Копейка
Извозчик давно выехал за город. Слева голубела Волга. Проглянули, когда пролетка спускалась в Аннаевский овраг, синие мысы Жигулевских ворот. У извозчика на спине показались темные пятна от пота. Лошадь тяжело поводила боками, вытягивая пролетку в гору. Начался лес.
— Приехали!
Извозчик тпрукнул. Лошадь стала. Седок спрыгнул и пошел в лес.
— Стой, стой! — закричал извозчик, тоже спрыгнув с козел. — А деньги? Рядились за рупь сорок…
— Так ведь за оба конца! Вернемся — расплачусь.
— Мало ли что «в оба конца»! У меня намедни был тоже случай…
Не слушая, седок достал из кармана горстку мелочи, насчитал и высыпал деньги на ладонь извозчика. Извозчик взял кнут под мышку и пересчитал деньги, передвигая их на ладони пальцем.
Седок терпеливо дожидался.
— Рубль тридцать девять копеек… Гони еще одну копейку! — сказал извозчик.
— Именно! — озаряясь улыбкой, подтвердил седок. — Копейку отдам, когда привезешь обратно. Все тебе отдать — без меня удерешь, не дождешься. — Седок подмигнул извозчику, хитро прищурясь.
— А шут те! Как ты догадался? А? А я думал, ты из господ! А у меня намедни был случай — прямо происшествие…
Пассажир, не слушая больше, пошел в лес, помахивая ерлыгой. Извозчик сел на подножку, достал из-за полы кафтана большой извозчичий «портмонет», пересыпал туда деньги, достал оттуда же щепоть махорки, свернул и закурил.
— Вы там недолго, барин, прохлаждайтесь! — крикнул он в лес.
Ответа не было. Пождав еще, извозчик свистнул. Ответа нет. Извозчику стало скучно, и он, кинув вожжи петлей на пенек, осторожно вошел в кусты вслед за своим седоком.
Пройдя меж деревьев, извозчик увидел серую от молодой полыни поляну. Там, на пне, покрыв его хламидой и повесив шляпу рядом на воткнутую ерлыгу, сидел непонятный пассажир. У ног его горел небольшой костерчик. Пассажир склонился к огню. Лицо его было серьезно, вспыхивало гневом, он что-то шептал и черкал карандашом в записной книжке.
Извозчик прикусил язык и попятился назад в кусты. Он вернулся к лошади и сел на козлы.
Скоро возвратился и пассажир и молча сел в пролетку. Извозчик, не оглядываясь на седока, тронул лошадь шажком. Седок его не торопил: похоже было, что он сделал важное дело и теперь ему некуда больше спешить.
Извозчик повернулся на козлах боком и посмотрел в лицо седока:
— Ты что, «по вере», что ли?
— Вроде того, — ответил седок, мягко улыбаясь, но опять хитро прищуря правый глаз.
— Баптист?
— Нет, я огнепоклонник.
— А звать тебя как?
— Иегудиил Хламида… Слыхал?
— А я и впрямь гляжу: одежда на тебе и шляпа не как у всех.
— Да, это у нас такая форма.
— А у меня почему спина взмокла? Думаю, ударит меж лопаток ножом, ограбит, да сам в кусты…
— Нет, мы, огнепоклонники, этим не занимаемся.
— Кто знат! Намедни я возил по этой же дороге одного такого, тоже за рупь за сорок, только подальше. «Тпру! — сам сказал. — Жди!» — и тоже в кусты. Жду. Вдруг — хлоп из пистолета. Побежал я, а он лежит и уж «прибирается», а из правого виска — кровь. Револьверт в руке.
— А ты что?
— Что «что»? Поехал в часть, доложил приставу. Да еще туда же даром с полицией — конец, да обратно мертвое тело в земскую — тоже даром. Плакали мои рупь сорок копеек.
— Ну, это ты врешь.
— А чего мне врать?
— Так ты же мертвому карманы-то обшарил.
Извозчик оторопело взглянул в лицо седока. Тот смотрел одним глазом.
— И было у него денег в кошельке без малого красненькая. Так-то!
Извозчик раскрыл рот, хотел что-то сказать, сердито повернулся к лошади и огрел ее кнутом.
Въезжая в город, извозчик с явной насмешкой спросил:
— Вас в какие «номера», господин огнепоклонник?
— Не в номера, а в редакцию. Знаешь «Самарскую газету»?
— Ну как же. Это где царь, слитой из чугуна, стоит…
— Из бронзы, а не из чугуна.
— А не все ли равно, аль бы крепко было!
Извозчик лихо подкатил Иегудиила Хламиду к редакционному крыльцу.
Достав мелочь из кармана, Иегудиил Хламида нашел средь медяков копейку и протянул вознице.
— Правильно! В расчете! — сказал извозчик.
