Если история с погоней за пятым боевым отрядом японского флота была уже завершена, то вот прорывающиеся сейчас на север крейсера Того — младшего предстояло перехватить русскому Летучему отряду под командованием Коломейцева, состоящему из бронепалубных крейсеров "Жемчуг", "Олег" и "Изумруд". Броненосцы Рожественского сделали все что могли, и переполовинили прорывающийся мимо них японский шестой боевой отряд, выбив из его строя сначала "Идзуми", а затем и "Чиоду". Оставшиеся невредимыми "Суму" и "Акицусиму" должен был перехватить и уничтожить именно отряд Коломейцева. На стороне русских было одно неоспоримое преимущество — крейсер "Олег", который был один сильнее обоих своих японцев. Но вот "Жемчуг" и "Изумруд" были ни чем не лучше своих противников, и вполне могли в этом бою нахвататься снарядов, которые их поставят под угрозу гибели, или вынудят снизить ход, что тоже не сулит ни чего хорошего. Зато в актив этих кораблей можно было занести большую скорость, которая позволяла им вертеться вокруг противника и выбирать удобную для себя дистанцию боя.

Сейчас расстояние между двумя крейсерскими отрядами следующими одним курсом на траверзе друг у друга сократилось до 35 кабельтовых, и Коломейцев приказал открыть огонь в пристрелочном режиме. Японцы тут же ответили и отвернули на два румба левее, хотя Того — младший отлично понимал, что без боя оторваться от русских крейсеров, имеющих превосходство в скорости ему не удастся. Но он надеялся различными маневрами постоянно сбивать русским пристрелку и поддерживать дистанцию свыше 30 кабельтовых, что должно было минимизировать число попаданий в его крейсера и позволить ему продержаться либо до подхода болтающихся где-то поблизости четырех современных крейсеров третьего боевого отряда адмирала Дэвы, либо до подхода главных сил флота.

Коломейцев же отлично понимал мотивы японского адмирала, и в отличии от него точно знал где сейчас находится и Дэва, и главные силы флота противника. Поэтому бронепалубный крейсер "Олег" остался один против двух кораблей противника, а "Жемчуг" и "Изумруд" постепенно набрали скорость в 21 узел и начали плавно нажимать на флагман Того — младшего "Суму" идущую во главе колонны противника. Руководство пристрелкой "Жемчуга" попаданец в прошлое взял на себя, и сейчас с мостика своего флагмана он громко отдавал приказы артиллерийским расчетам. Дабы избежать путаницы оба крейсера вели огонь строго по очереди, и благодаря этому у каждого из них была отличная возможность наблюдать падение своих снарядов и корректировать стрельбу. Время от времени, когда дистанция до цели была точно нащупана одним из наших кораблей, он открывал беглый, или максимально быстрый огонь, а на втором в это время дробили стрельбу. За это время, продолжавшееся обычно 3–4 минуты, ведущий беглый или максимально интенсивный огонь русский корабль успевал всадить 2–4 снаряда в своего противника. А затем, когда попадания прекращались, он вновь переходил в режим пристрелки. Приближаться на расстояние менее 20 кабельтовых в планы Коломейцева так же не входило, ибо русский командующий опасался что на малой дистанции его картонные крейсера могут нахвататься японских фугасов. С грустью оглянувшись назад обновленный капитан второго ранга наблюдал, как в дымке постепенно растворяются броненосцы адмирала Рожественского, и лишь "Ослябя" пошедший добивать потерявшую ход "Чиоду" все еще был отчетливо виден сквозь пятна тумана. Теперь русские крейсера остались один на один с неприятелем, и на поддержку рассчитывать было нельзя. Кроме того Коломейцев отчетливо понимал, что если за ближайший час, от силы полтора, он не сумеет добиться успеха, ему придется отворачивать, ибо теоретически уже где-то на подходе могут быть главные силы японского флота.

За первые пол часа боя особыми успехами не мог похвастать ни один из противников. Русские снаряды взрывались редко, хотя точность стрельбы была достаточно хорошая, и японские корабли не раз содрогались от удачных попаданий. Тут за страну восходящего солнца играло слабое бронирование их крейсеров, как это ни парадоксально звучит. Снаряды, пущенные с русских крейсеров, очень часто пробивали легкую броню противника, но ее толщины было явно недостаточно для того чтобы сработал тугой донный взрыватель Бринка. В результате большинство бронебойных снарядов прошивали вражеские корабли насквозь и улетали дальше так и не разорвавшись. Стрельба же бронепалубников страны Микадо была не на высоте, по причине неважной подготовки расчетов, и постоянной смены курса, поэтому попадания в русских носили единичный характер. Японцы сосредоточили огонь на смертельно опасном для них "Олеге", и за пол часа сумели всадить в него четыре снаряда. На корме русского крейсера сейчас несмело занимался первый пожар, с которым отважно бросились бороться пожарные партии.

А на 31 минуте после открытия огня "Олег" добился из кормовой башни попадания в котельное отделение "Акицусимы", заставив того снизить ход до 12 узлов. Повторилась история с "Идзумо", когда русский снаряд со стороны правого борта пробил скос бронепалубы, продырявил один из шести цилиндрических котлов, и развернувшись плашмя вошел в угольную яму левого борта. Котельное отделение моментально наполнилась вырвавшимся наружу паром, и повышение в ней температуры заставило кочегаров покинуть на время помещение. Теперь японский крейсер потерявший скорость был обречен. До этого снаряды с "Олега" уже успели вывести из строя кормовое 120–мм орудие и одну из шестидюймовок правого борта. "Акицусима" так же имела три опасные пробоины в районе ватерлинии, но насосы и помпы пока справлялись с поступлением воды.

На "Суме" увидев что боевой товарищ отстает решили идти на прорыв в одиночку. Того — младший правильно рассудил, что ему кровь из носу нужно доставить командующему флотом важнейшие сообщения о местонахождении русских. Тогда великолепные броненосцы и броненосные крейсера первого и второго боевых отрядов смогут отомстить северным варварам за погибших товарищей из двух отрядов адмирала Катаоки. Поэтому "Сума" на сколько могла форсировала машины, и по особому приказу адмирала машинисты заклепали клапана, тем самым разогнав крейсер до немыслимых с момента испытаний 19 узлов. Правда при этом вода, поднимаемая носовым буруном, сквозь две аккуратные дырочки диаметром 120 миллиметров, оставленные попаданиями русских снарядов в носовой части японца чуть выше ватерлинии, стала просачиваться внутрь корпуса.

Увидев что "Сума" бросает подбитую "Акицусиму" Коломейцев догадался, что единственной целью Того — младшего сейчас является доставить столь важную и нужную информацию своему командующему. Хорошенько взвесив все "за" и "против" попаданец в прошлое решил не изменять первоначальный план, и продолжать артиллерийскую дуэль на заранее запланированной дистанции. В отличие от своего японского коллеги Коломейцев знал, что эта информация особой ценности для командующего объединенным флотом не представляет, ибо Рожественский отказался от мысли прорываться во Владивосток, и сейчас русская эскадра должна будет отходить к архипелагу Бонин. Поэтому на мачте "Жемчуга" взвился флажный сигнал приказывающий "Олегу" самостоятельно добивать поврежденную "Акицусиму", а затем отходить к броненосцам Рожественского.

Но теперь положение в бою несколько изменилось. Если раньше "Сума" стрелял вместе со своим товарищем по "Олегу", то теперь он вынужден был перенести огонь на флагман русских, и "Жемчуг" оказался под обстрелом. Тем не менее два русских крейсера спустя еще пол часа боя сумели выбить почти всю артиллерию у японца, заставив его снизить ход так же до 12 узлов. Особые опасения у капитана "Сумы" Тотиная Соджиро вызывало поступление воды в носовые отсеки благодаря чему его крейсер начал сильно зарываться носом. Подпертые деревянными распорками переборки за время максимального хода повыгибало напором воды подобно парусу. Оглядев как не потерявшие боевого духа расчеты уцелевших орудий продолжают вести огонь, и выслушав доклад о повреждениях он понял, что еще пол часа такого боя и его гордый крейсер будет утоплен русскими. Единственное что ему оставалось, это продолжать прорываться на север, и терпеть этот сумасшедший расстрел, который ему устроили два вражеских корабля. Ход мыслей Соджиро был прерван криком одного из офицеров крейсера: "ВИЖУ БРОНЕНОСНЫЕ КРЕЙСЕРА КАМИМУРЫ!!!". Крепко сжав бинокль он впился глазами в ту точку моря, где из тумана величественно выплывали непобедимые броненосные крейсера второго боевого отряда. Значит не зря он терпел уже больше часа немыслимый и безжалостный расстрел его крейсера, который поставил его корабль даже не на грань, а ЗА грань гибели. Все таки его "Сума" выполнила свое задание. Права древняя самурайская мудрость, которая гласит, что долг тяжел как гора, а жизнь легче перышка.

Коломейцев появление главных сил японского флота углядел даже чуть раньше чем Соджиро. Взвесив все аргументы и факты он принял решение разворачивать свои крейсера и отходить на соединение с главными силами, но траекторию разворота он рассчитал так, чтобы пройти в 15 кабельтовых от "Сумы", огонь которой к тому моменту заметно ослабел. Одновременно "Жемчуг" отстучал телеграмму Рожественскому, сообщавшая русскому адмиралу, что линейный флот Японии идет на юг, и вполне может до заката успеть перехватить русские броненосцы. После выполнения разворота два русских бронепалубника прошли недалеко от "Сумы", которая сейчас выглядела так, будто ее сбросили со стометровой высоты. Опять русские 120–мм пушки открыли беглый огонь, добившись большого числа новых попаданий и полностью лишив противника хода. Но упорный вражеский крейсер, несмотря на свое бедственное положение, казалось даже и не думал тонуть. Замедлять ход для его добивания было уже нельзя, так как крейсера Камимуры находились уже в 60 кабельтовых позади, и его флагман "Идзумо" даже открыл огонь. Теперь русским оставалось только ретироваться, оставив недобитым корабль противника.

У командира летучего отряда были все основания быть недовольным собой, ибо целых 75 минут ему не хватило чтобы уничтожить слабейшего противника. Что теперь Того — младший мог рассказать Камимуре о видимых им перестроениях русской эскадры оставалось только гадать.

Оставшийся за кормой у Коломейцева "Олег" постепенно сблизился с "Акицусимой" на 10 кабельтовых, и сейчас японский крейсер доживал свои последние минуты, медленно кренясь на правый борт под непрекращающимся огнем. С борта русского корабля часто стучали шестидюймовые орудия, довершая разгром. Только увидев, что бронепалубник страны восходящего солнца полностью лег на правый борт командир "Олега" Леонид Федорович Добротворский приказал прекратить стрельбу и приступить к спасательным работам. Но буквально 10 минут спустя была получена телеграмма Коломейцева, предназначавшаяся Рожественскому, и принятая так же "Олегом". Поняв, что вот — вот должны показаться крейсера Камимуры Добротворский приказал остановить спасательные работы, и спешно побросав барахтающимся в воде японцам почти все спасательные круги стал набирать ход, развернувшись в сторону русских броненосцев. Почти сразу же сзади справа показались "Жемчуг" и "Изумруд", которые к тому моменту как "Олег" набрал полный ход поравнялись с ним, и услужливо приняли его в кильватер. Сквозь туман на севере Добротворский даже успел рассмотреть флагман второго боевого отряда японцев броненосный крейсер "Идзумо".

Свою главную цель попаданец в прошлое в шкуре Зиновия Петровича Рожественского уже выполнил. Его эскадра сумела одержать пусть и не большую, но очень нужную победу. Теперь вкусившие кровь моряки и офицеры его кораблей в новом бою будут воевать значительно эффективнее нежели в прошлой реальности.

Но задача прорыва во Владивосток решена до сих пор не была, и теперь нужно было сохранить эскадру в целостности, вовремя покинув негостеприимный Корейский пролив. Поэтому собрав все 5 броненосцев своего отряда, адмирал поставил "Аврору" и "Светлану" соответственно на 2 румба правее и левее траверза флагманского "Князя Суворова" на расстоянии 10 кабельтовых. Впереди перед собой был развернут строем фронта отряд миноносцев Рихтера. Наши корабли набрали скорость в 12 узлов, и всей этой уменьшенной эскадрой взяли курс на Юго — Запад, пытаясь догнать отходящие к Бонину на 10 узлах броненосец "Наварин" и броненосный крейсер "Адмирал Нахимов", сопровождающие транспортные пароходы. Все это время радисты русских кораблей едва услышав передачу японцев тут же с усердием ее начинали перебивать. В то же время японцы за весь день так не разу и не смогли помешать русским отсылать свои телеграммы.