на подоконник Дайлариана увидела, как клокочет и рассыпается фиолетовая туча, как лопается чудовищная, давящая ужасом аура… и внезапно осознала, что снова может колдовать. Скорость мановых потоков вернулась к норме.
Дайлариана не стала терять зря времени. Из лопаток выметнулись перепончатые крылья, и худенькая девушка взметнула себя в воздух.
Земля тряслась все сильнее, огромные башни начали рушиться. Уже паря в черном небе, Дайлариана увидела, как дворец ее отца проваливается в гигантскую пропасть.
— Ну теперь-то я уж точно круглая сирота, — задумчиво сказала колдунья.
После этого она сотворила себе пирожок.
В трехстах ларгинах от Ирема землетрясение ощущалось не так сильно. Непосредственно под Кадафом не было никаких частей тела Червя, так что его конвульсии пощадили это место. Однако даже здесь раскрылось множество трещин, и тысячи демонов и смертных нашли в них свою гибель. В бездну падали как живые, так и трупы — о, трупов на поле хватало!
Но Креол не обращал на это никакого внимания. Он хищно скалился, счастливый тем, что тело снова стало легким, а по жилам заструилась горячая мана. А ведь он уже боялся, что его раздавит собственным весом — то-то был бы бесславный конец!
Разумеется, С’ньяк не вносил в законы природы постоянных или хотя бы долговременных изменений. Ведь потом пришлось бы откручивать все назад, чтобы демоны сами могли нормально здесь существовать. Да и времени это заняло бы побольше.
Нет, он просто придавил несколько пружин мироздания — и теперь они снова распрямились.
Единственное, что изменилось необратимо, — исчезли висящие над головой аркалы. Небеса Лэнга утратили сходство с чьим-то злобным взглядом.
Зато в них снова появились Рыцари Света. Когда С’ньяк собственным телом закрыл полыхание Света Зари, они словно рассеялись, превратились в слабые блики… но теперь снова засияли ярко и мощно.
Засияли лучами надежды.
— Что такое деется, ваше колдунство?! — прозвучал в ухе голос Хобокена.
— Плонетцы уничтожили С’ньяка! — торжествующе хохотнул Креол. — Теперь остался только Кадаф!
Архимаг был в восторге. Да, за эту победу пришлось очень дорого заплатить. В качестве разменных фигур пошли супердредноут, Крест Стихий и множество ценных подчиненных, в том числе профессор Лакласторос. Это серьезные потери.
Но ничего не поделаешь. Убийство Червя и, как следствие, С’ньяка всегда было самым хрупким звеном цепи в плане Креола. Даже с Крестом Стихий, даже с супердредноутом успех был отнюдь не гарантирован.
И теперь Креолом овладела эйфория. Наконец-то, наконец-то, наконец-то! Он перешагнул самый высокий порог, преодолел самое трудное препятствие… и кто его теперь остановит?! Кто встанет у него на пути?!
— Только Йог-Сотхотх… — пробормотал маг, крутанув посохом.
Вокруг царило запустение. Вмешательство С’ньяка не прекратило битву, но изрядно охладило пыл обеим сторонам. Изрядная часть войск погибла, другие все еще были не в себе. Даже многие демоны шатались как пьяные, а уж о смертных и говорить нечего. Пройдет немало времени, прежде чем выжившие очухаются и снова вцепятся друг в друга.
Креол заметил какого-то колдунишку в фиолетовом плаще — тот стоял на четвереньках и шумно блевал. Рядом сучил лапками Дикий Пес — его придавило рухнувшим обломком скалы, и он спонтанно начал переходить в звериную форму, но застрял посередине.
Вот они — грозные полчища, что решают судьбы миров.
Креол походя испепелил умирающего демона, пнул блюющего колдуна и двинулся к черному замку. Тот был уже совсем близко.
Интересно, как там себя сейчас чувствует Хранитель Врат Бездны? Наверное, ужасно расстроен гибелью своего всемогущего покровителя. Его ведь больше некому защитить. Почти все архидемоны безвозвратно истреблены. В живых остались только Пазузу, Носящий Желтую Маску, запертый в пещере На-Хаг и спящий в Р’льиехе…
И тут Креол похолодел. В эфире раздалось еще одно возмущение — и не от гибели очередного архидемона. С другого конца мира донесся страшной силы всплеск — и любой маг мгновенно узнал бы эти эманации.
Весь этот шум и гам, гибель С’ньяка и ходящий ходуном Лэнг вызвали то, чего Креол опасался сильнее всего.
Проснулся Ктулху.
