X
Дома, на мое счастье, еще никого не было, иначе расспросов не избежать. Про себя я отметила, что Надя права. Бабуля наша опять где-то гуляет. А где, в самом деле? Ну да ладно, потом узнаю.
Я быстро распихала продукты в холодильник. Поставила в вазу цветы. Причесалась. Тщательно подправила лицо. Решила не переодеваться, чтобы времени не тратить. Напоследок еще раз взглянула на себя в зеркало и унеслась, пока никто не застукал.
Родион терпеливо дожидался меня на лавочке. Мое появление он встретил с таким сияющим лицом, будто все это время боялся, что я не вернусь.
Да и во мне самой плескались восторг и трепет первого в жизни свидания. Куда только делись последние двадцать пять лет моей жизни. Такую легкость я чувствовала. Взмахни руками и взмоешь в небо!
Он встал и быстро пошел мне навстречу. Лицо его продолжало сиять.
— Вера, до сих пор не могу поверить, что вы согласились!
— А вдруг я сейчас скажу, что раздумала, — решила пококетничать я.
На сей раз он не испугался.
— А я вот возьму и не поверю.
— И правильно. Ну, куда вы меня приглашаете?
Он сосредоточенно наморщил лоб.
— Зависит от многих факторов.
— От каких? — Нет, он не просто милый, он красивый.
— Ну, поесть вы любите?
— Обожаю, — кивнула я. — Особенно после работы и когда не сама готовлю.
— А какие у вас взаимоотношения с узбекской кухней? Ну, плов там, лагман.
«Бедный Родион, — пронеслось у меня в голове. — Наверное, он сам голодный».
— Люблю узбекскую кухню, — вполне искренне ответила я.
— Тогда едем в новый узбекский ресторан на Покровку. Там очень вкусно.
— Вперед! — Я вдруг ощутила жуткий голод.
Мы сели в машину.
— Никогда еще с таким удовольствием не ехал обедать, — выруливая со стоянки возле моего супермаркета, признался он.
— По-моему, это скорее ужин.
— Какая разница, — с блаженным видом отозвался он. — Главное, как хорошо.
— Вы же еще не поели.
— А мне не поэтому хорошо.
Мне и самой было потрясающе хорошо ровно одну минуту. Мы проехали всего каких-нибудь несколько сот метров по нашей улице, когда я закричала:
— Остановите!
Родион резко затормозил.
— Что случилось?
Я, развернувшись, смотрела в заднее стекло.
— Моя мама, — только и смогла произнести я.
— Ну и что? Вы же, кажется, не хотели, чтобы она вас видела. Может, наоборот, поехали скорее?
— Нет, погодите. Она не одна.
— Ну и что? — еще удивленнее повторил он.
— Она под ручку с мужчиной. А я впервые его вижу. Смотрите, смотрите.
— Худенькая женщина в синих брючках? Это ваша мама? — Он был явно удивлен. — Как молодо выглядит.
— Ну да. Моя мама. И выглядит молодо.
— Она с ним кокетничает, — хмыкнул Родион.
— Вот и мне так кажется, — проворчала я. — Никак, у нас третья свадьба на подходе?
— А чьи другие две? — судя по его виду, Родион совершенно был сбит с толку.
— Ее же, естественно. Первый муж, второй, и вот вам кандидат в третьи. Как она его крепко под ручку держит.
— Ваша правда. И он к ней явно благосклонен.
— Теперь понятно, почему она переписку с иностранцами забросила. Зачем виртуальный мужчина, когда реальный под боком имеется.
Родион тихонько присвистнул.
— Она у вас еще с кем-то переписывалась?
— Сразу с четырьмя. Из разных стран. Но в результате, как можете убедиться, нашла себе отечественного.
— Семейство у вас, однако, шустрое.
— Осуждаете?
— Восхищаюсь. И понимаю, в кого Надя такая.
— А я, значит, не такая?
— Совершенно другая! — воскликнул он. — И мне это как раз нравится.
Мама с кавалером скрылись во дворе.
— Ну, теперь можно ехать? — Родион выжидающе смотрел на меня.
— Нужно.
Мы устремились вперед.
— Будем надеяться, у маминого кавалера есть собственная жилплощадь, — продолжала я. — Потому что, если она его к нам приведет, нам в двухкомнатной квартире тесновато придется.
— Думаете, у них настолько серьезно? — выруливая на Садовое кольцо, спросил Родион.
— Я свою маму знаю. Серьезно.
— Не волнуйтесь, Вера, у меня хорошая большая квартира, и, кроме меня, в ней никого нет.
Какой тонкий намек! И я с невинным видом осведомилась:
— Это вы к чему?
— Да так, на всякий случай. Если для вас места не останется, можете в любой момент переехать.
— А вдруг вы во мне еще разочаруетесь?
— Никогда! Совершенно уверен!
— Не зарекайтесь. Может, я занудная стерва.
— Вы? — рассмеялся он. — И не надейтесь.
Вечер в зале со звездным небом на потолке прошел весело и беззаботно. На подъезде к ресторану я позвонила маме и сообщила, что задерживаюсь. С девчонками, мол, день рождения отмечаем. И что, вы думаете, она мне ответила? Они, мол, тоже с девчонками решили после танца живота чайку попить.
— Звучит двусмысленно, — со смехом отреагировал Родион. — Учитывая то, что мы с вами видели эту девчонку. Ну, вы, Ласточкины, конспираторы! Зачем друг от друга все скрываете?
Чуть подумав, я ответила:
— Наверное, сглазить боимся. Что раньше времени объявлять. А я еще и из-за Надежды.
— Понятно. Вам решать. Когда захотите, тогда и скажете.
Мы засиделись под звездным узбекским бутафорским небом до позднего вечера. Ели лагман и плов, действительно очень вкусные, и пили зеленый чай с восточными сладостями.
Расставались с трудом и неохотой, но мне надо было непременно вернуться домой.
Когда я вошла в квартиру, бабуля уже спала, а Надежда сидела, уткнувшись в компьютер.
— Что-то ты, мать, загуляла.
— Да с девчонками засиделись. Ты же сама мне твердила, что я слишком много дома нахожусь.
— Нет, я не в претензии. Просто удивляюсь твоей неожиданной активности.
— А я еще послезавтра с Нонной в театр иду.
Ответом мне был изумленный взгляд. Дочь даже взгляд от экрана отвела.
— Ну-ну, мать. Смотри, не надорвись с непривычки.
— Постараюсь. Между прочим, сегодня засекла нашу бабушку с кавалером.
— Да ты что? — изумилась моя дочь. Но тут же с испугом добавила: — Никак, Педро из Эквадора приехал?
— Успокойся. Ни на одного из интернетовских женихов этот не похож. Я ведь их фотографии видела. Он явно нашего производства.
— Уже хорошо, — с облегчением произнесла Надя. — Дедок какой-нибудь старый?
— Да нет. Вполне представительный мужчина. То есть, подозреваю, ему под семьдесят, но выглядит еще хоть куда. А может, и моложе.
— Бабуля у нас дает, — со смесью восхищения и ужаса изрекла Надежда. — Мужиков штабелями косит. Мне бы ее сексапил. Да и тебе бы, мать, не помешал.
Мне, видимо, тоже кое-что перепало, однако своими соображениями делиться поостереглась.
— Да-а, — продолжала она. — И, главное, молчит, как партизан. Ты к ним не подошла?
— Зачем смущать? Вдруг испорчу.
— И правильно, — поддержала Надежда. — Когда ситуация дозреет, сама нам ухажера предъявит.
В этом я абсолютно не сомневалась.
— Эх мать, если бы тебя еще в личном плане пристроить, моя душа была бы спокойна, — очень серьезно проговорила Надя.
А у меня в душе царило полное ликование. Хотелось крикнуть: «Не беспокойся! У меня уже полный порядок». Но я не крикнула. Удержалась. Это был только первый наш вечер с Родионом. Я и впрямь боялась сглазить.
Олечка с Ниной истерзали меня вопросами. Что происходит у Родиона с Надей? И зачем он ко мне заявился, да еще с цветами?
Вот положение! И врать постоянно не хочется, и правду сказать не могу. Кстати, из-за этого букета мне бабуля наутро все мозги просверлила. То, мол, жалуешься, что на отдых денег не хватит, то на букет разбрасываешься, транжиришь зарплату на совершенно бесполезные вещи. Нет, конечно, цветы красивые, она их тоже любит, но вполне без них обошлись бы.
— Уж лучше, Вера, кавалера себе заведи, чтобы он тебе дарил. Не дело, чтобы женщина сама себе букеты покупала.
У меня так и чесался язык полюбопытствовать, что же ей-то ее кавалер букеты не дарит? Хотя на его пенсию, наверное, не разгуляешься. Либо бабуля наша конспирацию соблюдает и не велит ему цветы дарить.
Олечка с Ниной целый день Родиона обсуждали, как заведенные. Наконец Нина мне сказала:
— Правильно, Вера, что ты с ним разговариваешь! Глядишь, к тебе и привыкнет. Беспроигрышный для тебя вариант. Если у них с Надей в результате сладится, хорошие отношения с зятем — не лишняя вещь. А бросит его Надька, можешь себе оставить. Он к тебе уже привыкнет.
Олечка возмутилась:
— Нина, что ты несешь! — а потом, чуть подумав, добавила: — Вера, а и вправду, он и тебе подходит.
Очень надеюсь, что мне удалось не покраснеть.
Мы с Родионом и в театр сходили, и в Исторический музей, и в Третьяковку, и в Пушкинский. Это вроде мы с Нонной культурные места посещали.
Надя поражалась:
— Ты, мать, еще понимаю: вошла во вкус. У тебя всегда склонность к такому была. Но вот чтобы твою Нонну на культуру пробило! Или ей Петя с дитями так надоели?
В корень зрит моя дочь. А мне снова врать пришлось:
— Да как-то так получилось.
— Нет, ты скажи, у них с Петром все нормально? — как назло, прицепилась Надька.
— Я в ее личную жизнь не лезу.
— Экая ты не любопытная! Ясное дело! Ты музеями занята.
A нам с Родионом уже мало было просто быть вместе в музеях или ресторанах. Мы рвались остаться наедине. Благо было где.
И он позвал меня к себе домой. Робко и нерешительно, видимо, опасался, что я откажусь или пойму неправильно и обижусь.
Но я правильно все поняла. И совсем не обиделась. Потому что хотела того же, чего и он.
Гармония тел и гармония душ… Да, совершенно прав Родион: мы действительно всю жизнь ждали друг друга! Расставаться было невыносимо!
Мы презрели осторожность, он довез меня до самого подъезда. Но и после не в силах были оторваться друг от друга. Сидели и целовались.
В чувство нас привел лишь громкий стук в окно. Я повернула голову и замерла. На меня смотрело разъяренное лицо дочери.
Родион перегнулся и распахнул дверь.
— Здравствуй, Надя.
— С вами я вообще не хочу разговаривать! — рявкнула она.
— Но почему? — с удивлением спросил он.
— Потому, что это отвратительно! — Надя всхлипнула. — Как вы могли!
Она резко развернулась и убежала в подъезд. Мы растерянно наблюдали, как за ней плавно закрывается дверь.
Только что меня переполняло счастье, теперь его мигом стерло, и где-то в районе солнечного сплетения образовалось пустое пространство. Гулкое и страшное.
— Родион, я пойду.
— Я с тобой, — решительно заявил он.
— Не надо, прошу тебя. Мы сами разберемся. — Я еле могла говорить. Пустота утягивала в себя мои слова и мысли.
— Верочка, клянусь. Между мной и Надеждой ровным счетом ничего не было. Ума не приложу, почему она так реагировала на нас с тобой.
— Я тебе верю. — Каждое слово мне по-прежнему давалось с огромным усилием. — Но, понимаешь, у тебя-то не было, а у нее, вероятно, было. Никогда ведь раньше не заставала маму с мужчиной. Одно дело твердить, что желает найти кого-нибудь, и совсем другое — увидеть это живьем. Знаешь, когда моя мать второй раз вышла замуж, я уже была совсем взрослой. Однако, когда увидела, как они со своим мужем милуются, тоже испытала не слишком приятные чувства.
— Ох-о-хо-хо-хо, — только и смог тоскливо исторгнуть в ответ Родион. — Материнское сердце — вещун. Недаром ты не торопилась о нас объявить. Как на самом деле ты была права. Бедная девчонка! И все же никак не пойму, отчего ее так взорвало? Вроде ко мне нормально относилась, и тебя любит.
— Вот, вот, — покивала я. — И тебя любит, и меня. Только по раздельности.
— Вера, что ты несешь! Давай все-таки вместе поднимемся. Надо сразу выяснить отношения.
Однако я решительно воспротивилась.
— Нет, Родион, лучше я буду одна. Тогда она скорее успокоится.
Я очень на это надеялась, хотя и не совсем была уверена.
— Езжай, езжай домой. Я тебе потом позвоню.
У двери в квартиру меня встретила бабуля с глазами в пол-лица.
— Что между вами произошло? Я ничего не поняла. Она влетела, как фурия, наорала на меня и заперлась в своей комнате.
Я закрылась с мамой в кухне и вкратце обрисовала ситуацию.
— Хоть бы со мной посоветовалась, — схватилась за голову она. — Но от тебя, Вера, никак не ожидала! Это же кошмар, у дочери ухажера увести!
— Никого я не уводила! Он сам инициативу проявил. Да у них с Надей ничего и не было.
— Это он тебе объяснил? — покачала головой мама. — Мужик соврет, недорого возьмет.
— И Надя мне тоже самое сказала.
— С чего же она вызверилась так? Видно, чего-то недоговорила. Например, была к нему расположена, а он ей отставку дал.
Пустота под ложечкой расширилась и тянула, тянула, до тошноты!
— Пойди к ней, поговори, — сказала мама. — А то как бы чего не вышло. Я ее такой никогда не видела.
Я кинулась к запертой двери.
— Надя, Надя, открой! Мне надо с тобой поговорить!
— О чем? Мы уже достаточно с тобой разговаривали.
— Но ты же сама столько времени меня убеждала, что я должна себе кого-то найти…
Дверь резко распахнулась. На пороге стояла всклокоченная, зареванная Надя.
— Я? Но я не хотела, чтобы ты с Родионом встречалась! Почему ты кинулась именно на него? Обманывала меня за моей спиной! Двуличная! Я-то гадаю, что это она постоянно меня о нем расспрашивает? Вроде как обо мне печется. А ты о себе беспокоилась! Телефончик свистнула из моей записной книжки. Не постеснялась, позвонила… Тоже небось разговорчик завела под видом заботы обо мне! Использовала на полную катушку!
— Надя, Надя! Прекрати! Ты не права! Все случилось совсем не так!
— Не ври! Не верю! Иди ты к черту! Живи как хочешь! Знать тебя больше не хочу! Ты подлая! Ты мне больше не мать!
Дверь с треском захлопнулась перед моим носом. И как я ни просила дочь, она больше не удостоила меня ни словом.
Сколько времени я рыдала потом на плече у мамы, не помню. Наконец, когда мои слезы иссякли, она тихим и ровным голосом сказала:
— А давай-ка поступим так, как мы с тобой недавно решили. Возьмешь бюллетень на недельку у нашей участковой. Я договорюсь, она тебе даст. Мы с ней вместе танцем живота занимаемся. Очень милая женщина. Поезжай в деревню к бабушке. Надя у нас отходчивая. За неделю придет в себя, да и я ей мозги прочищу. А ты за это время поразмыслишь, так ли Родион тебе нужен. Чтобы решение принимать не в угаре.
У меня внутри была полная пустота. Думать ни о чем не хотелось. Видимо, мама права: мне необходим тайм-аут. Чтобы не наломать дров. Решено. Еду к бабушке. А Родик, если любит, подождет.
