ГЛАВА 20
Сегодня великий вулкан Гирла Уриа извергался так, как не извергался уже много тысяч лет. Один взрыв следовал за другим. По склонам хлестали мощные потоки кипящей воды, а за ней текла лава — тягуче, вальяжно, но весьма скоро.
Тысячебашенный Ирем всполошился. Слыша ужасный грохот, мелкие демоны выскакивали из домов и мчались куда несли ноги. От падающего с неба пепла стало невыносимо жарко. Горячий шквал катился по улицам, пожирая всех, кого застигал.
— Пощады!.. — раздавались рыдающие вопли. — Пощады, о Фиолетовый Газ!
С’ньяку не было дела до этих криков. Он слышал каждый из них, но они сливались в бессвязный гул, раздражающее жужжание. Оно только усиливало желание разгладить Лэнг до состояния плоскости, не оставить на нем ничего скулящего и беспокоящего.
Бог и властелин Лэнга постепенно входил во вкус. Теперь он перестал щадить и демонов. Расползшаяся фиолетовая туча уже заслонила собой аркалы, заслонила марево Света Зари, погрузив Инкванок в кромешную мглу. Только оранжевые шапки вулканов да мерцающие звездами Рыцари Света все еще как-то разгоняли мрак.
Изменения в константах, в физических законах и параметрах расходились по миру волнами. Начиналось все там, в средоточии силы близ Кадафа. Чем дальше, тем пока еще слабее было воздействие.
Но с каждой минутой оно усиливалось.
Супердредноут «Алкуса Рейко» уже приступил к выполнению первоочередной задачи, когда его постигла воля С’ньяка. И поначалу никто ее даже не заметил — только показания части приборов стали какими-то странными. Но это списали на небольшую неполадку или очередную аномалию — Лэнг оными изобиловал.
Надо сказать, до этого момента супердредноут работал удивительно стабильно. Лакласторос собрал на борту лучшую команду инженеров ГИОТ, и все мелкие поломки выявлялись и устранялись почти сразу же. Однако теперь… теперь начало происходить что-то неординарное.
«Алкуса Рейко» обладала огромной мощности дезинтегрирующим буром. Гораздо более мощным, чем у «Холмов-9000» и даже «Холмов-9100». И в данную минуту он работал, сверля отверстие в земной коре. Скважина образовалась уже такая, что в ней мог уместиться небольшой город.
Однако этого было еще недостаточно. Работы продолжались. Супердредноут шел по спирали, методично углубляясь в землю.
Но если сам супердредноут пока ничто не беспокоило, то настроение на мостике становилось все подавленнее. Очень уж недобрые вести летели из-под Кадафа. Крики, вопли, паника. До массовой истерии пока не дошло, но ею уже пахло.
— Ответьте! Ответьте! — надсаживался чей-то голос. — Докладываю! Докладываю! Противник применил оружие всепланетарного уничтожения! Возможности противостоять нет!
— Техника отказывает! — вторил ему другой. — Приборы не работают! Дыхание без гермошлемов затруднено!
— Да что там у них происходит?! — выкрикнула одна из связисток.
Все только молча переглядывались.
— Если верить показаниям барометра, атмосферное давление резко падает, — доложил кто-то из пилотов. — Уже всего восемьсот двенадцать корирадул. На нашей планете такое давление регистрировалось только на высочайших вершинах.
— Но в-в этом м-мире давление в-везде более или м-менее равномерно… — растерянно моргнул Лакласторос. — М-мы же з-запускали з-зонды — з-здесь оно не м-меняется с в-высотой…
— Да, и я до сих пор не знаю, как это объяснить, — проворчала Суа Диаменторос, лучший метеоролог ГИОТ. На борту «Алкуса Рейко» она исполняла обязанности первого лейтенант-навигатора.
— Тут другая физика, — поморщился Лакласторос. — Наши формулы не годятся. Нужны новые, а из кармана их не достанешь…
Он бы еще долго рассуждал на эту тему, но тут снаружи что-то вспыхнуло. Все экраны залило красным светом. Супердредноут словно накрыло лазерным лучом — лучом невероятной мощности.
— Защитное поле в черном секторе! — рыкнул Моргнеуморос.
— Развернуть камеры! — воскликнул Лакласторос. — Что это, что?!
Камеры устремились кверху, к источнику огня, и… все обомлели. Там, в темном небе, пылал один из ярко-алых «глаз Лэнга». Один из тех загадочных аркалов, которые профессор Лакласторос так мечтал изучить поближе.
Теперь он реял прямо над супердредноутом и палил по нему… чем-то. Каким-то излучением. Великолепная боевая машина пока держалась, но все индикаторы ушли или вплотную приблизились к черным отметкам.
— Крайняя плоть!.. — выдохнул Моргнеуморос.
— Как прикажете это понимать?! — плачущим голосом вскрикнул Лакласторос. — Это что, боевая станция?! Свяжите м-меня с профессором Креолом!
Связь установили за несколько секунд. Креол тоже жаждал поговорить с экипажем «Алкуса Рейко».
— Профессор, у нас тут что-то совершенно з-загадо…
— Это С’ньяк! — перебил Лакластороса Креол. — С’ньяк очухался и уничтожает нас!
— Он… он что, двигает луны?!
— А еще он отключил магию, сломал половину вашей техники, частично свернул пространство и запустил все вулканы!
— Да кто такой этот ваш С’ньяк?! — возопила Диаменторос. — Как он все это делает?!
— Он бог и властелин этого мира! Здесь всякая его воля сразу претворяется в реальность!
— Он тут что, системный администратор?!
— Я не знаю, что это такое, — мрачно ответил Креол.
Отовсюду поступали ужасные донесения. Высокие технологии Плонета одна за другой становились бесполезными. Замирали боевые машины, отключалось огнестрельное оружие. Кое-что пока еще действовало — но только кое-что.
— А наши системы в-все работают? — поерзал в кресле Лакласторос.
— Работают… — кивнул Моргнеуморос. — Пока почти безотказно… Подозреваю, что это благодаря…
Все взгляды скрестились на дисплее главного орудия. Пылающего черным и белым Креста Стихий.
— Верно, — подтвердил Креол. — От воли С’ньяка вас пока что защищает аура Креста Стихий и противодемонические печати. Я их много наложил. Но они рушатся одна за другой! И когда рухнет последняя…
— Мы тоже рухнем, — хмуро закончил Моргнеуморос.
— Сколько у нас еще в-времени?!
— Минут десять… может, пятнадцафшшшшххх…
Раскатистый баритон Креола смолк, сменившись шипением и треском.
Спустя несколько секунд исчезли и они.
— Профессор Креол?! — выкрикнул Лакласторос. — Профессор Креол?!
— Нет сигнала, — отрапортовал старший связист. — Это даже не помехи — полный инфовакуум.
— 3-значит, теперь и связь… Они лишили нас связи…
На мостике воцарилось молчание. Крохотная фигурка в капитанском кресле сгорбилась, растерянно глядя в никуда, в пустоту. Несколько долгих, томительных секунд профессор Лакласторос кусал губы, а потом вздохнул и тихо произнес:
— Эвакуировать в-всех, кроме м-минимально необходимого экипажа. Приступить к финальной фазе.
— Мы еще не закончили бурить, — напомнил Моргнеуморос.
— Нет в-времени. М-мы просто не успеваем. Системы м-могут отказать в-в любую м-минуту. Я не з-знаю, сколько еще они продержатся.
По кораблю прокатился гулкий звон. Члены экипажа опустили лица. Многие здесь раньше убеждали Лакластороса, что он перестраховывается, что совершенно незачем прибегать к таким мерам.
Но сейчас, к своему внутреннему стыду, они радовались, что профессор настоял на своем. Настоял на эвакуации всех, кроме тех, без кого супердредноут просто не сможет функционировать.
Обычный экипаж состоял из двух тысяч человек. Но больше половины покинуло борт еще прежде — когда «Алкуса Рейко» взял курс к голове Червя. Там, под Кадафом, они были нужнее. Сейчас в катапультируемые капсулы улеглись еще шесть с половиной сотен — вспомогательный и научный персонал.
На борту осталось триста с небольшим.
— Долгой в-вам жизни, господа… — устало произнес Лакласторос, глядя на экран.
— Профессор, вам бы тоже стоило лечь в капсулу, — негромко произнес Моргнеуморос. — Мы справимся и без вас.
Икталинтасорос и Гангегорос молча кивнули.
— Без м-меня?.. — слабо улыбнулся крохотный мутант. — М-молодые люди, я в-вложил в эту м-машину в-всю душу… признаться, я не в-верю в-в существование души, но профессор Креол уверяет, что она у м-меня есть…
— Профессор, это может быть очень рискованно.
— Пожалуйста, не надо пререканий, — отмахнулся Лакласторос. — Генерал М-Мадеклекорос, м-может быть, и сумел в-выкинуть м-меня из м-моего же детища, но у в-вас это не получится. В-в конце концов, эта серая тряпка на м-моих плечах означает, что я в-выше в-всех в-вас по з-званию…
Моргнеуморос тихо хмыкнул и больше спорить не пытался.
Через минуту капсулы были отстрелены и устремились в черное небо. Все в разные стороны — как можно дальше от пышущего страшным лучом аркала. Оставшиеся на борту очень надеялись, что они проработают хоть сколько-то времени, прежде чем воля С’ньяка превратит и их в бесполезные куски металла.
— Бур на пороговую м-мощность, — тихо приказал Лакласторос.
«Алкуса Рейко» ощутимо вздрогнула. Ее обшивка заискрилась, воздух вокруг загустел до почти жидкого состояния. Меж антигравитационных дисков хлынула такой силы дезинтеграционная волна, что почва стала испаряться целыми пластами.
Со стороны это выглядело гигантским радужным фейерверком. Скважина углублялась с огромной скоростью, супердредноут спускался все ниже, ниже, ниже…
…пока не провалился в пропасть.
— Есть пробитие! — гаркнул Гангегорос, дергая экстренный стоп-рычаг.
Подземье. Вот где оказалась «Алкуса Рейко». Колоссальная, безграничная полость, полная кипящей магмы и разреженной Тьмы. Адский коктейль, способный превращать железо в пар, а камни в дым.
И в этом теплом густом месиве нежилась туша размером с небольшой материк.
Червь. Физическое тело С’ньяка.
Никто на борту супердредноута не мог толком его разглядеть. Слишком темно было в Подземье, и слишком громаден был Червь. Лучи прожекторов выхватывали лишь крохотные участки его шкуры, отдельные… даже не чешуйки, а только клетки кожи.
Эта громадина лежала спокойно, как материковая плита. В миллионы раз больше человека, она существовала непостижимо медленно. Червю требовался год, чтобы сделать вдох, и еще столько же — выдох. Десятилетие — чтобы перевернуться. Век — чтобы переползти на другое место.
— Поздравляю, господа, м-мы в-в области темени, — отдуваясь, произнес Лакласторос. — Приступайте к калибровке главного орудия.
— Сделать пробный выстрел! — скомандовал Моргнеуморос.
Крест Стихий одновременно раскалился и оледенел. Совмещающий борьбу противоположностей, разом светлый и темный, твердый и мягкий, он воплощал в себе всю гармонию мироздания, баланс противоборствующих сил.
Переливающийся всеми цветами луч хлынул с черно-белого стержня и вонзился в бескрайнюю поверхность Червя. Тот не дрогнул и даже вряд ли заметил, что кто-то его царапнул… но зато это заметил кто-то другой.
Заметил — и не на шутку рассердился.
Битва под Кадафом прекратилась почти сразу же. Ее участники просто… рухнули. Рухнули под собственной тяжестью. Не только смертные, но и демоны — тела всех и каждого налились свинцом.
Где-то под черным небом лежал грязно ругающийся Креол. Он не мог даже шевельнуться. Чувствовал, как трещат кости, как липнет к хребту желудок. Пытался активировать какие-нибудь защитные чары — и не мог. Ему на живот словно взваливали мешки с камнями — мешок за мешком, мешок за мешком…
Разгневанный С’ньяк как будто опустил на весь Лэнг невидимую ладонь.
И прижимал ее все сильнее.
Противодемонические печати на супердредноуте лопались одна за другой. Экипаж тоже уже вдавило в кресла. Стоявших — распластало по полу. Моргнеуморос выкрутил систему искусственной гравитации на полный ноль, на невесомость, но даже это помогало лишь самую малость.
— Сила тяжести продолжает расти!.. — прохрипел он.
— Судя по в-визуальным наблюдениям, она растет по в-всему м-миру! — слабеющим голосом ответил Лакласторос.
— Этому их С’ньяку подвластна даже гравитация?!
— Кажется, он и в-вправду бог… — прошептал Лакласторос.
Плонетцы корчились, как раздавленные черви. Сейчас они испытывали перегрузки в десять нормалов. Почти все — тренированные солдаты, на учениях они претерпевали и двенадцать нормалов… но то на учениях, в центрифугах. В специальных противоперегрузочных костюмах.
— Стреляйте… — слабо шептал Лакласторос. — Стреляйте же…
— Мы не можем… развернуть корабль… — выдавил Моргнеуморос, чье лицо буквально стекало под собственной тяжестью. — Двигатели… не фурычат…
— Гравитонная система… сдохла… — чуть слышно просипел Гангегорос, глядя на свой визор. — Подъем… невозмож… никак…
Лакласторос устало смежил веки. Он как-то очень резко состарился, став выглядеть на свой истинный возраст — двести шестьдесят один год. Словно медицинские микрозонды в его венах вдруг отключились.
— Есть еще… один способ… — напомнил Моргнеуморос.
— У нас не было в-возможности его испытать… — усомнился Лакласторос. — Что, если не сработает?..
— Тогда нам будет все равно.
— Да, в-верно… Но м-мы… м-мы не сможем в-вернуться…
— Мы давали клятву, — сумрачно произнес Моргнеуморос.
Плонетцы переглянулись и молча кивнули. Все присутствующие чуть приподняли ладони, выставив указательный и средний палец.
Когда-то этот жест использовался на Плонете в качестве воинского приветствия.
— В-в таком случае… сделайте это, генерал…
Чудовищным, невозможным усилием Дзе Моргнеуморос выдернул себя из кресла. Превозмогая страшную тяжесть, плонетский мутант провлек себя к аварийному пульту. С другой стороны вскинулась шарообразная туша Икталинтасороса и застывший в безгубом оскале Гангегорос. Из его щелеобразных ноздрей струилась кровь.
— Профессор… нужен ваш геноключ… — прохрипел Моргнеуморос, берясь за рычаги.
Лакластороса к пульту подтащили совместными усилиями. Сейчас крошечный профессор весил больше любого нормального человека… гораздо больше!
— Ну что, десантура? — оскалился Моргнеуморос. — В последний полет?
— Запускай, Ирокез… — тщетно попытался улыбнуться Икталинтасорос.
Моргнеуморос криво усмехнулся. Он так и не успел сменить прическу. Все собирался либо отпустить волосы, либо побриться наголо — и все забывал. Так и ходил со своим вздыбленным ирокезом.
Похоже, ходить ему с ним теперь до самой смерти.
Рычаг резко накренился. И вместе с ним накренился супердредноут. Уже на пределе прочности, чудовищно перегружая двигатели и едва не расплавляя реактор, «Алкуса Рейко» ушла в крутое пике.
Теперь перегрузки стали вдвое сильнее. Но продолжались они недолго — супердредноут прочертил во тьме Подземья огненную линию, с ревом вошел в дряблую плоть и стал погружаться в нее, как в густой кисель. Червь оказался мягким и жирным, словно муравьиная личинка.
— Мозг поражен! — отрапортовал Моргнеуморос. — Достигнута критическая точка!
Одновременно с Лакласторосом они откинули колпачки с двух идентичных красных рычажков. Удерживаемый на весу двумя офицерами, Лакласторос взялся за свой, Моргнеуморос за свой — и механизм издал звенящий сигнал, принимая генетические ключи активации.
Лакласторос на секунду задержал пальцы. Этот пульт можно активировать всего один раз. Он подаст Кресту Стихий специальный сигнал, который заставит его выплеснуть всю накопленную энергию, выдать стопроцентную мощность.
Один-единственный финальный выстрел.
А перед глазами Моргнеумороса появились зеленые поля Плонета. Колышущаяся на ветру пшеница. Смеющиеся дети. Стартующий к Кигаре звездолет Будрупогзороса.
Изуродованный мутант вытянул рычажок и негромко произнес:
— За нашу планету.
Вспышка. Сразу черная и белая, она полыхнула перед каждым плонетцем на борту — и стала последним, что они увидели в жизни.
— Стопроцентная м-мощность!.. — торжествующе прокричал Лакласторос, ускользающим сознанием слыша, чувствуя, как хлещет из Креста Стихий ужасная, всеуничтожающая, поистине божественная энергия.
А потом он перестал что-либо чувствовать.
Супердредноут «Алкуса Рейко» был почти в тысячу раз меньше чудовища, в которое врезался. И обычная бомба, даже протоядерная, не причинила бы ему сколько-нибудь заметного вреда. Но взрыв, что породил Крест Стихий, разнес голову Червя, как граната — спелый арбуз. Из обрубка шеи выплеснулась сжиженная Тьма, обезглавленное тело дернулось, колыхнулось, пошло ходуном.
И в такт ему ходуном заходил весь Лэнг.
Не было еще никогда в мире Бездны столь глобального катаклизма. У великого Червя даже конвульсии протекали медленно — но и этого было достаточно, чтобы своротить половину литосферы. Везде и повсюду земля стала трескаться, целыми пластами летя в пропасть. Горы и вулканы рушились, а в иных местах, напротив, вздымались к небесам из наползающих друг на друга плит. Подземье вывернулось наизнанку, подставило брюхо черному небу.
И над всем этим колебалась и трепетала безграничная фиолетовая туча. Из нее доносился болезненный вой… который в какой-то момент просто оборвался. Точно лопнула натянутая струна.
Фиолетовый Газ брызнул во все стороны — и развеялся.
Весь Лэнг накрыло страшным ментальным импульсом. У каждого смертного, каждого демона нестерпимо заболела голова. Вздрогнула сама Кромка, и это отдалось в соседних мирах.
А на вершине высочайшего из ледяных пиков корчился величайший ум Древних, создатель и творец Лэнга. Его рудиментарные крылышки мелко трепетали, а хоботок исторгал розоватую слизь.
— Я… был… Дре-е-е-е-е… — раздалось чуть слышное щебетание, которое тут же смолкло.
С гибелью Червя, своего физического тела, С’ньяк вернулся в додемоническое и добожественное состояние. Стал скрюченным насекомоподобным существом, каковым был в необозримо далеком прошлом.
И поскольку был он невероятно, нестерпимо дряхл, после недолгих конвульсий С’ньяк умер.
