Человек не может чувствовать себя комфортно в унизительном образе попрошайки. На Нику накатывала истерика, но приходилось сдерживать себя, чтобы не наорать на Егора. Ему только дай повод высадить ее из машины, обязательно им воспользуется.

– Я тебя сейчас отвезу домой, – сказал он.

– И ты со мной?

– Ты же знаешь, у меня дела.

– На завтра их отложи. Утро вечера мудреней.

– Завтра может быть поздно.

Ника протяжно вздохнула, но Егор только поморщился.

Помешался он на этой чертовой Марине, все мысли о ней, а Ника для него всего лишь досадная помеха. Он в дверь ее гонит, а она в окно лезет, забыв про гордость. Он не звал ее за собой в Возвышенск, она сама за ним увязалась, унижалась перед ним, вымаливала, выпрашивала. И по городу с ним ездила – в поисках Марины. В надежде, что Егор не сможет найти эту дрянь. Не будет Марины, и Егор вернется к ней, иначе и быть не может. Ника – его солнце, а Марина всего лишь затмение. Нику он любил, ради нее рисковал своей жизнью, бросая вызов Леону. И если вдруг забыл об этом, она ему напомнит.

– Ну, хорошо, добрось меня до остановки, – кивнула Ника.

– До какой остановки? – косо глянул на нее Егор.

– А до той самой, с которой все началось… Тут недалеко, Дилижанс, вправо давай!

Остановка находилась неподалеку от дома, в котором она когда-то жила. Ника тогда ждала Леона, который должен был подъехать за ней на машине, а Егор подошел к ней. Подошел и пропал, сраженный ее красотой.

Но Егор не захотел выходить из машины: не вдохновила его экскурсия в прошлое. Плевать ему на Нику, когда Марина в голове.

– Пошли, посадишь меня в троллейбус, я домой поеду, – вздохнула она, уныло глянув на него.

– Я сам тебя домой отвезу, – недовольно сказал он.

– Там и оставишь?

– Там и оставлю.

– А сам за Мариной поедешь?

– А сам за Мариной.

– Ну и катись к черту! – не выдержала Ника и, выходя из машины, громко хлопнула дверцей.

Если Егор сейчас опомнится и бросится за ней, она его простит, а если нет… Но Егор не собирался ее останавливать, и машина с места взяла в карьер. Ника вынула из сумочки сигарету, хлюпнула носом, щелкнула зажигалкой.

Неужели Егор не понимает, в каком состоянии он ее оставил? Неужели ему все равно, с кем она сейчас возьмет и закрутит?.. Почему он такой жестокий?

К обочине прижался белый «Опель», остановился рядом с ней. Ну вот, началось! Но из машины показалась женщина. И какая!

– Ника, твою Матрену!

Ольга и раньше была пышной, большегрудой, полнозадой, а время еще больше развело ее вширь. Толстенькая она, маленькая, румяная – ну, чисто колобок на выезде. Ухоженная, хорошо одетая, и машина дорогая. Но это неудивительно, если Ольга осталась на том же месте, на которое «сблатовала» ее Ника.

Было время, когда она занималась организацией досуга населения – по большей части мужской его половины. Два борделя открыла, несколько массажных салонов. Одним притоном Ника заведовала сама, а на второй поставила Ольгу. А потом сбежала, напрочь забыв о своей некогда лучшей подруге. В прошлом году бордели вроде бы еще работали, а как сейчас, она не в курсе.

– А я смотрю, ты это или нет?

– Я, ля! – задорно улыбнулась Ника.

Как же они с Ольгой раньше зажигали. Был момент, когда чуть заживо не сгорели. И надо было им тогда подснять на свою голову куприяновских «быков»…

– Ты – ля? – так же игриво подхватила Ольга.

– Ну, если только по настроению.

– Я смотрю, настроение у тебя – ля-ля-фа-фа!.. Ну, здравствуй, подруга!

Они обнялись, расцеловались, Ольга позвала ее к себе в машину, Ника устало плюхнулась на переднее сиденье.

– А ты чего не на машине? – спросила Ольга.

– В Москве осталась. Я здесь проездом. Вернее, пролетом… В полном пролете!

– Чего так?

– А-а!

– Мужик?

– Он – собака!

– Понимаю! А я своего выгнала! – как-то не очень весело улыбнулась Ольга.

Нике не нужно было смотреть на нее, хватило уловить особые нотки в голосе, чтобы понять, кто кого выгнал. Ольга не изменилась и врала все по тому же знакомому шаблону, но кто не без греха?

– Одна?

– Как перст!

– А работа как? Ты все так же мадам?

– Мадам. А ты, говорят, с Егорычем снова сошлась, он у нас тут первая величина… Это ты из-за него в пролете?

– Суку себе молодую нашел…

– Кобель! – повеселела Ольга.

Какое-то время они ехали молча. Ника думала, как отомстить Егору, Ольга переваривала услышанное.

– Ну да, живет он с какой-то там, из Новорудного. Красивая, говорят.

– Кто говорит?

– Ну, не одна же ты жалуешься на этого кобеля.

– А кто еще?

– Да Лариску видела, она жаловалась.

– Лариску? Кто такая?

– Ну, шатеночка, худенькая такая, стройная… Красивая… У тебя работала, потом ко мне перешла, потом на вольные хлеба подалась, менты ее подняли.

– В смысле, подняли? – не поняла Ника.

– Ну, «крышу» поставили. Я Гонтаря к ней отправила, а его завернули. Тихонько завернули, без грубостей, только пригрозили: еще раз дернешься, закроем. В смысле, и его самого закроют, и наш бардак…

Ника поморщилась. Меньше всего ее сейчас интересовали терки между сутенером и ментами.

– И на что Лариса жаловалась? – вернулась она к волновавшей ее теме.

– Ну, нравился ей Егорыч… Вор в законе, все дела… Только он ее на какую-то молоденькую променял. Из Новорудного. За этой красоткой, сказала, бегает.

– Ну, бабам он всегда нравился… А эта Лариса что, спала с ним? – запоздало возмутилась Ника.

– Так она же проститутка, Беляк ее в сауну брал, там она с Егорычем и спуталась. Давно еще, он из Камушков только вышел… И ты в пролете, и Лариска… Лариска сейчас с Каучуком живет, любовь-морковь, все такое, он, говорят, от нее без ума, – с завистью и как будто в пику ей сказала Ольга.

– С Каучуком? Нормально…

– Ты сейчас куда?

– Сама не знаю.

– Стариной тряхнуть не хочешь?

– В смысле?

– Клиента принять? У меня номер свободный есть.

– Что-то я не поняла, ты заработать на мне хочешь?

– Да нет, ни копья с тебя не возьму. Просто вижу, настроение у тебя чумное.

– А если Егор узнает?

– Ты же с ним все!

– А это как на него найдет! Сегодня все, а завтра на задних лапках прискочит! Знаешь, как он меня ревнует!

– Ну, не знаю…

– Он ведь и голову открутить может – и тебе, и мне.

– Может, открутит, – пожала плечами Ольга, – может, нет… Сегодня жив, завтра того…

– Это ты о чем? – резко глянула на нее Ника.

– О чем? – будто очнулась Ольга.

– Что завтра того?

– Ну, он же в законе, по самые уши в криминале, сегодня живой, а завтра все может случиться. Пуля прилетит, и ага!.. Помнишь, фильм один был? А пуля прилетела, и ага!

– Пуля?

– Ну, не пуля… Все что угодно… Тьфу ты, ну и подняла тему! – ужаснулась Ольга.

– Я подняла?

– Ну, может, я что-то ляпнула. Все мы по краю ходим, в нашем деле как, что-то не так сказал, и пиши – пропало… Ну так что, едем ко мне в салон?

– В твой бардак? – Ника покачала головой, отказываясь.

Ольга права, там, где криминал, там кровью пахнет. Марина с Егором жила, может, ее и похитили, чтобы ему отомстить. А может, Ченцов это сделал, чтобы самолюбие свое потешить, – он же нынче мэн крутой, если сам Егор с ним, как со взрослым, общается… Может, и нет уже Марины в живых. Погорюет Егор, потоскует, а потом к Нике вернется… Главное, не наломать сейчас дров. Не нужно ехать в бордель.

– Ну, можно ко мне домой… Только у меня сестра там, – замялась Ольга.

– У меня свободно, у меня посидим, – решила Марина. – А мужичка и потом снять можно, – сказала она, чтобы воодушевить закисшую подругу. – Посидим, может, в «ночник» закатимся. А что, наше дело молодое!

Ника не собиралась в ночной клуб, но ей нужно было создать настроение, которое так любила Ольга. И напоить ее хорошенечко. Что-то знала она такое про Егора, про пулю, которая к нему прилетела. Может, знает, да боится сказать, или сама в этом замешана. Может, она с Ларисой вас-вась, с той самой, которая жила с Каучуком, от нее и узнала… Коньяк сам по себе хорошо развязывает язык, а если добавить немного травы и порошка, правда полезет наружу, только успевай подставлять.

Костика взяли в ночном клубе, пацан и опомниться не успел, как оказался в машине у Егора. Только что был пьян и весел, а сейчас уже трезв и на измене. Но бояться ему не надо, скажет правду, и пусть проваливает.

– Знаешь, кто я такой?

– Ну, знаю…

– Знаешь, зачем ты мне нужен?

– Н-нет… – затрясся от страха парень.

– А чего тогда колотишься?

– Ну, может, с Мариной что?

– А что может быть с Мариной?

– Ну, не знаю…

– Сашу когда видел?

– Ну, дня три-четыре назад.

– О чем говорили?

– Ну-у…

– Я тебя убивать не собираюсь, но кости переломать могу. Вдруг неправильно срастутся… Он про Марину спрашивал?

– Ну, в общем, да.

– Что конкретно?

– Ну, как ее увидеть можно, спрашивал. Я сказал, не знаю…

– А если врешь? Скажешь правду, не трону, соврешь, будет больно.

– Ну, я, правда, не знал. Просто сказал, что у них там выпускной должен быть, где-то в клубе. А где конкретно, я не знаю. А он ответил, что поговорить с ней хочет.

– И все?

– Ну да.

– Где он сейчас?

– Не знаю. В Астрахани, наверное, он же там живет… Мы с ним уже не особо дружим… Если вообще дружим… Он передо мной не отчитывается, где он там, и с кем…

– Он с Мариной поговорил и уехал с ней. Сбежали они.

– Да? – искренне удивился Костик. – Я не знал!

– Мне все равно, знал ты или нет. Если скажешь, где их можно найти, пойдешь гулять дальше, если нет… Где они могут быть?

– Ну, в Астрахани.

– А еще где?

– Ну, не знаю… Да, он еще про какой-то дом на берегу Волги говорил! – встрепенулся Костик.

– Что за дом?

– Ну, тесть, говорил, его купил. По случаю. Стоит, говорит, дом, пропадает, никто в нем не живет. Если, сказал, есть желание, можно съездить. Спросил, есть у меня девчонка, я сказал, что есть. Вот, говорит, и езжайте. Место прекрасное – Волга там, рыбалка, накупаетесь.

– Что за поселок?

– Некрасовка. Там не в самой деревне, а на отшибе, дом особняком стоит, на косогоре.

– Когда он говорил про этот дом?

– Ну, недавно, когда приехал.

Егор не знал что и думать. Если Саша собирался сбежать с Мариной в этот дом на Волге, зачем он засветил его перед Костиком? Или он вовсе не туда собирался? А может, решение выкрасть Марину созрело уже после того, как он позвал Костика на реку…

Все получилось так, как Ника и спланировала. Когда после многочисленных возлияний Ольга, отключившись, снова пришла в себя, первое, что она увидела, стоящая перед ней с разделочным топориком Ника. Она провела пальцем по лезвию и отдернула руку, как будто порезалась.

– Острый, сука! В самый раз! – И, в замахе подняв топор, прицелилась.

– Эй, ты что, свихнулась? – сразу протрезвела Ольга.

– Как ты сказала? – свирепо сощурилась Ника. Топор поднялся еще выше.

– Нет, нет, хорошая!

– Я хорошая, а ты плохая… Ты знала, что Егора заказали, но никому ничего не сказала. А в него вчера стреляли, чуть не убили. А если бы убили?

– Я не знала!

– Знала! Но это уже не важно! Егор заказчика нашел, все решил, бояться больше нечего. А ты просто умрешь! Долго умирать будешь, в мучениях сдохнешь… А как ты хотела, тварь?

– Не надо!

– Не надо – это если бы сразу сказала. Тогда тебя пощадили бы, а так придется сдохнуть… Или все-таки скажешь, кто Егора заказал? – Ника задумчиво смотрела на Ольгу, словно размышляя, стоит ей давать шанс или нет.

– Я не знаю… Я киллера видела…

– Киллера?

– Ну, он про Егора говорил.

– С кем?

– Ну, ему позвонили…

– Кто?

– Да я не знаю. Янка в душ пошла, а он в постели развалился, лежит, балдеет. Ты же знаешь, у нас там в каждом будуаре камеры. Я сидела, листала, смотрю, мужик симпатичный, мышцы такие четкие – залюбуешься…

– Короче!

– Ну, ему позвонили, он трубку взял. Янка, говорю, в душе была, она слышать не могла, он и думал, что никто его не слышит. Ну, его спросили о чем-то, он сказал, что ему все равно, Егорыч там или еще кто-то.

– О чем спросили? – Ника почувствовала охотничий азарт.

Ольга не лукавила: действительно, в салоне в каждом будуаре была установлена видеокамера. Ника сама это и придумала, она же предложила Леону собирать компромат на вельможных клиентов. И еще она заточила своих девочек на задушевные беседы. Есть категория клиентов, которые любят завести разговор с проститутками, отвести душу, тут, главное, за нерв зацепить, тогда откровения и польются…

Она сама в свое время таким примерно образом вычислила киллера, который собирался убить Леона. И сейчас, по ходу, на верном пути.

– Ну, я не знаю, о чем конкретно. Он сказал, плевать ему, Егорыч там или нет, всех, сказал, положат. И еще сказал, что стрелять не надо, можно дом на воздух поднять. Заминировать и жахнуть.

– Какой дом?

– Ну, не знаю.

– Когда жахнуть?

– Больше я ничего не знаю. Он сказал, что жахнуть надо, на этом разговор закончился. Он еще на трубку удивленно так глянул. Видимо, дальше говорить собирался, а все оборвалось. Видно, не телефонный разговор…

– А ты, конечно, умнее всех оказалась! – с сарказмом выпалила Ника. – Никому ничего не сказала!

– Да, умнее! Я в такие дела лезть не хочу!

– В какие такие?

– Думаешь, я не знаю, как там все устроено! Мой салон под «крышей» у Школяра, а Школяр Егорыча терпеть не может. Сама должна знать почему!

– Значит, Школяр Егорыча заказал?

– Школяр?! Я этого не говорила! Да и зачем это ему?

– Давай без антимоний! – скривилась Ника.

– Там не Школяр, там кто-то другой… А может, и Школяр! – выпучив глаза, посмотрела на нее Ольга. – Если бы я Егорычу сказала, с меня бы потом скальп сняли. Оно мне нужно? Меньше знаешь, крепче спишь!

– Значит, жахнуть! Когда разговор был? – Ника села на кровать, опустила руку с топором.

– Ну, недавно, два-три дня назад… Я вообще-то собиралась сказать!

– Ну да, ну да…

– Сказала же!

– Поздно сказала… – вздохнула Ника. – Не положили Егора. И не жахнули. Может, и хотели заминировать машину, но решили снайпера поставить… Снайпер в него стрелял… Ольга, какая же ты дура! Но я тебя люблю… И убивать не стану…

Она легла на бок, положила голову на руку подруги и закрыла глаза.

– Отпусти меня! – задергалась Ольга.

Но Ника лишь обняла ее, проваливаясь в глубокий как бездна сон.