Вернувшись в его дом на Орг Лейн, мы прошли через тихий холл — мои глаза все еще старательно избегали лягушки — по кривому зеленому коридору. Вместо того, чтобы продолжить в кабинете, Джекаби открыл дверь библиотеки. Сквозь альков окон в дальнем конце комнаты струился мягкий свет, поэтому детектив не стал зажигать свет. Он принялся вытаскивать книги с полок. Одни выглядели впечатляюще, массивные, в кожаных переплетах, другие же казались едва больше брошюры.

— Вам помочь? — спросила я.

Он поставил стопку книг рядом со мной и посмотрел вверх.

— Что? О. Да, конечно. Конечно. Для этого я вас и нанял. Так, посмотрим, в этом проходе должно быть несколько полезных изданий. Ищите Альманах Аркана и что-нибудь Менделя.

Он суетился за углом, а я осматривала ближайшие полки. Кажется, ни имена авторов, ни названия книг не учитывались, когда Джекаби расставлял книги.

— Здесь есть хоть какая-то система? Как вы находите здесь хоть что-нибудь? — спросила я.

Голос детектива раздался из соседнего ряда.

— У меня простой и утилитарный метод расстановки. Они рассортированы по сверхъестественным силам и цвету ауры. Сейчас вы в бежевом, например.

— Знаете, я могу все это каталогизировать и рассортировать подобающе, если вы пожелаете. В школе я много времени проводила в библиотеках. Уверена, это займет не больше недели или двух.

Его голова неожиданно появилась в конце моего ряда.

— Боже мой, нет! Нет, нет, нет! Они расставлены ровно так, как мне удобно. Просто… просто смотрите и не трогайте их. И не потеряйте мои закладки. О, и не заходите в секцию Опасных документов, — он махнул рукой в сторону, скрытую от глаз коридором полок, где тени были немного плотнее, чем следовало бы, — да, и не…

— Возможно, будет лучше, если я просто возьму у вас эти, — предложила я, забирая стопку уже отобранных Джекаби книг, — и отнесу их туда, где вы сможете, удобно расположившись, продолжить свои исследования?

— Прекрасная идея. Спасибо, мисс Рук.

В итоге мы перенесли стопку из одиннадцати или двенадцати томов и три большие карты в его кабинет. Казалось, Джекаби выглядел удовлетворенным, предвкушая предстоящее погружение в работу. Но сперва он отправился в лабораторию и заварил чайник невероятно крепкого чая. Чайный сервиз, с которым он вернулся, совершенно ему не подходил. Это был очень изящный набор, раскрашенный в мягкие пастельные цвета с цветочными узорами и завитушками, слишком женственный.

— Надеюсь, вы пьете без молока? Оно закончилось, — произнес он, отодвигая в сторону несколько бумаг, чтобы поставить поднос на угол стола.

— Я обойдусь. Спасибо, сэр.

— Так же, в прошлом месяце произошел небольшой инцидент с сахаром. Вы найдете несколько кусков в сахарнице, но они слишком карамелизовались. Боюсь, термохимическое разложение необратимо, и все же технически это сахар.

Из сахарницы торчали несколько волнистых, темно-коричневых завитков. Они застыли в странных изгибах, словно миниатюрный осьминог был повержен в неподвижность элегантной серебряной ложкой.

— В самый раз, — ответила я, — так чем я могу помочь вам?

Джекаби уже устроился в широком кожаном кресле и принялся просматривать первую книгу из стопки. Полностью поглощенный своим исследованием, он рассеяно грыз завиток коричневого сахара и не подавал ни единого признака, что слышал меня. Испытывая неловкость, я села в кресле напротив и отпила из чашки, находя утешение в такой простой привычке, в то время как он пролистывал страницы, оставляя то тут, то там клочки бумаги в качестве самодельных закладок.

Мой праздный взгляд блуждал по комнате, изучая книги и декор. Здесь было множество интересных артефактов и томов, но я все же заметила, что кое-чего не доставало. Ни единой фотографии или портрета — да, даже простого силуэта — не украшало стены этой комнаты. Даже в одинокой холостяцкой квартире Артура Брегга был портрет женщины. Женщины, которую он любил. Которая любила его. Которая рыдала на улице, когда его не стало. Воспоминания сковали мне горло. Я задумалась, что печальнее: оставить кого-то плакать по тебе после твоей смерти или вообще не иметь никого, кто мог бы скучать по тебе.

Мой взгляд снова упал на банку с надписью «залог», набитую банкнотами, что помогло мне перейти от жалости к другим до жалости к себе. Встреча с Хатун напомнила мне о моем бездомном состоянии. И я старалась придумать, как бы получше поднять тему аванса, прежде чем наступит вечер, и мы расстанемся до утра. То ли от крепкого чая, то ли от полнейшего безделья, я почувствовала волнение, ожидая, когда Джекаби оторвется от чтения.

Я налила еще чашку горького чая из прекрасного чайника и вернулась на свое место. Я заметила проблеск света на стене и обернулась в поисках того, что могло его отражать. Когда я посмотрела назад, то увидела, что свечение разрослось, распространяясь по поверхности. Я не могла отвести взгляд. Мой мозг лихорадочно пытался понять, на что именно я смотрю. Это было лицо. Лицо женщины, серебристое и бледное. Затем показалась гладкая, стройная шея, а за ней и тело, одетое в простое платье, белое и такое же нематериальное, как и она сама. Она выплыла из стены, как пловец выныривает из бассейна. Только здесь не поверхность за ней, а она сама словно покрылась рябью от движения. Осторожно и плавно призрак вошел в кабинет.

Я замерла, и чашка выскользнула из моих пальцев. Мой рот раскрылся, но я кажется забыла, как издавать звуки. К счастью, горячий чай, обжигая мое бедро, пробил себе дорогу сквозь мой ступор и напомнил мне, как это делать.

— Ааааагрррр! — все, что я смогла произнести.

Это привлекло внимание Джекаби.

Детектив быстро положил меловую тряпку в мои руки и поднял кресло. Не помню, чтобы я вставала, но сделала это видимо чересчур поспешно, опрокинутая мебель была тому доказательством. Я прикоснулась к своей влажной, болящей ноге, уставившись на спектральную фигуру. Она дрейфовала на полпути через стол и подняла чашку, которая закатилась туда.

— Если вы собирались принимать гостей, — произнес призрак со вздохом, — неужели было так сложно предупредить меня?

Ее глаза под тяжелыми веками были темными. Нежные черты ее лица и мягкие скулы обрамляли два одинаковых изогнутых локона. Остальные волосы были заправлены за уши и опускались серебристыми волнами на спину и плечи, словно оживший водопад. Стройная, словно воздушная, фигура с плавными движениями, напоминающая дым на легком ветерке. С тихим звоном она поставила чашку на поднос и продрейфовала к месту на подоконнике. Через ее прозрачную фигуру я могла видеть покачивавшиеся ветви плакучей ивы во дворе.

— Как грубо с моей стороны. Дженни, это мой новый ассистент, Эбигейл Рук. Мисс Рук, это Дженни Кавано. Прошу прощения, что не представил вас раньше, но мы с мисс Рук были заняты вопросами жизни и смерти. Вы же понимаете?

— Понимаю, — ответила она задумчиво, — даже больше, чем вы можете себе представить. Вообще-то мы уже встречались, пока вас не было. Ну, почти встречались. Думаю, вы не рассказали ей обо мне, так ведь? Неужто вы стыдитесь меня? А, Джекаби?

— Что за ерунда? Конечно, нет. Просто увлекся другими вещами. Вы поладили? — внимание Джекаби вернулось к томам на столе. Он рассеяно развернул одну из карт. Темные глаза Дженни уставились в окно.

— К вашему сведению, мы не поладили, — произнесла она, — совершенно. Мы не поладили, потому что леди не ладит с незнакомцами, которые врываются в ее спальню. Ей повезло, что я не приняла ее за вора, — а потом добавила тоном, свойственному старым привычным спорам. — Хотя, я была бы не против, окажись она обыкновенным вором. Возможно тогда она бы остановилась в гостиной и унесла бы часть того хлама, которым вы заполонили комнату, вместо того, чтобы врываться ко мне.

— Это не хлам. И вещи лежат именно там, где мне это удобно. Спасибо.

Я была единственной, кто по-настоящему смотрел хоть на кого-то. Мой взгляд блуждал между ними, пока они небрежно подтрунивали друг над другом, словно соседи за живой изгородью.

— Конечно. Что может быть лучше для бабушкиного дивана, чем стоять под грязным брезентом, засыпанным каменным крошевом?

— Руническими камнями, — поправил её Джекаби, все еще не смотрящий в ее сторону. — Я уже объяснял, это редкая и значительная летопись древних скандинавских богов.

— Правда? Потому как последнее, что вы потрудились перевести, была шутка о группе шумных пьяниц.

— Да, это они и есть. Северяне знали, как выбирать своих богов. Эти крошащиеся камни, должен заметить, приносят куда больше пользы, чем вы или ваша покойная бабушка, между прочим.

Последовала неловкая пауза, прерываемая время от времени звуком переворачивающихся страниц или перемещением книг на столе Джекаби. Вскоре стало казаться, что детектив совсем забыл о беседе. Его губы беззвучно произносили слова, словно декламируя мысли, которым суждено было остаться между ним и его пыльными бумагами.

Призрак Дженни осталась сидеть на подоконнике, изучая мир за пределами нарастающих сумерек. Под ее серебристой маской скрывалась вполне живая женщина, немногим старше меня. Несмотря на все ее бахвальство, она выглядела уставшей и грустной.

— Извините за комнату, — произнесла я, — я не знала.

Она немного повернула голову в мою сторону.

— Все в порядке.

— И по поводу чая. Вы так… я не ожидала увидеть вас.

— Я знаю. Потому и поступила так, — она встала, зависнув над полом, и начала дрейфовать к двери Джекаби. — Вы бы совсем меня не заметили, если бы я того не захотела, дорогая. Последнему я не показывалась неделями.

— Что ж, я рада, что вы показались. Это… я рада познакомиться с вами, мисс Кавано.

Она замерла на пороге и оглянулась через плечо. Ее взгляд скользнул по Джекаби, который все еще был поглощен работой, а потом метнулся ко мне.

— Вы, правда, рады?

Теперь, когда первоначальный шок прошел, я находила ее все менее пугающей и более интригующей. Стоило привыкнуть к ее мерцающей прозрачности и невесомости и все сложнее было опасаться этой поразительной переливающейся леди. Я задумалась, пожалуй, немного ревностно, была ли она так же прекрасна при жизни. Ее летящее платье заставило меня вспомнить о своем бледном платье с грязным зеленым подолом и свежим пятном от чая. Впервые после Англии, я пожалела, что не выбрала что-нибудь менее практичное. Что-нибудь с корсетом и лентами. Если бы у меня была такая же фигура, как у Дженни, мне бы, возможно, понравилось наряжаться. И я точно никогда бы не беспокоилась, что со мной будут обращаться, как с ребенком.

Осознав, что я уставилась на нее, я протянула руку.

— Я очарована.

Она не ответила на мой жест, развернулась и прошла сквозь дверь. Но поскольку та стояла раскрытой, она прошла сквозь лишь небольшой её кусочек. Из коридора она пригласила меня следовать за ней.

Я взглянула на Джекаби, чьи темные волосы торчали поверх особенно массивного тома с кельтским орнаментом на обложке.

— О, он будет погружен в это еще долго, — сказала она со вздохом, — идемте.

Я вышла в коридор, и она продолжила подниматься по винтовой лестнице.

— Вы встречались с Дугласом? — спросила она, проходя сквозь ступени.

— С кем?

Она остановилась у поворота, улыбка играла в ее глазах.

— Вы просто обязаны познакомиться.