Дела прогрессорские
Монастырский городок,
13 цветеня 7146 года от С.М. (23 апреля 1637 года от Р.Х.)
Взбодрившись на море, по прибытии на сушу Аркадий занялся продолжением введения своих новшеств в жизнь. Первым делом ему захотелось внедрить маскирующую окраску на струги. Казаки обожали появляться перед противником неожиданно, поэтому эта его идея встретила полное понимание и поддержку. Словесные.
Во-первых, вся верхушка казачества, не только донцы, но и прибывшие на Дон запорожцы, были заняты подготовкой похода на Азов. Табор должен был тронуться на днях, а то и дело, как всегда, вылазили разные нехватки и ошибки в прежних расчетах.
Во-вторых, никто не знал, какой конкретно краской необходимо красить паруса стругов. Сами низкосидящие корпуса кораблей в окраске вряд ли нуждались. Увидеть их можно было совсем уж с малого расстояния. Хотя на обширное обрамление из тростника маскирующие пятна нанести стоило бы.
В-третьих, производства красок на Дону не было вообще. Как, впрочем, и всех остальных производств. Следовательно, их предстояло организовать, что не имевшего опыта строительства промышленных предприятий Аркадия не радовало. Уж если совсем честно, приводило в отчаяние. Когда он начинал прикидывать, сколько и чего надо сделать, чтоб у нарождающейся державы появился хотя бы слабенький шансик на выживание, ему делалось плохо. Отчаяние захватывало его, нарушало сон, лишало сил. Если бы не поддержка Васюринского, которого со все большим основанием можно было назвать его другом, он бы бросил все к чертям и запил. Благо спиртное, несмотря на голод, на Дону было.
Но: «Взялся за гуж – не говори, что не дюж». Интенсивный труд на благо, чего уж там, человечества помогал выбросить мрачные мысли из головы, переплавить отчаяние в дополнительный стимул к работе.
О существовании Мазилы, бывшего монаха-иконописца, он узнал на второй день поисков знатоков красок. А нашел его на третий. Невысокий, по меркам попаданца, массивный, с частой проседью в густой, окладистой бороде, мрачным взглядом темно-карих глаз, Мазила не производил впечатления интеллигента. Даже средневекового. А вот на борту струга, атакующего купеческое судно, наверняка смотрелся органично.
На контакт Мазила шел крайне неохотно. О причинах смены профессии говорить отказался совсем. К предложениям поначалу отнесся с обескураживающим безразличием. Не интересны ему были планы по маскировке казацкого флота. У попаданца сложилось впечатление, что, слушая его, казак думает о чем-то своем, скорее всего, очень невеселом. В прежней своей жизни Аркадий, не задумываясь, бросил бы эту затею и легко переключился на другое дело. Но, вспоминая слова одного великого, хоть и крайне черного политика, не было на Дону других знатоков красок.
Несколько часов Аркадий пытался найти ключик к душе Мазилы. Кстати, своего крестильного имени, как и монашеского, казак не торопился называть. Новоявленный характерник, всерьез озаботившийся сделать струги менее видимыми на море, не отступал. Затрагивал в разговоре разные темы, пытался найти хоть какие-то струнки в душе собеседника, чтоб уговорить его вспомнить старое – производство красок. И в конце концов нашел. Мазила согласился заняться богоугодным делом. Именно такой аспект, прикрытие православных воинов от взглядов иноверных врагов, убедил Мазилу взяться за производство красок.
Они обговорили, какие конкретно цвета нужны для окраски парусов. Мазила быстро понял, зачем нужны пятна на них, но по поводу оттенков возник спор. Решили покрасить несколько стругов в разные оттенки серо-синего, с разными по величине пятнами. Оплату работ по добыче необходимых для производства красок ингредиентов обязался сделать из трофеев, добытых на разгроме турецкого посольства, Васюринский. Позже предполагалось брать за окраску парусов и судов деньги.
Переложив хоть одно важное дело на чужие плечи, Аркадий занялся доводкой до ума деревянных кирас. Он уже несколько раз собирался бросить это дело, в которое мало кто верил, но появившееся у него упрямство не позволяло попаданцу не завершить начатое. Тем более этих кирас произвели уже несколько десятков. Точнее, в большинстве полукирас, прикрывающих только спереди. Но некоторые казаки посчитали необходимым сделать себе полные кирасы. С раскраской их в подобие чертей до присоединения к делу Мазилы не ладилось. Но с его помощью удалось сделать несколько ярко выкрашенных чертячьих банд. Оставалось сожалеть, что деревянные шлемы, делавшие своих носителей совершенно не похожими на людей (для обитателей XVII века), от удара ятаганом или выстрела пистоля защитить никак не могли.
Производство гранат, по эстетике не ахти каких привлекательных, а по убойному действию откровенно слабоватых, продолжалось уже без участия Аркадия. И, проведя несколько испытаний, старшина решила, что эти гранаты – неплохая выдумка. Прочно оплетенные лозой горшки не бились при перевозке и взрывались достаточно эффектно для тех времен.
Привезли Аркадию и уголь, о котором он рассказывал на совете атаманов. Из двух разных мест. Интересовались, можно ли с его помощью плавить железо?
Попаданец уголь посмотрел. Ну, черный. В одном мешке более крупные и блестящие куски, в другом – мелкие и без блеска, просто черные. Пришлось повторять рассказ о коксовании, превращении угля, да не всякого, в кокс. Наподобие превращения дерева в древесный уголь. Впрочем, показ горения угля произвел впечатление на казаков. Как и рассказы о гневе Господнем за вырубку лесов, необходимости их посадок на месте вырубок. Решено было немедленно создавать запасы угля в донских станицах для отопления их зимой. Лес и на струги мог пригодиться, на Дону уже ощущалась нехватка подходящих деревьев. Искать, какой уголь подходит в переделку для выплавки металла, он пока предложил кузнецам.
Запорожские кузнецы порадовали его вестью, что одно месторождение железной руды их подмастерья уже нашли. Попытка извлечь из руды железо удалась, но тащить руду в Азов через неспокойные степи не стали. В срочном порядке производились изыскания глины, пригодной для кирпичей, могущих выдержать огромные температуры домен. Также закупался древесный уголь, подготавливались к работе карьеры для добычи железной руды…
Большие надежды возлагались на шведских специалистов, которых обещали сманить в степи казаки-шведы. Там, в скандинавской стране, уже было налажено массовое производство чугуна, значит, имелась такая возможность и у казаков.
Можно было констатировать, что колесо истории вильнуло в сторону от того, что было в мире Аркадия. Оставалось постараться, чтобы оно не вернулось в старую колею.