...о есть один способ возвращения времени-да, вы догадались, Читатель: игра, все та же игра. Способ, конечно, несовершенный. Помахать кулаками после драки… Но ведь и не только после, отчасти и перед. Ведь жизненные драки и драчки в основных моментах, как правило, повторяются, и с большим постоянством.

Вот эпизод, имевший место в действительности и воспроизведенный в игре.

ГИП: Ситуация "Антон и Бабушка, или о том, как не поладили Пряник и Апельсин. Игровой цикл "Взрослые дети".

Антона сыграл сам Д. С., Бабушку Дана Р. (При переигровке поменялись ролями.)

За обеденным столом все те же Антон и Бабушка.

Антон задумчиво грызет пряник.

Бабушка (ласково, заботливо). Антоша, оставь пряник, он черствый. На, съешь лучше апельсин. Смотри, какой красивый! Я тебе очищу…

Антон (вяло). Не хочу апельсин.

Бабушка (убежденно). Антон, апельсины надо есть!

В них витамин цэ.

Антон (убежденно). Не хочу витамин цэ.

Бабушка. Но почему же, Антон? Ведь это полезно.

Антон (проникновенно). А я не хочу полезно.

Бабушка (категорически). Надо слушаться!

Антон (с печальной усмешкой). А я не буду.

Бабушка (возмущенно обращаясь в пространство).

Вот и говори с ним. Избаловали детей. Антон, как тебе не стыдно?!

Антон (примирительно). Иди ты знаешь куда.

Из аналитического комментария Доктора.

"Перед нами довольно простой и типичный пример тупиковой ситуации "Два Слепца". Со всей очевидностью: два близких, родных человека не поняли друг друга, не нашли общего языка и поссорились из-за пустяка.

Один обидел другого. Со всей очевидностью, взаимный моральный ущерб и серьезный сбой в воспитании подрастающего поколения.

Разберемся же пообстоятельнее, что случилось. Вот Антон-ему пять с половиной лет, это здоровый и неглупый мужчина с ярко выраженной самостоятельностью суждений. Вот Бабушка-ей всего шестьдесят, это тоже здоровая женщина, далекая от склероза, с высшим экономическим образованием. Бабушка любит Антона. Антон любит Бабушку. Но, как пока "еще и Антон, Бабушка по части практической психологии относится к разряду рядовых не обученных: несмотря на прожитые шестьдесят лет, не догадывается о существовании мира Другого. В данной ситуации Бабушка исходила по меньшей мере из пяти ошибочных предпосылок:

1) Антон так же, как и она, Бабушка, придает большое значение вопросам питания.

2)..знает, что такое витамин цэ.

3)..так же, как и она, Бабушка, понимает слово "полезно".

4)..способен отказываться от своих желаний и принимать не свои желания за свои.

5)..доступен влиянию авторитетов — медицинских и прочих.

Понимала ли Бабушка, что перед нею ребёнок? Да, она заботилась о его питании и здоровье, она воспитывала, внушала, что надо слушаться. Но обращалась ли Бабушка к реальному ребенку, который перед нею сидел, к Антону, каков он е с т ь? Нет, конечно. В действительности Бабушка обращалась к Антону как к ребенку, каким он должен быть в ее, Бабушкином, представлении. Она обращалась к Антону не как к настоящему живому ребенку, а как к исполнителю роли ребенка соответственно ее, Бабушкиным, ожиданиям: как человек поведет себе в роли Ребенка, как подобает ему себя вести. Она обращалась, стало быть, вовсе не к Антону, а к некоему образу Антона, пребывавшему в ее, Бабушкином, воображении. И если бы можно было этот образ увидеть, то оказалось бы, что он очень похож на саму Бабушку-ведь она наделила его, как мы уже выяснили, по меньшей мере пятью своими достоинствами.

А что получилось с точки зрения Антона, как ситуация выглядела для него?

Все было просто и печально.

Вы сидите, мирно размышляете, никому не мешаете. Вдруг подходит иностранен, притворившийся Бабушкой, и требовательно лопочет что-то на своем языке — в уверенности, что вы его понимаете. Вы отвечаете ему на своем: не понимаю, что означает пихт ферштейн, но иностранец продолжает лопотать, да еще при этом сердится. Тут вы догадываетесь, что иностранец-то глух, и пытаетесь объяснить ему это, жестикулируя, крутя пальцем у виска, но иностранец продолжает лопотать и сердиться, и вы понимаете, что он к тому же и слеп — ну, так что же тут поделаешь? Резервы вашей сигнализации истощаются, и вы вынуждены прекратить общение.

Видел ли Антон в этот момент перед собой Бабушку любящую. Бабушку заботливую. Бабушку взрослую, которую надо слушаться? Нет, не видел. А Бабушку беспомощную, Бабушку наивную, Бабушку-ребенка, которой не грех было бы и уступить? Нет, конечно, тоже не видел. Видел ли Антон в Бабушке себя-свой образ, каким она его видела? Нет, не видел, но чувствовал, что какой-то чужой, ненужный образ себя-роль Разум того Послушного Мальчика ему предлагают, навязывают, — и защищался, как мог. Понимал ли Антон, что его поведение выражает собой извечный конфликт человеческой природы: борьбу между потребностью в ближнем и потребностью в свободе от ближнего? Нет, конечно, не понимал…"

Переигровочный вариант: "Как Апельсин перехитрил Пряника" (с Бабушкой, Которая Умеет Быть Другим, она же Бабушка, Которая Умеет Играть).

Бабушка. Антон, послушай-ка, помоги досказать сказку. Однажды Апельсин (достает апельсин) пришел в гости к Прянику и вдруг видит, что Пряник уходит в Рот. "Эй, Пряник, — закричал Апельсин. — Постой, куда же ты? Погоди минуточку! Давай поговорим".

Антон-Пряник. Давай.

Б а б у ш к а — А п е л ь с и н. Слушай, Пряник, я ведь твой старый друг. Мне скучно без тебя. Если ты уйдешь в эту пещеру, я останусь один. Так с друзьями не поступают.

Антон, — Пряник. Я не знал, что ты придешь. Я могу и не уходить. Только вот меня немножко откусили уже.

Бабушка-Апельсин. Это неважно. Давай пойдем вместе. Чур я первый!

Антон-Пряник. Хитрый, какой. Я первый начал…

Бабушка-Апельсин. А я первый сказал, а кто первый сказал, тот и пенку слизал. Понял?

Антон-Пряник. Понял… А давай по очереди?

Бабушка-Апельсин. Ну ладно, договорились. Ты уже откушен? Значит, теперь очередь моя.

Как вы думаете, Читатель, с какого возраста следует начинать обучение грамоте общения? Когда начинать учить психологии Мальчиков и Девочек с тем, чтобы к возрасту Мам и Пап, а тем более Бабушек и Дедушек они хорошо умели играть? Нам с Д. С. хотелось бы узнать ваше мнение. И кстати, как получше назвать пункт ликбеза? "Психоневрологический диспансер" — как-то неудобно, громоздко…

— … Ну так вот, — продолжал Д. С., делая вид, что пьет чай, — вот вы говорите. Да, удивительная недоходимость простых вещей, читай, не читай, выучивай не выучивай… Вам вот тоже, в книжке, приходится долбить до одурения, а? А ведь есть люди, у которых это в крови.

Как-то раз наша диспансерная медсестра Нина, воплощение душевного здоровья и жизнерадостности, попросила меня уделить ей внимание. Дать, может быть, два-три сеанса гипноза…

— В чем дело?

— Не сплю, тревога какая-то…

Выясняем ситуацию-устала, конечно, давно пора в отпуск, но дело не в этом. И с мужем все в порядке, и ребёнок здоров…

— А что же?

— Да ерунда, все уже позади…

— Что?

— Да сосед… Ей-богу, стыдно, Дмитрий Сергеевич, уже все. Пустяк. Остаточные явления…

Выясняем пустяк. Есть сосед по лестничной клетке, Витька, одногодок, выросли бок о бок. Отец был алкоголиком, умер, мать тоже недавно умерла. Работает автомехаником, был женат, развелся, живет один. Пьет. По характеру был всегда довольно угрюмым и несговорчивым, в последние два-три года заметно отупел и озлобился. И вот долго ли, коротко ли взял в привычку по вечерам, являясь домой в соответствующем виде, врубать на полную мощность приемник — все как полагается, прямо под ухом у засыпающих… Ну что ж, обычная накладка здорового быта, занимайтесь аутотренингом, товарищи психиатры. Стучали в стенку, звонили в дверь-бесполезно: приемник-то он врубал, а сам вырубался. Нина один раз не выдержала…

Но потом, наконец, поговорила с ним Нинина мама, Раиса Ивановна, и как-то неожиданно сумела по-хорошему вразумить. Тихо теперь, и вроде бы даже меньше пьет. Только вот у Нины остаточные явления…

Провел внушение, полегчало не очень — как и следовало ожидать, мешала и знакомость техники, и наше служебное знакомство… Заподозрил, что дело, может быть, этим инцидентом не исчерпывается, заглянул вечером после работы на чашку чая. Познакомился с мужем Геной, с сыном, милейшим Игорьком, и с Раисой Ивановной. И сразу увидел, что эта скромная пенсионерка есть не кто иной, как гений общения — да, гений коммуникабельности, редкий по душевной красоте экземпляр породы в лице тетеньки весом более…

В соединении с достаточно развитым интеллектом, и главное, с пониманием своего назначения на этой планете.

Сразу понял, что такая могла все уладить добром.

Ибо это же и есть ее призвание…

— А пожалуйста, расскажите, как это у вас получилось?..

Как я и ожидал, Раиса Ивановна оказалась великим мастером воспроизводить разговор в лицах — точно, сочно, в живых интонациях, с перевоплощением — так, что я без малейшего напряжения все увидел.

Вот как это происходило…

— Витя, здравствуй. (Тон матерински-теплый, но достаточно твердый, чтобы дать понять, что разговор обоюдно важен.)

— (После паузы.) Здрасьте. (Притворно-вялая напряженность, готовность к обороне и агрессии: "Ага, ясно, сейчас начнешь об этом, да на меня-то где сядешь там и слезешь, да я вас всех туда и сюда…")

— У тебя телефон еще не поставили?

— Не. А у вас?

— У нас тоже нет. Послушай, но ведь вы же были внеочередники.

— Были да сплыли. (Сплюнул — выход напряженности с переносом агрессивности на другой объект в данном случае на тех, которые не поставили телефон.)

— Не может такого быть. Надо выяснить. Спаренный, но должны… В понедельник как раз на узел пойдем, Хорошо бы и ты с нами в подкрепление. ("Начинайте с того, в чем наиболее вероятно согласие". "Пробуждайте заинтересованность".)

— В понедельник не могу.

— Ну, заявление давай свое. Как раз твое заявление, может, и сдвинет, их ведь шевелить надо.

— Заявление-то можно… Да толку-то что?

— От твоего-то, может, и будет толк. Ты же у нас мастак пробивать дела, как тогда с отоплением…

— Ну, напишу… А если в среду с утра прямо туда?

Я свободный.

— Пошли в среду, договорились. (Почва подготовлена, можно наступать.) Кстати, Витя, я насчет приемника твоего хочу тебя попросить. Ты, наверное, засыпаешь под него? Засыпаешь?

— Ну?

— А мы уснуть не- можем. А тебя уже не добудиться.

А у Нины тоже суточные, Гена и я полшестого встаем…

Так что давай потише после десяти, договорились?

— Вы мне тоже стучали пару раз…

— Верно, стучали. И давай на этом покончим. Ты же все сам отлично понимаешь. В милицию не хотелось бы. Слишком мы были в хороших отношениях с твоей мамой. (Мягкий, но недвусмысленный "шах", с одновременным "Выражайте сочувствие".) Помнишь, как у нас ночевал?.. (Буйная ночь, белая горячка отца, мальчику было девять… Тяжелый, но вынужденный удар по тылу.)

— Как не помнить…

— А что, Люся не родила еще?? (Его замужняя сестра. Превосходный тактический маневр — внезапный перевод разговора в другую плоскость. Безусловной ошибкой было бы продолжать нажимать дальше.)

— Родила, как же. Пацан, Витек.

— В честь дядюшки, значит. (Абсолютно ясный ход в уже выигранной позиции.)

— Да не… У них дед вроде тоже…

— Ну все равно, дочки в отцов, а сыновья в дядюшек, говорят…

— На меня похож, это точно. Выше головы пускает.

(Смех, еще несколько промежуточных реплик.)

-..Значит, в среду. Но если смогу, теть Рай, если смогу… (Ну если сможешь, ну если сможешь.) А насчет этого, тёть Рай, больше не беспокойтесь, заметано…

Вот и все. Грамотно? Безусловно. Громоздко?.. Не без того. Но не было бы разве еще более громоздко идти на дальнейшее обострение, вызывать милицию?

— А вы обдумывали этот разговор заранее? — спросил я Раису Ивановну.

— Да вроде нет… Как встретила, смотрю-все тот же, вихор торчит, как у маленького, жалко опять стало, что ли…