Свою первую полноценную продюсерскую должность я получил в Paramount Studios. У меня был кабинет в съемочном павильоне, который назывался режиссерским корпусом. Мне было двадцать восемь, за плечами – пара успешных телеработ, в том числе первые эпизоды мини-сериала «Десять заповедей» (The Ten Commandments), и в Paramount со мной заключили контракт на поиск и продюсирование фильмов.

Мой офис располагался на третьем этаже в углу с видом на дорожки, пересекающие съемочную площадку. Я открывал окно (да, в 1970–1980-е окна в офисах еще можно было открыть) и смотрел, как передо мной ходят влиятельные, знаменитые и гламурные. Мне было интересно, кто на площадке и кто с кем работает. Как раз тогда я задался целью каждый день заводить новое знакомство в своей профессиональной области. Я любил кричать из окна тем, кто проходил рядом – Говарду Коху, сценаристу «Касабланки» (Casablanca), Майклу Айзнеру, который впоследствии возглавил компанию Disney, и Барри Диллеру, который был директором Paramount и боссом Айзнера.

Однажды я увидел Брэндона Тартикоффа. Он уже тогда был президентом телекомпании NBC и поднимал рейтинги запуском новых проектов вроде «Полиция Майами: Отдел нравов» (Miami Vice) и «Блюз Хилл-стрит» (Hill Street Blues). В свои 32 он был одним из самых влиятельных людей шоу-бизнеса. «Привет, Брэндон! – крикнул я. – Я здесь». Он посмотрел на меня и улыбнулся. «Вау, да у тебя, должно быть, весь мир под контролем оттуда-то сверху». Спустя пять минут зазвонил телефон. Это был мой босс, Гари Нардино, глава телевизионных проектов в Paramount. «Брайан, что ты, черт побери, придумал – кричать из окна президенту NBC?»

«Я просто общаюсь. Нам просто весело», – сказал я. «Не думаю, что так уж весело, – ответил Нардино. – Прекращай». Да, пожалуй, тогда не всем был одинаково симпатичен мой стиль поведения. Я немного боялся Нардино, но не до такой степени, чтобы перестать кричать из окна. Однажды я увидел, как по павильону идет Рон Ховард. Он уже был успешным и знаменитым после многолетних съемок в «Шоу Энди Гриффита» (The Andy Griffith Show) и «Счастливых днях» (Happy Days), но теперь пытался переключиться на режиссуру. Он шел по павильону, и я подумал, что завтра с ним встречусь. Я не стал кричать ему в окно. Я подождал, когда он дойдет до своего кабинета, и позвонил по телефону. «Рон, это Брайан Грейзер, – начал я. – Я вижу, что вы на площадке. Я тоже продюсер. Думаю, у нас с вами общие цели. Давайте встретимся и обсудим их».

Рон был немного смущен и, пожалуй, удивлен моим звонком. Не думаю, что ему в самом деле хотелось со мной увидеться. Я сказал: «Это же здорово, поговорим в непринужденной обстановке, просто пообщаемся». Несколько дней спустя он действительно подошел ко мне и заговорил. Он пытался стать популярным кинорежиссером, я – популярным кинопродюсером. Мы оба пытались заняться тем, чего раньше никогда не пробовали. Он вошел в мой кабинет, будто окруженный аурой сияния. После разговора с ним я понял, что в своей жизни делаю выбор не так вдумчиво и взвешенно, как он. Он производил впечатление поразительно сознательного человека. Я понимаю, как нелепо это говорить после единственной встречи, но таково было мое первое впечатление

И это действительно так. Таков Рон сегодня, таким он был и тридцать пять лет назад. Когда он вошел, я спросил: «Кем вы хотите быть?». Рона интересовала исключительно режиссура, он хотел снять кино категории R [прокатная категория, рекомендуемая Американской ассоциацией кино, означающая, что дети до 17 лет допускаются на фильм только в сопровождении взрослых. Как правило, такие фильмы содержат ненормативную лексику, а также сцены с откровенными элементами насилия или эротики, демонстрацией наркотиков]. Он хотел, чтобы его воспринимали по-другому. Я не знал, может ли он быть режиссером. Но я сразу же понял, что готов на него поставить и должен попытаться убедить его работать со мной.

Я начал предлагать свои идеи фильмов – «Всплеск» и «Ночная смена» (Night Shift). Cнимать кино о любви к русалке он определенно не хотел, но ему понравился лихой сюжет «Ночной смены», комедии для взрослых о том, как двое парней и девушка по вызову развернули бизнес в нью-йоркском морге. Совсем не то, чего можно было бы ожидать от звезды сериала «Счастливые дни».

В итоге мы выпустили вместе оба фильма – сначала «Ночную смену», а потом, хотя Рон этого сперва не хотел, и «Всплеск», который стал настоящим хитом. После такого успеха совместной работы мы создали компанию Imagine Entertainment и с тех пор работаем и творим вместе вот уже тридцать лет. Рон не только справился с режиссурой, он стал классным кинематографистом. Среди фильмов, которые мы выпустили вместе, – «Код Да Винчи», «Фрост против Никсона», «Родители», «Аполлон-13» и удостоенная премии «Оскар» работа «Игры разума». Отношения с Роном стали самыми важными в моей жизни, не считая родственников. Он самый близкий среди коллег и мой лучший друг. А ведь я решил познакомиться с Роном после того, как увидел его из окна, и свело меня с ним мое эмоциональное любопытство – мне было интересно, что делает Рона Ховарда Роном Ховардом.

Так в один из важных моментов моей жизни любопытство вновь открыло мне новые возможности. Рон и я во многом не похожи друг на друга. Особенно темпераментом. Но мы одинаково понимаем подход к созданию истории и, что важнее, единодушны во мнении о том, что ее составляет. На самом деле, если и есть кто-то столь же любопытный, как я, то это Рон Ховард. Когда мы вместе бываем на совещаниях, он задает столько же вопросов, сколько и я, но его вопросы другие, они направлены на другую информацию.

Я вот уже тридцать пять лет систематически и целенаправленно устраиваю свои сеансы любопытства. В книге вы встретите много примеров. Это всегда события или случаи, когда любопытство само по себе выступает мотивацией. Но в моей повседневной жизни и работе любопытство – это не «случай». Совсем наоборот. Это инструмент, которым я постоянно пользуюсь. Я всегда задаю вопросы. У меня это получается само собой, инстинктивно. Но это также и техника. Я руководитель компании – мы с Роном вместе управляем Imagine Entertainments, – но я не очень люблю раздавать распоряжения. Мой управленческий стиль – задавать вопросы. Если мне не понятно или не нравится, что делает подчиненный, если я встречаю какое-то неожиданное поведение, я начинаю задавать вопросы. Проявляю любопытство.

Я постоянно знакомлюсь с новыми людьми, но часто это люди, которые приходят ко мне в офис в рабочее время. По натуре я человек не очень компанейский, но мне приходится так себя вести. Так как же я справляюсь с потоком новых знакомств? Иногда их бывает больше десятка за день, и все эти люди сидят напротив меня, ожидая, что я буду вести разговор. Конечно, я задаю вопросы. Я делаю так, чтобы говорили они. Проявлять интерес к кому-то не так сложно, если вы хоть немного знаете о человеке. Как я выяснил, люди очень любят говорить о своей работе, о том, что они знают, о своих путешествиях.

В индустрии развлечений нужно быть очень уверенным. Нужно верить в свои замыслы фильмов и телешоу, ведь очень скоро обнаруживаешь, что для студий и инвесторов всегда проще и надежнее сказать «нет». Я вообще удивлен, что у нас еще выходят какие-то фильмы.

В Голливуде невозможно преуспеть, если пасуешь, услышав «нет», потому что независимо от того, насколько хороши твои идеи или даже твой послужной список, такой ответ получаешь постоянно. Нужно быть уверенным, чтобы идти дальше.

И так везде: без уверенности не обойтись в технологичных компаниях Кремниевой долины, без нее не справятся и врачи в больнице. Я свою уверенность черпаю в любопытстве. Да, умение задавать вопросы действительно укрепляет уверенность в собственных идеях. И вот чем еще я обязан любопытству: оно помогает мне преодолевать неизбежную тревогу в жизни и на работе. Например, я переживаю, что могу расслабиться, что здесь в Голливуде я рискую оказаться под стеклянным колпаком, рискую потерять нить и не знать, чем живет весь остальной мир, как он меняется и развивается. Я пробиваю этот колпак благодаря любопытству, чтобы не давать спуску успокоенности.

Я беспокоюсь и по многим рядовым поводам: волнуюсь перед выступлениями, переживаю о детях, даже боюсь полиции – я нервничаю, когда вижу полицейских. И когда возникает беспокойство, я спасаюсь любопытством. Если вы понимаете, какого выступления от вас ожидают, представляете себе, как думают копы, – вы в состоянии справиться со своими страхами, и вы перестаете бояться.

Любопытство я также использую, как управленческий инструмент. С его помощью я учусь быть более коммуникабельным. Оно питает мою уверенность в себе. Оно не позволяет мне увязнуть в рутине и помогает справляться с беспокойством.

В следующих главах книги я собираюсь проанализировать разные грани своего любопытства и поделиться своими историями, поскольку уверен, что они будут полезны для всех. На самом деле это самый важный способ использования любопытства: я задействую его, чтобы рассказывать истории. Ведь это моя профессия. Моя работа, как продюсера, заключается в том, чтобы искать интересные истории. Кроме того, мне нужны те, кто напишет сценарий, кто его срежиссирует, кто сыграет. Я ищу деньги, чтобы эти истории были сняты, и придумываю, как продавать готовые картины аудитории. Но для меня ключевым во всем этом является сама история.

Вот вам один из секретов жизни в Голливуде – секрет, который узнают в девятом классе на уроке литературы, но который многие забывают. Существуют всего несколько видов историй: роман, эпос, трагедия, комедия. Мы рассказываем истории уже 4000 лет. По сути, все уже сказано.

И тем не менее я нахожусь в эпицентре индустрии, занятой поиском новых историй или пересказом старых на новый лад, с новыми героями. Чтобы хорошо рассказать историю, необходим творческий подход и оригинальность, нужна искра вдохновения. Откуда ей взяться? Я думаю, что любопытство – это в буквальном смысле тот самый кремень, который высекает искру любопытства.

По сути, создание истории и любопытство сопутствуют друг другу. Именно интерес заставляет нас каждый день выходить в мир, задавать вопросы о том, что происходит вокруг, о людях, о том, почему они поступают так, как поступают. Рассказывая истории, мы тем самым излагаем те открытия, которыми мы обязаны нашему любопытству.

История – это репортаж с линии фронта любопытства. Рассказывая истории, мы сообщаем о том, что узнали, о приключениях – своих или тех, кто нас окружает, – о людях, которых мы встречали. В свою очередь, ничто так не разжигает любопытство, как хорошо рассказанная история. Любопытство заставляет дочитывать книгу, которую мы не можем отложить. Оно скрывается в стремлении узнать, сколько правды, а сколько вымысла в только что просмотренном фильме.

Любопытство и создание истории связаны между собой. Они питают друг друга. Новизну истории дает точка зрения повествующего. Я выпустил фильм под названием «Всплеск» о том, как человек влюбляется в русалку. Я снял «Аполлон-13», реальную историю о том, как три астронавта оказались в безвыходной ситуации на аварийном космическом корабле. У меня вышел фильм «Восьмая миля» о белом рэпере. Еще в одном моем фильме, «Гангстер», речь идет о торговце героином в Нью-Йорке времен войны во Вьетнаме. Но несмотря на название, эта история не о гангстере, а о возможностях, таланте и решимости. А «Восьмая миля» вовсе не о рэпе, а о том, как преодолевать унижения, об уважении и об изгойстве. «Аполлон-13» повествует не об аэронавтике, а о возможностях человека, об умении справиться с паникой, чтобы спастись. А «Всплеск», конечно, не о русалках – хотя в Голливуде мне тысяча человек сказала: «Мы не можем выпустить фильм о русалке!» «Всплеск» – о любви, о том, как встретить своего человека и никого не слушать. Я не хочу снимать фильмы о притягательных русалках и смелых астронавтах, о дерзких наркодилерах или мытарствующих музыкантах. По крайней мере я не хочу снимать предсказуемые сюжеты исключительно об этом. Я не хочу рассказывать истории, которые вызывают восторг своими спецэффектами, взрывами или постельными сценами. Я хочу рассказывать самые лучшие истории, которые запоминаются и находят отклик в сердцах, которые заставляют зрителей думать и иногда помогают взглянуть и на свою жизнь по-новому.

И чтобы найти такие сюжеты, поймать вдохновение, почувствовать искру творчества, я задаю вопросы. Что это за история? Это комедия? Миф? Приключения? Какова ее тональность? Почему герои истории столкнулись с трудной ситуацией? Что их связывает между собой? Что делает историю эмоционально правдивой? Кто рассказывает эту историю, и какова точка зрения этого человека? В чем его проблема? О чем он мечтает? И самое важное – о чем эта история?

Сюжет – это то, что происходит, но не то, о чем идет речь. Не думаю, что хорошо бы выполнял свою работу, если бы не был любопытным. Думаю, я бы снимал тогда не очень хорошие фильмы. Я продолжаю задавать вопросы до тех пор, пока не произойдет что-нибудь интересное.

Мой дар – знать достаточно для того, чтобы задавать вопросы, и уметь увидеть, когда получается что-то интересное. Самое лучшее в любопытстве то, что совершенно не важно, кто ты, кем работаешь и чем увлекаешься. Оно для всех работает одинаково, если им правильно пользоваться. Не нужно быть Томасом Эдисоном, Стивом Джобсом или Стивеном Спилбергом – ведь находчивым, изобретательным и интересным можно всегда стать, будучи любопытным. Любопытство не только помогает решать проблемы, независимо от того, в чем они заключаются. Есть приятный бонус: любопытство бесплатно. Не нужно курсов и тренингов, специального оборудования или дорогой одежды, не нужно ни смартфона, ни скоростного интернет-соединения, ни полного собрания энциклопедии Британника (Encyclopaedia Britannica) (об отсутствии которого я всегда немного сожалел). Любопытство рождается вместе с тобой, и не важно, сколько ударов будет ему нанесено, оно всегда остается рядом, готовое пробудиться.