Завершающие пункты нашей программы: подъем на воздушном шаре и обед. Так сказать — на сладкое.

Обед, понятное дело, не на воздушном шаре. И даже не на лоне природы. А во вполне приличной столовой. (Я в конце концов прогрессор из Светлого Будущего или кто? Потому питание у нас централизованное. Остается только своим примером остальных заразить… Вот только как?) Ну а то, что после, а не до… Так оно надежнее. Поскольку побалтывает шар на привязи-то — куда деваться?.. Поэтому лучше уж — когда на землю обратно спустимся. Заодно и аппетит нагуляется… Ну, а затем домой. А что вы хотите — время… Пока туда, пока сюда, десяток километров в каждую сторону — не ближний свет концы получаются…

Хоть в самом деле железную дорогу до Парижа строй… Деревянную то есть. Понятно, думаю, о чем речь: рельсов-то нынче мы пока еще не производим. Так что и железка у нас соответственно из бруса… (Ну — пилорама-то уже работает. Нераспиленное бревно использовать было б совсем уж варварством… У нас тут не Сибирь! Древесина вполне себе в дефиците, направо и налево не поразбрасываешься…) К местной речке «магистраль» протянута. Ее мы уже осмотрели. И даже прокатились на деревянном паровозе с конским приводом, к вящей радости Луи. Порт наш пока толком тоже еще не работает — потому можно себе было такое позволить. Хотя с портом, да — неладно получилось… Речку несколько плотин ниже по течению перегораживают. И грузы приходится на каждой перегружать с лодок на лодки. Так что много не повозишь. Видимо, и впрямь потянем ветку к Сене — саперы уже трассу размечают… Ну, через задницу все, да, а что делать, если сразу не подумал?.. Зато опыт приобретен. Блин…

А шарик хорош… Первенец наш. Все целиком по новой технологии — и оболочка, и сеть с кольцом, и корзина из ивового прута. И даже шили его на той самой швейной машинке… Потому что нормальную так до сих пор сделать не удалось. Не знаю, почему! Все, что я вспомнил — я народу изложил. А механизм шить не желает ни в какую! Хоть ты тресни! Месяц уже всем кагалом вокруг нее ходим и ничего сообразить не можем. Включая и академиков, Шарлем привлеченных. Иголка с ушком на переднем конце, конечно, вызвала фурор и сильно упростила процесс. Но вот с конструкцией шпульки я что-то не то явно напрогрессорствовал — все время нить путается и рвется. Людям в глаза смотреть стыдно…

Потому, в общем, шар пока у нас один новосделанный. Остальные только модернизировали. Но зато уж эта штука — настоящая вундервафля. Собственно, из-за нее Куттель меня ретроградом и выставляет…

Причина — как раз та самая, которой я Шарля купил. Это монгольфьер. С газовой горелкой. От газового завода Лебона к летному полю протянута труба, а на точке старта от нее отходит гибкий рукав. И идет в кабину аэростата. А там — горелка с краном. Ну и… Беда только, что давления в горелке почти никакого нет (ну не сделали пока мои чудо-инженеры компрессор — я ж говорил… А от завода газ идет самотеком — он же легче воздуха). Так, примитивненький подкачивающий насос с промежуточной ресиверной емкостью — чтоб факел однородный был… Потому раскочегаривать агрегат приходится долго. И большой грузоподъемностью он не отличается (от температуры воздуха в оболочке зависит — а как ее высокой держать, если горелка слабая?). И высоко не поднимешься — все ж тянущийся с земли рукав тоже вес свой имеет. (А сколько мы намаялись, сам этот рукав делая!.. Вообще отдельная песня!..) У нас — сто метров предел получился. А так — обычно выше пятидесяти не забираемся. Но для учебно-экспериментальных целей изделие оказалось вполне пригодное. А главное — дешевое донельзя в эксплуатации. А чему там дорогому быть — если водород не используется? Так что гоняют аэростат так, что за ним уже закрепилось прозвище «попрыгунчик». И если б я был не я — шиш бы кто нас пустил на нем покататься вне очереди! Ну — хорошо быть Наполеоном, чего там…

И также не менее хорошо, что на эту поездку Шарлотта не надела то самое новомодное платье. Прозрачного фасона. Не то бы тут весь курсантский состав с ума сошел, я думаю… Несмотря на то, что под платье все же поддевается трико телесного цвета — полностью сумасшедших модниц тут немного, и Шарлотта не из их числа. А так — просто всего лишь мигать прекратили, пока я принцессе помогал в корзину забраться по приставной лесенке. Ну, солдаты, известное дело — дети… С большими… усами. Ага… Без мозгов. Ну, ничего личного… Сам солдат. Просто — констатация…

Я приоткрыл кран горелки, и мы неспешно пошли вверх, разматывая привязной трос и шланг (отдельная головная боль была сделать механизм, позволяющий его аккуратно выпускать и убирать потом обратно на барабан). Луи восторженно визжал. Шарлотта более культурно ахала. Уцепившись за борт корзины. Я же — откровенно наслаждался. Вот не поверите — но это просто великолепное ощущение: чувствовать под руками отчетливую мощь подвластного тебе механизма. Слушающегося малейшего движения пальцев. С обычным аэростатом такого нет. А здесь — машина. Хоть и примитивная, и хиленькая — но работающая! Для человека из технологической эпохи — чистый бальзам на душу… Аборигенам с их крестьянской психикой не понять. Повернул ручку — увеличил скорость подъема. Захотел — убрал газ, уменьшил тягу горелки, остановился… Эх — хорошо!.. Стальные руки-крылья, а вместо сердца — пламенный мотор!.. Цитата, чего…

Раздухарившись, я забрался чуть ли не на предельный потолок — метров на восемьдесят. Дальше не стал — просто тяжело уже вытягивать лишний груз привязи. Но и так неплохо. Парижские пригороды на горизонте в дымке видно. Шале-Медон совсем рядышком… И вся территория нашего Воздухоплавательного Центра — как на ладони.

Да, все как на ладони…

«Жалкое, душераздирающее зрелище!» Как выразился бы ослик Иа-Иа. Для меня — как руководителя проекта.

Почему? Да вот…

С высоты почти в сто метров хорошо видно отлично спланированную транспортную структуру: подъездные и объездные дорожки — посыпанные щебнем, размеченные белым. Видно аккуратные, покрашенные строения. А личный состав — в чем мы еще раньше могли убедиться, проезжая по территории, — одет в опрятную, ладно пригнанную форму и молодцевато встает во фрунт, стоит только приблизиться на уставную дистанцию. Все это говорит о том, что служба в этой воинской части налажена и что командир ее — в данном случае и.о. командира — свое дело знает…

В том-то и беда…

Работа кипит. Но в основном — вокруг газового завода. Это по моему собственному приказу — тему надо срочно сдавать, «предъявлять товар лицом». Потому — аврал. И всех, кого можно, я распорядился бросить туда. А майор Берже исправно приказ выполнил. И за сроки завершения темы «Сияние» я особо не переживаю. Сделают.

А вот все остальное…

Вы не забыли еще, чего ради я заварил эту кашу? Ага… Дирижабль. Чтоб покорить пространство и простор… Еще цитата. А результат? Ну, про швейную машинку я уже поминал… Про крылья для мельницы — тоже: сделаны они, лежат, но не испытаны! Что — специально пнуть надо было? (А ведь придется…) По паровой машине — еще даже конь не валялся. (А ведь в Сент-Мартенском предместье есть целая фабрика по производству паровых насосов — можно было бы что-то из деталей там заказать! Хотя, конечно, насосы те… Те еще насосы, да… Но хоть что-то!) Собственно по дирижаблю — только по ферме для опытного экземпляра кое-что сделано. Но и то — лишь потому, что я это раньше еще распорядился: раму с сиденьем и хвостовыми рулями. Типа для небольшой-то пробной модели. Ну — как бы в комплект к крыльям по масштабу. Чтоб технологический опыт одинаково набирался, да… Ну — тоже сделана. Лежит. А толку? Оболочки-то — нет!..

И электричества до сих пор нет. Хотя Ампер сидит в созданной для этого лаборатории практически все время. (А кому еще было поручить?!) С задачей создать химическую батарею… Не идет пока что-то процесс. Не клеится… А без электричества — какая у нас связь будет?! Да никакой!.. К тому же на нем еще и обязанности начальника штаба висят. Поскольку Жюно сбежал ко мне в Тампль адъютантом. Аккурат после производства в майоры (ну, не обделять же было человека? Тем более он старался…). Очень уж просился. Типа к живому делу поближе… Оно в принципе не жалко — штабист из него примерно как из контрабаса балалайка (играть можно, но только с большим трудом) — и в результате никому, кроме Анри, мне делопроизводство доверить не нашлось. А это тоже отрывает…

А Берже, хотя и энтузиаст, всего лишь неплохой офицер с приличной по нынешним временам инженерной подготовкой — но никак не более того… И он отлично справится почти с любой задачей в рамках данного ему приказа — но сам, что называется, пороха не выдумает. Ну не ученый он. Не исследователь. А здесь же практически все с нуля придумывать надо. Вот и упал темп работ по сути до никакого, из-за того, что Наполеон Бонапарт возомнил себя политиком и отправился наводить порядок на парижских улицах. Рыцарь Революции, блин… Дон Кихот Шалемедонский… Печального образа действия… Ну, бываю я здесь как минимум через день — ну и что толку? И кто в этом виноват, кроме меня самого? А дело-то не движется…

— А вот это там — что? — Шарлотта, оторвавшись от подзорной трубы, некультурно указывает пальцем на группу строений с краю территории.

— А это у нас производственный сектор. Опытный цех по изготовлению гвоздей и мастерская по изготовлению обуви — тоже экспериментальная. Но благодаря разделению труда выработка на них весьма значительна. Во всяком случае обувью весь отряд обеспечен с избытком и мы начали уже продавать производимое на сторону. А гвоздями даже этот небольшой цех может снабжать с четверть Парижа. А после ввода в строй новой поточной линии — не меньше чем половину Франции… И это для нас сейчас архиважно.

Еще бы не важно! Пять миллионов-то закончатся — не резиновые ж. Чем за хлеб расплачиваться? А в крестьянской стране гвоздь любому селянину на вес золота — вот вам и валюта. Так что если валовой выпуск в ассортименте наладим — проблема хлеба будет решена и без помощи Наполеона. Вот только когда получится? Тоже там свои заморочки. По несколько десятков тысяч гвоздей в день можно еще делать на коленке — как у Адама Смита описано — по булавочной технологии. А вот миллионы — уже другой коленкор. Автоматическую линию запускать надо. Да не одну — а по количеству моделей. Вот над этим тоже сейчас бьемся. И тоже — черепашьими темпами…

И с обувью — такая же ситуация… Пооперационное разделение труда сержант Жубер организовал без проблем. Хотя пять типоразмеров (с сорок вторым в качестве базового) его слегка напрягли уже. А вот поточное производство всей линейки, начиная от детских — никак! Просто объем работы для мануфактуры получается бешеный. Тоже надо отдельный завод возводить. (Один станок для роспуска кожи на стандартные по толщине слои чего стоит! Можете представить нож для этого дела длиной в пару метров? А ведь в наше время ВСЕ изделия из кожи производятся именно из таких стандартных разделанных пластов. Или кто-то думал, что из цельных шкур те же куртки шьют? Так пусть так не думает — шкуры-то могут быть и несколько сантиметров в толщину. Да причем неравномерно… Или те же гвозди сапожные… Сколько их на один башмак надо? А на тысячу? Вот и получается, что у нас сейчас четверть гвоздоделателей на этом типоразмере вкалывает и этого только в обрез хватает…) А Жубер тут сам никак не тянет. Ну не инженер он. Простой сапожник. Личная мастерская для него — предел. И где мне директора обувной фабрики теперь искать? А ведь обувь такой же дефицитный товар, как и гвозди — всем нужна! Ох, где вы, мои дирижабли?..

— Ой, а что это они делают?

Это уже Луи. Тычет трубой в другую сторону. Чего он там увидел-то? Ну, один из шаров на другой половине поля, ну, линем на него груз затаскивают… Ах, вон это что…

Это энтузиаст Берже выпендриться решил: продемонстрировать гостям еще одну экзотику. Сброс с воздушного шара груза на парашюте. Причем парашют-то не простой. Ранцевый. Тож, понимаешь, моей конструкции… Ну а как без него? Должно же быть средство спасения на борту? Вот — испытываем. Тоже потихоньку. Шьем купола, цепляем к ним мешки, швыряем вниз, смотрим — чего сработало, чего не сработало… Или кто-то думает, что парашют — это просто тряпка с веревками? Ну-ну… Впрочем, последнее время срабатывает вроде нормально… Ах, чтоб тебя! Что он делает?! Да я ж этого героя сам убью!

Пока я объяснял Луи и Шарлоте, что такое парашют и зачем он нужен. (Ну: «В бою может возникнуть необходимость…» — не говорить же им прямо вот тут, в воздухе, что шар сам по себе шмякнуться способен!..) Огюст нечувствительно в корзине шара надел ранец НА СЕБЯ, засранец! Давно ведь уже просил разрешения, да вот, видимо, не удержался… Ну вот какой из него руководитель научно-исследовательского центра?! Командир боевого дирижабля — вот его место! Герой отмороженный! Все ведь рассчитал! Понимает, что не стану я отсюда орать, чтоб не напугать пассажиров. (Да чтоб и самому не позориться — какой я начальник, если такие вещи не по плану подчиненные вытворяют?) А то, что конструкция еще ни шиша не опробована до конца, — ему по барабану! Ведь технология пошива не отработана ни хрена! А если какой шов некондиционный?! (Вручную же шьют!) Как я буду людям в глаза смотреть, если он сейчас навернется, мерзавец?!

Прыгнул!

Елки, сколько волос у меня поседеет?! Ну, принудительное открытие, слава богу, я с самого начала предусмотрел — потому вытяжной фал купол прилежно выдернул из ранца. Чехол сошел нормально… А вот дальше?! Выдержат швы? Или нет?! Черт: хорошо все же, что двести метров только — ждать не так долго. Всего считаные секунды… Десять, девять… семь… четыре… Ну, если он мою инструкцию по приземлению забыл — точно убью на фиг! Нет, вроде нормально: ноги вместе, сразу упал на бок, погасил купол… Встал! Рукой помахал. Герой, мля!.. Ну, я тебя!..

— Какой смельчак! — восторженно вырывается у Шарлотты.

— Я тоже так хочу! — немедленно присоединяется с той же интонацией Луи.

Ну, Огюст… Ну и удружил!.. Век не забуду!..

По счастью, у Шарлотты сработал родственный инстинкт и нам с ней удалось объединиться в удержании малолетнего королевского величества от немедленного сигания за борт. Типа — в другой раз как-нибудь. Когда вырастет. Да и парашютов больше пока нет, а этот на мальчиков не рассчитан… Кроме того — пора уже опускаться на землю, ибо и так ради нас прервали учебный процесс, а это нехорошо… И вообще — нас уже давно обед ждет. В полном соответствии со стратегическими заветами одного из предшественников моих пассажиров с курицей в каждой тарелке!.. (Сам не знаю, чего я молол на радостях, что Берже не разбился.) Да и домой пора… И так хорошо погуляли!

А ведь Берже, получается, стал первым в мире парашютистом. Поскольку Гарнерен — к слову сказать, очень даже мужик положительный оказался, чем может помогает, как технический инспектор армии Франции, не зажимает снабжение, совсем не чета Куттелю — пока что нигде не прыгал…

В Тампль я вернулся в совершенно развинченном состоянии.

Ну, то есть не то чтобы совсем, но…

Но мне ж нельзя было показывать, что я не в себе. В смысле — не в себя… В смысле — вне себя, черт побери! Приходилось мило улыбаться. Шутить и вообще демонстрировать легкость характера и глубину воспитания.

В то время как хотелось мне больше всего — взять за шкирку майора Берже, завести в канцелярию и там занести ему персональный выговор. В область грудной клетки… А вместо этого — изволь с ним любезничать. И несгибаемо терпеть, как этот героический павлин распускает хвост за обеденным столом перед Шарлоттой и мальчишкой…

Ведь не понял ничего, чурбан безбашенный!.. Думает, что подвиг совершил! А сам даже отчет о прыжке сформулировать не может!.. Ну ничего — я ему еще устрою! Завтра с утра специально выкрою время, приеду — и взгрею так, что мало не покажется! Будет бегать потом и оглядываться от страха… Вот только надо сперва значок парашютиста ювелирам заказать. За номером ноль-ноль-ноль-ноль-ноль-ноль-один! Из золота с эмалью. И с прицепленной внизу единичкой… Ну что делать? Прыгнуть-то он — прыгнул… Ага: «Они как прыгнут!..» Цитата. Блин… Так что, боюсь, завтра не получится… Или все-таки намылить ему холку? А значок и потом можно — уже в более благодушном настроении…

Тут меня и перехватил возле ворот Жюно.

— Мой генерал! Ваше приказание выполнено!

— Какое?

— Торговцы хлебом…

— Где они?

— Здесь, в Тампле…

— Хорошо. Я сейчас. Извините меня, — я повернулся к Шарлотте. — Дела…

— Да, конечно! Спасибо вам! Все было так интересно!

— А мы еще туда поедем? — тут же вклинился Луи.

— Если будет время — почему нет?

— А сказка сегодня будет?

— Будет… Я быстро управлюсь…

Я помог принцессе с королем (тьфу, блин!..) сойти с коляски. Светски раскланялся и двинулся вслед за майором (ну нынче вокруг меня сплошь одни майоры, куда ни плюнь).

Ну что, теперь мой выход?

Да твой, твой!.. Я хоть отключусь, мозги напрягать не буду…

Ну вот и превосходно!

— Итак, Жюно, изложите мне подробности…

— Мы не всех нашли. Только троих из пяти. Остальные, судя по всему, бежали куда-то в провинцию. Потребуется время…

— Не надо. Этих более чем достаточно. Где они скрывались?

— Один на загородной вилле. Один — вообще у себя дома. А один — вот хитрец оказался! — спрятался в собственной конторе. Выдавал себя за своего же служащего…

Да, наивный век. Наивные сердца! Действительно, эпоха непуганых идиотов… На что они надеялись, интересно? Что «власть большевиков не продержится и трех дней»? Хотя вполне возможно. В нынешние времена все ведь меняется чуть не ежемесячно. Почему бы им и не рассчитывать пересидеть тяжелый период. Пока выскочке Наполеону кто-нибудь башку открутит? А там — опять Свобода… Н-да… Но ведь прятаться-то хотя бы уметь надо! А эти конспираторы, по словам Жюно, даже особо и не таились. Ну разве что кроме третьего, который в конторе — видимо, самый хитрый… А тот, который за городом отдыхал, — так и вообще приемы устраивал… С шампанским и певицами. Не, ну нормально все — пир во время чумы…

— Вот, они здесь…

Это у нас «предбанник» — первый этаж замкового подвала. Так сказать — преддверие кровавых застенков, в которых мы невинных людей пытаем. С утра до вечера… Правда, мне вот как-то до сих пор ни одного пытанного что-то не попадалось. Скрывают, наверное… Ну-ка — чего там Наполеон изобрел? Ну любопытно же!..

Правую руку за борт кителя. Левую — за спину.

Керенский, блин…

Так он же меня копировал? И не мешай, а делай!..

Что ж — грудь колесом, подбородок задран — Наполеон вступает с торжественным видом в каземат. Монументально. На скамейке у стены, под охраной двух дюжих солдат — та самая троица. Ну… Облик довольно разный. Возраст — тоже. Один — достаточно толст, остальных двое так, среднего сложения. И вид у всех скорее недовольный, чем испуганный.

Это хорошо…

А чего хорошего?

А с трусами иметь дело было б хуже — неустойчивые… Да и не должны они быть трусами — при их-то роде деятельности… Риски профессиональные прикинь! — если твоим языком выражаться.

Встали все трое.

— Гражданин генерал! — это Жюно. Явно собираясь представить арестованных. — Вот господа…

— Не надо, майор… — отстраняющий жест рукой. После чего кисть обратно за полу мундира. — Их имена не имеют никакого значения.

— Позвольте! — подает голос один. Тот, который толстый. И заодно постарше. Ему под сорок.

— Не позволю!

— Но мы имеем право!

— Да, имеете!

— Но значит, мы можем!..

— Нет, не можете! — ну, черт. Это он у меня украл. Из Жванецкого. Но получилось к месту. Юморист, ептыть…

— Но это произвол!.. Для чего нас сюда привезли?!

— МОЛЧАТЬ! — Наполеон, конечно, не Мюрат. Оперной глотки не имеет. Но «командный голос» вырабатывал у себя с детства, даже не смотрев фильма «Офицеры». Так что гаркнуть он может при случае.

— Мерзавцы. Воры. Преступники. Спекулянты. Убийцы. Наживающиеся на страданиях народа. Вот вы кто, господа. Тысячи человек умерли по вашей вине. И весь вопрос не в том, когда вас казнить, а как пострашнее это сделать. Вам это понятно?!

— Вы не имеете права!.. Вы узурпатор!

— Подобные мелочи меня не остановят! Слишком много трупов вы положили на улицах Парижа. Женских, детских… В чем были виноваты перед вами беспомощные дети? В том, что они были ягнята, а вы волки? Ну так тогда я для вас — тигр! Которого не интересует мнение волчьей стаи! Вы перед лицом смерти, господа убийцы! Осознайте это.

Блин. А ведь осознали!.. Молчат. Да, таки я действительно бываю страшен в гневе. Как-то начал об этом забывать!..

— Проблема в том, господа, что я не могу вас убить. От этого зависит уже мое собственное существование! — э, а это он куда заворачивает? Что за фэнтезийные мотивы — типа «моя смерть в вашем яйце!»? — Поэтому у вас есть шанс.

— О чем вы?..

— Ваши состояния конфискованы. Ваши предприятия вырваны из ваших рук и больше не приносят дохода вашим семьям. Я рад: это хоть до какой-то степени заставит вас почувствовать то, что чувствовали умерщвляемые вами люди. Хорошо: ощутите то же самое! Но сейчас это меня не интересует. Вы хотите знать, что мне от вас надо?

— Это было бы желательно… — опять тот же толстяк. Судя по всему, он из троих самый авторитетный. Или же просто — наименее выдержанный. Остальные двое просто настороженно молчат.

— Все очень просто, господа. Я хочу, чтобы вы выполнили свой долг перед обществом.

— Что вы имеете в виду?

— Ну чего же непонятного? Вы — поставщики хлеба в Париж. Вы его сюда не поставляли. Я хочу, чтобы вы исправили эту свою ошибку. Тогда вам будут возвращены все ваши деньги и все ваше имущество. А заодно — слава спасителей города.

— То есть…

— То есть — хлебные поставки в город должны возобновиться! И идти так, как и должны. Тогда с вас снимут все обвинения и выпустят отсюда на свободу. И чем скорее вы это сделаете, тем лучше.

— Вы не знаете, что с нас требуете!..

— А я и не хочу этого знать! Это ваше дело. Вы с ним и будете разбираться. Меня не интересует — как, куда и сколько вы продадите хлеба на сторону и сколько на этом получите прибыли. Это ваш профит. Но хлеб в Париже должен быть!

— Но это невозможно! Связи с нашими контрагентами разорваны! Транспортные пути нарушены!

— Повторяю: меня это не интересует! Это ваши проблемы. Вы могли как-то торговать хлебом все эти годы — значит, вы знаете и рынок и конъюнктуру. И найдете способ восстановить утраченное. К вашей же пользе! Неужели же вы настолько закоренелые преступники, что в вас не осталось ни капли сострадания к умирающим от голода детям? К которым скоро присоединятся и ваши дети — если в Париже не будет хлеба! Вас это не пугает? И это при том, что вы все могли бы сделать наоборот!

Ну ты, ба! Прям «Союз меча и орала»! Ты еще скажи, что «Запад нам поможет!» и спроси, «в каком полку служили?».

Не мешай! Я изложил пока еще только половину. Видишь — эти мерзавцы задумались? Это хороший знак!

Да? И чем же, интересно, он хорош?

— Нам надо обдумать ваше предложение, — ответил толстяк, сосредоточенно меряя Бонапарта — ну, меня то бишь — взглядом. — Прикажите отправить нас по домам. Мы посовещаемся и через несколько дней дадим вам ответ. Вы же понимаете, что нам потребуется время для того, чтобы снестись с агентами в провинции и собрать информацию о положении дел…

— Ответ неверный, — резко отрубил Наполеон. Одновременно сообщив мне: «Ну вот и все — дело сделано!» «С чего ты взял?!» — опешил я. «Да с того, что они согласны пойти на переговоры! Значит, возможности у них есть! Надо только их дожать!» — «И как ты собираешься это сделать?» — «А вот так!» — Вы никуда не поедете. Меня вовсе не устраивает услышать через несколько дней, что вы не в состоянии выполнить требуемое. Мне надо, чтоб вы его выполнили! А потому вас сейчас поместят в самую гнилую из здешних камер — а тут есть весьма неуютные казематы — и будут там держать на том скудном хлебном пайке, который вы обеспечили парижанам! А дальше — все будет зависеть только от вас! Вести дела можно и из подземелий Тампля! Все необходимое вам доставят. Как только хлеб пойдет в город — вам увеличат выдачу пищи. Пропорционально поставкам. А как только хлебный дефицит исчезнет — в тот же момент вы выйдете отсюда богатыми и уважаемыми людьми и отправитесь домой — к вашим семьям! И все, что было до того, — будет забыто!

— Но вы не можете! Так дела не делаются!..

— Впредь они будут делаться только так! Либо вы докажете, что действительно являетесь почтенными и честными хлеботорговцами — только случайно попавшими в сети собственной алчности — либо вы действительно всего лишь жадные преступники и тогда место ваше — навечно! — останется во мраке здешних подземелий! Не будь я Наполеон Бонапарт — если случится как-то иначе! Вор должен сидеть! (Плагиатор, блин!) Делайте ваш выбор, господа! Уведите их, майор Жюно. И посадите, как я и сказал — в самый отвратительный из здешних застенков! Чтобы он соответствовал гнусности совершенного ими! Когда они захотят работать — дайте мне знать!..

Разворот кругом и — быстро выйти в коридор!

Шо — и это все??

Да иди же — не задерживайся! Больше с ними не о чем разговаривать, пока они не начнут заниматься делом!

Да с чего ты решил, что они согласятся?! Ты бы хоть семьи ихние в заложники взять пригрозил!

Никаких заложников! Это же лишний довод в мою пользу: значит, я намерен сдержать свое обещание!

Да ведь они ж тебя и так надуют! Наладят поставки — их придется выпустить — а они после этого сбегут и все обвалится!

Ну я ж тебе говорил, что лучше знаю своих современников? Никуда они не сбегут. Это крупные дельцы, поднявшиеся на революции — и нигде в другой стране они не смогут больше так работать! Их место здесь. И я им прямым текстом сказал, что место это я у них не отнимаю. Если, конечно, они справятся… Я это понимаю — а ты нет. В каждом французе сейчас горит огонь Революции — надо только пробудить его!

Ни хрена себе революционеры!..

А ты забыл, что революция-то у нас — буржуазная?

Ну, блин… Я-то думал — ты действительно что-то изобрел кардинальное. А ты вместо этого — ударился в педагогические этюды в духе Макаренко, только для взрослых, елки-палки! Нет. Я никакой не Дон Кихот, «Рыцарь Печального Образа Действия». Я — рыцарь бестолкового образа действия! На кой черт я тебе волю дал?!

А ты не спеши. Подождем несколько дней. Вряд ли они дольше продержатся на горсти немолотого риса раз в сутки…