Общипанный сокол
Иегудиил Хламида вошел в редакцию и поднялся во второй этаж по скрипучей деревянной лестнице. На лестнице пахло торговой баней. Из секретарской слышались сердитые голоса.
— «О чем шумите вы, народные витии?» — весело спросил Хламида, входя в комнату.
В секретарском кабинете на своем месте сидел в крылатке Алексей Алексеевич. Против него — редактор-издатель Семен Иванович. Они о чем-то спорили и сразу замолчали, когда вошел Иегудиил Хламида.
— А вот и он! Полюбуйтесь, Алексей Максимович, на своего общипанного сокола…
Хламида взял в руку протянутый ему корректурный листок. Прочитав, приподнял левую бровь:
— Это что же? Кто это посмел вписать сюда свои слова?
— Это я! Я посмел! — ответил Алексей Алексеевич. — Я говорил вам, что такую вещь и посылать в цензуру опасно.
Хламида сорвал с себя шляпу и хлестнул ею по столу:
— А по-моему, можно и должно!
— Не очень петушитесь, Пешков, — сказал Семен Иванович. — К чему вдруг сокол? Мало ли вам других птиц?
— Я запрещаю печатать мои стихи с этими глупыми поправками!
— «Запрещаю!» Подумаешь тоже! Как это «запрещаю», если цензор написал «разрешаю»? Это не дело! Для кого вы пишете? Для наборщиков?
— В таком случае — прощайте! — Иегудиил Хламида нахлобучил шляпу и, стукнув палкой по столу, вскричал: — Я понимаю его (он поднес палку под нос издателя), но вас (он отступил и надменно поклонился секретарю) — нет!
Хламида вышел, задевая сапогами стулья. Секретарь и издатель прислушались. Хламида потоптался в передней и повернул не вниз, к выходу, а вверх, по шаткой лестнице на антресоли, где помещалась корректорская.
Оба, и редактор-издатель и секретарь, облегченно вздохнули.
— Обойдется! — сказал секретарь.
— Не уйдет! — сказал Костерин. — Вы с ним еще поговорите. Ведь стихи-то стали еще лучше… Без реву…
— Попробую, Семен Иванович.
Осторожно ступая, Семен Иванович вышел из редакции. В передней прислушался в сторону антресолей и через типографию, двором и черным ходом, вернулся домой.
