Глава Двадцать Восьмая
Время тянулось неровными вспышками, пока я дрейфовала между реальностью и снами. Мгновение назад я лежала на поляне и вот я уже на столе Джекаби в передней комнате. Дженни маячила надо мной, смотря нежно и ободряюще. То же призрачное лицо, что напугало меня два дня назад, теперь же дарило ощущение покоя и нормальности.
Через мгновение Дженни исчезла. Джекаби и кто-то еще — Хатун, как я поняла — перекладывали Чарли на широкую деревянную скамью у противоположной стены. Где-то между темнотой леса и мостовой Огр Лейн он успел вернуться в человеческое обличье. Он был голым, за исключением мест, прикрытых окровавленными кусками ткани, что раньше были блузкой. Его лицо было почти таким же белым, как и у Дженни, а тело потным. Голова кружилась, но я уставилась на него, не в силах отвести взгляд от ужасных увечий. Без меха, способного скрыть их, глубокие красные порезы от когтей Свифта теперь были отчетливо видны. Хуже всего выглядело плечо. В человеческом обличье было видно, что его ранили прямо под ключицу, едва не задев легкое. Я вздрогнула и закрыла глаза, стараясь не заплакать, осознав, что ему очень повезет, если он сможет пережить эту ночь.
Я была удивлена, когда проснулась от ранних утренних лучей солнца, ворвавшихся в комнату. Моя голова покоилась на подушке, а мягкое одеяло укутывало тело. Чарли все еще безобидный и в человеческом облике спал на скамье. Дуглас устроился над ним, словно пернатый дозорный. Голова Чарли также покоилась на подушке, а одеяло прикрывало нижнюю часть тела. Немного цвета вернулось к его щекам, а тело покрывали полоски белой марли, умело перевязанные вокруг тела, хотя пот все еще блестел на лбу, а кожа казалась липкой.
Я смотрела, как поднимается и опадает его грудь от неглубоких вдохов. Синяк стал желто-синим, а красные злые порезы покрывали всю кожу. Мои глаза переходили от отметины к отметине, вспоминая каждый удар. У меня перехватило дыхание, а грудь пронзила тупая боль.
Мой маленький шрам был мягким, когда я провела рукой по ране, но ощущения были куда глубже. Мысль о Чарли, человеке или монстре, павшем жертвой ужасного чудовища по моей вине, была невыносимой, словно удар под дых. Сейчас, когда он лежал рядом едва дыша, я добавила эту вину к уже имеющимся смущающим меня чувствам. Приглушенные голоса в коридоре вернули меня к реальности. Я вытянула шею и прислушалась.
— Вам не следовало перевозить его в таком состоянии, — прошептал женский голос.
Голос не принадлежал Хатун или Дженни, но интонации и ирландский акцент были знакомы.
Джекаби ответил ей:
— Я понимал риск, но инспектор Марлоу вполне доходчиво объяснил, что после вчерашней ночи оставлять его на попечении полиции — куда больший вред для здоровья бедняги. Спасибо, что пришли так быстро. Это крайне странная ситуация и не самая простая для того, чтобы вмешивать вас в нее.
— Если то, что вы сказали вчера, действительно произошло, то это самое малое, что я могу для него сделать за ту роль, что он сыграл в этом.
— Как скоро, по вашему мнению, его снова можно будет передвигать?
— Позвольте ему отдохнуть. Как можно дольше. Учитывая произошедшее, он восстанавливается на удивление быстро.
— Уверен, лунный цикл не имеет ничего общего с этим. Мы можем только надеяться, что его состояние будет улучшаться. Спасибо вам еще раз, мисс О'Коннор.
Свет из коридора проник в комнату через открытую дверь. Мона О'Коннор, медсестра из Эмерланд Арк, прошла внутрь первой. Она выглядела уставшей, кудрявые рыжие пряди выбились из-за уха, а весь ее фартук был в медно-красных пятнах. Она кивнула мне.
— Вижу, вы уже очнулись, дорогая. Прекрасно, — произнесла она. — Пейте побольше жидкости в ближайшие несколько дней и постарайтесь отдохнуть, пока не вылечитесь, хорошо?
Я кивнула.
— Чудненько. Вы поправитесь. Приятная мягкая постель принесет вам куда больше пользы, чем этот настил наверху.
Она взяла пальто и шляпку, и Джекаби проводил ее от выхода. Он вернулся ко мне, как только закрыл дверь.
— Она, правда, очень талантлива, — произнес Джекаби буднично. — У нее золотые руки, хотя ее манера обращения с больными немного грубовата на мой взгляд. Однако, с другой стороны, вряд ли ее пациенты превращались в животных и обратно в людей во время лечения. Ей пришлось быть изобретательной в применении своей силы.
— Он же будет в порядке? — спросила я. Грудь сжало от боли, пока я говорила, но вскоре боль притупилась. Я оперлась аккуратно на подушку, накинув мягкое одеяло на плечи для поддержания тепла и достоинства.
— Он поправится. Но нам стоит задуматься, как спрятать его в безопасном месте до того, как Марлоу решит поискать его здесь.
— Марлоу?
— Предупреждение этого мужчины просто приводит в ярость. После преданной службы прекрасный детектив пожертвовал собой и получил ранения, а этот упертый болван продолжает называть мистера Кейна оборотнем и врагом народа, и требует заковать его в цепи.
— Что ж, разве можно его винить? Если Чарли не оборотень, тогда кто…?
— «Каини», так они себя называют. «Псы». В Румынии их называют «Ом-Каини» или «Кейн Барбати». Это кочевое племя, перевертыши да, но не оборотни. Они не злобные, хотя и могут быть враждебными.
Я моргнула.
— Повторите?
Мой работодатель вздохнул и провел рукой по лицу.
— Чарли член очень старого, очень замкнутого рода перевертышей. Дом Кейнов не имеет постоянного жилья, редко останавливается где-то надолго, и вы можете понять почему. Они цыгане, запуганные и непонятые, и постоянно в движении. Каини не так сильны, как оборотни, но более преданны. Однажды я увидел его сущность и был поражен, узнав, что он смог устроиться здесь, в Нью Фиддлхеме. Я изо всех сил старался не выдавать парня, но сейчас, полагаю, слишком поздно для этого. Способности Каини растут и убывают с лунными циклами, но такой взрослый пес, как Чарли, должен уметь поддерживать любую форму в любое время месяца. Это его упрямая преданность довела до перенапряжения после смерти банши, и вы видели к чему это привело. Я знал, что он теряет контроль, дурак. Теперь, благодаря его преданности этому невежественному городу и его суеверным жителям, Чарли Кейну придется поступить так же, как и его предкам — бежать.
Я смотрела, как меняется Чарли во сне. Одеяло пошевелилось, когда его ноги бессознательно дернулись. Он напоминал щенка, перебирающего лапами во сне.
— Так значит… он не совсем монстр? — произнесла я слабо. — Хорошо. Это хорошо.
Джекаби смотрел на меня несколько долгих минут.
— Видите эти картины у двери? — спросил он.
Я проследила за его жестом и кивнула. Слева висело изображения рыцаря, убивающего дракона, а справа корабль, который тащила за собой сквозь бурное море огромная золотая рыбина. Я видела их, когда осматривала дом в первый день.
— Вы узнаете эти истории? — спросил Джекаби.
— Я узнаю святого Георга, но нет — не совсем.
— Святой Георг. Золотая легенда, — произнес Джекаби, проходя под картиной с рыцарем. — Город осажден драконом. Скот и дети принесены в жертву для усмирения чудовища. Когда же настал черед дочери короля быть принесенной в жертву, святой Георг вмешался и спас девушке жизнь. Он ранил чудовище и связал его, чтобы привезти обратно в город и убить на глазах горожан.
Джекаби подошел к следующей картине.
— Как на счёт этой?
Я покачала головой, и он перешел к следующей.
— Это история о Ману и рыбе, из индуизма. Как гласит легенда, маленькая рыбка приплыла к Ману за защитой. Ману сжалился над ней и, поместив ее в банку, хранил в безопасности, пока она не выросла достаточно большой, чтобы постоять за себя. Рыба росла и росла, и стала невероятно огромной, когда Ману наконец-то выпустил ее обратно в реку. Помня о доброте Ману, рыба предупредила его о приближении великого потопа и сказала Ману готовиться. В разгар наводнения рыба вернулась и помогла ему добраться до безопасного места, где можно было подождать, пока не схлынут воды.
К этому моменту Джекаби дошел до меня и встал рядом.
— Легенда о святом Георге рассказывает об опасности мифических существ и ценности человека, победившего их. История Ману, напротив, подчеркивает ценность милосердия, сосуществования и мирного симбиоза.
Он прервался на некоторое время, наблюдая за медленными вдохами и выдохами Чарли.
— Если бы не вмешательство нашего юного «монстра», вы бы точно не выжили после нападения Свифта. Марлоу хороший человек, — добавил Джекаби задумчиво, — но он знает лишь, как сражаться с драконами. В этом мире слишком много воинов с драконами. Нам нужно чуть больше людей, не слишком горделивых, чтобы слушать рыбу.
Я почувствовала тяжесть в груди и перестала слушать.
— Джекаби, — произнесла я. — Думаю, Хатун знала, что произойдет.
Он удивленно посмотрел на меня.
— Думаю, она знала, что на меня нападут. Правда, из ее уст это звучало так, словно я умру.
— Она сказала, что вы умрете?
— В целом, — ответила я, — она сказала, что я погибну, если последую за вами. Думаю, вы были правы, ее нельзя назвать надежной. Мне повезло, предпочитаю повреждения вместо смерти. Она попыталась предупредить меня, но я не послушалась.
Джекаби не ответил. Он разглядывал меня с задумчивым выражением. Неловкость нарастала, но он вдруг словно очнулся.
— Да, что ж, в любом случае, — произнес он, и штормовые облака исчезли из его глаз, — хорошо, что все уже позади. Пойду, займусь завтраком. Приходите в лабораторию, когда будете готовы.
Дуглас, сидя на своем насесте, покачал своей пернатой головой. Я кивнула, когда Джекаби спустился вниз. Даже на расстоянии я могла его слышать.
— Дженни! Вы не видели кастрюлю? Одну из тех, что оставила вам ваша бабушка?
— Вы о той, что пробили картечью в прошлом месяце? — донесся приглушенный ответ призрака, — или о той, что вы расплавили прошлым летом, когда увлеклись алхимией?
— О первой!
Я аккуратно села. Двигаться было тяжело, но не слишком, и я поняла, что улыбаюсь от того, что снова нахожусь в этом сумасшествии. Так приятно снова оказаться дома.
