После сбора русская эскадра воспользовавшись хорошей погодой затратила два дня на бункеровку. За это время броненосцы успели принять по четыреста тонн угля, тем самым восполнив свои запасы потраченные за время крейсерства.

12 июня 1905 года корабли выстроились в походный строй и двинулись в направлении на Петропавловск. В 10 милях впереди эскадры строем фронта шли три крейсера отряда Коломейцева, в задачу которых входило отгонять от эскадры различные пароходы встречающиеся на ее пути. На флангах же основной строй русских кораблей прикрывали "Аврора" и "Светлана". Транспортные суда все так же тащили на буксире миноносцы отряда Рихтера. Чуть поодаль тащились захваченные вражеские пароходы. В общем при постороннем взгляде русская эскадра сейчас вовсе не напоминала грозную силу, а более походила на некое подобие Непобедимой Армады, бесславно сгинувшей в походе.

Примерно на траверзе Сангарского пролива крейсер "Олег" погнался за очередным замеченным пароходом. На удивление этот купец не стал стопорить машины после предупредительного выстрела. Совершив бодрый разворот наглый незнакомец попытался удрать, а на его корме ярко полыхнула огненная вспышка, и спустя несколько секунд в километре от русского крейсера встал водяной столб вызванный взрывом упавшего снаряда.

Коломейцев в этот момент был на борту "Суворова" где проводилось очередное совещание с участием всех троих попаданцев во времени. Поэтому командование кораблем осуществлял его командир — Добротворский.

После того, как странный пароход начал отстреливаться стало очевидно, что перед "Олегом" находится японский вспомогательный крейсер. По поводу того как вести себя в такой ситуации Коломейцев оставил подробнейшие инструкции. Поэтому когда посыльный, прибежавший из радиорубки, доложил, что японец пытается что-то телеграфировать Добротворскому только и осталось что скомандовать:

— Продолжайте перебивать передачу противника!

На русском крейсере все уверенно знали свое дело в предстоящем бою. Благодаря предельно четким инструкциям Коломейцева каждый матрос точно знал круг своих задач. Именно поэтому телеграфист русского корабля не стал заморачиваться такими мелочами как ожидание приказа начальства. Услышав, что вражеский корабль пытается что-то телеграфировать он самостоятельно забил эфир нецензурной бранью, которую потом долго стеснялись цитировать историки.

Участь японца была изначально не завидной. Перед ним стоял один из лучших бронепалубников мира, правда немного подпорченный отечественной промышленностью. Но тем не менее шансов у вспомогательного крейсера страны восходящего солнца изначально не было ни каких, и оба противника это прекрасно понимали.

По новой диспозиции японского флота вспомогательному крейсеру "Явата — Мару" под командованием капитана второго ранга Каваи выпала нелегкая обязанность сторожить вход в Сангарский пролив или Цугару. По уже укоренившейся в Императорском флоте традиции бывший транспорт действовал в отрыве от главных сил, и ни какой взаимосвязи с ними не имел. Единственное на что мог рассчитывать Каваи, так это на относительно высокую скорость своего корабля, которая в лучшие годы составляла почти семнадцать узлов.

Но "Олег" с легкостью разогнался до двадцати узлов, и сейчас дистанция между противниками была уже двадцать пять кабельтовых, и продолжала неуклонно сокращаться. До этого в "Явата — Мару" попало лишь два шестидюймовых снаряда, и оба прошли на вылет так и не сдетонировав. Посоветовавшись со своим старпомом Каваи решил до последней возможности стараться убегать от врага. Да, это не соответствовало самурайским представлениям, но японскому вспомогательному крейсеру посчастливилось открыть местоположение всей русской эскадры. И эту ценную информацию нужно было доставить до своего адмирала во что бы то ни стало.

Последующие пол часа "Явата — Мару" под смертоносным ливнем из шестидюймовых снарядов упорно пытался уйти на запад. В его тело один за другим врезались русские полстакилограмовые гостинцы с тугими взрывателями, однако ни один из них так и не нанес ему фатальных повреждений. Японец напоминал груду исковерканного металла, но все еще отказывался тонуть.

— Это сколько же еще попаданий наших дубовых снарядов это корыто выдержит? — в сердцах выкрикнул Добротворский. На "Олеге" к этому времени уже частично заканчивались боеприпасы, и носовую башню уже несколько минут питали снарядами из казематов нестреляющего борта. — Будем топить это чудовище миной!

К этому времени "Олег" вышел на траверз постепенно теряющего ход японского крейсера. Плюнув по команде старшего минного офицера самодвижущейся миной с расстояния в пять кабельтовых русский крейсер резко отвернул от противника. Благо минные прицелы с рубок были демонтированы только на броненосцах, а на крейсерах все осталось по прежнему. Раздался оглушительный взрыв, и у борта японца взметнулся огромный столб воды, высотой в два десятка метров. Едва он успел опасть как "Явата — Мару" стал быстро погружаться в морскую пучину унося с собой большую часть своего экипажа. Спасти удалось лишь семерых матросов.

Покончив с врагом русский бронепалубник быстро набрал ход и направился вдогонку за остальными кораблями эскадры. Ни одна из радиограмм японца не попала по назначению, и лишь жители прибрежных деревень сообщили своим властям что слышали со стороны моря какую-то стрельбу. Но этой информации никто не придал значения, и не стал ее пускать вверх по инстанциям.

Путь сквозь туман.

Но мы пройдем опасный путь через туман!

Из песни группы "Сектор газа"

Пройдя в 200 милях от пролива Лаперуза русская эскадра вступила в полосу тумана. Чистого горизонта в ближайшие трое суток увидеть было не дано. На наших кораблях по приказу Рожественского зажгли все, какие только возможно, сигнальные огни. Сейчас риск навигационных аварий был значительно выше, нежели шанс встретить в этих водах японскую эскадру.

Грузные туши броненосцев медленно вспарывали своими таранами упругие воды Тихого океана, обходя с востока Курильские острова. Туман то сгущался, до неимоверных пределов, когда из ходовых рубок не было видно передних мателотов, то наоборот рассеивался. В редкие моменты можно было увидеть пять — семь кораблей эскадры. Когда из-за тумана терялся силуэт идущего впереди корабля, то идущий следующим в строю включал боевые прожектора. Яркий свет прожекторов, призванный выискивать в кромешной мгле низкие силуэты миноносцев, неоднократно помогал многим российским кораблям, облегчая поиск соотечественников.

Подробные инструкции составленные штабом эскадры говорили, что если один из кораблей в тумане потеряется, то ему предстоит идти в Петропавловск самостоятельно. Рожественский отлично понимал, что сквозь полосу тумана эскадра сможет пройти только единым монолитным строем. Он специально выбрал маршрут подальше от Курил. Дело в том, что в этом случае риск вылететь на отмель, или прямиком на сушу сводился к нулю. Единственная серьезная опасность для наших кораблей — это столкновения. А столкновения происходят в основном тогда, когда один из кораблей отстает, и начинает ускоряться, с целью догнать остальных. А остальные в это время замедляют ход, а то и вовсе останавливаются, поджидая потерявшегося. Вот тут-то из тумана и выскакивает отстающий, пропарывая борт своему товарищу.

Именно для избегания подобных инцидентов главный попаданец в прошлое и придумал свои инструкции по вождению эскадры в тумане. Риска для отставших кораблей не было никакого, так как противник в эти воды заплывал крайне редко.

На второй день плавания от эскадры отстал транспорт "Анадырь". А на четвертый день в тумане заблудилась "Аврора". Едва осознав, что они потерялись, капитаны кораблей тут же как и было предписано отклонились на двадцать миль влево от предполагаемого курса остальной эскадры, и самостоятельно взяли курс на конечный пункт назначения. Отход с курса остальных кораблей гарантированно защищал от столкновений.

На шестой день плавания усталые корабли наконец-то увидели Петропавловск — Камчатский, в котором Вторую Тихоокеанскую эскадру уже ожидал Владивостокский отряд крейсеров во главе еще с одним попаданцем в прошлое — Карлом Петровичем Йессеном. Вместе с ним в Петропаловск пришли броненосные крейсера "Россия" и "Громобой", а так же совсем недавно отремонтированный бронепалубный крейсер "Богатырь". Вместе с боевыми кораблями пришли и все пять вспомогательных крейсеров, груженные углем.

Корабли Рожественского втягивались в Авачинскую Губу более четырех часов. Едва все суда заняли место на якоре, как поступил сигнал, что со стороны моря виден одиночный дым. Дежурный крейсер, которым являлся в этот день "Богатырь" тут же сорвался в море, и спустя час командующему принесли телеграмму, в которой сообщалось, что дым на горизонте принадлежал отставшей "Авроре". А на следующий день в гавань благополучно добрался транспортный пароход "Анадырь".

Йессен, как вскоре выяснилось успел нарушить инструкцию Великого князя Михаила, предписывавшую ему идти в Петропавловск проливом Лаперуза. Владивостокский отряд крейсеров под командованием лихого попаданца в прошлое форсировал пролив Невельского. При чем Йессену несказанно повезло, так как вся операция заняла буквально пару дней, и столь частый в этих местах туман не вмешался в его планы.

Подготовка к последнему рывку.

Мы слишком редко видимся, чтобы при встрече пить чай.

Едва флагманский броненосец "Князь Суворов" встал на рейд, как к нему тут же причалил паровой катер, доставивший на борт давнего друга Рожественского по прошлой реальности — Карла Петровича Йессена. Тепло поприветствовав друг друга друзья уединились в каюту адмирала, куда спустя час прибыли и Коломейцев с Рихтером. Теперь все попаданцы были в сборе.

Открыл их совещание на правах старшего сам Часовских. Он коротко рассказал о Цусимском бое и о последующих приключениях его эскадры. Затем Йессен поведал друзьям о том, как он встретил, и довел до Владивостока эскадру Небогатова, а так же о мерах, уже принятых им для усиления кораблей. А затем совещание свелось к обсуждению дальнейших действий.

— Ну что? Кто как думает: каковы наши шансы достигнуть Владивостока не вступая в бой с японцами? — задал первый вопрос Рожественский.

— Я полагаю что примерно 50/50, или фифти — фифти, как говорили в наше время. — ответил Коломейцев. — Но при грамотных действиях наши шансы резко увеличиваются. Грамотные действия заключаются в первую очередь в недопущении японских разведчиков до нашей эскадры. Все их крейсера, попавшиеся нам на пути должны нещадно истребляться. Если Того получит хоть одну радиограмму от своих разведывательных судов, то он нас почти наверняка перехватит.

— Итак, давайте начнем по порядку, — решил все разложить по полочкам Йессен, — Во первых, прямое боевое столкновение с японским флотом гибельно для нас. Того хватит часового боя чтобы нас полностью лишить боеспособности или частично уничтожить. Во вторых, шансы наши на проход во Владивосток без боя я оцениваю, как 70/30. Все-таки наше присутствие на эскадре не стоит преуменьшать. Это никем ранее неучтенный фактор. Тупой прорыв мы изображать не будем, это однозначно. Соответственно мы разработаем кое — какие планы на случай боевого столкновения с японцами. Ну и третье — а на кой черт нам прорываться? Что потом?

— Этот вопрос меня мучает не меньше Вас, Карл Петрович, — отозвался Рожественский. — Мы все отлично понимаем, что после прихода во Владик наша эскадра окажется на несколько месяцев недееспособной. Все крупные корабли будут проходить послепоходовый ремонт и частичную модернизацию. Ну а мелкими кораблями особо не навоюешься. Это все мы понимаем не хуже Вас. Но к чему был задан Ваш вопрос?

— А к тому, что может начнем войну на коммуникациях прямо сейчас?

Взглянув на недоуменные лица собеседников Йессен усмехнулся, и продолжил:

— Я тут намедни подумал: а через какое время мы сможем выслать первые корабли в крейсерство после возвращения на базу? Месяц, не раньше! А раз так, то может стоит какие-то корабли уже в ближайшие дни отправить в крейсерство прямиком из Петропавловска? На коммуникации противника нужно действовать непрерывно. Так чего оттягивать начало?

— Ну и какие корабли мы сможем отослать? — задумчиво проговорил Рожественский? Он уже оценил смелость замыслов своего товарища. Более того — эти замыслы были вполне разумны. Пустить на коммуникации противника несколько вспомогательных крейсеров, которые начнут терзать его торговлю — это хорошая идея. Да, эти крейсера сейчас не в лучшем состоянии. Машины не позволяют им развивать максимальную скорость, а перевооружение их еще даже не начато. Но с другой стороны — а что им угрожает? Сейчас весь японский флот сосредоточен где-то в районе пролива Лаперуза. Соответственно коммуникации противника ничем абсолютно не защищены.

— Я так полагаю, что из пяти вспомогательных крейсеров в плавание уже сегодня можно отпустить четыре. "Урал", с его мощной радиостанцией лучше оставить при эскадре. — выдал заранее приготовленный ответ Йессен.

— А может им в поддержку дать один нормальный крейсер? "Аврору", например? — задумчиво протянул Коломейцев.

— Я решительно против этого предложения. — возразил командир ВОК. — Дело в том, что во первых — в нормальном крейсере сейчас попросту нет нужды. Коммуникации противника сейчас никем не охраняются. Для ловли обычных купцов и вспомогательного крейсера хватит с избытком. В то же время японцы, узнав, что у них на коммуникациях действует "Аврора" обязательно постараются ее перехватить! После того как мы достигнем Владивостока наши корабли встанут на ремонт. Значит активных действий на море не будет, и адмирал Того вполне сможет выделить весьма крупные силы для поимки нашего крейсера. И почти наверняка поймает. А если не поймает, то наверняка сможет утопить один — два наших рейдера. А вот если полноценного крейсера на их торговых путях не будет, то почти наверняка и охоту за нашими вспомогательными крейсерами японцы устраивать не станут.

— Черт возьми — очень даже логично! — восхитился логикой товарища Рихтер. — Ну что? Я обеими руками "ЗА"!

Следующие два часа друзья потратили на обсуждение деталей предстоящей операции. Были составлены районы патрулирования для каждого из рейдеров. Были намечены точки где можно проводить встречу с оставшимися в азиатских портах угольщиками. Все капитаны кораблей, которым предстоял рейд в Тихий океан, были по одному вызваны на борт "Суворова", и с каждым была проведена разъяснительная беседа. Выход всех четырех вспомогательных крейсеров из Петропавловска состоялся уже на следующий день. Все четыре больших парохода строем кильватера скрылись за горизонтом.

На следующий день с утра, сразу после ухода вспомогательных крейсеров в адмиральской каюте "Князя Суворова" состоялось второе заседание друзей из прошлой реальности.

— Итак, господа, — начал Йессен, угля теперь у нас хватает. Четыре больших парохода, выкупленных в САСШ доставили в сумме двадцать тысяч тонн превосходного угля! Теперь по поводу нехватки топлива можно не беспокоится. Исходя из этого мы можем приступить к планам дальнейшего нашего перехода.

— А чего там обсуждать? Переход как переход! — высказался Рожественский, — В тумане мы уже довольно напутешествовались. Остается только наметить точки, где мы будем поджидать отставшие корабли. Подходим к проливу Лаперуза, и ждем ясной погоды. Форсировать пролив будем прямиком с утра. Если исходить что Того стоит в Мозампо, то шансов нас перехватить до темноты у него будет не много. Кроме того во Владивосток мы пойдем не по прямой, а будем склоняться в сторону Татарского пролива, дабы увеличить радиус перехвата японцам. Все отставшие и сломавшиеся суда пойдут в последнюю точку сбора. Тут география театра на нашей стороне. Удобнее бухты Америка ничего нет! Идеальное место менее чем в ста милях от Владивостока!

— Это-то все понятно Зиновий Петрович. Но нужно детально обсудить план наших действий на случай встречи с главными силами Японского флота. Вероятность такой встречи все же не стоит игнорировать.

— Господа, Вы думали, что я весь переход до Петропавловска спал в рубке "Суворова"? Нет! Я за это время успел разработать детальные боевые инструкции для всех судов эскадры. Сейчас я Вас с ними и ознакомлю…