V
Он потрясающий! Настоящий мужчина! Герой! Храбрый и мужественный! Мой прекрасный принц! Защитил от огромного свирепого пса!
Мы с Ириской гуляли, а этот зверюга притаился в засаде под кустом. Только я с ним поравнялась, он выпрыгнул и как зарычит. Какие у него были кошмарные зубы! Он их мне все показал! Я завизжала от ужаса, Ириска тоже взвизгнула и спряталась за меня.
Тут, откуда ни возьмись, появляется Гера, и как рявкнет на этого гада! А он, продолжая рычать и скалиться, попятился. Меня била мелкая дрожь. Даже губы тряслись. Гера снова страшным голосом крикнул:
— Пошел вон, негодяй, иначе сейчас тебя пристрелю!
Тот попятился еще дальше. Гере на помощь пришли Ириска и Патрик, начали с двух сторон гавкать на злого пса.
Из-за кустов немедленно нарисовался дедулька с такой же злой мордой, как у его пса.
— Сволочи! — орет. — Развелось тут вас. На песика моего нападаете. Убить грозитесь. Сейчас милицию вызову. Там и проверим, что у вас за пистолет! Наверняка незарегистрированный!
В общем, дедуля орет, зверь его рычит и скалится, наши два мелких гавкают, Гера на деда кричит, мол, мы вас сейчас самого в милицию сдадим, собаку такую водить без поводка и намордника!
Одна я среди этой какофонии стою застывшая, как соляной столп. А дедуля Гере в ответ:
— Я сам, между прочим, полковник милиции в отставке! Я раньше таких, как вы, пачками сажал!
Гера ему:
— Не запугаете! Я все про вас знаю! Советую убираться, пока не нарвались на неприятности.
Дедулька на него посмотрел, выругался, махнул рукой и ушел со своим бандитом. Только тогда меня несколько отпустило, и дар речи прорезался.
— Ой, давайте куда-нибудь сядем, а то меня ноги не держат, — вышло это у меня очень жалобно, и, главное, я ничуть не кривила душой.
Гера заботливо подхватил меня под руку. У меня снова по всему телу пробежала дрожь, но уже не от страха, а от соприкосновения с его кожей.
— Испугались? — усадил он меня на лавочку. — Неудивительно. Этот метис такая злобная тварь! А дедулька — настоящий рэкетир. С помощью метиса провоцирует драки, а потом прикидывается пострадавшей стороной и вымогает компенсацию. К сожалению, некоторые даже платили, чтобы отвязался. А однажды он даже судился. Представляете, явился на суд этакий божий одуванчик с палочкой и выиграл дело.
— А он действительно бывший милиционер?
— Вранье, — усмехнулся Гера. — Я по своим каналам наводил справки.
— Какое счастье, что вы оказались рядом. — Без Геры мне ни с дедом, ни с его собакой нипочем не справиться. Да еще Ириска могла пострадать. Она этому жуткому зверю вообще на один укус.
На меня накатила новая запоздалая волна ужаса.
— Настоящая собака Баскервилей, — произнесла я вслух.
Он коснулся моей руки.
— Ой, да вы до сих пор дрожите. Успокойтесь, все позади.
— Гера, какой вы смелый. Неужели не было страшно, что он вас укусит? У вас действительно пистолет в кармане.
Он усмехнулся и нежно похлопал меня по руке.
— Нет, конечно. Какой пистолет! Просто деда решил попугать. Знал ведь, что он в кустах прячется, и основной моей задачей было его выманить и заставить убрать собаку.
— А если бы не убрал.
— Не сомневался, что уберет, и, как видите, оказался прав.
— Ой, я теперь одна здесь гулять боюсь.
— А зачем вам одной. Давайте встречаться на углу моего дома. Как вам удобнее, без пятнадцати восемь или в восемь? А сюда будем уже приходить вместе. По вечерам вы все равно не гуляете.
— По вечерам мы обходимся нашим двориком.
— Вот и договорились.
Теперь я была даже благодарна встрече со злобной зверюгой. Мой принц хочет гулять со мной каждое утро!
Увы, его следующая реплика низвергла меня с небес на землю.
— Да это же всего на десять дней. Потом у вас собаку заберут. А на людей без собак этот шантажист не нападает.
Ничего не понимаю. Выходит, его предложение — просто акт вежливости? Мол, десять дней, уж так и быть, потерплю, а потом с глаз долой, из сердца вон, если я вообще, конечно, занимаю хоть крошечное место в его сердце!
Нет, но ведь все-таки он защитил меня; а мог сделать вид, будто вообще ничего не видел, и появиться попозже, когда мы были бы уже искусаны. Он настоящий рыцарь! И десять дней у нас с ним впереди. Ох, как хочется, чтобы эти десять дней потрясли мой старый мир и положили начало новому!
— А что это за ужасная порода такая? — поинтересовалась я, чтобы продолжить разговор.
— Помесь. Метис. По слухам, папа и мама оба очень породистые. Случайно согрешили, и вот результат. Ну и добрый хозяин, конечно, постарался. Все отрицательные качества пса развил, так сказать, в корыстных целях. А пес-то, в общем, умный, хозяина слушается беспрекословно.
— И с ними совсем ничего нельзя сделать.
— Можно, наверное, но сложно. Дедулька старый, да и пес определенных границ не переходит. До сих пор никого не загрыз.
Когда я окончательно пришла в себя от потрясения, мы еще немножко прошлись по бульвару. Гера взял меня под руку, но собаки наши затеяли игру и принялись носиться вокруг нас, моментально опутав наши с Герой ноги поводками. Меня прижало к нему, и я едва было не упала. Он подхватил меня. Я заглянула в его глаза и была готова растаять в его руках. Но блаженство длилось лишь миг, потому что он тоже чуть не упал.
— Патрик, стоять! — начал наводить порядок Гера.
Послушный бульдожка застыл. Все, наверное, было бы ничего, но тут я решила внести свою лепту в наведение порядка, и строго приказала:
— Ириска, ко мне!
Она выполнила мою команду и, развернувшись на сто восемьдесят градусов, кинулась в обратном направлении с прежней скоростью. Мы опять чуть не грохнулись, лишь чудом не придушив несчастного Патрика.
Гера, балансируя на одной ноге, выпутывал вторую из поводков.
— Агата, лучше не двигайтесь, — велел он мне. — Сейчас я потихонечку, потихонечку…
— Держитесь за меня, — сказала я ему.
— Нет, лучше держите ее. — Он подхватил на лету Ириску и сунул ее мне в руки, но даже после этого она продолжала работать ногами в воздухе.
Гера распутался и распутал меня. Его взгляд упал на часы.
— Извините, опять опаздываю. Пойдемте, я покажу вам угол, на котором мы завтра встречаемся.
Не забыл! — сладостно отдалось во мне. Теперь я почти не сомневалась: он хочет встречаться по утрам все оставшиеся десять дней.
Мы дошли до угла.
— Сумбурное утро сегодня выдалось, — устало произнес он. — Надеюсь, хоть лифт заработал. Год живем, а никак не отладят.
— А вам высоко подниматься? — успела отреагировать я на возможность получить новую информацию.
— Да не очень. На пятый этаж. Но этого господина тащить на руках придется. Он вверх с трудом поднимается. До завтра, Агата.
Он живет на пятом этаже! — твердила я про себя, возвращаясь домой. Двумя этажами ниже меня, прямо напротив. А куда, интересно, у него окна выходят, во двор или на улицу? В моей квартире кухонное окно как раз выходит на его дом. Значит, вполне вероятно, мы с ним можем видеть друг друга! Надо проверить, и лучше при помощи бинокля. Так-то далековато.
Дома я перерыла половину квартиры. Где-то у меня лежал театральный бинокль, еще прабабушкин. Такой красивый, старинный, украшенный перламутром. Куда он запропастился? В результате нашла. На антресоли. В старой сумочке. Не прабабушкиной, а моей.
Параллельно отметила: давно пора антресоль разобрать. Уже куча бесполезного мусора скопилась. Вот и сумочку эту в последних классах школы носила. Выкинуть, что ли? Нет, жалко. Память о первой любви. Он мне на день рождения подарил. Но пользоваться ей тоже невозможно. И так все на этой антресоли — за что ни возьмись. Я закрыла створки. Потом решу. Есть у меня поважнее дела, чем разборка.
Попробовала навести резкость бинокля и пробежалась по окнам Гериного дома. Плохо видно, все не в фокусе. И вообще, смотреть надо вечером, когда свет зажигают, днем мало что разглядишь. И оптический инструмент хорошо бы иметь посильнее.
Эврика! Надо поклянчить у Димки Воронова его телескоп. Димка — мой приятель. Он когда-то астрономией увлекался. По крайней мере, всем так говорил. Однако, когда я телескоп у него видела, он с его помощью совсем не звезды разглядывал, а свою соседку, которая обожала расхаживать по квартире голой. А Воронов обожал на нее смотреть, и сквозь телескоп это очень хорошо у него выходило. Я ему еще тогда сказала, что он сексуальный маньяк. Димка обиделся и возразил:
— Ты меня, Разумовская, в вуайеризме не упрекай. Я бескорыстно любуюсь женской красотой!
Интересно, телескоп у него еще цел? Мы с Вороновым уже года два не общались.
Нашла телефон, позвонила. Обрадовался! А когда узнал, что телескоп хочу попросить на время, обрадовался еще сильнее.
— Тебе, Разумовская, крупно повезло. Отдыхать завтра отбываю на Кипр. Две недели меня не будет. Вот на этот срок телескоп и бери. А то ко мне тут младший братец въедет, а он парень ненадежный. Каждый раз что-нибудь крушит. Так что телескопчик к тебе даже с удовольствием пристрою. Только, чур, приезжай прямо сейчас. Потом мне некогда будет.
Я отказываться не стала и, оседлав своего четырехколесного конька по имени «Опель», помчалась к Димке. Даже встречу с одним важным заказчиком пришлось перенести. Ничего, потерпит. Он сам свой визит три раза переносил, причем сообщал мне сию радостную весть, когда я уже сидела и ждала его.
Телескоп мне вручили в сложенном виде, и я получила подробнейшую инструкцию, как его установить и собрать. Слушала я Диму вполуха, поэтому дома пришлось повозиться. Ничего, справилась. Установила оптическую штуковину возле кухонного окна. Стол пришлось отодвинуть, и в кухне сделалось тесновато. Ладно, в тесноте, да не в обиде.
Зато соседний дом просматривался теперь как на ладони. Полная иллюзия, что я вишу за окном. Но все-таки надо было дождаться вечера, когда свет в квартирах зажжется. А пока я на всякий случай просканировала доступные моему взору окна. Геры и Патрика не наблюдалось.
С чувством выполненного долга я стала ждать вечера.
Чуть погодя неожиданно объявилась Чумка. Не лично, а по телефону. Я ей, конечно, тут же задала вопрос:
— Как поживает мой розовенький костюмчик?
— Замечательно поживает. Выстирала. На днях закину.
— Можешь пока подержать, — милостиво разрешила я.
— Тогда ты, подруга, определись, нужен он тебе или нет, — обиженным тоном проговорила она. — Но вообще меня больше Гера интересует. Как там у вас, события развиваются?
— И да, и нет, — начала я. — С одной стороны, он меня сегодня спас.
Я в деталях поведала ей утреннюю эпопею.
— Во дедуля — партизан! — подивилась Чумка. — Народный мститель. Но тебе-то, Агатка, как повезло. И не пострадала, и кавалер свои качества проявил. Другой бы на его месте увидел ситуацию и домой вернулся, чтобы не связываться. Мужики теперь сплошь и рядом так поступают.
— Это меня радует. Но вот больше я про него по-прежнему ничего не знаю. Разве что он живет на пятом этаже.
— Не густо, подруга. Мужик явно шифруется. Видно, есть у него свой печальный опыт на женской ниве.
— Ты думаешь?
— Факт. Поверь моему опыту. Для мужика самое сладкое — про себя рассказать, в подробностях, причем совершенно тебе ненужных. Нужные-то как раз обязательно утаит. Ну и похвастаться они страсть как любят. А твой что? Имя выдал, этаж, и только. Неспроста. Тут что-то кроется.
— Да я вот тоже подумала: надо бы за ним в домашних условиях понаблюдать.
— Мысль, конечно, интересная, — хихикнула Чумка. — Но вот как ты ее собираешься осуществить, если он тебя пока в гости не приглашает?
— Телескоп одолжила у Димы Воронова.
— У этого извращенца?
— Во-первых, по-моему, он все-таки не извращенец, — встала на Димину защиту я. — Экая ты нетерпимая, Чумка. Мужики косяками на стриптиз ходят, деньги за это платят, и все считают это в порядке вещей. Димка-то, по сути, то же самое разглядывал бесплатно в свой телескоп. Не повод считать его извращенцем.
— Уговорила. Буду считать его жлобом, которому жалко потратиться на официальный стриптиз. Мне без разницы.
— Мне тоже. Тем более он отдыхать уехал.
— Один? — почему-то заинтересовалась Чумка.
— Ника, хочешь к нему присоединиться?
— Благодарю покорно. Я его никогда в жизни ни с одной девушкой не видела. Только с телескопом.
Ее слова заставили меня задуматься. Ведь правда: Димка, сколько его помню, всегда был один. Никаких романов. Но как-то у него это естественно выходило, и вопросов на сию тему не возникало. Самое интересное, вполне симпатичный мужик. Ладно, приедет, впрямую спрошу. На меня он не обидится, если, конечно, телескоп до его приезда в сохранности доживет. Потому что если не доживет, мне вообще лучше с Вороновым на этом свете не встречаться.
— Слушай, подруга, а ты знаешь, в какое окно смотреть? — полюбопытствовала Чумка.
— В том-то и дело, что пока нет. Я даже не уверена, что его окна выходят на улицу, а не во двор.
— Ой, ну ты, видно, сильно влюбилась. Совсем одурела. Нужно было сначала выяснить, а уж потом телескоп искать.
— Да я не искала. Позвонила наудачу Димке, а он говорит: «Приезжай скорей». Вот теперь агрегат у меня стоит. Вечером опробую по-настоящему.
— Ой, а можно я к тебе приеду? — немедленно загорелась Чумка.
— Только раньше десяти бессмысленно. Стемнеть не успеет, народ свет не зажжет.
— Как жалко, — расстроилась она. — Мы с Владькой сегодня вечером идем на какую-то важную презентацию. Вот так все интересное в жизни мимо меня и пройдет.
Я решила ее успокоить:
— Приедешь послезавтра. Не думаю, что картина за день сильно изменится. А про сегодняшние наблюдения я тебе расскажу.
— Да завтра я обязательно вырвусь, — повеселела она.
Коротая оставшееся время до вечера, я поработала над новым проектом. За окном стало смеркаться. Пора было перемещаться на кухню.
Наведя телескоп на уровень пятого этажа, я дождалась, когда в окнах зажегся свет, и медленно повела трубу вдоль фасада. Неожиданно меня отбросило от окуляра. Не веря своим глазам, я вновь припала к телескопу. На меня смотрела… черная морда Патрика!