Глава 29. АДМИРАЛЪ
– Вот черт его знает, чем для нас это может обернуться. С одной стороны – Николай Николаевич молодец. Просто второй Котляревский – никто, кроме них двоих, так не гонял врагов по Кавказу и так их там не бил… Но как отреагируют турки? Решат восстановить статус-кво и двинут резервы на Юденича, что нам здорово поможет, или совсем наоборот: плюнут на Кавказ, и все, что способно сражаться, подтянут к Босфору.
– Тут ты прав, Андрей Августович… – начал начальник штаба.
– Разрешите, ваше высокопревосходительство? – В салон зашел Кетлинский.
– Что случилось? – Эбергард даже не скрывал своего недовольства.
– Телеграмма от адмирала Колчака.
– Ах вот в чем дело… И что там?
– Прибывает завтра. Ориентировочно – в два часа пополудни.
– Понятно. Казимир Филиппович, попрошу вас его встретить и проводить ко мне на «Евстафий». Заранее благодарю.
– Есть!
– Возьмите мое авто! – вдогонку удаляющемуся каперангу крикнул адмирал.
– Есть! – Кетлинский обернулся и еще раз откозырял.
Адмиралы продолжили обсуждение предстоявшей и ставшей уже неизбежной Босфорской операции, а флаг-капитан отправился организовывать встречу свежеиспеченного начальника минных сил Черноморского флота. Нельзя сказать, что с воодушевлением и энтузиазмом. И его нетрудно понять: и он, и Колчак начали войну «флажками» у командующих флотов. Причем флот Черноморский преуспел по ходу боевых действий значительно больше. Почему же орла на погоны и должность командующего минными силами получил офицер с Балтики, а не он, знающий театр военных действий, местных командиров и офицеров?..
Но с решением начальства не поспоришь, особенно когда решение принимали не здесь, в Севастополе, а на уровне Ставки…
– Честь имею представиться вашему высокопревосходительству! Контр-адмирал Колчак Александр Васильевич. Назначен к вам в качестве начальника минных сил флота.
Колчак выглядел приблизительно так же, как на всех своих многочисленных фотографиях. Из характерного сразу бросались в глаза крупный нос и отсутствие усов, что для офицеров флота являлось практически исключением – носить это «украшение» на лице считалось чуть ли не обязанностью русских моряков того времени. Киношного Хабенского, с чьим обликом ассоциируется лицо героя нашумевшего в двадцать первом веке фильма, «настоящий» адмирал напоминал весьма отдаленно. То есть ни разу не напоминал.
Из всех своих наград Колчак оставил при представлении только Владимира 3-й степени с мечами, что разумно, его, как и «Георгия», положено «носить не снимая», а все остальное, включая врученный самим Пуанкаре орден Почетного Легиона, только в особо торжественных случаях.
– Здравствуйте, Александр Васильевич, – Эбергард шагнул навстречу и протянул руку для рукопожатия. – Устроились уже?
– Пока нет. То есть супруга с сыном и багаж отправились на квартиру, а я сразу к вам. Своего жилища еще не видел.
– Придется потерпеть до вечера – мне нужно еще представить вас вашим подчиненным, да и обсудить кое-что потребуется.
– Полностью к услугам вашего высокопревосходительства, – Колчак явно старался понравиться своему новому начальству.
– Меня зовут Андрей Августович. Попрошу вас при личном общении обходиться без титулования. Так вот: пока в качестве штабного корабля можете располагать «Памятью Меркурия», но после ввода в строй «Императрицы Марии» буду вынужден вас оттуда «выселить» – крейсер вместе с дредноутом составят отдельную оперативную группу. Так что пока присматривайте в качестве флагмана один из эсминцев.
– Прекрасно понимаю. На ближайшее время для подчиненных мне сил планируются какие-либо операции?
– В самое ближайшее. Во-первых, потому, что только что в строй вошли новые эсминцы: «Счастливый», «Быстрый» и «Громкий» – им нужно приобрести боевой опыт, а во-вторых, на днях из Николаева в Севастополь пойдет «Императрица Мария», и нужно, чтобы германо-турки в это время даже и подумать не смели сунуться из Босфора в Черное море. Тем более что имеются сведения, непроверенные, правда, о прибытии в Мраморное море нескольких германских субмарин. Так что вам, Александр Васильевич, предстоит не только реально обозначить в устье пролива наше присутствие, но еще и добавить там несколько минных банок. Я знаю – в этом деле вы непревзойденный мастер, и очень на вас надеюсь.
– Благодарю за лестные слова, Андрей Августович, – Колчак стал очень серьезным, – но я пока не изучил должным образом ни глубин в устье Босфора, ни карты уже имеющихся там заграждений. Боюсь, что в ближайшее время подчиненные мне силы не способны будут осуществить качественные минные постановки.
– Я и не прошу у вас ничего немедленного, Александр Васильевич. – Андрей пытался выглядеть максимально благожелательным. – У вас будет несколько суток, чтобы ознакомиться с лоциями, картами поставленных заграждений, обнаруженных заграждений противника. Я не требую от вас немедленных результатов, понимаю – все мы люди, вас против воли вырвали с привычного, изученного почти полностью Балтийского моря сюда, на Черное… Не понимаю даже, как Николай Оттович отпустил такого ценного специалиста.
– Спасибо за лестный отзыв, но на Балтике достаточно специалистов моего профиля.
– И таких же прекрасных специалистов?
– Андрей Августович, не мне судить о мастерстве и компетентности коллег, которые остались там, откуда я прибыл. Назначение к вам произошло помимо моей воли. Но, повторюсь: нисколько об этом не жалею. Счастлив принести России максимальную пользу там, где укажут Отечество и Государь.
– Нимало не сомневаюсь, Александр Васильевич, – Андрей понял, что доверительной беседы не состоится. – Но все-таки хотелось бы узнать о том, что происходит в Балтийском море не только из сухой информации от министерства, но от человека, который только что прибыл оттуда.
– Прошу извинить, Андрей Августович, но рассказчик из меня никакой. Что вам рассказать? Что «Магдебург» погиб на камнях? Что «Фридрих Карл» и «Бремен» утонули после подрывов на минах? Что «Россия» на этот раз утопила «Мюнхен», нахально подставившийся под ее пушки?
– Про это я и так знаю. – Андрей реально чувствовал, что «АДМИРАЛЪ» борзеет сверх всякой наглости, но ставить его на место, исходя из своего положения, тоже не особо улыбалось. К тому же что-то в его словах слегка напрягло, но сообразить, что именно, не получалось. – Мне хотелось бы услышать о настроениях среди экипажей на Балтике.
– Разные настроения. В минной дивизии – боевые, на крейсерах – чуть поспокойнее, а за линейных – вообще не поручусь…
– Понятно. Чем больше воюют, тем меньше времени размышлять о политике.
– Что поделать – рядом Петроград, а в нем начальников как блох на барбоске. Николая Оттовича уже не раз хватали за хлястик, когда он пытался вывести дредноуты за пределы Финского залива. Да что дредноуты – даже набеговую операцию эсминцами к шведским берегам разрешили всего однажды. Ну, утопили четыре парохода с рудой и два траулера охранения, но с тех пор не было ни одного выхода в тот район сколько-нибудь значительными силами.
Лицо Колчака порозовело, и на нем стали наконец-то отражаться эмоции.
– Флот в основном ставит мины, активно, надо сказать, ставит. И вблизи германских берегов в том числе. Небезуспешно, надо сказать…
– Ваше высокопревосходительство, – заглянул в салон флаг-офицер лейтенант Шен, – разрешите?
– Что такое?
– Прибыли Тихменев и начальники дивизионов.
– Добро, – кивнул адмирал и снова повернулся к Колчаку. – Ну что, Александр Васильевич, позвольте представить вас непосредственным подчиненным.
– Разумеется, ваше высокопревосходительство. Почту за честь быть представленным непосредственно вами.
– Замечательно. Лейтенант, пригласите, пожалуйста, прибывших.
В салон проследовали несколько офицеров.
– Господа! – начал Эбергард. – Позвольте вам представить вашего нового непосредственного начальника, контр-адмирала Александра Васильевича Колчака.
Далее последовала стандартная процедура:
– Александр Иванович Тихменев – командир вашего флагмана.
Колчак и командир «Памяти Меркурия» церемонно пожимают друг другу руки.
– Командир Первого дивизиона, капитан первого ранга Василий Нилович Черкасов.
Аналогичная сцена.
Ну и так далее вплоть до:
– Командир Шестого дивизиона, капитан второго ранга Мордвинов…
– Старший лейтенант Николя, – последним представился флагманский минер, единственный из выживших офицеров штаба Покровского.
– Рад знакомству с вами, господа! – Непроницаемое лицо Колчака никак не подтверждало и не опровергало того, что он действительно «рад знакомству». – В ближайшее время я прибуду на подчиненные вам корабли, а пока можете вернуться к исполнению своих обязанностей. Александр Иванович, вас попрошу задержаться на «Евстафии» и чуть позже сопровождать меня на крейсер.
Офицеры откланялись и вышли из салона.
– Я вас тоже не задерживаю, Александр Васильевич, отправляйтесь на «Память Меркурия», устраивайтесь, съездите посмотреть, как дела у вашей супруги и сына, а завтра в полдень жду вас здесь для обсуждения предстоящей операции… Постойте! А как здоровье многоуважаемого Николая Оттовича?
Андрей только сейчас вспомнил, что именно весной пятнадцатого Эссен простудился, и пневмония свела в могилу одного из самых талантливых адмиралов российского флота.
– Когда я уезжал, было в порядке, – слегка удивился контр-адмирал неожиданному в данный момент вопросу. – Легкая простуда, но это весной на Балтике обычное дело.
– Спасибо! Можете идти.
– Вот черт! – Когда начмин оставил салон, Эбергард стал заниматься интеллигентским рефлексированием, то есть доколупываться до собственного сознания, что оно сделало для того, чтобы спасти из костлявых лап «курносой» еще одного замечательного человека.
– А что я мог сделать? Отправить Эссену телеграмму: «Дорогой Николай Оттович, застегивайте пальто поплотнее, когда выходите в море. И вообще в море выходите пореже, а то простудитесь, заболеете и умрете» или: «Убедительно прошу вас без всякого промедления добро пропариться в бане. Это чрезвычайно важно. Объяснюсь непременно при личной встрече. С глубоким уважением к вам. Эбергард»? Идиотизм.
Оставалось надеяться, что «раздавленная бабочка» изменила ход истории так, что командующий Балтфлотом может и не заболеть на данной ветке исторических событий.
На следующий день, в назначенный час, Колчак, разумеется, явился к командующему флотом.
– Ваша задача, Александр Васильевич, в первую очередь поставить несколько минных банок вблизи устья Босфора. Там и так уже до черта наших мин – сплошной «суп с фрикадельками». Но турки периодически тралят проходы. Где и как, мы знаем очень приблизительно. Так что вы должны, во-первых, завалить минами наиболее «перспективные» участки следования турецких каботажников, во-вторых, топить все, что следует вблизи устья Босфора не под российским флагом, а значит – ТОПИТЬ ВСЕ, что там встретите, ибо под нашим флагом ничего там идти не может. А нейтралам там делать нечего. Кроме того, загляните к Зонгулдаку; если турки ведут подъемные работы с целью освобождения ворот – прекратите.
Андрей хмыкнул про себя, поняв, что последнюю фразу выдал в стиле незабвенного Модеста Матвеевича Камноедова.
– Понятно. А bon chat, bon rat, – бросил Колчак. Совершенно по-выбегалловски получилось.
– Простите, – слегка ошалел Андрей. Он что, Стругацких читал? Ни черта себе совпадения!
– Это по-французски: «Хорошему коту – хорошую крысу».
– Это я понял. Только к чему это вы?
– Показалось, что эта поговорка будет кстати. Наверное, ошибся. Прошу прощения.
– Ладно, вернемся к делу: Там недавно работал Четвертый дивизион, но нужно, чтобы османы понимали, что пытаться поднять со дна наши брандеры затея не только безнадежная, но и опасная.
– Понятно. Какими силами я могу располагать?
– «Память Меркурия» и Второй дивизион: «Счастливый», «Быстрый» и «Громкий». Эсминцы только что вошли в строй, и необходимо, чтобы их экипажи сплавались, получили боевой опыт… Надеюсь, что вы меня понимаете. Кроме того, можете взять с собой любой другой дивизион на ваше усмотрение. Кроме Первого, который необходим для встречи «Императрицы Марии», и Четвертого, недавно вернувшегося из похода. Еще вопросы имеются?
– Никак нет, ваше высокопревосходительство, – поднялся из-за стола Колчак.
– Тогда получайте мины и послезавтра выходите в море.
– Слушаюсь!.. Ваше высокопревосходительство…
– Что-то еще?
– Точно так, – Колчак выглядел слегка смущенным. – Я уже решил, что возьму с собой дивизион Кузнецова, но просил бы вас предоставить в мое распоряжение на время данной операции еще и «Алмаз». Очень бы пригодились его аэропланы для ближней разведки побережья. Да и штабу флота пригодятся свежие сведенья о состоянии турецких батарей вблизи Босфора.
«Ишь ты – ну просто на ходу подметки режет, – усмехнулся про себя Эбергард. – Просек, с какой стороны масло на бутерброде, сделал выводы о перспективах авиации на море… Ладно, пусть заложит еще один кирпичик в фундамент более серьезного отношения к войне в небесах».
– Не возражаю, Александр Васильевич, но гидросамолеты разрешаю использовать только в качестве разведчиков-наблюдателей. Никаких атак с воздуха на неприятельские позиции. И вот еще что: разведку разрешаю исключительно над румелийским побережьем, к западу от устья Босфора. Разочек можно слетать к Шиле, посмотреть на близлежащие батареи, но не более чем разок. Причем лучше это сделать, когда будете возвращаться от Зонгулдака. Еще вопросы есть?
– Никак нет!
– Тогда ступайте. И помогай вам Господь!
