Глава 21
Заговор
Старший лейтенант полиции Евгений Смольянинов сразу же почувствовал неладное, когда в их более чем скромный кабинет вошел представительного вида мужчина за пятьдесят в сопровождении двух спутников помоложе, державшихся несколько позади и очень напоминавших телохранителей, если, конечно, высокий рост, ширина плеч и весьма мрачное выражение лица – заслуживающие доверия показатели. Лицо посетителя показалось Евгению знакомым, но где именно он его видел, молодой человек определить не смог.
Возможности рассмотреть загадочную фигуру получше он, однако, не получил. Представительный незнакомец направился прямиком к столу Мельникова, и после нескольких негромко сказанных ему фраз, Дмитрий попросил Евгения и еще одного их сослуживца, также младшего по званию, выйти из кабинета. Попросил, впрочем, слишком мягко сказано. Он приказал им это. В последний раз Евгений слышал от своего друга обращение по званию и фамилии несколько месяцев назад, когда к ним пожаловала ревизия из Москвы.
И если третий их товарищ по кабинету спокойно, хотя и с выражением легкого недоумения на лице, покинул помещение и направился, вероятно, обедать – час для этого был самый подходящий – Смольянинов не собирался так этого оставлять. То есть он, конечно, подчинился, но в голове его тем временем уже зрел план дальнейших действий.
Выйдя в коридор, Евгений неожиданно вспомнил, где именно он видел вошедшего мужчину. Он не так давно читал о нем статью в газете, и натренированная на лица память услужливо пришла ему на выручку. Это был директор крупного машиностроительного завода, уже много лет успешно развивающий свое предприятие, а недавно еще и получивший крупную правительственную субсидию, как предприниматель, внедряющей на своем производстве инновационные и экологические безопасные технологии. Фамилии его Евгений, правда, не помнил, зато знал наверняка, что бизнес его располагался не в Воронежской области, хотя и не так далеко от нее.
Только вот каким ветром его занесло в эти края?
Хотя Евгений и вышел из кабинета, далеко уходить он не собирался. Пройдя несколько метров по коридору, он распахнул соседнюю дверь и зашел внутрь. Это была маленькая, заваленная разного рода хламом лаборатория. В углу издавал слабый шум какой-то работающий прибор, а за столом с аппетитом уплетал бутерброд с колбасой собственно эксперт – толстый пожилой мужичок с редкой бородкой, также известный как Пинцет (но только за глаза). Логики, конечно, никакой, зато смешно!
– Мне казалось, есть в лаборатории запрещено, – заметил Евгений, заходя.
– Так-то оно так, – протянул Пинцет, – вот только когда я в последний раз вышел, оставив работающий прибор, получил выговор. А этой штуке, – он весьма бесцеремонно пнул ногой вышеупомянутую единицу оборудования, – еще полчаса тарахтеть. А там уж и обеденный перерыв закончится.
– Давай я посижу здесь, а ты пойдешь и спокойно поешь, – предложил Евгений.
Эксперт криминалистики не заставил себя упрашивать.
– Главное – прибор не трогай, – проинструктировал он, заворачивая недоеденный бутерброд в салфетку и суя его в карман. – Если придет полковник, скажи, что я на две минуты и по очень срочному делу.
– Спасибо, Женек! – крикнул он с порога, захлопывая за собой дверь.
Евгений тоже не терял времени даром. Едва за Пинцетом закрылась дверь, он схватил валявшуюся в груде прочего инвентаря эмалированную миску и, приставив ее краями к стене в нужном месте, приник ухом к днищу. Поначалу шум прибора и звуки, доносившиеся с улицы, мешали Смольянинову, но вскоре ему стало удаваться разобрать отдельные слова разговора.
Дмитрий говорил громче, так что его реплики было разобрать легче. Постепенно беседа становилась все оживленнее, и голоса слышались все отчетливее.
– … оказать содействие? – донесся голос Мельникова.
Из ответа его собеседника Евгению удалось разобрать лишь последнее слово:
– … не понадобится.
– Вы понимаете, что я не могу предоставить вам такую свободу действий?! – почти вскричал Дмитрий.
Ответ посетителя был куда более сдержанным:
– Не забывайте о том, что если вы не… – Евгений еще плотнее прижался ухом к импровизированному устройству для прослушивания, – … пострадают… – в этот момент шум от «прибора» усилился, и Смольянинов не уловил окончания фразы.
– Но вам-то он чем помешал? – вновь раздался голос капитана полиции.
Услышать ответ Евгению не удалось, поскольку в этот момент в кабинет вошел Пинцет. Уронив от неожиданности миску в кучу разномастного хлама, Смольянинов поспешно метнулся в другую часть кабинета. Вошедший подозрительно покосился на коллегу, очевидно, услышав грохот, но поднимать вопрос не стал.
Перебросившись с экспертом парой фраз, чтобы не возбуждать еще больших подозрений, Евгений покинул лабораторию, надеясь найти другое подходящее места для своего не самого красивого дела. Но поздно: собеседник Дмитрия вместе с двумя своими телохранителями уже уходил.
– И что же это было за такое конфиденциальное дело? – спросил Смольянинов друга, занимая свое рабочее место.
Он попытался придать своим словам легкий тон, словно спрашивал так, от скуки. Мельников отплатил ему той же монетой:
– Да так, ерунда, пустая формальность. Просто этот тип, знаешь ли, большая шишка – из тех, кто любит делать из мухи слона.
Дмитрий, однако, был еще менее убедителен, чем его товарищ. Он явно нервничал и явно лгал. Первое Евгений видел крайне редко, а втрое, по отношению к самому себе, насколько он мог судить, еще никогда. И этот первый раз ранил его куда сильнее, чем он сам ожидал. Поэтому он решил блефовать.
Заговорщически понизив голос, он произнес:
– Довольно. Я все слышал. Речь шла о девушке из твоих снов и ее потенциальном убийце.
На самом деле у Евгения была лишь одна, и то весьма и весьма косвенная причина так полагать: то, что он обсуждал со своим посетителем, Дмитрия очень и очень волновало; а в последнее время единственным, что настолько тревожило его, была судьба прекрасной Вероники.
Реакция Мельникова подтвердила его предположения.
– Я думал, что ты считаешь подслушивание ниже своего достоинства!
– А я думал, что мой лучший друг меня никогда не обманет! – парировал Евгений. – Расскажи мне, о чем шла речь, и во всех подробностях – звукоизоляция здесь недостаточно плоха – чтобы мне не пришлось беспокоить, – он напряг память, – господина Сафронова по таким пустякам.
Дмитрий вздрогнул, услышав фамилию: отступать было некуда.
– Он предложил мне помочь решить одну проблему… – туманно начал Мельников.
– Очевидно, это проблема – потенциальный убийца Вероники.
– Его зовут Денис Илецкий. Он руководит маленькой фирмой по организации праздников.
– Проясни ситуацию для меня, – потребовал Евгений, склоняясь над столом друга. – Ты дал этому типу разрешение на убийство человека, который якобы когда-то в будущем лишит жизни Веронику.
– Я не давал ему разрешения на убийство. Об этом и речи не может быть! Это раз. Тут нет никаких «якобы» – так все и будет, и ты это прекрасно знаешь. Это два. И это самое будущее наступит уже через две недели, если не будут предприняты меры. Это три.
– И как тогда поступит господин Сафронов? Расскажет этому самому Денису, что убивать нехорошо?!
– Припугнет его.
– И сколько это будет в пересчете на переломанные кости? – съязвил Евгений.
– Он не выйдет за рамки.
– Почему нет? Разве Сафронов не из тех, кто считает, что им все дозволено?
– Раз он пришел ко мне, то, видимо, нет. К тому же, разве не ты говорил мне, что на нашей стороне закон и справедливость, а значит, в наших руках главная сила? – Дмитрий с умным видом процитировал своего друга.
– Преследовать того, кто ничего еще не совершил, незаконно и несправедливо.
С этими словами Евгений хотел уже покинуть комнату, явно не желая продолжать разговор со своим другом, но тот его остановил.
– Ты даже не полюбопытствуешь, какой у самого Сафронова интерес в этом деле?
– Очевидно, негасимая жажда справедливости, судя по контексту.
– Именно. Пять лет назад по вине Илецкого погиб сын Сафронова.
– Как это произошло?
– Автокатастрофа. Илецкий не затормозил вовремя и сбил двенадцатилетнего мальчишку. Сафронов показал мне бумаги: его сын действительно погиб именно при таких обстоятельствах. Однако суд признал произошедшее виной самого мальчишки. И теперь, случайно увидев наши объявления с портретом Илецкого, узнал, кто именно занимается этим вопросом, и обратился ко мне.
– А что мешало ему предпринять какие-то меры пять лет назад?
– Сразу же после решения суда Илецкий уехал из города и поменял фамилию – раньше его звали иначе. Что теперь скажешь?
– Даже не знаю, что и думать. Итак, Сафронов попросил тебя закрыть глаза на его кровавую вендетту. И замять дело, если потребуется, – это прозвучало как утверждение, а не вопрос.
Прежде чем Дмитрий успел возразить, его друг продолжал:
– Может, он еще и заплатил тебе за это? – презрительно скривив губы, поинтересовался Евгений.
– Нет, конечно! – это прозвучало, пожалуй, слишком поспешно.
По правде говоря, Сафронов предлагал деньги. Получить приличное вознаграждение за то, что все равно сделал бы бесплатно, да и от человека, которому это все равно ничего не стоит, было весьма заманчиво. Но Сафронов представлялся ему слишком загадочной или даже подозрительной фигурой, и он не стал рисковать. К тому же, раньше он таких вещей никогда не делал. В первый раз всегда боязно.
Хотя ответ друга явно удовлетворил Евгения, он взял с вешалки куртку и направился к двери.
– Ты куда? До конца рабочего дня еще несколько часов.
– Сделайте мне выговор, капитан Мельников!
Углубившись в собственные мысли, Евгений вышел из здания и не заметил, что за ним следят.
А через два дня Денис очнулся в холодном сыром подвале, скованный наручниками.
